И вместе с ним ясное понимание ситуации. Он совершенно определённо понял, нет, даже не понял, а постиг, что никаких глюков не было. Ситуация вот она, на ладони!
За ним шли… Точно шли… За ним наблюдали ещё от дома Ромы. Пока его решили не трогать. Во всяком случае, здесь. А вот что будет дальше? Тут воображение подсовывало картинки одну другой краше. В поезд заходят люди. «Пойдём, парнишка, прогуляемся!» Выкидывают на ходу. И бесчувственное тело летит со скоростью шестьдесят километров в час на насыпь. «Пройдёмте с нами… Не беспокойтесь, граждане, мы милиция, задерживаем опасного преступника!» Возможен и такой вариант. Могут его взять у вокзала. Могут в той же электричке. Случайная машина вполне способна переехать зазевавшегося гражданина. Равно как и случайный кирпич не против спланировать ему на голову. С ним могут сделать все — похитить, убить, бросить на съедение крокодилам. Могут начать игру… Все возможно. Одного только не может быть — чтобы все это оказалось плодом буйной фантазии.
Следующий вопрос — что теперь делать? Удавиться самому или подождать, пока удавят другие?
В туалет зашёл ещё один человек — типичный колхозник, худосочный, промасленный, продублённый ветрами, холодом и жарой, проспиртованный самогоном и брагой. Явно не из тех. Хотя…
Стоп. Это уже мания преследования…
Думать надо… Действительно, с ним могут сделать что угодно. Но для этого нужно одно условие — чтобы он был на виду. Под контролем. А если он ускользает от них, тогда расклад меняется коренным образом. Ищи ветра в поле…
Ускользает. Легко сказать… Говорят, новичкам везёт. Посмотрим!
Колхозник вышел из сортира, оставив программиста наедине с его проблемами.
Гурвич толкнул дверь кабинки. И увидел то, на что надеялся, — застеклённое окошко. Сквозь него падает свет заходящего солнца… Сердце радостно ёкнуло.
Он толкнул раму. Та не поддалась. Прилеплено намертво. Покрашено белой масляной краской, которая держит лучше клея. И шпингалеты залиты ею — не сдвинешь ни на миллиметр. Ещё раз толкнул. Ещё…
Он уже примерился разбить стекло и поднять ненужный шум. Но тут шпингалет шевельнулся и скользнул вверх. А потом и рама с треском поддалась.
Окно тесное. Для Гурвича явно маловато. Но протиснуться можно. Правда, если предварительно снять куртку.
Он стянул куртку. Бросил её в окно. Она с глухим стуком упала на что-то. Туда же последовала и сумка. Кряхтя и проклиная себя, что мало занимался спортом и давно не сидел на диетах, Гурвич приподнялся на унитазе, втиснулся в окно. Выдохнул. Рванулся.
Выпал, больно ударившись коленом и рукой. Грохот, который он поднял, как показалось, прозвучал весенним громом. Программист оказался на жестяной крыше, гулко отзывавшейся на каждое его движение.
Он быстро натянул куртку, прихватил сумку и осторожно, стараясь поменьше грохотать башмаками, двинул вперёд.
Внизу, метрах в трех, был заваленный металлоломом дворик. Справа тянулся серебристый пенал ангара. Внутри его ухало и лязгало. Скорее всего, там ремонтировали вагоны…
Гурвич сбросил вниз сумку. Хотел тоже легко, в стиле героев боевиков, спрыгнуть вниз, на асфальт, щедро измазанный грязью и смоченный лужами. Но, реально оценив свою физическую форму, решил, что ногу точно сломает. Поэтому сполз на брюхе к краю крыши. Вцепился в неё пальцами. Перевалился. И начал разгибать руки. Ноги болтались в воздухе…
Вытянув руки, разжал пальцы. Земля больно ударила по подошвам. Гурвич упал на землю, испачкав брюки и куртку в грязи. Приподнялся. Ощупал ногу. В порядке.
Он подобрал сумку. Направился к заборчику. Перевалился через него с трудом.
Теперь перед ним расстилался небольшой пустырь. Дальше шли участки. Огороды. Гурвич огляделся. Ничего подозрительного…
Он вздохнул и потопал прямо по грязи. Асфальтовый путь ему заказан.
Когда ботинки его отяжелели от прилипшей грязи, а сам он стал похож на чучело, удалось выбраться на шоссе. Огляделся. Решил, что достаточно удалился от станции. Преследователи, наверное, переполошились. Начнут его искать. Так что надо уматывать отсюда как можно дальше.
Он отряхнулся, соскрёб грязь с куртки и брюк, отбил её с ботинок. И поднял руку, призывая остановиться грозно урчащий «КамАЗ». Машина притормозила.
— Тебе куда? — спросил шофёр.
— Куда подальше…
Водитель с подозрением посмотрел на него. Потом бросил:
— Ты мне все сиденья замызгаешь.
— Пятьсот рублей. Хватит?
Водитель прикинул что-то про себя. Кивнул:
— Залазь…
«КамАЗ», зарычав, рванул вперёд.
— От кого бежишь? — спросил водитель.
— От себя…
— А, интеллигент. Весной у вас бывает… Метания души, — водитель довольно хмыкнул.
— Да в гости зашёл. И не вовремя.
— Муж, — водитель хохотнул. Потом сообщил: — Я до Стрельничего еду…
— Там автобусная станция есть?
— Имеется.
— Годится…
Гурвич вытащил мобильник. Отстучал номер. Зона приёма была слабая, эфир шуршал и трещал…
— Але, — послышался голос Санина.
— Это Леха. Палыч, уматывай куда глаза глядят,
— Алешенька, это ты?
— Я. Уматывай, говорю.
— Что?
Шуршание забило голос. Потом молчание. Зона приёма накрылась. А потом мобильник замигал. Дисплей потух. Все, электричество кончилось. Батарейки сели. Вот невезуха! Черт, понял ли что-нибудь Санин? Надо надеяться на лучшее.
— Хорошая хоть девка? — поинтересовался водитель.
— Да так себе.
— Тогда не стоило и стараться.
— Думаешь?.. Наверное, все-таки стоило…
Рамазан Актов был обучен азам оперативной работы. И место встречи он выбрал пустынное, так, чтобы просматривалось все вокруг, — незамеченным не подберёшься. Хотя подлости от депутата и не ждал, но подстраховаться никогда не мешает.
Если бы он встречался в многолюдном центре, то прибавил бы оперативникам забот. А тут его сумели засветить ещё на подходе. Невзрачный «жигуленок», за рулём которого сидел скромно одетый мужчина, не слишком похожий на кавказца, свернул от жилмассива в сторону ветки железной дороги. Срисовали и машину прикрытия с двумя бойцами в салоне — кавказцем и славянином.
— Третий, Первый — принимаете объект-2, — произнёс в микрофон Глеб, руководивший операцией из ставшего уже для него домом родным штабного микроавтобуса. — Четвёртый, Шестой, Седьмой — объект-1…
Послышались отчёты о готовности.
— Внимание… Начали…
«Газель», мирно стоящая на обочине, рванула вперёд и подрезала неторопливо движущийся «жигуль». Послышался грохот — легковушка двинула бампером фургон и замерла. Через окно «Газели» устремился пущенный из спецкарабина светошумовой заряд, пробил лобовое стекло и рванул в салоне, на несколько мгновений оглушая и ослепляя Аюпова, лишая его возможности дотянуться до «лимонки» и унести с собой на тот свет несколько неверных.
На ходу из «Газели» выпрыгнули бойцы. Оперативник, обладающий комплекцией пещерного медведя, легко выдернул оглоушенного Рамазана Аюпова прямо через выбитое лобовое стекло «жигуленка», встряхнул, как шкуру, и бросил в ласковые руки своих товарищей. У террориста хрустнули суставы, когда локти завели чуть ли не до затылка. Пленный что-то замычал, получил удар кулаком по затылку и отключился. Его бросили на пол «Газели». Дверь с грохотом закрылась.
— Наконец встретились, — зловеще улыбнулся Атаман. У него были давние счёты с Рамазаном.
С машиной прикрытия тоже все прошло как по писаному. Тяжёлый, как танк, джип протаранил «Ауди» в бок, вынес её на обочину.
Один боевик так и остался в салоне, потеряв сознание. Водитель выпрыгнул, когда машина ещё двигалась, бросился, было, наутёк. Вовремя огляделся. Увидел стволы и понял, что его сейчас завалят. Замер, продемонстрировал пустые руки:
— Не стреляй!
Получив сообщения от групп захвата, Глеб выдал в эфир:
— Отработано. Молодцы. Отход. Зачистка…
Если кто из москвичей и наблюдал произошедшее, то наверняка ничего не успел понять. Пленных упаковали в машины. В точке переброски кинули в фургон для перевозки мяса.
Через полчаса Рамазан Актов был на базе.
Десять минут на разговор. Сначала поломал, как положено, дурака — не понимаю, почему задержали честного гражданина России, имеющего так похожий на настоящий паспорт. Какой Аюпов? Правая рука кого? Колченогого Муртазалиева? Не знаю такого. И газет не читаю.
Ещё несколько минут на попытки хитрить, предложение сотрудничества. Глеб не стал вдаваться в дискуссии. Он передал Рамазана Аюпова в лапы Доктора.
Сам Аюпов уже давно записал себя в покойники. Да, он надеялся выжить и после этой акции, песни всей его жизни, но слишком сильно на это не рассчитывал. Что такое его жизнь телесная по сравнению с жизнью вечной, в райских садах, которая обещана воину ислама? Эти идеи были впаяны в самые глубины его существа, они составляли базу его личности. Он не ставил ни во что жизнь других людей, даже своих соратников, родственников. Готов был пожертвовать и своей жизнью. И ничто в мире не могло вынудить его отказаться от своей священной миссии.
Подобные установки сродни самой мощной кодировке сознания. Доктору пришлось потрудиться. После психоволнового воздействия он все-таки поломал Аюпова. И информация потекла рекой. Она соответствовала тому, что рассказывал Сельмурзаев, но выгодно отличалась конкретикой.
Детали операции ещё окончательно не утвердили. Имелось несколько предварительных проработок. По примеру Нью-Йорка захватить спортивный самолёт из подмосковного аэроклуба, благо их вокруг столицы пруд пруди. Подлетное время таково, что ни одна ПВО — не среагирует. Заразить воду тоже не проблема. Времена прошли, когда охранные зоны водохранилищ берегли как зеницу ока. Сегодня там понастроили вилл, и «новые русские» спокойно и со смаком сливают в водопровод отходы своей вонючей жизнедеятельности.
Эффект от теракта можно усилить несколькими точными ударами по системам жизнеобеспечения мегаполиса. Например, пройтись по подземным московским коммуникациям, в которых полно болезненных точек, воздействие на которые нанесёт колоссальный ущерб. Ту же канализацию можно в нескольких местах взорвать, и город утонет в нечистотах.
Планы у Аюпова были огромные. Но свободы манёвра не было. Действовать надлежало только по указанию пребывающих в Турции заказчиков и Сельмурзаева.
Собранная Актовым из Чечни, регионов России и СНГ команда отборных рыцарей священного террора отсиживалась по адресам. Притом на каждом адресе было не более трех человек, снабжённых железобетонными документами, транспортом и мобильными телефонами. Координацию осуществляли командиры троек, они имели выход по мобильным телефонам лично на Рамазана. В команде нашлось место не только горцам, но и славянам, в основном украинцам, некоторые из которых приняли ваххабизм. На долю славян достанется наиболее тонкая работа, где с чеченской мордой не пролезешь.
Рамазан Актов выложил, как на духу, имена, адреса проживания, контакты, номера телефонов.
Когда террориста выжали досуха, Атаман и Глеб устроили военный совет. Что получалось? Зачищать такое количество по всей столице — немыслимо. В принципе, это возможно, но потребовало бы привлечения практически всех оперативных возможностей «Белого Легиона». И ещё возникало множество угроз. Боевики вооружены. Многие из них готовы биться до последней капли крови. Весьма вероятны потери у нас в живой силе. Кроме того, такая масштабная акция не останется незамеченной. А сейчас не те времена, чтобы привлекать к себе внимание правоохранительных органов и спецслужб. И так уже наследили достаточно.
— Будем собирать боевиков в одной точке, — решил Глеб.
— Каким образом? — поинтересовался Атаман.
— Рамазан протрубит общий сбор.
— Где?
— На одной из точек активных действий… Рекогносцировщики Конторы — несколько специалистов высокого класса — давно занимались тем, что мотались по Москве и области, подбирая места для возможных акций. Учитывалось все — как добраться до места, как обрубить концы, как не привлечь внимания. Или же «наоборот» — устроить наибольший шум. Эти места назывались «точки активных действий».
Глеб вызвал начальника группы рекогносцировки, который как раз был на базе. Они залезли в компьютер и за четверть часа подобрали наиболее подходящее для акции место — точка активных действий номер пять в полусотне километров от Москвы. Когда-то там был заброшенный пионерский лагерь, его выкупила невнятная коммерческая структура, а потом забросила из-за неимения средств. Одно время там хотели создавать клуб для любителей конного спорта, но идея засохла на корню из-за отдалённости места от железнодорожной магистрали и отвратительных дорог.
Снова взялись за Аюпова.
— Мы собираем команду. Это нам очень нужно, — ласково вещал Доктор.
Воля находящегося в трансе Рамазана Аюпова была сломлена. Базовые блоки в сознании заморожены. Сейчас он представлял из себя воск, из которого можно лепить что угодно.
— Общий сбор, — произнёс Актов.
— Обзванивай. — Доктор протянул ему мобильный телефон с первым набранным номером. — Назовёшь следующие место и время сбора…
Через двадцать минут работа была закончена. Руководители троек получили сигнал экстренного сбора…
Прошло все очень просто и мирно. В нужное время группы подтянулись к заброшенному пионерлагерю. Деревня рядом почти вымерла — там осталось несколько дворов, в которых доживали жизнь старики или тянули бессмысленные, в тумане, дни пропащие пропойцы. В целом же здесь была тишина и благодать.
С утра на точку активных действий потянулись машины. Некоторые командиры троек, выбираясь из салона, напряжённо оглядывались. Они понимали, что происходило нечто экстраординарное. Ведь в одном месте были собраны люди, которые вообще не должны были друг друга видеть и знать.
Приехали, естественно, без оружия. Только сумасшедший террорист будет расхаживать в свободное от нелёгкой работы по уничтожению мирного населения время по городу со стволом — лучшего подарка спецслужбам и правоохранительным органам не сделаешь. Террорист без оружия и с правильными документами — это обычный гражданин, который если и вызовет подозрение, то его задержат на пару часиков и отпустят.
Поэтому работа для группы захвата оказалась совсем несложная. По окончании сбора всю команду поставили под стволы. Пара наиболее отчаянных боевиков дёрнулась. С ними не стали устраивать рукопашных боев. Хлопок бесшумного оружия. Стук падающего тела. Кончено. На остальных это подействовало отрезвляюще.
На точку подогнали фуру. Туда кинули пленных, предварительно вкатив им инъекции, — теперь они пролежат брёвнами часов семь.
— Исполнено! — удовлетворённо произнёс Глеб, когда машины начали отваливать от точки.
Дальше работа для «изыскателей» — Доктора и его помощников. Каждого пленного вывернут наизнанку, по капельке выцеживая информацию. Самый незначительный факт, информационный мусор, на который нормальный человек не обратит внимания, попав к аналитику, может оказаться жемчужиной.
А дальше по каждому из задержанных будет принято рациональное решение. Тех, кого можно использовать, используют. Остальных, а это большинство, выведут в расход, спишут со счётов… Работа грязная, но необходимая. Зато можно быть уверенными, что ни один из них не подложит больше бомбу в самолёт и не захватит в заложники детей. Каждая уничтоженная мразь — это десятки спасённых человеческих жизней. Эту арифметику «легионеры» усвоили хорошо…
Настало время, когда Глеб мог перевести дыхание. Активная фаза операции «Полынь» завершилась стопроцентным успехом. Теперь наступала рутинная стадия обработки полученной информации и зачистки «хвостов». Это могло занять несколько месяцев.
Вечером, кинув материалы в портфель-контейнер, служащий для перевозки секретных материалов, — достаточно было нажать на кнопку, чтобы через секунду все его содержимое превратилось в пепел, — Глеб отправился на «точку один» — аккуратненький, скромный двухэтажный дом в ближнем Подмосковье. Там ждал Зевс — Главный оперативный координатор Организации.
— Информация к размышлению, — сказал Глеб, открывая контейнер и извлекая лазерные диски, аудиокассеты и бумаги.
— Поглядим. Покумекаем, — кивнул Зевс — сухощавый мужчина, давненько разменявший полтинник. Сегодня он пребывал в добром расположении духа и не намеревался метать громы и молнии. — А ты здесь отдохни, Глеб. Расслабься после трудов праведных…
— Обязательно, — безрадостно ответил Ратоборец.
— Массажисток предоставить не могу. А вот записи Шуберта и Глинки имеются.
— Вот спасибо…
Это надолго. Глеб знал, что теперь сутки или двое не вылезет отсюда. Зевс будет тщательно знакомиться со всеми материалами, а Ратоборец будет давать пояснения. Тут же под рукой шеф аналитической группы.
Глеб вздохнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
За ним шли… Точно шли… За ним наблюдали ещё от дома Ромы. Пока его решили не трогать. Во всяком случае, здесь. А вот что будет дальше? Тут воображение подсовывало картинки одну другой краше. В поезд заходят люди. «Пойдём, парнишка, прогуляемся!» Выкидывают на ходу. И бесчувственное тело летит со скоростью шестьдесят километров в час на насыпь. «Пройдёмте с нами… Не беспокойтесь, граждане, мы милиция, задерживаем опасного преступника!» Возможен и такой вариант. Могут его взять у вокзала. Могут в той же электричке. Случайная машина вполне способна переехать зазевавшегося гражданина. Равно как и случайный кирпич не против спланировать ему на голову. С ним могут сделать все — похитить, убить, бросить на съедение крокодилам. Могут начать игру… Все возможно. Одного только не может быть — чтобы все это оказалось плодом буйной фантазии.
Следующий вопрос — что теперь делать? Удавиться самому или подождать, пока удавят другие?
В туалет зашёл ещё один человек — типичный колхозник, худосочный, промасленный, продублённый ветрами, холодом и жарой, проспиртованный самогоном и брагой. Явно не из тех. Хотя…
Стоп. Это уже мания преследования…
Думать надо… Действительно, с ним могут сделать что угодно. Но для этого нужно одно условие — чтобы он был на виду. Под контролем. А если он ускользает от них, тогда расклад меняется коренным образом. Ищи ветра в поле…
Ускользает. Легко сказать… Говорят, новичкам везёт. Посмотрим!
Колхозник вышел из сортира, оставив программиста наедине с его проблемами.
Гурвич толкнул дверь кабинки. И увидел то, на что надеялся, — застеклённое окошко. Сквозь него падает свет заходящего солнца… Сердце радостно ёкнуло.
Он толкнул раму. Та не поддалась. Прилеплено намертво. Покрашено белой масляной краской, которая держит лучше клея. И шпингалеты залиты ею — не сдвинешь ни на миллиметр. Ещё раз толкнул. Ещё…
Он уже примерился разбить стекло и поднять ненужный шум. Но тут шпингалет шевельнулся и скользнул вверх. А потом и рама с треском поддалась.
Окно тесное. Для Гурвича явно маловато. Но протиснуться можно. Правда, если предварительно снять куртку.
Он стянул куртку. Бросил её в окно. Она с глухим стуком упала на что-то. Туда же последовала и сумка. Кряхтя и проклиная себя, что мало занимался спортом и давно не сидел на диетах, Гурвич приподнялся на унитазе, втиснулся в окно. Выдохнул. Рванулся.
Выпал, больно ударившись коленом и рукой. Грохот, который он поднял, как показалось, прозвучал весенним громом. Программист оказался на жестяной крыше, гулко отзывавшейся на каждое его движение.
Он быстро натянул куртку, прихватил сумку и осторожно, стараясь поменьше грохотать башмаками, двинул вперёд.
Внизу, метрах в трех, был заваленный металлоломом дворик. Справа тянулся серебристый пенал ангара. Внутри его ухало и лязгало. Скорее всего, там ремонтировали вагоны…
Гурвич сбросил вниз сумку. Хотел тоже легко, в стиле героев боевиков, спрыгнуть вниз, на асфальт, щедро измазанный грязью и смоченный лужами. Но, реально оценив свою физическую форму, решил, что ногу точно сломает. Поэтому сполз на брюхе к краю крыши. Вцепился в неё пальцами. Перевалился. И начал разгибать руки. Ноги болтались в воздухе…
Вытянув руки, разжал пальцы. Земля больно ударила по подошвам. Гурвич упал на землю, испачкав брюки и куртку в грязи. Приподнялся. Ощупал ногу. В порядке.
Он подобрал сумку. Направился к заборчику. Перевалился через него с трудом.
Теперь перед ним расстилался небольшой пустырь. Дальше шли участки. Огороды. Гурвич огляделся. Ничего подозрительного…
Он вздохнул и потопал прямо по грязи. Асфальтовый путь ему заказан.
Когда ботинки его отяжелели от прилипшей грязи, а сам он стал похож на чучело, удалось выбраться на шоссе. Огляделся. Решил, что достаточно удалился от станции. Преследователи, наверное, переполошились. Начнут его искать. Так что надо уматывать отсюда как можно дальше.
Он отряхнулся, соскрёб грязь с куртки и брюк, отбил её с ботинок. И поднял руку, призывая остановиться грозно урчащий «КамАЗ». Машина притормозила.
— Тебе куда? — спросил шофёр.
— Куда подальше…
Водитель с подозрением посмотрел на него. Потом бросил:
— Ты мне все сиденья замызгаешь.
— Пятьсот рублей. Хватит?
Водитель прикинул что-то про себя. Кивнул:
— Залазь…
«КамАЗ», зарычав, рванул вперёд.
— От кого бежишь? — спросил водитель.
— От себя…
— А, интеллигент. Весной у вас бывает… Метания души, — водитель довольно хмыкнул.
— Да в гости зашёл. И не вовремя.
— Муж, — водитель хохотнул. Потом сообщил: — Я до Стрельничего еду…
— Там автобусная станция есть?
— Имеется.
— Годится…
Гурвич вытащил мобильник. Отстучал номер. Зона приёма была слабая, эфир шуршал и трещал…
— Але, — послышался голос Санина.
— Это Леха. Палыч, уматывай куда глаза глядят,
— Алешенька, это ты?
— Я. Уматывай, говорю.
— Что?
Шуршание забило голос. Потом молчание. Зона приёма накрылась. А потом мобильник замигал. Дисплей потух. Все, электричество кончилось. Батарейки сели. Вот невезуха! Черт, понял ли что-нибудь Санин? Надо надеяться на лучшее.
— Хорошая хоть девка? — поинтересовался водитель.
— Да так себе.
— Тогда не стоило и стараться.
— Думаешь?.. Наверное, все-таки стоило…
Рамазан Актов был обучен азам оперативной работы. И место встречи он выбрал пустынное, так, чтобы просматривалось все вокруг, — незамеченным не подберёшься. Хотя подлости от депутата и не ждал, но подстраховаться никогда не мешает.
Если бы он встречался в многолюдном центре, то прибавил бы оперативникам забот. А тут его сумели засветить ещё на подходе. Невзрачный «жигуленок», за рулём которого сидел скромно одетый мужчина, не слишком похожий на кавказца, свернул от жилмассива в сторону ветки железной дороги. Срисовали и машину прикрытия с двумя бойцами в салоне — кавказцем и славянином.
— Третий, Первый — принимаете объект-2, — произнёс в микрофон Глеб, руководивший операцией из ставшего уже для него домом родным штабного микроавтобуса. — Четвёртый, Шестой, Седьмой — объект-1…
Послышались отчёты о готовности.
— Внимание… Начали…
«Газель», мирно стоящая на обочине, рванула вперёд и подрезала неторопливо движущийся «жигуль». Послышался грохот — легковушка двинула бампером фургон и замерла. Через окно «Газели» устремился пущенный из спецкарабина светошумовой заряд, пробил лобовое стекло и рванул в салоне, на несколько мгновений оглушая и ослепляя Аюпова, лишая его возможности дотянуться до «лимонки» и унести с собой на тот свет несколько неверных.
На ходу из «Газели» выпрыгнули бойцы. Оперативник, обладающий комплекцией пещерного медведя, легко выдернул оглоушенного Рамазана Аюпова прямо через выбитое лобовое стекло «жигуленка», встряхнул, как шкуру, и бросил в ласковые руки своих товарищей. У террориста хрустнули суставы, когда локти завели чуть ли не до затылка. Пленный что-то замычал, получил удар кулаком по затылку и отключился. Его бросили на пол «Газели». Дверь с грохотом закрылась.
— Наконец встретились, — зловеще улыбнулся Атаман. У него были давние счёты с Рамазаном.
С машиной прикрытия тоже все прошло как по писаному. Тяжёлый, как танк, джип протаранил «Ауди» в бок, вынес её на обочину.
Один боевик так и остался в салоне, потеряв сознание. Водитель выпрыгнул, когда машина ещё двигалась, бросился, было, наутёк. Вовремя огляделся. Увидел стволы и понял, что его сейчас завалят. Замер, продемонстрировал пустые руки:
— Не стреляй!
Получив сообщения от групп захвата, Глеб выдал в эфир:
— Отработано. Молодцы. Отход. Зачистка…
Если кто из москвичей и наблюдал произошедшее, то наверняка ничего не успел понять. Пленных упаковали в машины. В точке переброски кинули в фургон для перевозки мяса.
Через полчаса Рамазан Актов был на базе.
Десять минут на разговор. Сначала поломал, как положено, дурака — не понимаю, почему задержали честного гражданина России, имеющего так похожий на настоящий паспорт. Какой Аюпов? Правая рука кого? Колченогого Муртазалиева? Не знаю такого. И газет не читаю.
Ещё несколько минут на попытки хитрить, предложение сотрудничества. Глеб не стал вдаваться в дискуссии. Он передал Рамазана Аюпова в лапы Доктора.
Сам Аюпов уже давно записал себя в покойники. Да, он надеялся выжить и после этой акции, песни всей его жизни, но слишком сильно на это не рассчитывал. Что такое его жизнь телесная по сравнению с жизнью вечной, в райских садах, которая обещана воину ислама? Эти идеи были впаяны в самые глубины его существа, они составляли базу его личности. Он не ставил ни во что жизнь других людей, даже своих соратников, родственников. Готов был пожертвовать и своей жизнью. И ничто в мире не могло вынудить его отказаться от своей священной миссии.
Подобные установки сродни самой мощной кодировке сознания. Доктору пришлось потрудиться. После психоволнового воздействия он все-таки поломал Аюпова. И информация потекла рекой. Она соответствовала тому, что рассказывал Сельмурзаев, но выгодно отличалась конкретикой.
Детали операции ещё окончательно не утвердили. Имелось несколько предварительных проработок. По примеру Нью-Йорка захватить спортивный самолёт из подмосковного аэроклуба, благо их вокруг столицы пруд пруди. Подлетное время таково, что ни одна ПВО — не среагирует. Заразить воду тоже не проблема. Времена прошли, когда охранные зоны водохранилищ берегли как зеницу ока. Сегодня там понастроили вилл, и «новые русские» спокойно и со смаком сливают в водопровод отходы своей вонючей жизнедеятельности.
Эффект от теракта можно усилить несколькими точными ударами по системам жизнеобеспечения мегаполиса. Например, пройтись по подземным московским коммуникациям, в которых полно болезненных точек, воздействие на которые нанесёт колоссальный ущерб. Ту же канализацию можно в нескольких местах взорвать, и город утонет в нечистотах.
Планы у Аюпова были огромные. Но свободы манёвра не было. Действовать надлежало только по указанию пребывающих в Турции заказчиков и Сельмурзаева.
Собранная Актовым из Чечни, регионов России и СНГ команда отборных рыцарей священного террора отсиживалась по адресам. Притом на каждом адресе было не более трех человек, снабжённых железобетонными документами, транспортом и мобильными телефонами. Координацию осуществляли командиры троек, они имели выход по мобильным телефонам лично на Рамазана. В команде нашлось место не только горцам, но и славянам, в основном украинцам, некоторые из которых приняли ваххабизм. На долю славян достанется наиболее тонкая работа, где с чеченской мордой не пролезешь.
Рамазан Актов выложил, как на духу, имена, адреса проживания, контакты, номера телефонов.
Когда террориста выжали досуха, Атаман и Глеб устроили военный совет. Что получалось? Зачищать такое количество по всей столице — немыслимо. В принципе, это возможно, но потребовало бы привлечения практически всех оперативных возможностей «Белого Легиона». И ещё возникало множество угроз. Боевики вооружены. Многие из них готовы биться до последней капли крови. Весьма вероятны потери у нас в живой силе. Кроме того, такая масштабная акция не останется незамеченной. А сейчас не те времена, чтобы привлекать к себе внимание правоохранительных органов и спецслужб. И так уже наследили достаточно.
— Будем собирать боевиков в одной точке, — решил Глеб.
— Каким образом? — поинтересовался Атаман.
— Рамазан протрубит общий сбор.
— Где?
— На одной из точек активных действий… Рекогносцировщики Конторы — несколько специалистов высокого класса — давно занимались тем, что мотались по Москве и области, подбирая места для возможных акций. Учитывалось все — как добраться до места, как обрубить концы, как не привлечь внимания. Или же «наоборот» — устроить наибольший шум. Эти места назывались «точки активных действий».
Глеб вызвал начальника группы рекогносцировки, который как раз был на базе. Они залезли в компьютер и за четверть часа подобрали наиболее подходящее для акции место — точка активных действий номер пять в полусотне километров от Москвы. Когда-то там был заброшенный пионерский лагерь, его выкупила невнятная коммерческая структура, а потом забросила из-за неимения средств. Одно время там хотели создавать клуб для любителей конного спорта, но идея засохла на корню из-за отдалённости места от железнодорожной магистрали и отвратительных дорог.
Снова взялись за Аюпова.
— Мы собираем команду. Это нам очень нужно, — ласково вещал Доктор.
Воля находящегося в трансе Рамазана Аюпова была сломлена. Базовые блоки в сознании заморожены. Сейчас он представлял из себя воск, из которого можно лепить что угодно.
— Общий сбор, — произнёс Актов.
— Обзванивай. — Доктор протянул ему мобильный телефон с первым набранным номером. — Назовёшь следующие место и время сбора…
Через двадцать минут работа была закончена. Руководители троек получили сигнал экстренного сбора…
Прошло все очень просто и мирно. В нужное время группы подтянулись к заброшенному пионерлагерю. Деревня рядом почти вымерла — там осталось несколько дворов, в которых доживали жизнь старики или тянули бессмысленные, в тумане, дни пропащие пропойцы. В целом же здесь была тишина и благодать.
С утра на точку активных действий потянулись машины. Некоторые командиры троек, выбираясь из салона, напряжённо оглядывались. Они понимали, что происходило нечто экстраординарное. Ведь в одном месте были собраны люди, которые вообще не должны были друг друга видеть и знать.
Приехали, естественно, без оружия. Только сумасшедший террорист будет расхаживать в свободное от нелёгкой работы по уничтожению мирного населения время по городу со стволом — лучшего подарка спецслужбам и правоохранительным органам не сделаешь. Террорист без оружия и с правильными документами — это обычный гражданин, который если и вызовет подозрение, то его задержат на пару часиков и отпустят.
Поэтому работа для группы захвата оказалась совсем несложная. По окончании сбора всю команду поставили под стволы. Пара наиболее отчаянных боевиков дёрнулась. С ними не стали устраивать рукопашных боев. Хлопок бесшумного оружия. Стук падающего тела. Кончено. На остальных это подействовало отрезвляюще.
На точку подогнали фуру. Туда кинули пленных, предварительно вкатив им инъекции, — теперь они пролежат брёвнами часов семь.
— Исполнено! — удовлетворённо произнёс Глеб, когда машины начали отваливать от точки.
Дальше работа для «изыскателей» — Доктора и его помощников. Каждого пленного вывернут наизнанку, по капельке выцеживая информацию. Самый незначительный факт, информационный мусор, на который нормальный человек не обратит внимания, попав к аналитику, может оказаться жемчужиной.
А дальше по каждому из задержанных будет принято рациональное решение. Тех, кого можно использовать, используют. Остальных, а это большинство, выведут в расход, спишут со счётов… Работа грязная, но необходимая. Зато можно быть уверенными, что ни один из них не подложит больше бомбу в самолёт и не захватит в заложники детей. Каждая уничтоженная мразь — это десятки спасённых человеческих жизней. Эту арифметику «легионеры» усвоили хорошо…
Настало время, когда Глеб мог перевести дыхание. Активная фаза операции «Полынь» завершилась стопроцентным успехом. Теперь наступала рутинная стадия обработки полученной информации и зачистки «хвостов». Это могло занять несколько месяцев.
Вечером, кинув материалы в портфель-контейнер, служащий для перевозки секретных материалов, — достаточно было нажать на кнопку, чтобы через секунду все его содержимое превратилось в пепел, — Глеб отправился на «точку один» — аккуратненький, скромный двухэтажный дом в ближнем Подмосковье. Там ждал Зевс — Главный оперативный координатор Организации.
— Информация к размышлению, — сказал Глеб, открывая контейнер и извлекая лазерные диски, аудиокассеты и бумаги.
— Поглядим. Покумекаем, — кивнул Зевс — сухощавый мужчина, давненько разменявший полтинник. Сегодня он пребывал в добром расположении духа и не намеревался метать громы и молнии. — А ты здесь отдохни, Глеб. Расслабься после трудов праведных…
— Обязательно, — безрадостно ответил Ратоборец.
— Массажисток предоставить не могу. А вот записи Шуберта и Глинки имеются.
— Вот спасибо…
Это надолго. Глеб знал, что теперь сутки или двое не вылезет отсюда. Зевс будет тщательно знакомиться со всеми материалами, а Ратоборец будет давать пояснения. Тут же под рукой шеф аналитической группы.
Глеб вздохнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37