Человек воспринимался как механизм, который нужно просто настроить определённым образом… Потом были сверхвысокочастотные излучения. Биорезонаторы Пеева… Если бы тогда представляли, как далеко мы дойдём. — Доктор щёлкнул тумблером и активизировал накопительные катушки.
Теперь находиться рядом с «пациентом» стало опасно. Электромагнитные излучения создавали угрозу для окружающих…
На второй этап понадобилось семь минут. Всего семь минут. Они вернулись к чеченцу. Доктор отодвинул колпак. Начинался последний этап трансформации.
Кудесник в белом халате уселся напротив «пациента», посмотрел в его широко распахнутые глаза.
— Я твой внутренний голос. Я звучу в глубине твоего сознания. Ты меня слышишь?
— Да, — голос прозвучал механически, и у Артемьева поползли привычно мурашки по спине. В голосе не было ничего человеческого. Он звучал откуда-то из иных пространств.
— Мы единое целое.
— Мы единое целое, — повторил «пациент».
— То, что ты видишь вокруг, — это сон. То, что внутри тебя, — это настоящее. Ты понял?
— Я понял…
— Ты живёшь во сне. Ты движешься во сне. Ты должен сделать во сне то, что говорю тебе я.
— Я понял…
Доктор смотрел глаза в глаза, повторяя то ли слова, то ли заклинания, а Артемьеву от созерцания этой процедуры становилось все дурнее. На его глазах происходило нечто богопротивное. Тёмная власть утверждалась над тёмными душами.
Последний этап длился минут сорок. На лбу Доктора выступил пот. Но в голосе звучало удовлетворение. Он формировал у чеченца один пласт сознания за другим. Что происходило в эти минуты в мозгу «пациента» — не известно на земле никому. Методики воздействия по кодировке личности применялись уже полвека спецслужбами, а до этого были в ходу у сектантов и адептов религиозных течений. И все равно все эти приёмы, технические устройства хотя и относились к числу наиболее охраняемых государственных секретов, значили не так уж много. Главным в процессе была личность кодировщика.
Доктор мял сознание «заготовок», как пластилин. И придавал им нужную форму.
Артемьев нервно царапал ногтем металлическую крышку стола, за которым сидел. Что это? Чёрная магия, или колдовство, или черт-те что… За всем этим стоял холод непознанного. Эта пропасть, в которую готов заглянуть далеко не каждый.
Наконец все было закончено.
— Так, сорок минут перерыва, — сказал Доктор, когда «трансформер» вышел в сопровождении охранников из помещения. Теперь чеченец походил на нормального человека, только воля полностью находилась в руках ведущего — того, на кого замкнул волевой блок Доктор. Ведущим был Артемьев.
Учёный и оперативный координатор прошли в комнату отдыха. Доктор приготовил наспех, как всегда, изумительный чай. Надавил на клавишу профессионального музыкального центра. Усиленная мощными динамиками, полилась музыка Бетховена.
— У тебя каждый раз разная музыка, — заметил Артемьев.
— Музыка — это гармоничные вибрации. После трансформации помогает восстановить целостное состояние сознания. А на тебя не действует.
— Не действует, — согласился Артемьев.
— В тебе нет ощущения вибраций, — произнёс Доктор, пронзив кинжальным взглядом Артемьева насквозь.
— Я переживу.
— У Глеба есть такое чувство, — Доктор отхлебнул чай. — Глеб — способный мальчик.
— Кто же спорит.
— Возможно, попадись он мне раньше, из него вышел бы кодировщик. Неплохой кодировщик.
— Не думаю, что он согласился бы на это.
— Почему?
— Потому что серой от этих твоих занятий за версту тянет.
— Ха, — усмехнулся Доктор. — Православный и правоверный Глеб не пошёл бы на игры с нечистым, так?
— Ну, примерно.
— Ерунда все это, Олег. Просто я владею определённой силой. У солдата есть автомат Калашникова, который за минуту выпускает шестьсот смертей. У меня другое оружие. Весь вопрос в том, на чьей я стороне. А наше дело правое.
— Мы победим. Но пасаран, — усмехнулся Артемьев.
— Я надеюсь, — серьёзным голосом произнёс Доктор. — Слишком дорого за все заплачено… Он прибавил звук:
— Все, не мешай. Я расслабляюсь. До завтра нужно отработать ещё троих. Это тяжело.
— Умолкаю, — поднял руки Артемьев и откинулся в кресле. У него было ощущение что он устал не меньше Доктора, хотя ничего и не делал. Будто энергию из него всю высосали. Это плохо. Завтра он должен быть свежим, с работающим отлично котелком, способным принимать решения быстро и правильно.
Завтра определится исход операции. Или удастся пролистнуть несколько страниц из «Зеленой книги». Или они опять будут топтаться на месте неизвестно сколько.
«Пошли нам, господи, победу», — прошептал Артемьев едва слышно.
Кабан не видел в задании ничего слишком трудного. Соотношение — вложенный труд и прибыль — было более чем привлекательным. Пахан представить себе не мог, что за железо они должны изъять и зачем этот железо заказчику. Но платили за него столько, будто оно было из золота, это самое железо.
— Место точно это будет? — спросил Кабан на последней перед наскоком стрелке.
— Если не точно — тогда просто все отменится, — Произнёс Гипнотизёр равнодушно.
— И деньги мои медным тазом накроются?
— Кое-что перепадёт за труды… Но слишком на много не рассчитывай.
— Правильно, — Кабан слегка поёжился под тяжёлым взглядом своего собеседника. — Товар-деньги-товар.
— Гляжу, в институтах не учился, а политэкономию знаешь.
— Вот на этой шее испытал её, — Кабан хлопнул себя ладонью по широкому загривку. — Политэкономию эту.
— Хвалю…
Кабан, получив от Гипнотизёра информацию о месте, куда привезут груз, выехал для проведения разведки. Оно затерялось среди заводских и портовых заборов на юге Москвы, в стороне от жилых районов и главных транспортных артерий. Его будто специально создали для тёмных делишек. На бетонной площадке ржавел старенький автобус без колёс и стёкол, вокруг раскинулась пустынная свалка, стояли ветхие, опустевшие строительные вагончики.
После разведки Кабан собрал на съёмной хате своих пацанов, которых выбрал из всей банды для участия в налёте. Предстояло обсудить детали предстоящей развлекухи и роль каждого.
— В принципе, дело нехитрое, — инструктировал он своих бойцов. — Блокируем машину с грузом. Главное, чтобы груз не пострадал. Прижимаем сопровождение, если оно будет.
— Что делать с сопровождающими? — осведомился Афган — невысокий, плотный, напоминающий энергичного свиненыша, неустанно роющего носом землю в поисках желудей.
— Валим вглухую.
— А жмуров не много? — нахмурился осторожный Рыжий.
— Какая разница — один или десять! — воскликнул Кабан. — Главное — самим живым остаться… Аппаратуру и жмуриков — в фургон. И по трассе за Кольцевую… Там перегружаем товар заказчику, трупы хороним.
— Кордоны милицейские?
— Маршрут проработан — мы в любом случае мимо проходим… Работаем из бесшумного оружия. Афган, тут тебе карты в руки.
— Сделаем…
— И по двенадцать косарей на рыло — всем участвующим, — кинул Кабан кость своей братве.
— Без налогов? — с намёком спросил Афган, знавший нехорошую привычку Кабана при делёжке вычитать из добычи расходы на оружие, транспорт, чуть ли не на бензин.
— Если только из налоговой придут, — хмыкнул Кабан. — Я налог брать не буду. Такой вот я хороший человек…
— Что там, золото? — спросил Рыжий.
— Всякая хрень, которая нормальному человеку без надобности. Аппаратура. Железо.
— А чего за аппаратура? Может, этот… психотронный генератор? — подал голос здоровенный Лось, который обожал жёлтую прессу.
— Лазер с мазером… Все, базар отставить, — хлопнул Кабан ладонью по столу. — Распределяемся, кто что тянет. Первая группа — Рыжий, Сутулый и Афган, берете груз. Гоша и Хмурый — разведка. И забота о сопровождении. Мы с Лосем на рации…
— Нужно детали проработать, — озаботился Рыжий — мелкий, подвижный парень двадцати пяти лет от роду, прирождённый киллер.
— Транспорт. Рации. Оружие — все обеспечено. Гера позаботился. Тачки нулевые, по ним нас не отыщешь… Вот план местности, — Кабан развернул лист, который занял весь стол. Над ним поработал Афган, в недавнем военный, владевший картографией.
— Стрелочки, квадратики, — хохотнул Лоб.
— Выставляемся здесь и здесь, — Кабан тыкал авторучкой в план…
Началось высчитывание деталей. Кто где выставляется. У кого какие позывные. Как отходят. Кабан любил планирование. И умел этим заниматься. Он предпочитал заранее просчитывать все варианты развития событий. Это неоднократно спасало ему и жизнь, и свободу. Большинство пацанов скучали, слушая его объяснения, но он рыкал на них и заставлял повторять снова и снова — где выставляется, как действуют, какие позывные. Все должно быть доведено до автоматизма.
— Тяжело в учении, легко в гробу, — поморщился Сутулый — тип, похожий на снежного человека. Вот только снежные люди не умеют водить машину. А Сутулый — мастер спорта по автогонкам. И может уйти от погони хоть на двух колёсах.
До последнего момента Кабан со страхом ждал, что заказчик даст отбой. Очень уж нужны были эти деньги. И за них Кабан готов был уложить народу, сколько потребуется.
В назначенное время Гипнотизёр позвонил и сообщил:
— Все без изменений.
— Ну что, броня крепка? Идём в бой…
— Идём, идём…
Не зря Кабан долбал своих пацанов, заставляя, чтобы порядок действий от зубов отскакивал. На место выдвинулись и заняли точки чётко по графику, без накладок. Никто не наткнулся на бдительных ментов, не проколол себе шину, не попал намертво в пробку. Все были на месте и готовы к бою.
Кабан сидел на переднем сиденье старой «восьмёрки». За рулём Лось осваивал газету «Аномальные известия». За глаза братва прозвала их машину зоопарком. Лось и Кабан в одном флаконе!
Сегодня у Кабана было какое-то странное нехорошее состояние. Угнетало ощущение неудовлетворённости собой и окружающими. Настроение не как перед хорошей потасовкой, а как перед принудительными работами по уборке картофеля… Он потёр ладонями виски. Впервые за последние годы здорового образа жизни ему страшно захотелось задавить косячок. После марихуаны голова становится лёгкой и пустой.
— Черт, затылок тянет, — пожаловался он. — Какое-то состояние…
— Состояние нестояния… Сегодня у нас двадцатое, — Лось пролистнул газету. — Астрологический календарь. Ты у нас по знаку Стрелец. Во, сегодня для Стрельцов неблагоприятный день.
— Чего за бодяга?
— Во, слушай, что умные люди пишут. — Лось начал цитировать прогноз: — Неблагоприятный день. Возможны проблемы со здоровьем, обострения хронических заболеваний. Неудачи на любовном фронте.
Начатые служебные дела обречены на неуспех…
— Ты, чудо ходячее! — Кабан выхватил у Лося газету и скомкал её с яростью. — Кто перед делом такое говорит?!
— Да ладно гнать-то, — смутился Лось.
— Большой, а глупый.
— Чего особенного? Гороскоп — он и есть гороскоп. Вот если…
— Заткнись…
На улице начало темнеть. Время прибытия груза приближалось.
Машина была выставлена в сторонке у единственной дороги, ведущей к месту прибытия груза. Мимо неё не проскочишь незаметным. Кабан взял сильный американский бинокль и посмотрел на бетонный пятачок. Стоящий на нем ржавый автобус приблизился и затрясся в окулярах.
— Ну, где же они? — заскучавший Лось не решался вернуться к газете.
— Начало десятого ещё. А стрела у лохов на полдесятого. Пилить им издалека. Могут ещё опоздать. Так что сиди и не трынди попусту.
— Молчу. — Лось зевнул во весь свой огромный рот и вытащил из ящичка бутерброд с толстым куском говядины. Впился в него зубами с видимым удовольствием.
— Мясо хавать вредно, Лось, — назидательно произнёс Кабан.
— Мясо не ешь, хлеб не ешь, — с набитым ртом пробурчал Лось. — На газонах питаться?
— Глянь, — кивнул Кабан. — Вон «жигуль» какой-то пошёл…
— Где?
— Вон справа.. Глаза разуй…
— Да вижу…
Зазвенел мобильник, лежащий на панели перед Кабаном.
— Да, — он схватил трубку и нажал на кнопку.
— Получатели груза в вашу сторону пошли, — послышался голос Гипнотизёра.
— «Жигуль» какой-то мимо пятачка проехал.
— Это не получатель. Он сейчас будет на месте. Зелёный «Ниссан».
— Ты их сопровождаешь?
— Слушай, а не говори, — оборвал Гипнотизёр. — Получатель беззаботный, как бабочка. Но вы особенно не расслабляйтесь.
— А сам груз?
— Будет и груз…
Как понял Кабан, у его нанимателя была бригада наружного наблюдения, которая прилипла к получателю, но не собиралась пачкаться в мокрухе.
— Вижу зелёный «Ниссан», — сообщил Кабан.
— А это он… Все, мои ребята отваливают в сторону. Теперь твоя работа, — Гипнотизёр прервал связь.
Через пятнадцать минут показался грузовик — «КамАЗ» с тентом.
— Груз! — Сердце в груди Кабана забарабанило.
— Ха, — плотоядно улыбнулся Лось. — Покойнички приехали…
Феликс любил такие игры. Он любил играть с игроками, а не с бессловесными жертвами. Нет никакого почёта быть хитрецом среди лохов. А вот стать самым хитрым среди хитрецов — дело другое.
Работала противоположная сторона, в принципе, профессионально. Расставились грамотно. Взяли под контроль место передачи радиоактивного груза. Но действовали чересчур самонадеянно, не слишком хоронясь. За что и получат урок. Скорее всего, последний в их жизни.
— Ещё одну машину засекли, — доложил по рации с кодированным каналом связи наблюдатель. — В салоне двое.
— Уверен, что это они, а не парочка милуется? — спросил Феликс.
— Если и парочка, то «голубые»… Бойцы это. Две торпеды.
— Продолжай наблюдение. Только не лезь им на глаза.
— Принял… Вон ещё одна машина нарисовалась…
Скромная синяя «Волга» двадцать четвёртой модели, за рулём которой сидел Феликс, стояла в бетонном кармане. С одной стороны какие-то наваленные кучи гравия, за которыми тускло поблёскивала водная гладь Москвы-реки, с другой — бетонные заборы. За все время ожидания мимо прошествовали только двое бомжей такого антисанитарного вида, что принять их за контрнаблюдение можно было, только обкурившись анаши. Бомжи проплелись к реке и исчезли в кустах навечно.
Ожидание длилось долго. Но Феликс привык к такому времяпровождению. Он, как крокодил, мог сутками и неделями напролёт лежать корягой, чтобы неожиданным резким броском, которого никто не ждёт, ухватить добычу. Конечно, позиция у его боевиков похуже, чем у «легионеров», — гораздо дальше от места предполагаемых активных действий. Но так и было задумано. Потому что их выход не первый, а второй. А для этой задачи все спланировано идеально. Машины расставлены так, чтобы за несколько секунд перекрыть противнику пути к отступлению. И боевики находятся на точках, откуда можно накрыть врага огнём.
Будет пальба. Но Феликса это не волновало. Главное — все делать в предельном темпе. Тогда ни противник, ни правоохранительные органы ничего не успеют предпринять. Наскок, удар — и раствориться в гигантском городе. Так было уже не раз. Правда, таких масштабных акций «Синдикат» не проводил уже давно, пожалуй, с прошлой войны с «Легионом». Предпочитал булавочные уколы, зато в самое сердце. Но сейчас настала пора в полную мощь побряцать оружием. Овчинка стоила выделки.
Время приближалось. И на Феликса накатывало блаженное бойцовское состояние. Сердце барабанило тревожно и приятно. Кровь струилась по жилам более упруго. Сознание становилось яснее. Война — вот единственное достойное занятие для настоящих мужчин. Те, чья душа отдана войне, не променяют упоение её ни на что другое на этом свете.
— Протащился контейнер, — объявили по рации. — Ещё один…
Рядом с Феликсом на заднем сиденье «Волги» сидел худосочный немолодой техник. Перед ним лежал распахнутый чемоданчик с аппаратурой. Сканеры прощупывал эфир.
— Вот! — ликующе произнёс он, наткнувшись на канал радиопереговоров. Связь была не засекреченная, слышно все было отлично.
— Журавль, приём… Готовьтесь. Лебедь, не расслабляться. Синица — готовность номер один.
Противник пользовался в качестве позывных названиями птиц. Просто и удобно.
— Теперь они наши до печёнки, — усмехнулся Феликс. Радостное ощущение. И тут переиграл их. — Интересно, а петухи у них тоже есть?
— Не знаю. Сейчас услышим, — не поняв шутки, произнёс слишком серьёзный техник.
Переговоры активизировались. Противник выставлялся на позиции.
Опять потянулось ожидание. Противник тоже ждал. Только, на его беду, ожидание у него началось несколько позднее, поэтому он уже проиграл. Охота на охотника — самое любимое развлечение Феликса.
Со сканированных радиопереговоров можно было составить полную картину происходящего. Жаргон при радиообмене, все эти «синицы» и «куницы» выдавали школу армейского спецназа…
Итак, что там происходит… Появились покупатели…. Через несколько минут появился груз…
— Сейчас они уничтожат охрану и людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37