— А если бы были ненастоящие? Или мы просто бы забрали по беспределу товар? — заинтересовался Моджахед.
Янус что-то показал ему.
— «Лимонка», — озадаченно произнёс Моджахед. — И что, рванул бы?
— Мне очень деньги нужны, — с каменной твёрдостью в голосе произнёс Янус. — Я сильно злой становлюсь, когда мне моё не отдают…
— Уважаю. Мужчина…
Юркий подручный Моджахеда пристроил чемодан в багажник внедорожника. И машины разъехались в разные стороны…
— Охота начинается! — с удовлетворением воскликнул Ратоборец.
Большой загон. Поёт охотничий рог, и начинается самый опасный и самый захватывающий спорт — охота на человека… Загон дичи. Как в любой охоте здесь важно количество загонщиков, их мастерство и слаженность, знание повадок дичи и местности.
— Вторая группа — оттягиваете Януса, — начал раздавать указание Глеб, которого все больше охватывал охотничий азарт. — При выезде из города принимаете.
— Третий понял.
— Четвёртый, Шестой, Одиннадцатый, Восьмой — приклеиваетесь к Моджахеду. Ведёте параллельным маршрутом. Со сменой экипажей. Мы — за вами.
— Четвёртый — принял.
— Шестой — исполняю…
— Остальные — идёте параллельно, по плану. Готовьтесь к замене. Перекрытие квадратов восемь-одиннадцать…
— Ну что, второй тайм, — потёр руки Атаман, давний футбольный маньяк. У него все аналогии связаны с этой игрой.
Машины «наружки» начали плести кружева. Заранее были просчитаны все возможные варианты — уход объекта с нарушением правил дорожного движения, рывок на большой скорости. Куда бы «дичь» ни двинула, все равно в определённой точке она пересечётся со скоростными машинами наружного наблюдения. Благо город небольшой, перекрыть его вполне по силам, это вам не бестолковый гигантский лабиринт, носящий имя Москва.
На окраине, за корпусами электромеханического завода, около живописной свалки, образовавшейся на месте какой-то незавершённой стройки социализма, «Кадиллак» остановился.
— Ближе не подходить, — предупредил по рации Глеб. — Наблюдайте в оптику.
Вскоре подъехала занюханная «Газель». Чемодан с товаром перекочевал в неё.
— Там наверняка тайник, — предположил Атаман.
— Вне сомнения! — кивнул Глеб.
Чеченские машины тронулись с места. Двинули обратно в город. Прилично растянулись. Впереди «Кадиллак». За ним «Газель». Сзади — «БМВ». Последняя машина выделывала фортели. То оттягивалась на значительное расстояние, то обгоняла, петляла по улицам.
— Почётный эскорт, — сказал Глеб.
— Пытаются засечь наблюдение, — кивнул Атаман.
— Хрен тут они угадали.
Как и ожидалось, вскоре объекту надоело кружить по городу. Машины вышли на московскую трассу.
— Ну что, решаем, командир? — спросил Атаман, когда штабной фургон выехал из города. Водитель пришпорил машину, пытаясь сократить расстояние до объекта.
— В столицу их пускать нельзя, — сказал Глеб. — На «точке три» берём…
«Точка три» через пятьдесят километров. Участок дороги подобран заранее. Там не слишком напряжённое движение.
К моменту выхода на точку удалось установить наверняка, что чеченский конвой исчерпывается тремя машинами.
— Работаем, — произнёс Глеб в рацию.
Вариант был просчитан досконально. Участок дороги плавной дугой выгибался внутрь сплошного соснового леса. С двух сторон шоссе перекрыли оперативники в милицейской форме. Они пропустили кавалькаду и начали тормозить посторонние автомашины.
— Дорога закрыта… Ненадолго. Возмущаться не надо… Не надо, говорю, возмущаться… У всех график… Пока посмотрим накладные на груз. Что заморгал? Давай, открывай… Ты мне деньги не суй. Груз показывай! Может, ты гексоген возишь.
Теперь о случайных свидетелях можно не беспокоиться…
Пузатый, необъемный старшина оторвался от «жигуленка» с надписью «ГАИ» и по-хозяйски, с профессиональной небрежностью, как опытный кузнец молотом, махнул полосатым жезлом, призывая «Газель» остановиться.
— Интересно, тормознёт? — Атаман напряжённо вглядывался в монитор, на котором была трасса и двигающиеся машины.
— Куда денется. Ему конфликт не нужен. Надеется откупиться парой сотен.
«Газель» затормозила и остановилась прямо посреди лужи. «Кадиллак» с Моджахедом, чуть снизив скорость, продолжил движение. А зелёный «БМВ» угрожающе застыл метрах в двухстах сзади.
— Так, — Атаман пробежал по клавишам. — Соединение прошло.
Моджахед по мобильнику заговорил с кем-то по-чеченски. Разговор контролировался и был чисто слышен в салоне штабного «Форда». Атаман отлично понимал чеченский и с ходу переводил Глебу.
— Шайтан, что там? — зашуршал голос.
— Кажется, обычные менты.
— Контролируй, Аскер. Если что — валите их всех… Груз важнее.
— Понял. Осел на асфальте капусту захотел. Мням-мням…
— Поговори мне…
— Не беспокойся, Руслан. Все будет хорошо.
Глеб физически ощущал, как пространство вокруг будто сгущается. И время начинает течь по-другому. И цена каждой секунде возрастает многократно. Приближается развязка.
Тем временем пузатый гаишник, не обращая внимания на лужу, хлюпая сапогами, подошёл к «Газели» и произнёс строго:
— Старшина Цыпко.
— Свой, командир. Капитан Дивенко, — водитель «Газели», по внешности чистый славянин, распахнул дверцу, спрыгнул на асфальт, тоже не обращая внимания на лужу, и продемонстрировал удостоверение капитана ГАИ.
— Что, из самой Москвы? Или из Подмосковья?
— Из неё, златоглавой…
— Москва, звонят колокола, — усмехнулся старшина.
— Звонят… Вот с дачи барахлишко везу.
— Барахлишко, — старшина задумчиво рассматривал «Газель». — Машина-то твоя?
— Друга, — «капитан» кивнул на мужчину в глубине салона «Газели».
— Ах, друга…
Подошёл гаишник-сержант с автоматом, небрежно болтающимся, как хомут, на шее. Осведомился:
— Свои, что ли?
— Ну да, — кивнул старшина. — Москвич. Вон, глянь, ксивы у них какие новые. Земляк, покажи.
Водитель «Газели» терпеливо продемонстрировал трехцветное удостоверение сотрудника милиции и сообщил:
— Скоро вам тоже на такие заменят.
Глеб выпрямился на сиденье, резко потянулся, до хруста в костях, будто готовясь к драке. Но сегодня ему не мчаться вперёд, срывая дыхание, не укладывать мордой в снег врагов, не ощущать бьющую отдачей в ладонь рукоятку пистолета. Сегодня его работа — произнести в микрофон:
— Готовность номер один. Десять секунд.
Пробежал глазами данные, выведенные на тактический компьютер, глянул на изображения на мониторах. Сознание ухватило картину во всех подробностях. Внутри шёл свой отсчёт.
— Захват!
В этот же момент старшина необычно резко для своей тучной комплекции рванул к водителю «Газели» и ударом кулака в челюсть сшиб с ног, успокоив на несколько минут. Его напарник выбросил вперёд руку, бросая круглый предмет. В салоне «Газели» сверкнуло и ухнуло так, будто взорвалась ракета «воздух-земля». Светошумовая граната «Заря» на несколько секунд выбила у пассажиров возможность ориентироваться во времени и пространстве… Все, упакованы!
В это время грузовик перекрыл дорогу стоящему у обочины «Кадиллаку», сзади его подпёрла тяжёлая «Волга»-фургон. Моджахед не успел опомниться, а его уже выволокли из салона и ткнули лицом в асфальт. Рядом устроился его шибко шустрый помощник, ему не дали дотянуться до спрятанного под сиденьем пистолета-пулемёта «кипарис».
Рядом с «БМВ» резко затормозил темно-синий «Форд-Мондео» с раскосыми глазами-фарами. Трех бойцов будто мощной волной вынесло из его салона. Каждый из них контролировал свою цель — фигуры четверых врагов, сидящих в «Буммере». Одна из фигур дёрнулась. Хлопок — это почти задавленный глушителем звук выстрела. Пуля точно попала в череп — угроза ликвидирована. Ударом приклада вынесено лобовое стекло, водитель выдернут через проем, будто резиновый. У жирного бугая в «БМВ» в голове замкнуло, по-видимому, он хотел рвануть гранату прямо в салоне. Не успел. Его тоже угомонили на асфальте, вжав морду в лужу. Вода булькала и пузырилась от его дыхания.
— Не стреляй! — захныкал бугай.
— Лежи, сученыш, — гаркнул боец и произнёс в рацию: — Зачищено!
Пузатый гаишник залез в «Газель». Много времени, чтобы найти тайник, не понадобилось.
— Груз здесь, — сообщил он.
Пленных рассадили в подоспевший фургон для перевозки мяса и грузовик с будкой вместо кузова. На водительских местах в захваченных автомашинах обосновались оперативники. Блокировка шоссе была снята, и теперь ничего не напоминало о только что произошедшем здесь.
— Сбор на точке «один», — приказал Глеб, откидываясь в кресле и ощущая, как уходит напряжение боя. А на его место приходит радость победы.
Офис был просторный, не меньше пятидесяти квадратных метров, обставленный в современном, никелево-кожаном стиле — знатоки знают, что стиль этот моден и дорог. Такая обстановка призвана убеждать клиентов в том, что дела фирмы обстоят самым лучшим образом. Впрочем, так оно и было.
— Ты заказал билеты? — спросил благообразный, полноватый, широкоплечий мужчина лет сорока пяти.
Его волосы щедро посеребрила седина. Про такую седину говорят — благородная. Действительно, эти седины не скорбели о прошлом, а намекали на долгое, безоблачное и безбедное будущее их обладателя. Судя по тому, что он занимал место хозяина за просторным столом красного дерева, здесь он был за главного.
— Да, — кивнул лысый «колобок» с курчавенькой легкомысленной бородой и маленькими, вечно насторожёнными глазками. — Рейс в пятницу. До Лос-Анджелеса.
— Что делать, ты, надеюсь, в курсе?
— В курсе, — хмыкнул «колобок». — Начать и кончить… Вообще-то, нереально за такой срок…
— Через две недели ты здесь… Что ты должен обязательно успеть — это встреча с доктором Страусом. Визит во Флоридский технологический институт. И проработка протокола о намерениях с компанией «Интеллект». Остальное по обстановке.
«Колобок» с кислым видом кивнул.
— А ты что, хотел на Голливуд там глазеть? Нет, дружок. Работать надо. Деньги делать. Вкладывать капитал, в том числе интеллектуальный. Движение должно быть. А ты сидишь с унылым видом, Сема. И никакого блеска в глазах…
Судя по всему, песня была старая, не раз пропетая на бис, поэтому «колобок» только пожал плечами и с видом человека, который давно привык и устал отбрехиваться, заявил:
— Тебе блеск нужен или работа?
— Работа.
— А работу никто лучше меня, старого еврея, не сделает. Так?
— За что тебя и ценю…
За окном заработал отбойный молоток. Хозяин кабинета успел одуреть от этого звука, сравнимого по зловредности только с ядовитым шипением бормашины. Прямо за окнами турецкие рабочие сноровисто превращали очередной московский памятник архитектуры девятнадцатого века в безликую стеклянно-бетонную упаковку для офисов.
— Теперь надо с Новосибирским институтом выйти на контакт, — деловито продолжил хозяин кабинета. — Разработка там перспективная есть. Англичане заинтересовались… В Обнинске — там голый Васер. Масса амбиций. Академики, доктора. Толку — ноль… Белидзе…
— Триумвират, — хмыкнул «колобок». — Гении доморощенные.
— Да уж… Не знаю, что и делать… Ты веришь в эти их фантазии?
— Белидзе и команда — люди талантливые.
— Если такие умные, почему такие бедные, как говорят американцы?
— Талант и нищета в России — близнецы-братья. Мы, посредственности, за их счёт богатеем, — изрёк поучительно «колобок».
— Среди этих талантов больше психов, которые выдают неконструктивный бред за откровения свыше. И поди разберись, что стоит денег, а что только нервов. Боюсь, с группой Белидзе такая же история. Я не особо верю в мгновенные революции в науке и ниспровержение основ.
— Значит, не веришь в теорию относительности и квантовую механику? — Глаза «колобка» смеялись. Этой их дискуссии исполнился также уже не первый год. — И в геном человека?
— Верю. Было время, клады лежали под ногами. Стоило только увидеть их и нагнуться. Сейчас в мировой науке идёт поступательное, неторопливое движение вперёд, крайне материально затратное и вовсе не чреватое незапланированными прорывами… Плавно все должно быть. Пристойно. Без суеты. А Белидзе со товарищи намереваются немножко растрясти основы…
— Но результаты есть. Экспериментальные…
— А кто их проверял?.. Ох, чувствую, влетит нам эта программа в копеечку… Не люблю потрясателей основ. Они чаще сотрясают воздух впустую.
— А нам-то чего? — пожал плечами «колобок». — За погляд денег не берут. А если это правда?
— Тогда мы поймаем жар-птицу. Опять побасёнки — жар-птицы, — скривился Николай Валентинович Марципало — хозяин кабинета он же директор фонда «Технологии, XXI век».
Фонд этот был создан стараниями Академии наук и Министерства экономики с целью собрать перспективные идеи, дать им импульс в развитии, в худшем случае повыгоднее продать их на Запад. С внедрением получалось как всегда — то есть ничего не получалось. А вот с продажей на Запад перспективных идей и технологий шло гораздо лучше. Благо отдавали дёшево, так что от желающих отбоя не было. Притом торг шёл по российской арифметике — бакс пишем, два в уме. Того, что в уме, хватало на подкорм нужных людей и в Академии наук, и в Минэкономики, а потому фондом все были довольны. В том числе голодные учёные — генераторы этих самых идей, которым каждый бакс — счастье.
— Белидзе — не сумасшедший романтик. Он прагматичен, — отозвался «колобок», точнее, Семён Иосифович Ровенский, заместитель Марципало, его правая рука, левая нога и заодно голова. — И умеет соблюдать секретность. Ядро процесса, на котором и основано ноу-хау, не знает никто, кроме его группы. Свой интерес он блюдёт…
— Блюститель, — скривился Марципало. — Он у нас ещё крови попьёт…
Зазвонил мобильник. Ровенский зашарил по всем многочисленным карманам своей джинсовой безрукавки. Наконец извлёк его из кармана брюк. Нажал на кнопку и произнёс ровным, спокойным голосом, с обычной долей иронии:
— Весь внимание…
По мере того как он выслушивал сообщение, лицо его бледнело и вытягивалось.
— Когда? Как? Какая-то несуразица… Да, понятно… Черт возьми, ну надо же… Пока, Коля. До встречи…
Он положил со стуком телефон на стол и вытер ладонью лысину.
— Что там? — заёрзал в кресле Марципало, у которого был отличный нюх на неприятности.
— Не попьёт у нас Белидзе крови.
— В смысле?
— Он мёртв…
— Как мёртв?
— Ночью покончил жизнь самоубийством. В записке написал, что устал…
— Устал? — Марципало нервно поправил свой роскошный бордовый галстук. — Черт! Я же говорил, он обычный сумасшедший! Как и его идеи!
Мир Руслана, пусть и не слишком светлый и безопасный, но достаточно прочный, рухнул. Заносчивого чеченца грубо затолкали в холодный фургон — такие используют для перевозки мяса. Бросили на рифлёный алюминиевый пол. Там крупногабаритный русский «медведь», присев рядом с ним на колено, резко бросил:
— По ходу маршрута ты должен отзванивать?
Руслан ничего не ответил.
— Я спросил, — спокойно произнёс медведь.
— Собак помойных спрашивай. Они тебе как брату ответят!
— Настрой ясен.
Железные пальцы стиснули Руслану голову. А потом резкая боль в ухе.
Руслан задохнулся от боли. И заорал бы. Но челюсть ему стиснули, так что послышался только сдавленный рык.
По шее струилась кровь.
— Не скули, Моджахед, — по-чеченски произнёс резко, будто плетью хлестнул, другой присутствовавший здесь жилистый, с холодными стальными глазами, мужчина. — Это только мочка уха… Потом будем резать по кускам…
Ужас захлестнул Руслана… Все шло здесь неправильно. Резать головы и уши — это привилегия его братьев… Русские свиньи слишком слабы и чувствительны для такой работы. Они не способны вести себя, как мужчины. Они — никто!
В мозгу щёлкало. Кто это? Кто посмел? Менты? ФСБ? Военные? Кто это, шайтан их всех забери?!
— Я повторяю — ты должен сделать отзвон?
— Должен, — выдавил Руслан. И снова его стиснули в тисках. Нож коснулся другого уха…
— Будешь дальше врать?
Руслан не должен был сделать никаких отзвонов в пути. Он уже сообщил, что товар получен. На крайний случай был предусмотрен звонок с кодовым словом — это значило, что все пошло наперекосяк. Его обязанность была сделать это, даже если придётся пожертвовать жизнью…
Русские поняли это…
— К тебе ещё немало вопросов, — хмыкнув, произнёс жилистый. — Адреса, явки, планы…
— Я ничего не знаю. Мне сказали отдать деньги, взять чемодан. Привезти…
— На вокзал, да?.. Или в общественный сортир на Пресне?..
— Смешно, да? — опять начал хорохориться Руслан. — В центр города должен подвезти. Там у меня возьмут. Я ни при чем…
— Руслан… Я тебе гарантирую одно. Ты скажешь нам все, — пообещал «медведь». — Через полчаса…
Руслан криво улыбнулся. Он не собирался говорить ничего. Сердце ухало в предчувствии страшного. Но он должен был держаться… Должен… Он не может опозорить себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37