— Хозяйственный ты, — похвалил с явной издёвкой генерал.
— Сервис, — хмыкнул Феликс. — Сто тысяч долларов должен будешь.
— А морда не треснет?
— Тогда пятьдесят…
Генерал бросил в чашку три куска сахара, две дольки лимона и начал размешивать… Потом отхлебнул. И сообщил:
— По президенту «Русбанка» акция прошла на пять баллов. Расчётные цели достигнуты.
— Приятно, что тебя ценят. — Феликс налил себе стопарик водочки, хлопнул её, закушал куском ветчины и откинулся на спинке стула, глядя куда-то в стену.
— Исполнитель как? — поинтересовался Войченко.
— Снайпер? Хороший парень был. Не без способностей.
— Зачистил следы?
— Там все нормально.
— Жалко, конечно, — поморщился Войченко. — Людей надо беречь. Это наш капитал.
— Ещё найдём.
Феликс накатил себе ещё водки, генералу налил его излюбленный ликёр. Они подняли стопки, не чокаясь, выпили за упокоенного киллера. Помолчали. Феликс не спешил, зная, что все это только вступление. Главное впереди.
Генерал отхлебнул ещё чаю. Поставил чашку.
— Спасибо за угощение.
— Рад стараться, — хмыкнул Феликс.
— Тебе бы кафе открыть.
— А я вынужден быть чистильщиком. Такая суровая у меня судьба.
— Ладно, братец… Что-то у тебя сегодня лёгкое настроение.
— Хочешь пригнуть меня чуток к земле?
— Хочу… И тема очень старая. Больная тема, друг мой.
— «Легион», — кивнул Феликс.
— Именно. Сельмурзаева мы потеряли. Целей не достигли. Результат всего этого один — мы утратили человека, через которого осуществляли воздействие на ичкерийскую диаспору. И по Москве бродят бесхозные шахидки. «Легион» развивает активную деятельность. Все хорошо.
— Какую деятельность? Я так понял, переходим к сути вопроса…
— И к цене вопроса, — кивнул генерал. — В общем, «легионеры» опять проявились.
— На этот раз по какому поводу? — осведомился Феликс.
— Тема у них самая больная, такая же, как и у нас, — финансирование. Содержать такую организацию — денег нужен даже не вагон, а товарный состав. Видимо, их подконтрольные коммерческие структуры не справляются. И «Легион» пустился во все тяжкие.
— Это как?
— Торговля изотопами и радиоактивными веществами.
— Им зачем?
— Десяток-другой миллионов долларов получить, не прикладывая особых усилий, — это не так уж и плохо.
— Ну да, — Феликс почесал щетинистую щеку. — Значит, они лезут на наш рынок.
— Он не только наш. И чеченский. И ещё много чей…
— Забавно получается…
— Информация прошла, что они переброску товара готовят из Снежанска-11 в Москву.
— Серьёзная информация? Подробная?
— Пока никакая…
— Мы из-за никакой информации собрались?
— Я сказал — пока никакая, — раздражённо бросил генерал. — Когда она прояснится, — ты должен быть готов к действиям.
— Задачу уяснил. Ещё чаю?
— Пожалуй…
— С ликёрчиком? Коньячком?
В Москве было тревожно. Милицию перевели на усиленный вариант, улицы заполонили люди в серой форме. Продержится этот ажиотаж дня три. Потом все уляжется. Успокоится. Подоспеют более свежие новости об обострении ситуации в Афганистане, или о теракте против американского консульства в Бирме, или о том, что поп-звезда Боря Мокасеев спутался с кутюрье Димой Катукевичем. Жизнь идёт, несётся вперёд, как быстрая горная река, сглаживая углы и ворочая камни. Вчерашняя боль — уже не боль. Она смыта мутным потоком.
— Ваши документики, — козырнул строгий сержант.
— А? — рассеянно посмотрел на него Купченко.
— Документики, — в голосе сержанта появились стальные нотки.
— У меня есть документы, — с вызовом произнёс Купченко.
— Так покажи их, — сержант начинал терять терпение.
— Сейчас, — Купченко зашарил по многочисленным наружным карманам серой лёгкой куртки. — Сейчас. Были.
Сержант плотоядно улыбнулся, предчувствуя развлечение. Их обтекала московская толпа, струящаяся к метро и к остановкам автобусов, бурлящая вокруг ларьков.
— Я вас не виню. Понимаю, терроризм, — бурчал Купченко, хлопая по карманам.
— Вот что, уважаемый. Пойдём-ка со мной, — сержант кивнул в сторону милицейской «Газели», стоящей между метро и газетными киосками. — В отделении поищем твой документ.
— У меня нет времени. Множество проблем коммерческих… Груз надо получить.
— Меня это не интересует, — сержант взял Купченко под локоть, с опаской прикидывая, что будет, если такой бугай начнёт бить копытом. Придётся вызывать подмогу. И не одного человека, а целую толпу.
— Вот! — рука Купченко нырнула в сумку.
Сержант напрягся. Но увидел не ствол, а паспорт. Он развернул старую, затёртую красную книжицу и сделал замечание:
— Паспорт на новый надо было давно заменить.
— Да, я знаю.
— И не выполняете.
Отвечать «Колдун» посчитал ниже своего достоинства.
Сержант пролистнул страницы паспорта. Наткнулся на ксерокопию документа, удостоверяющего, что кандидат физико-математических наук Парамон Васильевич Купченко работает в объединении «Звезда» старшим научным сотрудником.
— Учёный, значит.
— Учёный — это Ньютон, — строго произнёс Купченко. — А мы — так. Пытаемся из себя что-то изобразить.
— Ну, давай, учёный, — хмыкнул сержант, в очередной раз убедившийся в том, что от высшего образования — одно только горе. Вон, заучившись, можно в такого чудика превратиться. Нет, сержанту десяти классов и курсов подготовки рядового и сержантского состава милиции за глаза хватит.
Пройдя пару кварталов, разрезая толпу, как ледокол, и не смотря по сторонам, Купченко застыл перед кафе «Каприз». Он недавно переселился из гостиницы в съёмную квартирку поблизости отсюда. Там были холодильник и плита, но учёный принципиально не занимался варкой и жаркой. Для еды существуют предприятия общественного питания.
На щите справа от дверей кафе было выведено: «Бизнес-ланч из трех блюд и десерта всего за 150 рублей».
— Сойдёт, — прошептал Купченко и нырнул в гостеприимно распахнутые двери.
Усевшись за свободный столик, он заказал обед. В ожидании его вынул из кожаной сумки маленький компьютер и начал набивать на нем что-то важное.
Официантка принесла салат и свежевыжатый апельсиновый сок в высоком бокале. Он встрепенулся и пробормотал:
— Спасибо.
Провёл руками возле неё, меся пустой воздух. Официантка посмотрела на его телодвижения с интересом.
— У вас прогнута аура под левой лопаткой. Может сердце немного покалывать.
— А вы этот, экстрасенс? — заинтересовалась девушка.
— Не то чтобы практикующий, — потупился учёный. — Но что-то знаю.
— А действительно покалывает. И что делать?
— Время было — снял бы…
— А как вас найти?
— Телефончик, — Купченко хлопнул по мобильнику. — Семьсот пятнадцать четыре нуля один.
Она черканула телефон себе в блокнотик и мило улыбнулась, пообещав:
— Я обязательно позвоню. А дорого?
— Не в деньгах счастье… Попробую помочь, — кивнул Купченко и тут же потерял к официантке интерес. Уставился на компьютер, одновременно тыкая в салат ложкой.
Он погрузился в работу. Потом неожиданно посмотрел на часы. Хлопнул себя по лбу. Вытащил из кармана мобильник. Настучал номер.
— Ник! Ник! Как там с посылкой? Нормально?.. Осторожнее грузите… Там трубку титановую помнёшь — все, тушите свет… Знаю твоих коновалов… Документы на отгрузку и транспортировку в норме? Ты учти, тут с терроризмом борются, если чего не в порядке — тормознут… Понял тебя.. Да, дорогой мой… Да… Москва чёртова эта. Народу полно. Мельтешат все. Мельтешат… Все только о деньгах думают, а не о душе… Но пробьёмся. Встряхнём их… Осторожнее пульт грузи. Там на соплях все спаяно… Покупателям нужно на той неделе демонстрацию устроить, а мне паять заново неохота… Значит, так, давай определимся. Ориентиревочно я встречаю на пятачке за заводом ЖБИ, как раньше… Оттуда до склада рукой подать… В среду в четырнадцать… Я, может быть, сам не буду. Человека пришлю… Да не бойся ты, все будет в порядке…
Он вытащил из бокала соломинку, смял её, это по казалось мало, машинально, бездумно завязал в узел и положил в пепельницу. Отхлебнул глоток сока. Произ нёс громко:
— Ну хорошо… Я понял… Наташке привет… Всем привет… В общем, жив-здоров. Пока, — Купченко отложил телефон и задумчиво побарабанил ложкой по тарелке с салатом.
На окружающее он обращал ноль внимания. Иначе, может быть, и заметил бы, что по городу его водят ребята невзрачной наружности.
Но чего не мог бы заметить «Колдун» ни при каких условиях — это что его телефонные переговоры слушаются управлением спецмероприятий МВД России. Сотрудники, которые зафиксировали последний разговор, работали сейчас не на государство. И не за деньги. Они работали за очень приличные деньги. И в течение часа разговор был передан заказчику.
Гипнотизёр, прочитав распечатку переговоров и прослушав аудиозапись, задумался. Прослушал запись ещё раз.
«Ну что ж, — подумал он. — Ребятам Кабана подоспела работёнка…»
Артемьев спал урывками, неспокойно. Он руководил многими операциями. Но сейчас противник был особенный.
С базы он не вылезал уже третьи сутки. В глазах рябило от сбрасываемой на экраны информации. Мозг даже во сне пытался обрабатывать варианты развития событий. Артемьев курил одну за другой сигареты и глушил большие чашки кофе.
Вечером на базу прибыл Зевс. Главный оперативный координатор не имел привычки вмешиваться в ход операций, доставать всех советами. Только в крайнем случае он пользовался своим правом последнего слова, и то, когда видел, что ситуация выходит из-под контроля. В «Малой конторе» было правило — инициатор мероприятий несёт за них ответственность полную, зато и распоряжается всеми переданными ему силами и средствами по своему усмотрению. Подразумевалось, что руководители операций являются высококвалифицированными профессионалами, они справятся с самыми сложными задачами. Излишняя опека расхолаживает.
— Что-то высох ты, сынок, — покачал головой Зевс, блаженно усаживаясь на мягкий чёрный офисный диван с металлическими подлокотниками.
— Акция входит в горячую стадию, — произнёс угрюмо Артемьев.
— Не бережёшь себя, Олег… Куришь много… Слишком сильно нервничаешь. — Сегодня Зевс снова был в образе доброго дядюшки.
Да, Зевс мог быть и добрым дядюшкой, и мечущим громы и молнии божеством. Маски. Что за ними? Получалось так, что видел насквозь всех, его не видел насквозь никто… Самая странная фигура из всех, кого встречал Артемьев. Никто не мог похвастаться, что его поняли. Даже Доктор, обладавший сверхчутьем на людей, как и положено по профессии, говорил: «Зевс закрыт».
— Если сейчас рыба сорвётся, ищи её потом в море-океане.
— Не должна сорваться, Олег. Не должна. Крючки надо делать крепче.
— Мы не волшебники, — поморщился Артемьев.
— А у тебя не боевой настрой, — Зевс испытующе посмотрел на него.
— Что, смените?
— Кто же коней меняет на переправе?
— Слишком многоходовая и хитроумная у нас получается комбинация… Слишком много народу задействовано втёмную… Слишком много зависит от поведения отдельных людей… Сложно…
— Кто предложил именно такую комбинацию?
— Я, — кивнул Артемьев.
— И Ратоборец… Мы на вас надеемся. Если дело завалится, так тому и суждено быть. Ты же знаешь, мы все понимаем и пенять не будем… Но ты справишься, Олег. Ты и Глеб… Вы справитесь…
— Надеюсь…
— Только одно помни, — Зевс замялся, потом все-таки произнёс: — Вы вступили на территорию тьмы… Все сокрыто. Все в тумане… Что стоит за «Луддитами»? Что это за система контроля?
— Подпольные организации. Корпорации. Тайные общества. Спецслужбы. Правительства. Может быть кто угодно, — развёл руками Артемьев.
— А за ними?
— Наверное, те, кто правит этим миром и о ком мы ничего не знаем вообще, — неуверенно произнёс Артемьев.
— Мы не знаем… За «Конторой» тоже кто-то стоит — ты не думал об этом? — неожиданно произнёс Зевс. И у Артемьева пробежал по спине озноб. Он почувствовал, что сейчас Главный оперативный координатор приоткрыл занавес, чуть-чуть, не дав ничего рассмотреть, но чётко дав понять, что за занавесом кроется что-то большое и серьёзное. Это была не оговорка. Зевс никогда не допускал оговорок. Он за свою долгую жизнь научился взвешивать каждое слово.
— Звучит очень обнадёживающе.
— Обычные люди — слепцы. Они ничего не знают о скрытых пружинах, двигающих вперёд, сложный и неуклюжий механизм цивилизации. Тебе повезло хотя бы боком приобщиться к тем, у кого глаза приоткрыты.
— Но я ещё не научился видеть в полумраке.
— Когда-нибудь научишься. Иногда приоткрываем пыльную портьеру, за которой скрываются кукловоды… Наш мир гораздо сложнее, чем кажется.
— Интересно, куда ведёт вершина пирамиды? Кто главные кукловоды?
— Никто не знает. Есть теория, что инопланетяне через эти скрытые социальные механизмы правят землёй.
— Серьёзно?
— А что — гипотеза не хуже других, — Зевс посмотрел на Артемьева и улыбнулся. Обнадёживающе. И немного иронично. — Ну, в общем, вы здесь работайте. А мне, старику, домой пора. Грелка. Вечерний чай… Только в курсе дела меня держите.
— Обязательно…
Зевс отбыл на скромной «Волге» с пуленепробиваемыми стёклами. Следом за ним пристроилась машина прикрытия.
Артемьев проводил машины взглядом. Разговор возымел странное действие. Зевс, как и Доктор, видимо, был шаманом. Во всяком случае, Артемьев ощутил, что неуверенность, нервозность, усталость куда-то ушли. Осталась уверенность в своих силах и в своей правоте.
— Объект «Альфа» начал кружева плести, — сообщил по рации старший наружки, когда Артемьев вернулся в штабной зал. — Что будем делать?
— Он вас проявит. Отпускайте, — решил Артемьев. Атаман досадливо поморщился:
— Сейчас бы контакт засечь. Все бы сразу на места стало…
— Мы их и так не упустим. Пусть пока погуляют. Мы их всех сделаем.
— Твоими бы устами да мёд пить, Олег.
— Сделаем, Атаман. Ещё как сделаем.
У Войченко болела голова. День выдался тяжёлый. Вместе с Директором ФАГБ и ещё парой генералов он побывал в Совете по безопасности. Потом вся компания отправилась к руководителю Администрации Президента. И везде приходилось оправдываться. Виноваты. Упустили. Враг будет повержен, победа будет за нами…
По оперативной информации, чеченцы решили пока оставить Москву в покое и переключиться на другие города. В их обширных планах на очереди был Санкт-Петербург. Помощник Войченко по самым деликатным поручениям вылетел вчера в Турцию. Там встретился с самим Вахой Муртазалиевым по кличке Колченогий, потерявшим в боях под Даргуном руку и ногу, но до сих пор коптящим небо во зло всему живому. Отец чеченского террора вовсе не отлёживался в грузинских аулах, как утверждали средства массовой информации, а изнывал от жары на вилле с высоким бетонным забором около Стамбула под присмотром турецких спецслужб. Разговор между чекистом и одним из самых известных полевых командиров состоялся далеко не обнадёживающий. Позавчера Войченко смог прослушать его запись.
— Ты забыл о наших договорённостях? — спрашивал полковник.
— Я ничего не забываю, — отвечал отрывисто Муртазалиев. — Но я не могу приказать птицам не летать.
— Если твои птицы будут и дальше так гадить, то мы начнём рушить гнёзда, — напирал полковник. — Ты это реально понимаешь?
— Я-то понимаю…
— Короче, ты признаешься, что не способен контролировать шахидов?
— Их только Аллах может контролировать. И Казбек Дергаев, который заявил, что является моим кровником.
— Тогда сдай нам Казбека. И его чёрных вдов!
— Неправильно это.
— Брось играть в правоверного мусульманина, Ваха!
— Ладно, что-то попытаюсь придумать…
После долгих переговоров Ваха сдал две «лёжки» шахидских групп Дергаева — одна из них была в горах, другая — под Гудермесом. «Лёжки» были зачищены силами армейского спецназа. Итог — девять трупов воинов ислама, из них пара начинающих шахидов. Но ситуации этот локальный успех не изменил.
Войченко с прискорбием вынужден был констатировать, что управляемая нестабильность управлялась все хуже и хуже. После встреч на Старой площади ближе к вечеру генералу пришлось отправиться на Рублевский тракт. Там в неприлично огромном и безвкусно роскошном доме он выслушал много неприятного от очень важного, но малоизвестного в широких кругах лица:
— Все далеко заходит. Мне кажется, мы теряем нити управления кризисом…
— Ничего мы не теряем, — возражал Войченко.
— Разве? И мы опять ощущаем противодействие. Вы установили, кто нам мешает, генерал? — слово «генерал» важная основа произнесла с сарказмом, неприятно резанувшим Войченко. Намёк ясен — нет ничего более непрочного, чем должности и регалии.
— Установили. Есть некая скрытая структура…
— О которой мы слышим несколько лет. Когда это закончится?
— Думаю, в ближайшее время что-то прояснится, — холодно произнёс Войченко.
Он не выносил, когда с ним говорят с высоты папского престола, разве что туфлю целовать не дают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37