Безжизненную песчаную пустыню прорезала красная лента реки, заросшая густыми галерейными лесами, встающими прямо из воды, за их узкой полосой – бурая саванна, а еще дальше – бесконечные, выжженные солнцем пески. Река Омо вдыхает жизнь не только в озеро Рудольф, куда она несет свои воды, спасая озеро от высыхания под этим безжалостным солнцем, но и в окружающую русло пустыню. В долине Омо, в тропических лесах и в саванне, встречается почти вся живность, обитающая в Африке; а сама река, к красным водам которой пальмы нежно склоняют свои изумрудно-мохнатые головы, скрывающие заводи с коврами белых лилий, буквально кишит гиппопотамами и огромными крокодилами, отдыхающими на отмелях, раскрыв пасти. Несколько шагов от реки, и попадаешь в полумрак тропического леса, наполненного голосами множества птиц, потом – саванна и полупустыня. Но в нескольких километрах от живой воды реки лишь безмолвие песков и опаленные солнцем лица кочевников, почитающих Аллаха и пересекающих пески на своих белых дромадерах.
Чуть позже они оказались над дельтой реки, где Омо распадалась на множество потоков, бегущих к озеру Рудольф, и обнаружили небольшую площадку, на которую можно было посадить аэроплан. Их первый визит не принес особенных результатов. Но красная живая вода реки Омо и скала, научившая его летать, навсегда привязали Камила Коленкура к Африке и заставили много позже, когда он уже сделался ученым с мировым именем, вернуться в эти места. Но сначала произошли некоторые события, и научная карьера Камила оказалась на несколько лет отложенной.
– Тот, кто развязывает войну, в любом случае свинья, – сказал как-то дядя Эрни.
Камил не знал, кто развязал эту войну. Но в 1940 году его Родина пала. Когда в сердце Парижа на красном полотнище появилась арийская свастика, когда по Елисейским Полям начали вышагивать люди в черной форме с древними рунами в петлицах, когда мещанская романтика опоэтизированных масс, ведомых черными колдунами, поставила себе на службу все достижения XX века, Камил Коленкур оказался в Сопротивлении. Не только над его Родиной, над его Миром, над его Свободой нависла смертельная угроза. Он действовал в диверсионной группе, и для него не существовало трудностей, связанных с головокружительной высотой моста, который следовало взорвать, не существовало непроходимых альпийских перевалов.
А в то время, когда сэр Джонатан Урсуэл Льюис еще аппетитно почмокивал своей соской, Камил и дядя Эрни встретились в только что освобожденном Париже. В этот город вернулся розовый воздух. Вряд ли эти вдохновленные легендами черные легионы, которых попросили отсюда убраться, знали, что это такое. Они вдвоем пошли на середину моста, перекинутого через Сену. Они уже оба знали о гибели военного летчика, основавшего трансафриканскую почту, о гибели многих своих друзей, и они оба вспомнили тот день пятнадцатилетней давности. А потом Камил увидел, что к мосту спешат отец и с трудом поспевающая за ним мама.
Покрупневший дядя Эрни снова забрался на парапет, потом поглядел по сторонам и развел руками:
– Смотри, Камил. – В чуть влажных глазах его больше не было печали, он улыбался, и что-то в этой улыбке заставило Камила вспомнить о смуглой девочке, оставшейся в Тунисе. – Этот город я люблю больше всего на свете. Видите крылья? Ну конечно, видите… Это они перенесли меня сюда.
Устье реки Омо и озеро Рудольф стали археологическим раем Камила Коленкура. Долина реки и озеро находятся в зоне Восточно-Африканского рифта, гигантского разлома земной коры, протянувшегося через всю Африку, от Красного моря до Замбези. На севере огромное Эфиопское нагорье с мифической древней страной сэра Джонатана Урсуэла Льюиса, южнее, в Кении, Танзании, множество находок– кости ископаемых гоминидов, кости вымерших гигантских животных и опять ископаемые останки нашего предка: он был и гигантом и карликом.
Река Омо и озеро Рудольф стали археологическим раем Камила Коленкура. Сенсационные находки следовали одна за другой. Возраст человечества увеличивался на миллионы лет. Камил Коленкур выдвинул версию африканской прародины. Недостающее звено между обезьяной и человеком будет найдено здесь, в Кении. Радиоактивный метод, изотопы позволяют датировать находки уже миллионами лет.
Как-то в его экспедиции работали молодые ученые. Один из них был англичанин, талантливый и, что немаловажно, везучий. Камил с удивлением узнал, что основная специализация этого парня – лингвистика. Они сошлись ближе, и позже их связали дружеские отношения. Иногда это были отношения ученика и Учителя. Британец мог бы стать выдающимся палеоантропологом. Но казалось, он ищет здесь что-то совсем другое. А потом он рассказал Камилу какую-то удивительную, просто волшебную сказку. Он ничего не утверждал. Только предложил сделать некоторые предположения. Что никакого промежуточного звена не существует. И прародина человечества не находится в Кении. Мы несем ее с собой. И люди значительно старше, чем они в состоянии вспомнить. До начала Истории существовали полусказочные цивилизации, и не только людей, и память о них сохранилась лишь в древних преданиях, так схожих у всего человечества. А в этих местах еще живут легенды, и, быть может, где-то еще остались следы этих цивилизаций.
– Это похоже на проповедь о том, что Санта-Клаус существует, – удивился Камил.
– В каком-то смысле так оно и есть, – ответил с улыбкой британец.
Его звали Джонатан Урсуэл Льюис. Если бы он не был толковым парнем, прекрасно разбирающимся в координатах современной науки, Камил принял бы его в лучшем случае за неуча шарлатана или в худшем – за сумасшедшего.
В этом году Камил Коленкур проводил на озере Рудольф уже седьмой полевой сезон. За время своих долгих выездов в Африку он увлекся бытом и фольклором местных народов, но вовсе не собирался соглашаться с фантастическими теориями Урса. Он, конечно, знал, что на севере Эфиопского нагорья, в древнем Аксуме, находится множество гигантских каменных стел-монолитов. Двадцатичетырехметровые громадины, сделанные из одного цельного камня. Они были такой же загадкой, как и египетские пирамиды. Местные легенды утверждают, что задолго до появления здесь людей Эфиопское нагорье населяли гиганты, люди-циклопы, умеющие плавить камень. Они и научили аксумских мастеров возводить каменные стелы, которые гиганты переносили на своих плечах как пушинки. Интересно, что когда итальянская армия все же завоевала Эфиопию, Муссолини приказал перевезти в Рим самую большую из стел Аксума. Но техника образца 1938 года не справилась с этой задачей. В Рим попала одна из самых скромных по размерам стел. Она и сейчас находится там. На площади Порта Капена.
Знал Камил и о «дороге великанов», древней, вырубленной в скалах дороге шириной в… пятнадцать метров. Дорога для слонов, танков или великанов. Интересно, какого роста должен был быть странник, если его предохранял от падения парапет высотой в два метра?
Знал он и о плотине, сложенной из каменных глыб кубической формы, подогнанных друг к другу так, что не только лезвие бритвы, а даже вода не может найти себе выхода. Плотина завершалась грандиозным, сейчас полуразрушенным храмом. Вдоль «дороги великанов» стояли гигантские статуи древних богов, изображения Сириуса.
Камил Коленкур, как образованный человек, знал и о других следах титанической работы на земле. И не только о египетских пирамидах, скульптурах острова Пасхи и развалинах на озере метрах камень находились на одной линии. Смотрящий Глаз и ноги жертвы были обращены в одну сторону. Ну и что? Случайность. Тень вроде бы отступила…
И все же, не зная, зачем ему это будет надо, а скорее подчиняясь интуиции, Камил мысленно продолжил линию до небольшой искривленной скалы, находящейся в паре сотен метров отсюда. Можно было бы подыскать какой-нибудь более серьезный ориентир, но в принципе для определения направления этого достаточно.
Полицейский-кениец подписывал на обороте полароидной карточки время фотографирования. Потом он пожал плечами и, вздохнув, повторил:
– Плохи дела.
Но ни Камил Коленкур, ни полицейский сержант и никто другой почему-то не обратили внимания на одну деталь. Убийство, вероятно, произошло несколько часов назад. В любом случае до появления нашедших его студентов труп некоторое время был здесь. И его не тронули хищники. Он даже не был облеплен мухами и сжирающими в этих краях все подчистую муравьями. И лишь значительно позже Камил вспомнил, что видел вдалеке нескольких гиен, и они запросто могли разделаться с телом несчастного, прежде чем его найдут. Но они не сделали этого. Вокруг трупа была какая-то странная, пугающая стерильность.
Через некоторое время, и, как выяснилось позже, вполне определенное, в окрестностях лагеря случилось еще одно убийство. Потом, уже значительно южнее, в саванне Самбуру, – третье. Камил Коленкур все же решил побывать на местах преступления. Картина в обоих случаях была похожей – с невиданной жестокостью вырванное сердце и Глаз, указывающий на север. Камил решил побеседовать кое с кем из местных жителей. Никто из них о подобных знаках ничего не слышал. Камил почувствовал, что столкнулся со страшным культом. Но о нем не хотели или боялись рассказывать. А может быть, действительно ничего не знали.
После первого преступления прошло уже больше месяца, и похожее убийство было совершено на севере Эфиопии. На сей раз имелись репортаж и фотография в журнале «Штерн» – только что в соседний лагерь прибыл его коллега из Германии. Репортаж касался общих социальных и политических проблем. Камил смотрел на большое, в разворот, профессионально выполненное красочное фото, и какая-то тревожная догадка снова промелькнула у него в голове. Но, черт побери, он же не Шерлок Холмс… Потом он увидел камень, и на нем, если пользоваться лупой, вполне можно было различить рисунок… Или это он уже выдумывает? Может быть, он хотел бы там его увидеть? Черт, изображение слишком размытое. Он закрыл журнал. И тень снова отступила.
Прошло чуть больше недели – сообщение с юга, из одного из самых густонаселенных районов Кении, не заставило себя ждать.
Это – ритуальные убийства. И где-то он уже видел этот знак.
Камил Коленкур понял, что происходит что-то странное. И связался с Урсом.
И начал вести свой дневник.
Все подробности он сообщал Урсу, а потом каждый раз исправно делал записи в дневнике. Через какое-то время он решил проанализировать, что получается. Он так и поступил. Затем отложил свои записи в сторону.
Складывающиеся закономерности его очень испугали.
ИХ НЕ ТРОГАЛИ ЖИВОТНЫЕ.
Их не трогали животные, по крайней мере первые несколько часов после убийства. Их не сжирали хищники, к ним не подходили даже гиены и не слетались падалыцики. Камил вспомнил, как ему рассказывали, что в одном случае полицейская собака буквально упиралась ногами, не желая приближаться к трупу, пока вдруг не завыла. Это произошло в двух шагах от столицы. I ia этот раз – христианский миссионер.
Камил Коленкур был хорошо известен в Кении. И имел много друзей. Он попросил пересылать ему всю информацию о подобных случаях. Друзья восприняли это как причуды старика, но в просьбе не отказали.
И он продолжал вести дневник.
А потом пришло сообщение от Урса. Профессор Льюис (как все-таки летит время! Этот молодой британец со сказочными фантазиями уже профессор) собирался приехать. И все встало на свои места: Камил Коленкур вспомнил, что таинственное изображение – знак Глаза – он видел в книге какого-то испанского монаха. Книга была гордостью библиотеки сэра Льюиса. Там Камил и видел этот знак, когда принял приглашение Урса навестить его в Йоркшире.
Камил Коленкур вел дневник и ждал Урса.
Но Урс приехал лишь через четыре месяца.
Их не трогали животные.
Эта страшная фраза и далекий барабанный бой звучали в голове Камила, когда он проснулся в середине одной из самых жарких ночей лета 1989 года. Сначала он испугался, решив, что, возможно, началась бессонница. Что так заявляет о себе старость. Потом он понял, что ему нужны карты. Хорошие географические карты этой местности. Британский атлас и карты очень крупного масштаба. И старость здесь абсолютно ни при чем.
Их не трогали животные… Почему?
«Мы их запеленгуем», – подумал Камил и усмехнулся. Какая-то ассоциация из военной молодости, и дядя Эрни, стоящий на мосту. Дяди Эрни уже почти тридцать лет как нет. Но мы их запеленгуем…
Камил Коленкур взял карту самого крупного масштаба и открыл свои заметки. В районе, прилегающем к озеру Рудольф, он отыскал место первого преступления. Первым был шаман. А потом нашел ту самую небольшую искривленную скалу. На ее вершине были какие-то рисунки, сделанные первобытными художниками, таких скал имелось немало на берегах озера Рудольф. И на этой прекрасной британской карте все они были изображены. Глаз – убитый шаман – скала… Камил Коленкур определил направление и прочертил линию до северной границы листа, потом он перенес линию на карту меньшего масштаба. Здесь уже озеро выглядело лишь пятисантиметровой закорючкой, напоминавшей человеческий зародыш. Он решил провести прямую до северных границ Эфиопии. То самое чувство, помогающее делать невероятные догадки в науке, сейчас подсказало, что этого достаточно. Вполне. Камил Коленкур на правильном пути.
Затем он нашел на карте место еще одного преступления, наиболее удаленное от первого. Он проделал ту же операцию. Вторая прямая линия пересеклась с первой в центре высокого Эфиопского нагорья, посреди заснеженных вершин и озер, дающих начало Великому Нилу. Именно так во время Второй мировой войны оккупационные немецкие власти пеленговали их передатчики. Определяли направление до источника излучения радиосигнала, потом отъезжали на некоторое расстояние и снова определяли направление. На месте пересечения прямых линий находился передатчик. Бери его тепленьким. Насколько Камил знал, с тех самых пор эта процедура не особенно изменилась. Но Камилу Коленкуру требовались доказательства. Его природа ученого жадно требовала подтверждений. И они были. Фотография в «Штерне». Тревожащая и тогда непонятая. Камил Коленкур бывал в тех местах, осматривая древние стелы Аксума. И он обладал великолепной памятью. Он прекрасно помнил, где находилась одна из самых высоких стел Аксума, виднеющаяся на фотографии вдали, и где находятся развалины древних ворот, у которых нашли тело эфиопского монаха. Да-да, это был настоящий фотограф-профессионал, и он выбрал великолепную композицию… Камил Коленкур любил профессионалов. Это были ребята, на которых всегда можно положиться. Несчастный монах, почитающий, как и большинство эфиопских христиан, Деву Марию, Божью Матерь, лежал ногами к стеле, освещенной лучами заходящего солнца. Солнце было за спиной фотографа… И вот что волновало, не давало покоя… Он узнал это место; и тогда, еще даже не осознав, он уже кое-что понял. От смутной догадки осталось лишь ощущение тревоги. Направление было изменено. Знак Глаза, ноги убитого и далекая стела, залитая вечереющим солнцем, указывали прямо на юг… Север – Юг, Запад – Восток, что может быть проще? Вот так. или почти так, они пеленговали наши радиопередатчики… Кольцо поиска сжималось. Потом он взял крупномасштабную карту Северной Эфиопии, Аксума, нашел развалины древних ворот и далекую стелу. Как все-таки хорошо, что между ними было приличное расстояние, на карте оно превратилось всего лишь в половину сантиметра, но этого достаточно. Вполне достаточно, чтобы определить направление…
«Возможно, стоило бы учесть незначительную кривизну Земли», – думал Камил, опуская линию с севера на юг.
Но ему не пришлось ничего учитывать. Третья линия встретилась с двумя предыдущими как раз в точке их пересечения. Они соединились в одной точке.
– Я запеленговал передатчик, – усмехнулся Камил.
Их не трогали животные. Совершенно верно. И Глаз, нарисованный кровью убитых, отыскивал одну, только ему известную точку. Теперь не только ему одному… Однако каким надо обладать зрением (или чутьем?), чтобы за тысячи километров разворачивать свои жертвы именно к этой кровожадной точке, где пересекаются все линии! Это действительно были ритуальные убийства, и они были цикличны, возможно, как-то связаны с фазами Луны, но дело заключалось не совсем в этом… Потому что ритуальные цикличные убийства были адресованы кому-то…
Их не трогали животные, по крайней мере первые несколько часов…
И может, конечно, это все вздор, может, на старости лет известный палеоантрополог Камил Коленкур впал в детство и с удовольствием погружается в пьянящую стихию страшных сказок, но вполне возможно предположить, что в первые несколько часов ими питался кто-то совсем другой…
И конечно, было бы лучше, если б нашлись иные объяснения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Чуть позже они оказались над дельтой реки, где Омо распадалась на множество потоков, бегущих к озеру Рудольф, и обнаружили небольшую площадку, на которую можно было посадить аэроплан. Их первый визит не принес особенных результатов. Но красная живая вода реки Омо и скала, научившая его летать, навсегда привязали Камила Коленкура к Африке и заставили много позже, когда он уже сделался ученым с мировым именем, вернуться в эти места. Но сначала произошли некоторые события, и научная карьера Камила оказалась на несколько лет отложенной.
– Тот, кто развязывает войну, в любом случае свинья, – сказал как-то дядя Эрни.
Камил не знал, кто развязал эту войну. Но в 1940 году его Родина пала. Когда в сердце Парижа на красном полотнище появилась арийская свастика, когда по Елисейским Полям начали вышагивать люди в черной форме с древними рунами в петлицах, когда мещанская романтика опоэтизированных масс, ведомых черными колдунами, поставила себе на службу все достижения XX века, Камил Коленкур оказался в Сопротивлении. Не только над его Родиной, над его Миром, над его Свободой нависла смертельная угроза. Он действовал в диверсионной группе, и для него не существовало трудностей, связанных с головокружительной высотой моста, который следовало взорвать, не существовало непроходимых альпийских перевалов.
А в то время, когда сэр Джонатан Урсуэл Льюис еще аппетитно почмокивал своей соской, Камил и дядя Эрни встретились в только что освобожденном Париже. В этот город вернулся розовый воздух. Вряд ли эти вдохновленные легендами черные легионы, которых попросили отсюда убраться, знали, что это такое. Они вдвоем пошли на середину моста, перекинутого через Сену. Они уже оба знали о гибели военного летчика, основавшего трансафриканскую почту, о гибели многих своих друзей, и они оба вспомнили тот день пятнадцатилетней давности. А потом Камил увидел, что к мосту спешат отец и с трудом поспевающая за ним мама.
Покрупневший дядя Эрни снова забрался на парапет, потом поглядел по сторонам и развел руками:
– Смотри, Камил. – В чуть влажных глазах его больше не было печали, он улыбался, и что-то в этой улыбке заставило Камила вспомнить о смуглой девочке, оставшейся в Тунисе. – Этот город я люблю больше всего на свете. Видите крылья? Ну конечно, видите… Это они перенесли меня сюда.
Устье реки Омо и озеро Рудольф стали археологическим раем Камила Коленкура. Долина реки и озеро находятся в зоне Восточно-Африканского рифта, гигантского разлома земной коры, протянувшегося через всю Африку, от Красного моря до Замбези. На севере огромное Эфиопское нагорье с мифической древней страной сэра Джонатана Урсуэла Льюиса, южнее, в Кении, Танзании, множество находок– кости ископаемых гоминидов, кости вымерших гигантских животных и опять ископаемые останки нашего предка: он был и гигантом и карликом.
Река Омо и озеро Рудольф стали археологическим раем Камила Коленкура. Сенсационные находки следовали одна за другой. Возраст человечества увеличивался на миллионы лет. Камил Коленкур выдвинул версию африканской прародины. Недостающее звено между обезьяной и человеком будет найдено здесь, в Кении. Радиоактивный метод, изотопы позволяют датировать находки уже миллионами лет.
Как-то в его экспедиции работали молодые ученые. Один из них был англичанин, талантливый и, что немаловажно, везучий. Камил с удивлением узнал, что основная специализация этого парня – лингвистика. Они сошлись ближе, и позже их связали дружеские отношения. Иногда это были отношения ученика и Учителя. Британец мог бы стать выдающимся палеоантропологом. Но казалось, он ищет здесь что-то совсем другое. А потом он рассказал Камилу какую-то удивительную, просто волшебную сказку. Он ничего не утверждал. Только предложил сделать некоторые предположения. Что никакого промежуточного звена не существует. И прародина человечества не находится в Кении. Мы несем ее с собой. И люди значительно старше, чем они в состоянии вспомнить. До начала Истории существовали полусказочные цивилизации, и не только людей, и память о них сохранилась лишь в древних преданиях, так схожих у всего человечества. А в этих местах еще живут легенды, и, быть может, где-то еще остались следы этих цивилизаций.
– Это похоже на проповедь о том, что Санта-Клаус существует, – удивился Камил.
– В каком-то смысле так оно и есть, – ответил с улыбкой британец.
Его звали Джонатан Урсуэл Льюис. Если бы он не был толковым парнем, прекрасно разбирающимся в координатах современной науки, Камил принял бы его в лучшем случае за неуча шарлатана или в худшем – за сумасшедшего.
В этом году Камил Коленкур проводил на озере Рудольф уже седьмой полевой сезон. За время своих долгих выездов в Африку он увлекся бытом и фольклором местных народов, но вовсе не собирался соглашаться с фантастическими теориями Урса. Он, конечно, знал, что на севере Эфиопского нагорья, в древнем Аксуме, находится множество гигантских каменных стел-монолитов. Двадцатичетырехметровые громадины, сделанные из одного цельного камня. Они были такой же загадкой, как и египетские пирамиды. Местные легенды утверждают, что задолго до появления здесь людей Эфиопское нагорье населяли гиганты, люди-циклопы, умеющие плавить камень. Они и научили аксумских мастеров возводить каменные стелы, которые гиганты переносили на своих плечах как пушинки. Интересно, что когда итальянская армия все же завоевала Эфиопию, Муссолини приказал перевезти в Рим самую большую из стел Аксума. Но техника образца 1938 года не справилась с этой задачей. В Рим попала одна из самых скромных по размерам стел. Она и сейчас находится там. На площади Порта Капена.
Знал Камил и о «дороге великанов», древней, вырубленной в скалах дороге шириной в… пятнадцать метров. Дорога для слонов, танков или великанов. Интересно, какого роста должен был быть странник, если его предохранял от падения парапет высотой в два метра?
Знал он и о плотине, сложенной из каменных глыб кубической формы, подогнанных друг к другу так, что не только лезвие бритвы, а даже вода не может найти себе выхода. Плотина завершалась грандиозным, сейчас полуразрушенным храмом. Вдоль «дороги великанов» стояли гигантские статуи древних богов, изображения Сириуса.
Камил Коленкур, как образованный человек, знал и о других следах титанической работы на земле. И не только о египетских пирамидах, скульптурах острова Пасхи и развалинах на озере метрах камень находились на одной линии. Смотрящий Глаз и ноги жертвы были обращены в одну сторону. Ну и что? Случайность. Тень вроде бы отступила…
И все же, не зная, зачем ему это будет надо, а скорее подчиняясь интуиции, Камил мысленно продолжил линию до небольшой искривленной скалы, находящейся в паре сотен метров отсюда. Можно было бы подыскать какой-нибудь более серьезный ориентир, но в принципе для определения направления этого достаточно.
Полицейский-кениец подписывал на обороте полароидной карточки время фотографирования. Потом он пожал плечами и, вздохнув, повторил:
– Плохи дела.
Но ни Камил Коленкур, ни полицейский сержант и никто другой почему-то не обратили внимания на одну деталь. Убийство, вероятно, произошло несколько часов назад. В любом случае до появления нашедших его студентов труп некоторое время был здесь. И его не тронули хищники. Он даже не был облеплен мухами и сжирающими в этих краях все подчистую муравьями. И лишь значительно позже Камил вспомнил, что видел вдалеке нескольких гиен, и они запросто могли разделаться с телом несчастного, прежде чем его найдут. Но они не сделали этого. Вокруг трупа была какая-то странная, пугающая стерильность.
Через некоторое время, и, как выяснилось позже, вполне определенное, в окрестностях лагеря случилось еще одно убийство. Потом, уже значительно южнее, в саванне Самбуру, – третье. Камил Коленкур все же решил побывать на местах преступления. Картина в обоих случаях была похожей – с невиданной жестокостью вырванное сердце и Глаз, указывающий на север. Камил решил побеседовать кое с кем из местных жителей. Никто из них о подобных знаках ничего не слышал. Камил почувствовал, что столкнулся со страшным культом. Но о нем не хотели или боялись рассказывать. А может быть, действительно ничего не знали.
После первого преступления прошло уже больше месяца, и похожее убийство было совершено на севере Эфиопии. На сей раз имелись репортаж и фотография в журнале «Штерн» – только что в соседний лагерь прибыл его коллега из Германии. Репортаж касался общих социальных и политических проблем. Камил смотрел на большое, в разворот, профессионально выполненное красочное фото, и какая-то тревожная догадка снова промелькнула у него в голове. Но, черт побери, он же не Шерлок Холмс… Потом он увидел камень, и на нем, если пользоваться лупой, вполне можно было различить рисунок… Или это он уже выдумывает? Может быть, он хотел бы там его увидеть? Черт, изображение слишком размытое. Он закрыл журнал. И тень снова отступила.
Прошло чуть больше недели – сообщение с юга, из одного из самых густонаселенных районов Кении, не заставило себя ждать.
Это – ритуальные убийства. И где-то он уже видел этот знак.
Камил Коленкур понял, что происходит что-то странное. И связался с Урсом.
И начал вести свой дневник.
Все подробности он сообщал Урсу, а потом каждый раз исправно делал записи в дневнике. Через какое-то время он решил проанализировать, что получается. Он так и поступил. Затем отложил свои записи в сторону.
Складывающиеся закономерности его очень испугали.
ИХ НЕ ТРОГАЛИ ЖИВОТНЫЕ.
Их не трогали животные, по крайней мере первые несколько часов после убийства. Их не сжирали хищники, к ним не подходили даже гиены и не слетались падалыцики. Камил вспомнил, как ему рассказывали, что в одном случае полицейская собака буквально упиралась ногами, не желая приближаться к трупу, пока вдруг не завыла. Это произошло в двух шагах от столицы. I ia этот раз – христианский миссионер.
Камил Коленкур был хорошо известен в Кении. И имел много друзей. Он попросил пересылать ему всю информацию о подобных случаях. Друзья восприняли это как причуды старика, но в просьбе не отказали.
И он продолжал вести дневник.
А потом пришло сообщение от Урса. Профессор Льюис (как все-таки летит время! Этот молодой британец со сказочными фантазиями уже профессор) собирался приехать. И все встало на свои места: Камил Коленкур вспомнил, что таинственное изображение – знак Глаза – он видел в книге какого-то испанского монаха. Книга была гордостью библиотеки сэра Льюиса. Там Камил и видел этот знак, когда принял приглашение Урса навестить его в Йоркшире.
Камил Коленкур вел дневник и ждал Урса.
Но Урс приехал лишь через четыре месяца.
Их не трогали животные.
Эта страшная фраза и далекий барабанный бой звучали в голове Камила, когда он проснулся в середине одной из самых жарких ночей лета 1989 года. Сначала он испугался, решив, что, возможно, началась бессонница. Что так заявляет о себе старость. Потом он понял, что ему нужны карты. Хорошие географические карты этой местности. Британский атлас и карты очень крупного масштаба. И старость здесь абсолютно ни при чем.
Их не трогали животные… Почему?
«Мы их запеленгуем», – подумал Камил и усмехнулся. Какая-то ассоциация из военной молодости, и дядя Эрни, стоящий на мосту. Дяди Эрни уже почти тридцать лет как нет. Но мы их запеленгуем…
Камил Коленкур взял карту самого крупного масштаба и открыл свои заметки. В районе, прилегающем к озеру Рудольф, он отыскал место первого преступления. Первым был шаман. А потом нашел ту самую небольшую искривленную скалу. На ее вершине были какие-то рисунки, сделанные первобытными художниками, таких скал имелось немало на берегах озера Рудольф. И на этой прекрасной британской карте все они были изображены. Глаз – убитый шаман – скала… Камил Коленкур определил направление и прочертил линию до северной границы листа, потом он перенес линию на карту меньшего масштаба. Здесь уже озеро выглядело лишь пятисантиметровой закорючкой, напоминавшей человеческий зародыш. Он решил провести прямую до северных границ Эфиопии. То самое чувство, помогающее делать невероятные догадки в науке, сейчас подсказало, что этого достаточно. Вполне. Камил Коленкур на правильном пути.
Затем он нашел на карте место еще одного преступления, наиболее удаленное от первого. Он проделал ту же операцию. Вторая прямая линия пересеклась с первой в центре высокого Эфиопского нагорья, посреди заснеженных вершин и озер, дающих начало Великому Нилу. Именно так во время Второй мировой войны оккупационные немецкие власти пеленговали их передатчики. Определяли направление до источника излучения радиосигнала, потом отъезжали на некоторое расстояние и снова определяли направление. На месте пересечения прямых линий находился передатчик. Бери его тепленьким. Насколько Камил знал, с тех самых пор эта процедура не особенно изменилась. Но Камилу Коленкуру требовались доказательства. Его природа ученого жадно требовала подтверждений. И они были. Фотография в «Штерне». Тревожащая и тогда непонятая. Камил Коленкур бывал в тех местах, осматривая древние стелы Аксума. И он обладал великолепной памятью. Он прекрасно помнил, где находилась одна из самых высоких стел Аксума, виднеющаяся на фотографии вдали, и где находятся развалины древних ворот, у которых нашли тело эфиопского монаха. Да-да, это был настоящий фотограф-профессионал, и он выбрал великолепную композицию… Камил Коленкур любил профессионалов. Это были ребята, на которых всегда можно положиться. Несчастный монах, почитающий, как и большинство эфиопских христиан, Деву Марию, Божью Матерь, лежал ногами к стеле, освещенной лучами заходящего солнца. Солнце было за спиной фотографа… И вот что волновало, не давало покоя… Он узнал это место; и тогда, еще даже не осознав, он уже кое-что понял. От смутной догадки осталось лишь ощущение тревоги. Направление было изменено. Знак Глаза, ноги убитого и далекая стела, залитая вечереющим солнцем, указывали прямо на юг… Север – Юг, Запад – Восток, что может быть проще? Вот так. или почти так, они пеленговали наши радиопередатчики… Кольцо поиска сжималось. Потом он взял крупномасштабную карту Северной Эфиопии, Аксума, нашел развалины древних ворот и далекую стелу. Как все-таки хорошо, что между ними было приличное расстояние, на карте оно превратилось всего лишь в половину сантиметра, но этого достаточно. Вполне достаточно, чтобы определить направление…
«Возможно, стоило бы учесть незначительную кривизну Земли», – думал Камил, опуская линию с севера на юг.
Но ему не пришлось ничего учитывать. Третья линия встретилась с двумя предыдущими как раз в точке их пересечения. Они соединились в одной точке.
– Я запеленговал передатчик, – усмехнулся Камил.
Их не трогали животные. Совершенно верно. И Глаз, нарисованный кровью убитых, отыскивал одну, только ему известную точку. Теперь не только ему одному… Однако каким надо обладать зрением (или чутьем?), чтобы за тысячи километров разворачивать свои жертвы именно к этой кровожадной точке, где пересекаются все линии! Это действительно были ритуальные убийства, и они были цикличны, возможно, как-то связаны с фазами Луны, но дело заключалось не совсем в этом… Потому что ритуальные цикличные убийства были адресованы кому-то…
Их не трогали животные, по крайней мере первые несколько часов…
И может, конечно, это все вздор, может, на старости лет известный палеоантрополог Камил Коленкур впал в детство и с удовольствием погружается в пьянящую стихию страшных сказок, но вполне возможно предположить, что в первые несколько часов ими питался кто-то совсем другой…
И конечно, было бы лучше, если б нашлись иные объяснения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53