Он посмотрел вдоль улицы и увидел, как неумело, рывками, разворачивается на узкой проезжей части огромный серебристый “вольво” с выбитым ветровым стеклом. Краем сознания он отметил, что стрельба позади окончательно стихла — с бандой Банкира было покончено раз и навсегда. Он закрыл майору глаза и медленно поднялся, не сводя глаз с “вольво”, который наконец развернулся, со скрежетом проехавшись правым крылом по высокому бордюру, и медленно двинулся вниз по улице, пьяно шарахаясь из стороны в сторону — водитель либо был ранен, либо совсем не умел водить машину.
— Линяем, Колокол! — прокричал сзади знакомый голос.
Точно так же он кричал там, среди неправдоподобно красивых гор, неразличимых за густым черным дымом, поднимавшимся над весело полыхающими складами ГСМ. Помнится, тогда Колокольчиков не имел ничего против того, чтобы слинять, и они побежали, изредка оборачиваясь и выпуская с колена короткую очередь. Но сейчас он только махнул рукой, и его не стали звать во второй раз: так уж у них было заведено, так уж было принято, что выбор не обсуждался, потому что в бою не до дискуссий, тем более, что все, кто мог и хотел стрелять в него, лежали на исклеванном пулями асфальте и ничего уже больше не могли и не хотели. И он побежал, но не назад, а вперед, слыша, как синхронно взревели позади изношенные движки стареньких “жигулят” и завизжали на вираже лысые покрышки. Он бежал, не вполне соображая, что делает, зная только, что упустить медленно удаляющуюся машину не имеет права и видя, что все-таки упускает, потому что водитель, сам или по чьей-то подсказке, уже ухитрился с хрустом и скрежетом воткнуть вторую передачу и вот-вот должен был нащупать третью. И он не раздумывал ни секунды, когда заметил у обочины неторопливо слезающего с огромного звероподобного “кавасаки” байкера, сплошь затянутого в черную лоснящуюся кожу. Не тратя времени на разговоры, он смахнул этого “ангела ада на колесах” в сторону, как кучку старых газет, “кавасаки” взревел и едва не выпрыгнул из-под него: Колокольчиков сто лет не водил мотоцикл, а такой мощный попался ему впервые в жизни.
...Когда поле боя очистилось, и рев мотоциклетного двигателя замер вдали, Алеша Степанцов поднялся из-за бетонного парапета лоджии и вернулся в комнату, ни разу не взглянув вниз — он чувствовал, что сегодняшних впечатлений ему хватит на три жизни вперед. Его очень беспокоило то, что Катя, которой он всегда искренне симпатизировал, похоже, влипла в какую-то ужасную историю — вся эта кровавая кутерьма явно каким-то образом вращалась вокруг нее. Алеша вспомнил, как она отодвинула чашку, не успев даже пригубить, и каким-то чужим голосом сказала: “Время”. А потом уронила пистолет. Алеша вздохнул. Компас все-таки помог, подумал он. По крайней мере, она до сих пор жива.
Внизу истошно закричала сирена подъехавшей милицейской машины. Алеша снова вздохнул и несильно вздрогнул, вспомнив об охотничьем ружье Степанцева-старшего, которое до сих пор держал в руке. Сейчас они начнут искать свидетелей, подумал он, а я торчу тут с ружьем в руке, как монумент героям-партизанам.
Он поставил ружье в шкаф, напомнив себе, что до возвращения отца с гастролей его обязательно надо будет хорошенько вычистить. Из разбитой форточки сильно тянуло сырым холодом. Алеша заткнул дыру диванной подушкой и взял в руки флейту. “В конце концов, все преходяще, а искусство вечно”, — подумал он, извлекая из флейты первый, дрожащий и жалобный звук.
...Врач “скорой помощи” разогнулся и повернул к капитану усталое худое лицо с запавшими щеками. С его нижней губы свисала прилипшая незакуренная сигарета, о которой добрый доктор Айболит, похоже, напрочь позабыл.
— Мне тут делать нечего, — бесцветным голосом сказал он. — Вам надо было звонить не в “скорую”, а в бюро ритуальных услуг. Или в трансагентство. И чтобы прислали грузчиков, которые покрепче. Это же надо, сколько накрошили... Разборка, что ли?
— Похоже, — вздохнул капитан, без особой необходимости поправляя портупею и окидывая взглядом панораму недавнего побоища.
В лоджиях уже замаячили бледные пятна лиц — зеваки осмелели и спешили насладиться невиданным зрелищем. “Зато свидетелей будет, хоть отбавляй, подумал капитан, — и каждый станет излагать свою версию происшествия, не имеющую, как правило, ничего общего с реальным ходом событий. И уж потом, потом, потом из всего этого навоза сложится более или менее достоверная картина имевшей место бойни. Я из говна леплю слона... Тьфу ты, дрянь какая!..”
Бухая тяжелыми ботинками, подбежал сержант. Недовольно покосившись на врача, он доложил:
— Анатольевич, один наш.
— Какой наш? — поднял брови капитан.
— Майор из угрозыска. Селиванов фамилия. Вся спина в клочья. Похоже, картечью.
— Картечью, картечью, — вспомнив, подтвердил Айболит. — Это я вам безо всякого вскрытия авторитетно заявляю.
— Дурак он, что ли — в разборку соваться? — не скрывая раздражения, спросил капитан. — Больше всех ему хотелось, или как? Есть же еще чокнутые на Руси — за нашу зарплату головой рисковать. Не понимаю.
— Умом Россию не понять, — сказал Айболит. Спохватившись, он зашарил по карманам халата, отыскивая спички. Капитан дал ему прикурить и закурил сам. — Слушай, боец невидимого фронта, — продолжал доктор, жадно затягиваясь и некрасиво выпуская дым из широко открытого рта, — это дело надо того... ты как считаешь?
— Я на службе, — сердито отводя взгляд, буркнул капитан.
— Ну и что? — пожал плечами под белым халатом Айболит.
Капитан заметил, что весь перед халата у него испачкан кровью, и снова отвернулся.
— Я тоже на службе.
— В самом деле — ну и что? — повторил капитан и махнул рукой. — Давай свой очищенный...
Они залезли в задний отсек машины “скорой помощи” и стали пить медицинский спирт из одной мензурки, наблюдая, как в кузов подъехавшей труповозки загружают продолговатые черные свертки.
Глава 15
— Быстрее гони, сучка, — процедил с заднего сиденья Банкир. — Если прихватят, обоим абзац.
— На тот свет торопишься? — отворачивая лицо от встречного ветра, спросила Катя. В зеркальце заднего вида она видела висевшего на хвосте мотоциклиста и очень надеялась, что у Колокольчикова хватит ума отстать или хотя бы не испортить дело своим непрошенным вмешательством. — Я третий раз за рулем.
— Сука, — взвыл Банкир, раскачиваясь на заднем сиденье, как от сильной зубной боли. — Сука рваная, позорная, подстилка грошовая, что ж ты, падла, делаешь?
— Заткни свою вонючую пасть, — бешено прошипела Катя, оборачиваясь к нему всем телом. — Пристрелю, как собаку.
— На дорогу смотри, падла! — взвизгнул Банкир.
Катя резко повернулась вперед и рванула руль вправо, едва успев уклониться от лобового столкновения с микроавтобусом.
— Блин, — прочувствованно сказала она.
— Пусти меня за руль, — тяжело завозившись на сиденье, потребовал Банкир.
— Некогда, дядя, — отрезала она. — Придется потерпеть.
Дурак Колокольчиков все не отставал, а гнать по-настоящему Катя боялась, тем более, что, судя по виду мотоцикла, уйти от него будет совсем не просто. Банкир, наконец, тоже заметил мотоциклиста, но промолчал — видимо, если он и ожидал погони, то совсем не такой. Он-то думает, что это просто ментовская засада, решила Катя. Впрочем, она сама не смогла бы с уверенностью сказать, что же это было: насколько ей было известно, менты, как правило, действуют совсем не так. То, что она видела только что, более всего походило на хладнокровный расстрел, не имевший ничего общего даже с самой жесткой операцией по обезвреживанию банды — во всяком случае, в Катином представлении.
— Тварь, — причитал сзади Банкир, — дешевка... Продалась ментам, гнида, сколько народу загубила...
— А почему бы мне на тебя не настучать? — спросила Катя, с трудом вписываясь в поворот. — Мы что, партнеры?
— Партнеры... Да я скорее сдохну, чем буду с тобой дела иметь, — проворчал Банкир.
— И потом, — продолжала Катя, словно бы и не расслышав последней реплики своего пассажира, — разве эти ребята были похожи на ментов?
Банкир задумался, напряженно вглядываясь в несущуюся навстречу дорогу поверх Катиного плеча.
— Направо поверни, — сказал он, — впереди пост ГАИ. А на ментов они и вправду непохожи. Тогда кто это?
— Сам думай, — посоветовала Катя.
Колокольчиков наконец отстал, сообразив, видимо, кто сидит за рулем и чем это может кончиться.
— Вылезай, — сказала Катя, останавливая машину и перебираясь на соседнее сиденье. — Давай за руль, только без фокусов. Шлепну на месте, как комара.
Банкир охотно переместился за руль — видимо, смерть в автомобильной катастрофе была не в его вкусе.
— Всю машину мне изуродовала, — недовольно пробормотал он, трогаясь с места. — Кончай мне ребусы загадывать. Пришла говорить, так говори толком.
— Толком? — Катя села на сиденье боком и подняла воротник куртки, чтобы хотя бы частично укрыться от сильного встречного ветра, врывавшегося в салон через выбитое стекло. — Можно и толком, и даже по порядку. Это все, насколько я понимаю, началось из-за какого-то кольца...
— Так я и знал, — сказал Банкир. — Ну, Профессор!..
— Видишь, какой ты умный... Тебе, выходит, и рассказывать нечего. Студент выиграл у тебя это кольцо и отнес Прудникову, чтобы тот его оценил. Не знаю уж, что такого нашел в этой побрякушке Профессор, но он предпочел инсценировать собственную смерть, прихватил деньги, наиболее ценные экспонаты из своей коллекции и слинял, подсунув ментам улики, прямо указывающие на Студента. У Студента, однако, оказалось алиби, а тут еще подвернулась я со своим фотоаппаратом и сняла его в тот момент, когда он уже считался мертвым. Тогда, насколько я понимаю, он заплатил тебе за наши — мою и Студента — головы. Думаю, у него были все основания предполагать, что наша сегодняшняя встреча станет для меня последней. Согласись, так бы оно и вышло, если бы я не подставила вместо себя ту кобылу с кофром. Твои идиоты ее шлепнули, и их немедленно начали крошить в капусту... Это не наводит тебя на размышления?
— Ну, пидор, — сказал Банкир, сильнее нажимая на газ.
— Вот-вот, — с готовностью поддакнула Катя. — Сам посуди, ну зачем ты ему теперь? Дело сделано, и теперь ты — единственный человек, который все про него знает. Для ментов он жмурик с почти двухнедельным стажем, а ты, зная, что это не так, мог бы всю жизнь его доить. Да еще, чего доброго, додумался бы до колечка... а ведь ты додумался бы рано или поздно, хоть и дурак. Нанять каких-нибудь залетных для человека с его деньгами — раз плюнуть, сейчас много безработных профи. И ведь ты же наверняка рассказал ему о моем звонке, так ведь?
Банкир в ответ только скрипнул зубами, и Катя поняла, что попала в точку. Похоже, ее блеф удался. Да и было ли это блефом? Возможно, она, как какой-нибудь Жюль Верн, опередила события совсем чуть-чуть, предсказав то, что вот-вот должно было произойти. Во всяком случае, поняла она, с точки зрения Банкира все это выглядит весьма логично. “Спасибо тебе, Толоконникова”, — подумала Катя и незаметно коснулась Алешиного компаса.
Сидя боком, она покосилась назад и краем глаза заметила мелькнувшего в гуще машин позади мотоциклиста на громадном, явно импортном мотоцикле. Голова у него почему-то была не забинтована, но Катя не сомневалась, что это неотвязный Колокольчиков. Оставалось только гадать, что он собирается делать и зачем увязался за ней, но при умелом использовании старлей мог стать пятым тузом в колоде, даже не подозревая об этом.
Неожиданно Катя поняла, что как-то незаметно поднялась, пожалуй, на высочайшую вершину в своей жизни. Все это могло закончиться вполне благополучно, а могло и привести к самым фатальным последствиям, но в любом случае все, что будет происходить или не происходить с ней потом, по остроте и наполненности ощущений вряд ли сравнится с тем, что она переживала сейчас. Она улыбнулась краешками губ, пряча от ветра лицо. “Все будет хорошо, — сказала она себе. — Все будет просто отлично”.
— А, чтоб тебя... — сказал Банкир и резко вывернул руль вправо. Протестующе завизжали покрышки, оставляя на асфальте черные полосы, машину занесло, и она, наскочив задним колесом на бордюр, свернула в боковую улицу. Катя успела заметить впереди сине-белый милицейский “форд” и две фигуры с полосатыми жезлами, топтавшиеся у обочины. Гаишники тоже заметили их, один из них что-то торопливо пробормотал в переносную рацию, и оба поспешно заняли места в машине. “Форд” заулюлюкал, засверкал разноцветными огнями, как летающая тарелка из какого-нибудь спилберговского фильма, и отвалил от обочины, протискиваясь сквозь плотный поток транспорта и пытаясь развернуться.
— Увязались? — спросил Банкир с безнадежной уверенностью в голосе.
— Обязательно, — успокоила его Катя. — Поедем с эскортом, как президент.
— Полоумная, — сказал Банкир. — На что ты рассчитываешь?
— А на тебя, соколик, — сказала Катя. — На кого ж еще?
— Вот сука, — сказал Банкир, закладывая очередной головокружительный вираж, и в его голосе Кате почудилось что-то новое — уж не восхищение ли?
Позади выла сирена, но на разворот у ментов ушла уйма времени, и они здорово отстали. Правда, у них была рация, и теперь вся городская ментовка слетится сюда и оцепит район, в котором была замечена скрывшаяся с места недавней перестрелки машина.
— Хуже нет, чем все эти ротозеи-стукачи, — доверительно сказал Банкир, словно прочитав Катины мысли. — Юные друзья милиции, блин. Зануды.
Он вел машину глухими тихими улочками, засыпанными сбитыми дождем желтыми листьями, петляя и кружа, но неуклонно придерживаясь какого-то определенного направления, совершенно не совпадавшего с тем, в котором они двигались поначалу. Катя крутила головой, пытаясь сориентироваться, но тщетно — в этом районе она была впервые. Завывающие стоны милицейской сирены стихли далеко позади, но во время очередного поворота она заметила промелькнувшего на самой границе видимости мотоциклиста. “Возможно, — подумала она, — это Колокольчиков все еще продолжает свою одинокую погоню. Это ж надо — герой-одиночка в наше время, и кто? Мент, старший лейтенант, которому занавески купить не на что! Тоже мне, Черный Плащ...”
— Эй, — сказала она Банкиру, — красавец, ты куда меня везешь?
— На кудыкину гору, — откликнулся тот, — где живут воры. Сиди и молчи, это тебе не такси.
— Но-но, — сказала ему Катя, демонстрируя пистолет. Это был пистолет Банкира — здоровенный, черный и уродливый, очень страшный и тяжелый и, по всей видимости, очень функциональный. — Видал, что у меня есть?
— Ой, — сказал Банкир с характерной интонацией одесского карманника, — я вас умоляю. Посмотрите на нее: у нее есть пушка! Банкир никогда не видел пушки, так она ему решила показать. Что бы Банкир без нее делал? Так бы и умер дураком, и на том свете ему было бы нечего рассказать. Давай, — продолжал он обычным голосом, — нажми разок из спортивного интереса. Снесет полбашки, это я тебе авторитетно говорю. А потом садись за баранку и езжай к Профессору по своему компасу... Я бы тебе и азимут дал, кабы умел в этой хреновине разбираться.
— Ты что, старый хряк, не веришь, что я могу это сделать? — спросила Катя.
— Почему — не верю? — пожал плечами Банкир. — Это у тебя ловко получается, сам видал. Только живой я тебе сейчас нужнее. Куда ты без меня? Разве что назад, к ментам под крылышко. А там уже и стол, и дом, и протокол... понятые, понимаешь, заждались, прямо извелись все... А?
— Ладно, ладно, — сказала Катя, опуская пистолет. — Что мне теперь — извиниться?
— А и не помешало бы, — сказал Банкир. — Я человек в годах, повидал столько, что тебе, сявка малолетняя, и не снилось...
— Сейчас, — сказала Катя, — только галоши надену. Ты послушай себя, что ты несешь? Это ты, что ли, человек?
— А кто человек? — неожиданно спокойно отреагировал Банкир. — Ты? Или эти недоумки, — он кивнул подбородком куда-то в сторону окна, — которые каждый день, как трамваи по рельсам — туда-сюда, туда-сюда, с работы — на работу, от бабы — к венерологу, из кассы — в магазин, в очередь за колбасой из туалетной бумаги... они, что ли, люди? Ты девка, за неделю народу на тот свет отправила, что твой чеченский снайпер, и ты же передо мной выставляешься — я, мол, человек, а ты бандитская морда... Эх, — вдруг вздохнул он, — выбить бы из тебя дурь, поучить годик-другой, с тобой бы горы можно было свернуть. Я такого мокрушника сроду не видал.
— Рехнулся, что ли? — фыркнула Катя. Ее неприятно укололо то, что Банкир почти слово в слово повторил слова Студента, сказанные, казалось, миллион лет назад, в другую геологическую эпоху.
— Нет, — сказал Банкир, — до настоящего профессионала тебе, конечно, как до Парижа на карачках, но материал отменный. А главное, ты фартовая.
— Какая? — не поняла Катя.
— Везучая, — усмехнувшись, перевел банкир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38