Уэбли с полковником следовали за ним по пятам. Мистер Фоллс появился на пороге с более спокойным видом.
— Он уничтожил отпечатки пальцев! — взволнованно крикнул сержант. — Это самое ужасное.
Руа слепо побежал по веранде. Миссис Клейр сделала ему навстречу шаг. Старик мгновенно остановился. Он задыхался, а его глаза сверкали.
— Надругательство! — вскричал Руа и два раза топнул ногой.
— Хорошо, — спокойно произнесла миссис Клейр. — С вашей стороны очень некрасиво так вести себя, да еще в чужом доме. Мне стыдно за вас.
Уэбли осторожно приблизился к старику, но тот попятился от сержанта.
— Я повинуюсь богам, — сказал Руа. — Он осквернил могилу моего предка. Гнев Тапе пал на его голову. Мой дед Реви отомщен.
Дикон подумал, что столь напыщенная речь выразительнее прозвучала бы на языке маори. Миссис Клейр, похоже, придерживалась такого же мнения. Женщина, сжав кулачки, снова принялась укорять Руа, пока старик стоял, вцепившись в топор, вращая глазами, и, кажется, размышлял, стоит ли ему подойти к Уэбли или все же лучше с достоинством удалиться. В середине этой сцены, полукомичной, полутрагической, какими, видимо, было суждено быть всем сценам в Wai-ata-tapu, появилась Хайа. Руки девушки нервно дергались. Она миновала дверь столовой и двинулась вдоль веранды, не сводя глаз с прадеда. Почти одновременно с ней из-за угла дома вышли Барбара с подносом и Саймон. Брат с сестрой, видимо, направлялись к столовой, но остановились на полдороге. Маячивший за спиной племянницы доктор Акрингтон наклонился к окну, увидел, что началась какая-то суматоха, и торопливо заковылял на веранду. Несколько секунд спустя Дикон услышал звуки какого-то движения в комнате Гонта. Ситуация напоминала момент театральной драмы, когда все персонажи начинали собираться в одном месте для решающего эпизода. На лице Хайи застыло тревожное выражение. Они с прадедом пристально смотрели друг на друга, словно ведя немой диалог. Руа медленно поднял топор. Перья на конце рукоятки задрожали.
— Haere mai! — произнес старик, и это значило «Рад тебя видеть». — Подойди ко мне.
Девушка приблизилась немного. Руа начал говорить на языке маори, но вскоре прервал свою речь.
— Ты меня не понимаешь. У тебя запас слов такой же, как у любого ребенка в селении. Очень хорошо. Пусть твой позор прозвучит на языке pakeha. — Он огляделся по сторонам, призывая окружающих слушать внимательно. — Много месяцев назад, чувствуя, что скоро придется отправиться по дороге к последнему пристанищу, я разговаривал со своим старшим внуком, который сейчас воюет в чужой стране. Я открыл ему секрет и назвал место, где хранилось это оружие. Этот секрет становится известным только ariki, первенцу в каждом поколении моей семьи. Я не знал, что за кустами мануки, возле которых мы беседовали, дремала девчонка. Я увидел ее, когда внук уже ушел, и стал допрашивать. Она уверяла меня, будто, как только я перешел на язык маори, наш разговор стал ей непонятен. Посмотрите на нее и решите сами, обманула девчонка своего прадеда или нет.
Руа направился к Хайе. Та и не сводила с него глаз. — Кому ты выдала место, где хранился топор Реви? Отвечай, кому? Девушка сделала прерывистый жест, слегка приподняв руку, а затем, словно старик загипнотизировал ее, указала на Эру Саула.
Во время сцен, последовавших дальше, Дикона не оставляло ощущение, будто он попал в какую-то комнату, где очень мало света. Правда, ближайшие предметы все-таки виделись в темноте. Четко различались фигуры Хайи и Эру, пока остальные, находившиеся в более густой тени, ожидали, когда зрение молодого человека восстановится.
Эру смотрел на Руа странным взглядом, в котором перемешались страх и бесстыдство. Дикон подумал, что в парне, как в полукровке, происходит борьба между генами европейца и маори. Если это было так, то под влиянием старика маори имел большие шансы победить. Жалкая попытка защищаться скоро провалилась. Эру начал с протестов и закончил признанием.
— Я не трогал его. Никогда. Даже не видел ни разу.
— Ты знал, где он спрятан. Хайа, отвечай. Ты сказала ему про место? — Девушка кивнула и заплакала. Эру бросил на нее злобный взгляд. — Так ты, Эру, украл оружие и взял за него с Квестинга деньги?
— Никогда! Я даже не знал, что он нашел топор. Я с ним не разговаривал.
— Хайа, значит, ты рассказала Квестингу?
— Нет! Нет! Я никому не говорила, кроме Эру. Это было давно. И я сказала ему в виде шутки, когда мы гуляли. Больше некому. А Эру передал Квестингу.
— Если бы я знал, что топор нужен для этого ублюдка, — пробормотал Эру, — я бы молчал как рыба. — С невероятной злобой он добавил: — Все вы и ваши дорогие pakeha! Я и не думал, будто за этим стоит Квестинг! Почему, черт побери, он не сказал мне про Квестинга?
— С кем же ты говорил об этом деле? Отвечай!
— Ну же, Эру, — подбодрил парня Уэбли. — Молчание не принесет тебе ничего хорошего. Не забывай, за такой бизнес полагается серьезное наказание. Ты же хочешь выпутаться, правда?
— Я сказал Берту Смиту, — пробормотал Эру, и Дикон подумал, что же ему привиделось в дальнем конце воображаемой комнаты? Даже не в конце, а еще немного дальше.
Уэбли сделал шаг вперед и спросил Саймона:
— Найдете Берта, хорошо?
— О'кей, — ответил юноша. Пришел раздраженный и злой Смит.
— Нельзя чуть-чуть отдохнуть? — проворчал он, но увидел в руках Руа топор и воскликнул: — Черт возьми! Черт возьми, это же топор Реви! — Смит взглянул на старика и тяжело вздохнул. — Так он все-таки накололся на него.
— Кто накололся и на что? — спросил Уэбли. — Посмотрите внимательно на топор, Берт. Вы видели его раньше? Ну? — Смит осторожно подошел к Руа, который отпрянул назад. — Вы должны позволить ему осмотреть оружие, Руа, — сказал сержант. — Итак?
— Все правильно, — отозвался Смит. — Я никогда топора не видел, зато много о нем слышал.
— Ты украл его... — начал Руа, но Смит резко перебил старика:
— Никогда в жизни. Против меня нет никаких улик. Я мог знать место, где он спрятан, мог сказать кому-нибудь, но промыслом редких вещичек на Пике никогда не занимался. И не надо меня стращать. Я ничего не знаю.
— Вы сказали про топор Квестингу? — спросил доктор Акринг-тон. — Зачем?
— Одну минутку, доктор, — вмешался Уэлби. — Итак, Берт, с какой целью вы все выложили Квестингу?
— Он меня спрашивал.
Теперь в темноте перед Диконом появилось широкое лицо бизнесмена.
— Просил отыскать топор? И заплатил за работу, а? — настаивал сержант.
— Ну да, Пусть так. Ничего криминального в передаче сведений ведь нет, правильно? Квестинг просил меня найти, и я нашел. Эру Саул сказал мне. Ты же, верно?
— А ты говорил, что это для другого типа, — возмущенно ответил Эру.
— Для кого? — мгновенно задал вопрос Уэбли. Парень кивнул в сторону апартаментов Гонта.
— Для него.
Дикон вгляделся в самый дальний угол своей воображаемой комнаты. В наступившей тишине мистер Фоллс произнес:
— Похоже, у нас здесь большое разнообразие лиц, желавших добыть информацию о топоре. Как мы поняли, сержант Уэбли, покойный от имени мистера Гонта подкупил мистера Смита, чтобы тот подкупил мистера... Саула, правильно? Благодарю вас... мистер Саул. И все это с целью добыть сведения о месте, где спрятан священный топор?
— Видимо, вы правы, сэр.
— Черт побери! Выбирайте слова! — с достоинством произнес Смит. — Кто говорит про подкуп? Просто дружеская услуга. Мы были с ним приятелями, верно, Сайм?
— А я думал, он пытался отправить вас под поезд, Берт, - заметил Уэбли.
— О Господи, опять вы про старое! — устало пробормотал Смит. — Мы все уже выяснили. Вот. Смотрите. — Он достал письменное соглашение с Квестингом и протянул сержанту.
— Не нужно, — сказал тот. — Вы уже мне это показывали. Не будем больше вас задерживать, Берт.
— Вот так-то, — проворчал Смит, аккуратно сложил документ и с угрюмым видом побрел в столовую.
Уэбли повернулся к Руа.
— Видите, из всего того, что здесь было сказано, вы должны понять следующее: нам необходимо пока оставить топор вашего деда у себя.
Мы дадим вам расписку. Вы обязательно получите свою реликвию обратно.
— К нему нельзя притрагиваться. Вы не понимаете. Я сам, держа его, являюсь неприкасаемым.
— Руа, Руа! — с укоризной защебетала миссис Клейр.
— Сержант Уэбли, — сказал мистер Фоллс, — поправьте меня, пожалуйста, если я ошибаюсь, но, кажется, мистер Те Каху имеет в виду, что, как только топор понадобится полиции, он с удовольствием позволит осмотреть его. И тем не менее нельзя ли доверить оружие полковнику? Он ведь ваш друг, мистер Те Каху, не так ли? Допустим, вы пойдете с ним в банк и оставите там топор на хранение. Как вам понравится такой выход из положения? Полковник, что вы скажете?
— А? — отозвался тот. — О, конечно. Если Уэбли согласен.
— Сержант?
— Я буду вполне удовлетворен, сэр.
— Итак? — Фоллс повернулся к Руа. Старик посмотрел на оружие в своих руках.
— Вы найдете странным, — сказал он, — что я, кто вел народ маори к культуре pakeha, теперь устраиваю скандал из-за глупой игрушки дикаря. Возможно, в таком возрасте мы в душе возвращаемся к предкам. Разум можно облачить в новые одежды, но сердце и кровь остаются неизменными. Из рукоятки этого оружия в меня вливается более таинственная и могущественная сила, чем вся мудрость pakeha, которую я вбил в свою голову. Но как вы говорите, полковник — друг нашего народа. Ему я доверяю.
Фоллс прошел к себе в комнату и вернулся с чемоданом, обклеенным множеством ярлыков, который миссис Клейр заметила еще по прибытии нового постояльца. Он положил чемодан на стол, открыл, и Руа опустил туда топор.
— Если оружие останется в руках полковника Клейра, — сказал старик, — я спокоен. Он повернулся к Эру. — А ты больше не маори. В тот день, когда ты выдал место, где был спрятан топор, твое родство с нами исчезло. И гнев Тапе еще поразит тебя. Лучше бы ты умер в Taupo-tapu. Я запрещаю тебе возвращаться к моему народу. — После этого торжественного заявления Руа спокойно добавил: — Автомобиль миссис Те Папа я поведу сам.
И старик поехал домой один, сидя за рулем очень прямо. Одеяло было по-прежнему накинуто на его плечи. Он слегка покачивался, когда преодолевал неровности пемзового пригорка.
Рыдающая Хайа бросилась в дом. За ней с тихим кудахтаньем поспешила миссис Клейр. Эру облизнул пересохшие губы и, не проронив ни слова, ушел.
— Весьма забавный старичок.
С этой фразой Гонт появился на веранде, попыхивая сигаретой. Он был одет в дорожный костюм и представлял собой довольно нелепую фигуру. Одежда актера, его руки и прическа так же мало гармонирова-
ли с маорийскими плачами, как, например, внешность Уэбли с обстановкой лондонского театра. Сержант сразу обратился к нему:
— Итак, мистер Гонт...
— Да, мистер Уэбли?
— Вы, вероятно, слышали наш разговор. У вас действительно было желание заполучить старинное оружие?
— Конечно, я бы хотел купить его. У меня пристрастие к варварскому орнаменту.
— Вы предлагали купить топор?
— Я сказал Квестингу, что сначала хотел бы осмотреть вещь. Ничего странного. Мой секретарь поведал мне историю о топоре Реви. Когда бизнесмен пришел и стал намекать на то, что он мог бы достать оружие, признаюсь, во мне разгорелось любопытство. Но, уверяю вас, сам я не имею к этому делу никакого отношения.
— Вы понимаете, что вывоз вещей из резервации маори является преступлением? — спросил доктор Акрингтон.
— Нет. Правда? Квестинг уверял меня, будто старик готов продать топор, но не хочет придавать сделке огласку. Особенно для его племени. Бизнесмен требовал держать все в строжайшем секрете.
— Вы знали что-нибудь об этом, мистер Белл? — спросил Уэбли, поворачивая румяное лицо к Дикону.
— О нет, — беззаботно ответил за секретаря Гонт. — Я никому ничего не говорил. Квестинг настаивал на молчании.
— Я готов вам поверить, — сказал сержант почти сердито, и Дикон удивился этому неожиданному проявлению эмоций в полицейском.
— Знаете, действительно, с его стороны было очень некрасиво втягивать меня в такое скользкое предприятие. Я возмущен, — произнес Гонт. — И должен сказать, сержант, вы, как мне кажется, занимаетесь игрой в салки, расследуя попытку кражи, когда куда-то тайно исчез вражеский агент. Почему бы вам не прекратить копаться в безделушках и не поймать Квестинга?
Дикон открыл рот и снова его захлопнул. Он взглянул на мистера Фоллса, чьи губы тронула едва заметная усмешка.
— Но мы уже нашли мистера Квестинга, — невозмутимо ответил Уэбли.
Руки Гонта невольно сжались, когда он издал нечленораздельный звук. Перед глазами Дикона опять появились очертания круглого предмета под мокрой тканью мешка.
— Нашли его? — мягко спросил актер. — Где?
— Там же, где и потеряли, мистер Гонт. В Taupo-tapu.
— О Боже! — Гонт в замешательстве посмотрел на свои пальцы, развернулся на каблуках и пошел по направлению к своим комнатам. Дойдя до двери, он с легкой улыбкой сказал: — Это снимает глазурь с пряника старины Акрингтона, не правда ли? Прошу прощения, доктор. Извините меня. Я забыл, что вы здесь.
Актер скрылся за дверью, и оставшиеся на веранде слышали, как он позвал Колли. Мистер Фоллс нарушил напряженное молчание:
— Как мистер Эру Саул любит яркие рубашки!
Одинокая фигурка Эру маячила на шоссе возле последнего поворота, который можно было увидеть от дома. Рукава парня сверкали в солнечном свете.
Барбара высунулась из окна и взволнованно сказала:
— Он всегда носит эту рубашку. Интересно, отдавали ли ее когда-нибудь в стирку?
Дикон, ожидая в любой момент взрыва от доктора Акрингтона, поспешил ответить:
— Я знаю. Парень был в ней в тот день, когда со Смитом произошел несчастный случай.
— Да, правильно.
— Нет, неправильно, — неожиданно вмешался в разговор полковник.
Все посмотрели на него.
— Но, папа, Эру же был в ней, — возразила Барбара. — Ты не помнишь, как он вошел в столовую подтвердить слова Смита? В красной рубашке. Разве не так, Сайм?
— Какая, черт возьми, разница? — огрызнулся юноша. — Ну правильно, если это важно.
— Нет, он был одет по-другому, — не сдавался полковник.
— Ради такой ничтожной мелочи, Эдвард, ты собираешься... — раздраженно начал доктор Акрингтон и тут же умолк. — Рубашка была красновато-коричневая, — произнес он.
— Нет.
— Красная, Эдвард!
— Не может быть, Джеймс.
— Если вы позволите, я продолжу работу, — озабоченно заявил Уэбли, украдкой взглянул на полковника и скрылся в комнате Квестинга.
— Я знаю, она не была красной, — продолжил полковник Клейер.
— Ты видел рубашку парня?
— Думаю, да, Джеймс.
— Не помню точно, но мне кажется, она была голубой. Люди говорили о голубой рубашке парня.
— Нет, она была не голубая, папа, — сказал Саймон. — Эру носит одну и ту же.
— Я не понял точно, о чем говорили люди, но цвет запомнил твердо. Голубой.
— Потрясающе интересно, — воскликнул мистер Фоллс. — Трое клянутся, что она была красной, а один настаивает на голубой. А каково ваше мнение, Белл?
— Я согласен с обеими сторонами, — ответил Дикон. — Рубашка была красноватой, но полковник тоже прав. Квестинг назвал ее голубой.
— Меня просто поражает, — заявил доктор Акрингтон, — что вы можете тратить попусту время, треща как сороки по поводу полной чепухи, когда обнаружение тела Квестинга ставит нас в весьма щекотливое положение.
— А я заинтересовался человеком в рубашке двойного цвета. Не узнать ли нам, каково мнение мистера Смита? — предложил мистер Фоллс. — Где он?
— Эй, Берт! — крикнул Саймон, не сходя с места. Смит опять появился на веранде.
— Мне кажется, вы сможете разрешить наш спор, — обратился к нему мистер Фоллс. — Помните, как вечером после вашего счастливого спасения из-под колес поезда Квестинг говорил, что за вами остался присматривать парень в голубой рубашке?
— А?
Мистер Фоллс повторил вопрос.
— Это Эру Саул. Он привел меня домой. А что?
— Парень был в голубой рубашке?
— Ага, верно.
— В красной, — возразили одновременно доктор Акрингтон и Саймон.
— Раз Квестинг сказал, что голубая, значит, она и должна быть голубой, — резонно заметил Смит. — Меня шибануло об землю, и я не мог разобрать, одет человек в красную рубашку или в комбинезон. Да, кажется, помню. Голубая.
— Ты дальтоник, — сказал Саймон. — Она красная. — Юноша горячо заспорил со Смитом. Наконец тот, бормоча себе что-то под нос, пошел прочь, а Саймон крикнул ему вслед: — Ты уперся в голубую рубашку, потому что Квестинг назвал ее голубой. Ты еще станешь убеждать нас, будто этот тип ездил в бухту Pohutukawa, раз он так говорил.
— Но Квестинг ездил в бухту, — крикнул Смит.
— Да? Когда дядя стал сожалеть, что деревья там не зацвели, он подтвердил то же самое. А на самом деле цветение было в полном разгаре.
— Он ездил в бухту. И брал с собой Хайю. Спросите у девчонки. Эру говорил мне. Идите к черту, — высказался Смит и ушел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
— Он уничтожил отпечатки пальцев! — взволнованно крикнул сержант. — Это самое ужасное.
Руа слепо побежал по веранде. Миссис Клейр сделала ему навстречу шаг. Старик мгновенно остановился. Он задыхался, а его глаза сверкали.
— Надругательство! — вскричал Руа и два раза топнул ногой.
— Хорошо, — спокойно произнесла миссис Клейр. — С вашей стороны очень некрасиво так вести себя, да еще в чужом доме. Мне стыдно за вас.
Уэбли осторожно приблизился к старику, но тот попятился от сержанта.
— Я повинуюсь богам, — сказал Руа. — Он осквернил могилу моего предка. Гнев Тапе пал на его голову. Мой дед Реви отомщен.
Дикон подумал, что столь напыщенная речь выразительнее прозвучала бы на языке маори. Миссис Клейр, похоже, придерживалась такого же мнения. Женщина, сжав кулачки, снова принялась укорять Руа, пока старик стоял, вцепившись в топор, вращая глазами, и, кажется, размышлял, стоит ли ему подойти к Уэбли или все же лучше с достоинством удалиться. В середине этой сцены, полукомичной, полутрагической, какими, видимо, было суждено быть всем сценам в Wai-ata-tapu, появилась Хайа. Руки девушки нервно дергались. Она миновала дверь столовой и двинулась вдоль веранды, не сводя глаз с прадеда. Почти одновременно с ней из-за угла дома вышли Барбара с подносом и Саймон. Брат с сестрой, видимо, направлялись к столовой, но остановились на полдороге. Маячивший за спиной племянницы доктор Акрингтон наклонился к окну, увидел, что началась какая-то суматоха, и торопливо заковылял на веранду. Несколько секунд спустя Дикон услышал звуки какого-то движения в комнате Гонта. Ситуация напоминала момент театральной драмы, когда все персонажи начинали собираться в одном месте для решающего эпизода. На лице Хайи застыло тревожное выражение. Они с прадедом пристально смотрели друг на друга, словно ведя немой диалог. Руа медленно поднял топор. Перья на конце рукоятки задрожали.
— Haere mai! — произнес старик, и это значило «Рад тебя видеть». — Подойди ко мне.
Девушка приблизилась немного. Руа начал говорить на языке маори, но вскоре прервал свою речь.
— Ты меня не понимаешь. У тебя запас слов такой же, как у любого ребенка в селении. Очень хорошо. Пусть твой позор прозвучит на языке pakeha. — Он огляделся по сторонам, призывая окружающих слушать внимательно. — Много месяцев назад, чувствуя, что скоро придется отправиться по дороге к последнему пристанищу, я разговаривал со своим старшим внуком, который сейчас воюет в чужой стране. Я открыл ему секрет и назвал место, где хранилось это оружие. Этот секрет становится известным только ariki, первенцу в каждом поколении моей семьи. Я не знал, что за кустами мануки, возле которых мы беседовали, дремала девчонка. Я увидел ее, когда внук уже ушел, и стал допрашивать. Она уверяла меня, будто, как только я перешел на язык маори, наш разговор стал ей непонятен. Посмотрите на нее и решите сами, обманула девчонка своего прадеда или нет.
Руа направился к Хайе. Та и не сводила с него глаз. — Кому ты выдала место, где хранился топор Реви? Отвечай, кому? Девушка сделала прерывистый жест, слегка приподняв руку, а затем, словно старик загипнотизировал ее, указала на Эру Саула.
Во время сцен, последовавших дальше, Дикона не оставляло ощущение, будто он попал в какую-то комнату, где очень мало света. Правда, ближайшие предметы все-таки виделись в темноте. Четко различались фигуры Хайи и Эру, пока остальные, находившиеся в более густой тени, ожидали, когда зрение молодого человека восстановится.
Эру смотрел на Руа странным взглядом, в котором перемешались страх и бесстыдство. Дикон подумал, что в парне, как в полукровке, происходит борьба между генами европейца и маори. Если это было так, то под влиянием старика маори имел большие шансы победить. Жалкая попытка защищаться скоро провалилась. Эру начал с протестов и закончил признанием.
— Я не трогал его. Никогда. Даже не видел ни разу.
— Ты знал, где он спрятан. Хайа, отвечай. Ты сказала ему про место? — Девушка кивнула и заплакала. Эру бросил на нее злобный взгляд. — Так ты, Эру, украл оружие и взял за него с Квестинга деньги?
— Никогда! Я даже не знал, что он нашел топор. Я с ним не разговаривал.
— Хайа, значит, ты рассказала Квестингу?
— Нет! Нет! Я никому не говорила, кроме Эру. Это было давно. И я сказала ему в виде шутки, когда мы гуляли. Больше некому. А Эру передал Квестингу.
— Если бы я знал, что топор нужен для этого ублюдка, — пробормотал Эру, — я бы молчал как рыба. — С невероятной злобой он добавил: — Все вы и ваши дорогие pakeha! Я и не думал, будто за этим стоит Квестинг! Почему, черт побери, он не сказал мне про Квестинга?
— С кем же ты говорил об этом деле? Отвечай!
— Ну же, Эру, — подбодрил парня Уэбли. — Молчание не принесет тебе ничего хорошего. Не забывай, за такой бизнес полагается серьезное наказание. Ты же хочешь выпутаться, правда?
— Я сказал Берту Смиту, — пробормотал Эру, и Дикон подумал, что же ему привиделось в дальнем конце воображаемой комнаты? Даже не в конце, а еще немного дальше.
Уэбли сделал шаг вперед и спросил Саймона:
— Найдете Берта, хорошо?
— О'кей, — ответил юноша. Пришел раздраженный и злой Смит.
— Нельзя чуть-чуть отдохнуть? — проворчал он, но увидел в руках Руа топор и воскликнул: — Черт возьми! Черт возьми, это же топор Реви! — Смит взглянул на старика и тяжело вздохнул. — Так он все-таки накололся на него.
— Кто накололся и на что? — спросил Уэбли. — Посмотрите внимательно на топор, Берт. Вы видели его раньше? Ну? — Смит осторожно подошел к Руа, который отпрянул назад. — Вы должны позволить ему осмотреть оружие, Руа, — сказал сержант. — Итак?
— Все правильно, — отозвался Смит. — Я никогда топора не видел, зато много о нем слышал.
— Ты украл его... — начал Руа, но Смит резко перебил старика:
— Никогда в жизни. Против меня нет никаких улик. Я мог знать место, где он спрятан, мог сказать кому-нибудь, но промыслом редких вещичек на Пике никогда не занимался. И не надо меня стращать. Я ничего не знаю.
— Вы сказали про топор Квестингу? — спросил доктор Акринг-тон. — Зачем?
— Одну минутку, доктор, — вмешался Уэлби. — Итак, Берт, с какой целью вы все выложили Квестингу?
— Он меня спрашивал.
Теперь в темноте перед Диконом появилось широкое лицо бизнесмена.
— Просил отыскать топор? И заплатил за работу, а? — настаивал сержант.
— Ну да, Пусть так. Ничего криминального в передаче сведений ведь нет, правильно? Квестинг просил меня найти, и я нашел. Эру Саул сказал мне. Ты же, верно?
— А ты говорил, что это для другого типа, — возмущенно ответил Эру.
— Для кого? — мгновенно задал вопрос Уэбли. Парень кивнул в сторону апартаментов Гонта.
— Для него.
Дикон вгляделся в самый дальний угол своей воображаемой комнаты. В наступившей тишине мистер Фоллс произнес:
— Похоже, у нас здесь большое разнообразие лиц, желавших добыть информацию о топоре. Как мы поняли, сержант Уэбли, покойный от имени мистера Гонта подкупил мистера Смита, чтобы тот подкупил мистера... Саула, правильно? Благодарю вас... мистер Саул. И все это с целью добыть сведения о месте, где спрятан священный топор?
— Видимо, вы правы, сэр.
— Черт побери! Выбирайте слова! — с достоинством произнес Смит. — Кто говорит про подкуп? Просто дружеская услуга. Мы были с ним приятелями, верно, Сайм?
— А я думал, он пытался отправить вас под поезд, Берт, - заметил Уэбли.
— О Господи, опять вы про старое! — устало пробормотал Смит. — Мы все уже выяснили. Вот. Смотрите. — Он достал письменное соглашение с Квестингом и протянул сержанту.
— Не нужно, — сказал тот. — Вы уже мне это показывали. Не будем больше вас задерживать, Берт.
— Вот так-то, — проворчал Смит, аккуратно сложил документ и с угрюмым видом побрел в столовую.
Уэбли повернулся к Руа.
— Видите, из всего того, что здесь было сказано, вы должны понять следующее: нам необходимо пока оставить топор вашего деда у себя.
Мы дадим вам расписку. Вы обязательно получите свою реликвию обратно.
— К нему нельзя притрагиваться. Вы не понимаете. Я сам, держа его, являюсь неприкасаемым.
— Руа, Руа! — с укоризной защебетала миссис Клейр.
— Сержант Уэбли, — сказал мистер Фоллс, — поправьте меня, пожалуйста, если я ошибаюсь, но, кажется, мистер Те Каху имеет в виду, что, как только топор понадобится полиции, он с удовольствием позволит осмотреть его. И тем не менее нельзя ли доверить оружие полковнику? Он ведь ваш друг, мистер Те Каху, не так ли? Допустим, вы пойдете с ним в банк и оставите там топор на хранение. Как вам понравится такой выход из положения? Полковник, что вы скажете?
— А? — отозвался тот. — О, конечно. Если Уэбли согласен.
— Сержант?
— Я буду вполне удовлетворен, сэр.
— Итак? — Фоллс повернулся к Руа. Старик посмотрел на оружие в своих руках.
— Вы найдете странным, — сказал он, — что я, кто вел народ маори к культуре pakeha, теперь устраиваю скандал из-за глупой игрушки дикаря. Возможно, в таком возрасте мы в душе возвращаемся к предкам. Разум можно облачить в новые одежды, но сердце и кровь остаются неизменными. Из рукоятки этого оружия в меня вливается более таинственная и могущественная сила, чем вся мудрость pakeha, которую я вбил в свою голову. Но как вы говорите, полковник — друг нашего народа. Ему я доверяю.
Фоллс прошел к себе в комнату и вернулся с чемоданом, обклеенным множеством ярлыков, который миссис Клейр заметила еще по прибытии нового постояльца. Он положил чемодан на стол, открыл, и Руа опустил туда топор.
— Если оружие останется в руках полковника Клейра, — сказал старик, — я спокоен. Он повернулся к Эру. — А ты больше не маори. В тот день, когда ты выдал место, где был спрятан топор, твое родство с нами исчезло. И гнев Тапе еще поразит тебя. Лучше бы ты умер в Taupo-tapu. Я запрещаю тебе возвращаться к моему народу. — После этого торжественного заявления Руа спокойно добавил: — Автомобиль миссис Те Папа я поведу сам.
И старик поехал домой один, сидя за рулем очень прямо. Одеяло было по-прежнему накинуто на его плечи. Он слегка покачивался, когда преодолевал неровности пемзового пригорка.
Рыдающая Хайа бросилась в дом. За ней с тихим кудахтаньем поспешила миссис Клейр. Эру облизнул пересохшие губы и, не проронив ни слова, ушел.
— Весьма забавный старичок.
С этой фразой Гонт появился на веранде, попыхивая сигаретой. Он был одет в дорожный костюм и представлял собой довольно нелепую фигуру. Одежда актера, его руки и прическа так же мало гармонирова-
ли с маорийскими плачами, как, например, внешность Уэбли с обстановкой лондонского театра. Сержант сразу обратился к нему:
— Итак, мистер Гонт...
— Да, мистер Уэбли?
— Вы, вероятно, слышали наш разговор. У вас действительно было желание заполучить старинное оружие?
— Конечно, я бы хотел купить его. У меня пристрастие к варварскому орнаменту.
— Вы предлагали купить топор?
— Я сказал Квестингу, что сначала хотел бы осмотреть вещь. Ничего странного. Мой секретарь поведал мне историю о топоре Реви. Когда бизнесмен пришел и стал намекать на то, что он мог бы достать оружие, признаюсь, во мне разгорелось любопытство. Но, уверяю вас, сам я не имею к этому делу никакого отношения.
— Вы понимаете, что вывоз вещей из резервации маори является преступлением? — спросил доктор Акрингтон.
— Нет. Правда? Квестинг уверял меня, будто старик готов продать топор, но не хочет придавать сделке огласку. Особенно для его племени. Бизнесмен требовал держать все в строжайшем секрете.
— Вы знали что-нибудь об этом, мистер Белл? — спросил Уэбли, поворачивая румяное лицо к Дикону.
— О нет, — беззаботно ответил за секретаря Гонт. — Я никому ничего не говорил. Квестинг настаивал на молчании.
— Я готов вам поверить, — сказал сержант почти сердито, и Дикон удивился этому неожиданному проявлению эмоций в полицейском.
— Знаете, действительно, с его стороны было очень некрасиво втягивать меня в такое скользкое предприятие. Я возмущен, — произнес Гонт. — И должен сказать, сержант, вы, как мне кажется, занимаетесь игрой в салки, расследуя попытку кражи, когда куда-то тайно исчез вражеский агент. Почему бы вам не прекратить копаться в безделушках и не поймать Квестинга?
Дикон открыл рот и снова его захлопнул. Он взглянул на мистера Фоллса, чьи губы тронула едва заметная усмешка.
— Но мы уже нашли мистера Квестинга, — невозмутимо ответил Уэбли.
Руки Гонта невольно сжались, когда он издал нечленораздельный звук. Перед глазами Дикона опять появились очертания круглого предмета под мокрой тканью мешка.
— Нашли его? — мягко спросил актер. — Где?
— Там же, где и потеряли, мистер Гонт. В Taupo-tapu.
— О Боже! — Гонт в замешательстве посмотрел на свои пальцы, развернулся на каблуках и пошел по направлению к своим комнатам. Дойдя до двери, он с легкой улыбкой сказал: — Это снимает глазурь с пряника старины Акрингтона, не правда ли? Прошу прощения, доктор. Извините меня. Я забыл, что вы здесь.
Актер скрылся за дверью, и оставшиеся на веранде слышали, как он позвал Колли. Мистер Фоллс нарушил напряженное молчание:
— Как мистер Эру Саул любит яркие рубашки!
Одинокая фигурка Эру маячила на шоссе возле последнего поворота, который можно было увидеть от дома. Рукава парня сверкали в солнечном свете.
Барбара высунулась из окна и взволнованно сказала:
— Он всегда носит эту рубашку. Интересно, отдавали ли ее когда-нибудь в стирку?
Дикон, ожидая в любой момент взрыва от доктора Акрингтона, поспешил ответить:
— Я знаю. Парень был в ней в тот день, когда со Смитом произошел несчастный случай.
— Да, правильно.
— Нет, неправильно, — неожиданно вмешался в разговор полковник.
Все посмотрели на него.
— Но, папа, Эру же был в ней, — возразила Барбара. — Ты не помнишь, как он вошел в столовую подтвердить слова Смита? В красной рубашке. Разве не так, Сайм?
— Какая, черт возьми, разница? — огрызнулся юноша. — Ну правильно, если это важно.
— Нет, он был одет по-другому, — не сдавался полковник.
— Ради такой ничтожной мелочи, Эдвард, ты собираешься... — раздраженно начал доктор Акрингтон и тут же умолк. — Рубашка была красновато-коричневая, — произнес он.
— Нет.
— Красная, Эдвард!
— Не может быть, Джеймс.
— Если вы позволите, я продолжу работу, — озабоченно заявил Уэбли, украдкой взглянул на полковника и скрылся в комнате Квестинга.
— Я знаю, она не была красной, — продолжил полковник Клейер.
— Ты видел рубашку парня?
— Думаю, да, Джеймс.
— Не помню точно, но мне кажется, она была голубой. Люди говорили о голубой рубашке парня.
— Нет, она была не голубая, папа, — сказал Саймон. — Эру носит одну и ту же.
— Я не понял точно, о чем говорили люди, но цвет запомнил твердо. Голубой.
— Потрясающе интересно, — воскликнул мистер Фоллс. — Трое клянутся, что она была красной, а один настаивает на голубой. А каково ваше мнение, Белл?
— Я согласен с обеими сторонами, — ответил Дикон. — Рубашка была красноватой, но полковник тоже прав. Квестинг назвал ее голубой.
— Меня просто поражает, — заявил доктор Акрингтон, — что вы можете тратить попусту время, треща как сороки по поводу полной чепухи, когда обнаружение тела Квестинга ставит нас в весьма щекотливое положение.
— А я заинтересовался человеком в рубашке двойного цвета. Не узнать ли нам, каково мнение мистера Смита? — предложил мистер Фоллс. — Где он?
— Эй, Берт! — крикнул Саймон, не сходя с места. Смит опять появился на веранде.
— Мне кажется, вы сможете разрешить наш спор, — обратился к нему мистер Фоллс. — Помните, как вечером после вашего счастливого спасения из-под колес поезда Квестинг говорил, что за вами остался присматривать парень в голубой рубашке?
— А?
Мистер Фоллс повторил вопрос.
— Это Эру Саул. Он привел меня домой. А что?
— Парень был в голубой рубашке?
— Ага, верно.
— В красной, — возразили одновременно доктор Акрингтон и Саймон.
— Раз Квестинг сказал, что голубая, значит, она и должна быть голубой, — резонно заметил Смит. — Меня шибануло об землю, и я не мог разобрать, одет человек в красную рубашку или в комбинезон. Да, кажется, помню. Голубая.
— Ты дальтоник, — сказал Саймон. — Она красная. — Юноша горячо заспорил со Смитом. Наконец тот, бормоча себе что-то под нос, пошел прочь, а Саймон крикнул ему вслед: — Ты уперся в голубую рубашку, потому что Квестинг назвал ее голубой. Ты еще станешь убеждать нас, будто этот тип ездил в бухту Pohutukawa, раз он так говорил.
— Но Квестинг ездил в бухту, — крикнул Смит.
— Да? Когда дядя стал сожалеть, что деревья там не зацвели, он подтвердил то же самое. А на самом деле цветение было в полном разгаре.
— Он ездил в бухту. И брал с собой Хайю. Спросите у девчонки. Эру говорил мне. Идите к черту, — высказался Смит и ушел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34