— беззаботно спросил сержант. — Только пройти чуть-чуть по тропинке? Я ни разу не видел источники. Живу здесь уже лет десять и ни разу не видел. Представляете?
Мужчины прошли через пемзовый пригорок.
Гонт сам придумал каждое утро перед завтраком погружаться в самый большой бассейн с грубо сколоченной купальней. «Очевидно, — решил Дикон, — появившееся теперь у него отвращение к термическим процедурам не распространилось именно на эту конкретную». Плечом к плечу с Уэбли молодой человек приблизился к двери купальни и постучал.
— Кто, черт побери, там? — крикнул Гонт.
— К вам сержант Уэбли, сэр.
— Сержант кто?
— Уэбли.
— Кто он?
— Из полиции Хэрпуна, сэр, — объяснил сержант. — Мне очень неловко беспокоить вас.
Ответа не последовало. Уэбли не двигался. Дикон застыл в нерешительности. Он услышал всплеск воды от опустившегося в бассейн тела актера и догадался, что тот сидел у двери и прислушивался. Наконец голос из купальни осторожно произнес:
— Дикон?
— Я здесь, сэр.
— Войдите. — Молодой человек быстро проскользнул внутрь и закрыл за собой дверь. Как он и ожидал, патрон стоял по пояс в воде, обнаженный, беззащитный, даже немного нелепый. — В чем дело? — Дикон сделал неопределенный жест. — Он там? — пробормотал Гонт.
Его секретарь энергично кивнул и, пытаясь придать своим словам беззаботную интонацию, но страшно фальшивя, сказал:
— Сержант хотел бы поговорить с вами, сэр. — Молодой человек ощупал карманы пиджака, нашел какой-то конверт, карандаш и торопливо написал: «О Квестинге. Они не разрешают вам уехать». Показывая актеру текст, Дикон громко продолжил: — Прислать вам Колли, сэр?
Гонт уставился на конверт. Капли воды медленно скатывались с его плеч, лицо съежилось, постарело, а кожа на руках насытилась влагой и сморщилась. Актер начал вполголоса извергать проклятия. Уэбли по другую сторону двери откашлялся. Гонт со все еще шевелящимися губами посмотрел в направлении, откуда шел звук, вцепился в перила купальни и выпрямил свое не очень привлекательное в данный момент тело. «Должен же он что-нибудь сказать, — подумал Дикон. — Молчание сейчас хуже всего». Актер кивнул молодому человеку, сделал к нему шаг, но, похоже, передумал и громко сказал:
— Попросите его подождать. Я выхожу.
Утро выдалось теплое и сырое, а бассейн, из которого только что выбрался Гонт, был довольно горячий, но сейчас казалось, будто актер замерз. Он попросил у Дикона сигарету. Все время помня о присутствии
за тонкой деревянной перегородкой Уэбли, молодой человек заставил себя заговорить.
— Боюсь, ужасное происшествие задержит нас здесь, сэр. Я уже, правда, размышлял над этим.
Гонт неожиданно присоединился к разговору:
— Да, чертовски досадно, конечно, но ничего не поделаешь. Диалог прозвучал крайне неестественно. Дикон с Гонтом вышли из купальни и встретились с сержантом. «Бродит тут, — подумал молодой человек, — будто франкенштейновский монстр».
Уэбли прошел вместе с мужчинами к дому и остановился возле окна комнаты актера, пока тот переодевался. Дикон оперся на перила веранды и закурил. Затянувшие небо ночью тучи к утру рассеялись, и теперь поднялся легкий ветерок. Пик Рэнджи окрасился в чистый голубой цвет. Деревья на его склонах выглядели словно кляксы, сделанные широкой кистью художника. Гора нежилась в солнечных лучах, а высоко над ней раздавались пронзительные крики чаек, причем эта пронзительность почти достигала границы восприятия человеческого уха. Казалось, воздух напоен массой отдельных нот, а не птичьими песнями.
Трое мужчин шли по тропинке вокруг теплого озерца. Один из них нес мешок, держа его далеко от себя, а в руках двух других были грабли и длинные прутья мануки. Они двигались очень медленно, а когда подошли поближе, Дикон заметил в мешке очертания какого-то круглого предмета, который качался из стороны в сторону, запутывался в материи и наконец с тихим стуком ударился о пемзовый пригорок. На мешке виднелись следы грязи. Виднелись они и на граблях, и на концах прутьев. Дикон замер и уставился на мужчин, пока сигарета не обожгла ему пальцы.
Люди направились к веранде, и сержант Уэбли вышел встретить их. Человек осторожно приоткрыл мешок. Спины остальных заслонили Дикону всю картину происходящего. Сержант сдвинул на затылок черную шляпу, наклонился и стал что-то внимательно разглядывать. Послышалось неразборчивое бормотание. Дикону пришли на память слова Септимуса Фоллса, и он почувствовал легкую тошноту. Внутри дома Барбара громко позвала свою мать. Группа мужчин сразу рассыпалась. Трое скрылись за углом дома, унося с собой измазанные грязью трофеи, а Уэбли вернулся на пост под окном Гонта. Дикон услышал сзади скрип двери. Его нервы были напряжены до предела, и он мгновенно оглянулся. Но это всего-навсего мистер Септимус Фоллс вышел и остановился на пороге своей комнаты.
— Доброе утро, Белл, — произнес он. — Чудесная погода, не правда ли? Ясная и страшно контрастирующая с последними событиями. «Как подл человек». Не часто удается подобрать к собственным наблюдениям удачную цитату, но, помню, эта же самая фраза пришла мне на ум вечером перед началом войны.
— И где вы тогда были, мистер Фоллс?
— Мотался туда-сюда по свету. Как дьявол, знаете ли. Если совсем точно, то в Лондоне. Я не видел вас вчера вечером после вашего возвращения, но слышал, будто ваше посещение горы оказалось бесплодным.
«Так, значит, они не сказали ему, что я его видел», — решил Дикон и поинтересовался:
— А как ваши успехи?
— Мои? Мне пришлось нарушить границу поисков, но тщетно. Я думал, вы видели меня. — Фоллс улыбнулся. — Кажется, вы упали на склоне? Надеюсь, не поранились? Но вы молоды и можете не обращать внимания на такие мелочи. Я же, наоборот, натерпелся дьявольских страданий из-за своих болей в пояснице.
— Мне показалось, вчера вечером вы были в прекрасной физической форме.
— Рвение, — ответил мистер Фоллс. — Одно только рвение. Что бы из этого ни вышло, впоследствии все равно приходится расплачиваться. К сожалению. — Он потер поясницу и заковылял к Уэбли. — Ну, сержант, есть какие-нибудь новости?
Сержант осторожно взглянул на него.
— Да, сэр, можно сказать, есть. Не вижу большой опасности в том, что скажу вам следующее: мы окончательно установили, каким образом погиб несчастный джентльмен. На этот счет наши подозрения подтвердились. Ребята ходили на место происшествия и кое-что там нашли. В котле с грязью.
— Не... — начал было Дикон.
— Нет, мистер Белл, не останки. На их обнаружение мы в данных обстоятельствах и не рассчитываем, хотя, конечно, постараемся. Ребята пошли туда на рассвете. Час назад они заметили в котле какой-то белый предмет, то всплывавший на поверхность, то снова погружавшийся. Один из наших парней, семейный, сказал, что это напоминает ему субботнюю стирку.
— И... — промычал Фоллс.
— Нечто подобное и оказалось. Мы подцепили предмет прутом и вытащили... белый жилет джентльмена. Знаете, есть такие модели без спинки.
По просьбе патрона Дикой присутствовал во время интервью Уэбли с Гонтом. Актер находился в своем худшем состоянии духа, был слишком раздраженным и слишком нетерпимым. Сержант оставался подчеркнуто вежливым, обходительным и сдержанным.
— Боюсь, я должен попросить вас остаться, сэр. Очень неловко нарушать ваши планы, но так уж получилось.
— Я вам уже несколько раз говорил, что не могу сообщить вам никакой информации. Никакой. Я нездоров и приехал сюда отдыхать.
Отдыхать! Боже милостивый! Вы можете оставить у себя мой адрес и, если я понадоблюсь, будете знать, как меня искать. Но я не знаю ни малейшего факта, способного оказать помощь вашему следствию.
— Хорошо, мистер Гонт, мы посмотрим, так ли это. Ведь я еще ни о чем вас не спрашивал, не правда ли? А теперь не откажите в любезности и скажите, каким путем вы добирались домой вчера вечером?
Актер хлопнул ладонями по подлокотникам кресла и, с трудом сдерживая гнев, грозно прошептал:
— Как я добирался домой? Очень хорошо. Очень хорошо. Пешком!
— Через район источников, сэр?
— Нет. Я боюсь и не выношу этого района, поэтому шел по шоссе.
— Большой крюк, мистер Гонт. Как я понял, на концерт вы прибыли в машине?
— Да, сержант, на машине. Но она не помешала моему желанию прогуляться. Я пошел пешком. Захотел подышать свежим воздухом и пошел пешком.
— Кто вел машину, сэр?
— Я, — ответил Дикон.
— Тогда, полагаю, вы догнали мистера Гонта?
— Нет. Крик раздался незадолго до нашего отъезда.
— Больше чем через четверть часа после окончания концерта, не помните?
— Не знаю. Я не задумывался.
— Мистер Фоллс утверждает, что прошло около пятнадцати минут. Миля с четвертью по шоссе, сэр. — Уэбли повернулся к Гонту. — Вы, должно быть, отменный пешеход.
— Машина может только медленно тащиться по такой дороге. Но и я шел, конечно, быстро.
— Н-да. Это из-за того, что вы были взволнованны, мистер Гонт? Я замечал у некоторых людей привычку быстро ходить, когда у них есть какая-то цель или они находятся в состоянии сильного возбуждения.
Актер рассмеялся и воспринял, по мнению Дикона ошибочно, сказанное как шутку.
— В вас скрыт талант журналиста, сержант, — сказал он. — На самом деле вы хотите узнать у меня о моем характере.
— Нет, сэр, — равнодушно ответил Уэбли. — Я просто удивился, почему вы шли так быстро.
— Но вы уже угадали. Я был взволнован. Впервые за несколько последних месяцев мне пришлось выступать с чтением Шекспира перед широкой аудиторией.
— Да? — Сержант открыл блокнот. — Как я понял, вы покинули зал раньше остальных членов вашей компании. За исключением мистера Квестинга. Тот ушел перед вами, не так ли?
— Бизнесмен? Кажется, да. — Гонт прикрыл своей изящной ладонью глаза и резко покачал головой, будто отгоняя какое-то неприятное видение. Затем он грустно улыбнулся мистеру Уэбли, вытянул вперед
руки и сделал громкий хлопок. Этот жест актер обычно использовал в «Гамлете» во время предпоследнего диалога с Горацио. Сержант мрачно наблюдал за выходкой Гонта. — Вы должны простить меня, мистер Уэбли, — произнес актер. — Происшествие ужасно подействовало на мое состояние духа.
— Странный случай, сэр, правда? Был ли погибший вашим приятелем, могу я спросить?
— Нет, нет. Ничего подобного. Но такое может случиться с каждым!
— Совершенно верно. Вы, наверное, видели его, когда вышли из зала? Гонт достал портсигар, протянул его Уэбли, но тот сказал, что не
курит. Дикон заметил дрожь в руке патрона и зажег ему сигарету. Актер превратил незначительную суету с прикуриванием в целое мероприятие и во время него что-то прошептал. Впрочем, скорее всего это был не шепот, а почти беззвучное движение языка и челюстей. Дикону показалось нечто вроде: «Я должен выпутаться».
— Я говорил... — произнес Уэбли и повторил свой вопрос.
Гонт заявил, что, кажется, помнит, как Квестинг промелькнул у него перед глазами уже за пределами зала, но не уверен в этом окончательно. Сержант стал расспрашивать его подробнее, чем привел актера в сильное беспокойство. Наконец Гонт оборвал себя на полуслове и придвинул свое кресло поближе к Уэбли.
— Послушайте, — сказал он, — я вам честно сообщил обо всем, что знаю про беднягу. Мне хочется довести до вашего сознания следующее: я актер, причем, безусловно, известный. Происходящие со мной события являются интересными новостями, большими интересными новостями на родине и в Штатах. Мой секретарь мистер Белл расскажет вам, насколько я должен быть осторожным. Характер сообщений, публикуемых обо мне в печати, имеет огромное значение. Возможно, мои слова звучат чересчур напыщенно, но, уверяю вас, это не так, когда я говорю вам, что несколько строк в колонке экстренных новостей, связывающих мое имя со случившимся здесь несчастьем, являлись бы для меня плохой рекламой. Мы почти ничего не знаем о несчастном погибшем, но до меня доходили слухи, что он не очень приятный тип. Следовательно, какое может сложиться общественное мнение? Начнутся намеки. «Таинственный человек погибает после выступления Джеффри Гонта в Новой Зеландии». Вот как газетчики преподнесут эту историю.
— В нашей стране подобные вещи происходят очень редко, мистер Гонт.
— Боже милосердный! Милый друг, я говорю не об этой стране. По большому счету она для меня вообще не существует. Я имею в виду Нью-Йорк.
— О, — бесстрастно отозвался Уэбли.
— Послушайте, — сказал актер, — я знаю, вы должны выполнять свои обязанности. Если у вас есть о чем меня спросить еще, спрашивайте сейчас. Но ради всего святого, не задерживайте меня здесь. Я не могу пригласить вас выпить со мной, но...
Потрясенный Дикон увидел, как рука Гонта тянется к внутреннему карману пиджака. Молодой человек встал рядом с Уэбли и энергично покачал головой, но бумажник уже оказался в руках актера, а сержант вскочил на ноги.
— Сейчас, мистер Гонт, — произнес Уэбли совершенно не изменившимся мягким голосом, — вам бы нужно хорошенько призадуматься. Если вы так заботитесь о своей репутации, как только что мне говорили, то должны понять, насколько некрасиво будет выглядеть это, если получит огласку. Уберите бумажник, сэр. Мы отпустим вас как можно быстрее, но до тех пор, пока темное дело не прояснится, никто не покинет Wai-ata-tapu. Никто.
Гонт отдернул голову назад движением, которое у Дикона всегда ассоциировалось с повадками змеи.
— Думаю, вы делаете ошибку, сержант, — произнес актер с невероятным равнодушием. — Однако оставим все как есть. Я позвоню Стефену Джонстону и попрошу совета, какие мне следует предпринять шаги. Он мой личный друг. И, кажется, является верховным судьей?
— Это будет вполне соответствовать закону, мистер Гонт, — спокойно ответил Уэбли. — Его честь может сделать какое-нибудь заявление. И тем не менее я попрошу вас остаться здесь.
— Боже всемогущий! — вскричал Гонт. — Если вы повторите это еще раз, я окончательно выйду из себя. Как вы смеете связывать происшествие со мной! Человек погиб в результате несчастного случая, а вы ведете себя так, будто его убили.
На пороге комнаты с равнодушным видом появился мистер Септимус Фоллс.
— Простите, — сказал мистер Фоллс учтиво. — Я постучал в дверь, уверяю вас. Вы просто не заметили. Сержанта Уэбли просят к телефону.
— Спасибо, сэр, — поблагодарил полицейский и покинул комнату.
— Могу я войти? — поинтересовался Фоллс и переступил через порог. — Теперь, когда этот эффектный мускулистый мужчина ушел, похоже, у нас есть возможность обсудить сложившееся положение.
— Почему вы сказали... Это... Про Квестинга? — воскликнул Гонт. — Ради всего святого, почему?
— Что его убили? Из-за ряда сделанных мной наблюдений. Позвольте мне их перечислить. Во-первых, как мне кажется, полиция больше склоняется к расследованию убийства, чем несчастного случая. Во-вторых, очень подозрительно выглядят обстоятельства происшествия. Например, образовавшийся на тропинке обрыв. Вы никогда не пытались отколоть кусочек застывшей грязи? Обрушить часть тропинки, мои уважаемые господа, можно только поплясав на одном месте. В-третьих, с помощью фонарика я рассмотрел скатившийся к подножию холма
выбитый ком. На нем оказался отпечаток подбитого гвоздями сапога или ботинка. Квестинг был единственным, кто пришел на концерт в вечернем костюме. В-четвертых (как официально звучит моя речь, уважаемые господа!), рядом с комом грязи лежал белый флажок, единственный, который указывал безопасный путь с этой стороны холма. Поскольку я увидел на краю обрыва и на отколотом коме небольшой желобок, то решил, что передо мной следы отверстия, проделанного колышком от флажка. У меня есть уверенность в хорошей наблюдательности Уэбли. Он со своими помощниками наверняка заметил описанное мной важное обстоятельство. Вы чувствуете, на какое отношение к нам со стороны полиции следует рассчитывать? Мне тоже запретили покидать Wai-ata-tapu. Пренеприятное ограничение.
— И все-таки, — чуть ли не задыхаясь, произнес Гонт, — мне непонятно, почему из массы нелепых деталей родилось подозрение предательства.
— Вам непонятно? А разве Гамлет, догадываясь, но еще не зная точно о том, что при дворе короля происходят какие-то тайные интриги, не ощущает запаха злодейства?
— Абсолютно не понимаю, о чем вы, и по-прежнему считаю абсолютно чудовищным следующий факт: я, гость в этой стране, должен подчиняться идиотским приказам, ограничивающим мою свободу. Если так будет продолжаться, — заявил Гонт, очень быстро выговаривая слова и глядя на Фоллса, — я обращусь прямо к генерал-губернатору, которого имею честь знать лично.
«Замечательно, — мысленно отметил Дикон. — Сначала верховный судья, теперь генерал-губернатор. Скоро мы доберемся до королевской семьи, если Уэбли останется непоколебимым».
В этот момент в дверном проеме появился доктор Акрингтон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Мужчины прошли через пемзовый пригорок.
Гонт сам придумал каждое утро перед завтраком погружаться в самый большой бассейн с грубо сколоченной купальней. «Очевидно, — решил Дикон, — появившееся теперь у него отвращение к термическим процедурам не распространилось именно на эту конкретную». Плечом к плечу с Уэбли молодой человек приблизился к двери купальни и постучал.
— Кто, черт побери, там? — крикнул Гонт.
— К вам сержант Уэбли, сэр.
— Сержант кто?
— Уэбли.
— Кто он?
— Из полиции Хэрпуна, сэр, — объяснил сержант. — Мне очень неловко беспокоить вас.
Ответа не последовало. Уэбли не двигался. Дикон застыл в нерешительности. Он услышал всплеск воды от опустившегося в бассейн тела актера и догадался, что тот сидел у двери и прислушивался. Наконец голос из купальни осторожно произнес:
— Дикон?
— Я здесь, сэр.
— Войдите. — Молодой человек быстро проскользнул внутрь и закрыл за собой дверь. Как он и ожидал, патрон стоял по пояс в воде, обнаженный, беззащитный, даже немного нелепый. — В чем дело? — Дикон сделал неопределенный жест. — Он там? — пробормотал Гонт.
Его секретарь энергично кивнул и, пытаясь придать своим словам беззаботную интонацию, но страшно фальшивя, сказал:
— Сержант хотел бы поговорить с вами, сэр. — Молодой человек ощупал карманы пиджака, нашел какой-то конверт, карандаш и торопливо написал: «О Квестинге. Они не разрешают вам уехать». Показывая актеру текст, Дикон громко продолжил: — Прислать вам Колли, сэр?
Гонт уставился на конверт. Капли воды медленно скатывались с его плеч, лицо съежилось, постарело, а кожа на руках насытилась влагой и сморщилась. Актер начал вполголоса извергать проклятия. Уэбли по другую сторону двери откашлялся. Гонт со все еще шевелящимися губами посмотрел в направлении, откуда шел звук, вцепился в перила купальни и выпрямил свое не очень привлекательное в данный момент тело. «Должен же он что-нибудь сказать, — подумал Дикон. — Молчание сейчас хуже всего». Актер кивнул молодому человеку, сделал к нему шаг, но, похоже, передумал и громко сказал:
— Попросите его подождать. Я выхожу.
Утро выдалось теплое и сырое, а бассейн, из которого только что выбрался Гонт, был довольно горячий, но сейчас казалось, будто актер замерз. Он попросил у Дикона сигарету. Все время помня о присутствии
за тонкой деревянной перегородкой Уэбли, молодой человек заставил себя заговорить.
— Боюсь, ужасное происшествие задержит нас здесь, сэр. Я уже, правда, размышлял над этим.
Гонт неожиданно присоединился к разговору:
— Да, чертовски досадно, конечно, но ничего не поделаешь. Диалог прозвучал крайне неестественно. Дикон с Гонтом вышли из купальни и встретились с сержантом. «Бродит тут, — подумал молодой человек, — будто франкенштейновский монстр».
Уэбли прошел вместе с мужчинами к дому и остановился возле окна комнаты актера, пока тот переодевался. Дикон оперся на перила веранды и закурил. Затянувшие небо ночью тучи к утру рассеялись, и теперь поднялся легкий ветерок. Пик Рэнджи окрасился в чистый голубой цвет. Деревья на его склонах выглядели словно кляксы, сделанные широкой кистью художника. Гора нежилась в солнечных лучах, а высоко над ней раздавались пронзительные крики чаек, причем эта пронзительность почти достигала границы восприятия человеческого уха. Казалось, воздух напоен массой отдельных нот, а не птичьими песнями.
Трое мужчин шли по тропинке вокруг теплого озерца. Один из них нес мешок, держа его далеко от себя, а в руках двух других были грабли и длинные прутья мануки. Они двигались очень медленно, а когда подошли поближе, Дикон заметил в мешке очертания какого-то круглого предмета, который качался из стороны в сторону, запутывался в материи и наконец с тихим стуком ударился о пемзовый пригорок. На мешке виднелись следы грязи. Виднелись они и на граблях, и на концах прутьев. Дикон замер и уставился на мужчин, пока сигарета не обожгла ему пальцы.
Люди направились к веранде, и сержант Уэбли вышел встретить их. Человек осторожно приоткрыл мешок. Спины остальных заслонили Дикону всю картину происходящего. Сержант сдвинул на затылок черную шляпу, наклонился и стал что-то внимательно разглядывать. Послышалось неразборчивое бормотание. Дикону пришли на память слова Септимуса Фоллса, и он почувствовал легкую тошноту. Внутри дома Барбара громко позвала свою мать. Группа мужчин сразу рассыпалась. Трое скрылись за углом дома, унося с собой измазанные грязью трофеи, а Уэбли вернулся на пост под окном Гонта. Дикон услышал сзади скрип двери. Его нервы были напряжены до предела, и он мгновенно оглянулся. Но это всего-навсего мистер Септимус Фоллс вышел и остановился на пороге своей комнаты.
— Доброе утро, Белл, — произнес он. — Чудесная погода, не правда ли? Ясная и страшно контрастирующая с последними событиями. «Как подл человек». Не часто удается подобрать к собственным наблюдениям удачную цитату, но, помню, эта же самая фраза пришла мне на ум вечером перед началом войны.
— И где вы тогда были, мистер Фоллс?
— Мотался туда-сюда по свету. Как дьявол, знаете ли. Если совсем точно, то в Лондоне. Я не видел вас вчера вечером после вашего возвращения, но слышал, будто ваше посещение горы оказалось бесплодным.
«Так, значит, они не сказали ему, что я его видел», — решил Дикон и поинтересовался:
— А как ваши успехи?
— Мои? Мне пришлось нарушить границу поисков, но тщетно. Я думал, вы видели меня. — Фоллс улыбнулся. — Кажется, вы упали на склоне? Надеюсь, не поранились? Но вы молоды и можете не обращать внимания на такие мелочи. Я же, наоборот, натерпелся дьявольских страданий из-за своих болей в пояснице.
— Мне показалось, вчера вечером вы были в прекрасной физической форме.
— Рвение, — ответил мистер Фоллс. — Одно только рвение. Что бы из этого ни вышло, впоследствии все равно приходится расплачиваться. К сожалению. — Он потер поясницу и заковылял к Уэбли. — Ну, сержант, есть какие-нибудь новости?
Сержант осторожно взглянул на него.
— Да, сэр, можно сказать, есть. Не вижу большой опасности в том, что скажу вам следующее: мы окончательно установили, каким образом погиб несчастный джентльмен. На этот счет наши подозрения подтвердились. Ребята ходили на место происшествия и кое-что там нашли. В котле с грязью.
— Не... — начал было Дикон.
— Нет, мистер Белл, не останки. На их обнаружение мы в данных обстоятельствах и не рассчитываем, хотя, конечно, постараемся. Ребята пошли туда на рассвете. Час назад они заметили в котле какой-то белый предмет, то всплывавший на поверхность, то снова погружавшийся. Один из наших парней, семейный, сказал, что это напоминает ему субботнюю стирку.
— И... — промычал Фоллс.
— Нечто подобное и оказалось. Мы подцепили предмет прутом и вытащили... белый жилет джентльмена. Знаете, есть такие модели без спинки.
По просьбе патрона Дикой присутствовал во время интервью Уэбли с Гонтом. Актер находился в своем худшем состоянии духа, был слишком раздраженным и слишком нетерпимым. Сержант оставался подчеркнуто вежливым, обходительным и сдержанным.
— Боюсь, я должен попросить вас остаться, сэр. Очень неловко нарушать ваши планы, но так уж получилось.
— Я вам уже несколько раз говорил, что не могу сообщить вам никакой информации. Никакой. Я нездоров и приехал сюда отдыхать.
Отдыхать! Боже милостивый! Вы можете оставить у себя мой адрес и, если я понадоблюсь, будете знать, как меня искать. Но я не знаю ни малейшего факта, способного оказать помощь вашему следствию.
— Хорошо, мистер Гонт, мы посмотрим, так ли это. Ведь я еще ни о чем вас не спрашивал, не правда ли? А теперь не откажите в любезности и скажите, каким путем вы добирались домой вчера вечером?
Актер хлопнул ладонями по подлокотникам кресла и, с трудом сдерживая гнев, грозно прошептал:
— Как я добирался домой? Очень хорошо. Очень хорошо. Пешком!
— Через район источников, сэр?
— Нет. Я боюсь и не выношу этого района, поэтому шел по шоссе.
— Большой крюк, мистер Гонт. Как я понял, на концерт вы прибыли в машине?
— Да, сержант, на машине. Но она не помешала моему желанию прогуляться. Я пошел пешком. Захотел подышать свежим воздухом и пошел пешком.
— Кто вел машину, сэр?
— Я, — ответил Дикон.
— Тогда, полагаю, вы догнали мистера Гонта?
— Нет. Крик раздался незадолго до нашего отъезда.
— Больше чем через четверть часа после окончания концерта, не помните?
— Не знаю. Я не задумывался.
— Мистер Фоллс утверждает, что прошло около пятнадцати минут. Миля с четвертью по шоссе, сэр. — Уэбли повернулся к Гонту. — Вы, должно быть, отменный пешеход.
— Машина может только медленно тащиться по такой дороге. Но и я шел, конечно, быстро.
— Н-да. Это из-за того, что вы были взволнованны, мистер Гонт? Я замечал у некоторых людей привычку быстро ходить, когда у них есть какая-то цель или они находятся в состоянии сильного возбуждения.
Актер рассмеялся и воспринял, по мнению Дикона ошибочно, сказанное как шутку.
— В вас скрыт талант журналиста, сержант, — сказал он. — На самом деле вы хотите узнать у меня о моем характере.
— Нет, сэр, — равнодушно ответил Уэбли. — Я просто удивился, почему вы шли так быстро.
— Но вы уже угадали. Я был взволнован. Впервые за несколько последних месяцев мне пришлось выступать с чтением Шекспира перед широкой аудиторией.
— Да? — Сержант открыл блокнот. — Как я понял, вы покинули зал раньше остальных членов вашей компании. За исключением мистера Квестинга. Тот ушел перед вами, не так ли?
— Бизнесмен? Кажется, да. — Гонт прикрыл своей изящной ладонью глаза и резко покачал головой, будто отгоняя какое-то неприятное видение. Затем он грустно улыбнулся мистеру Уэбли, вытянул вперед
руки и сделал громкий хлопок. Этот жест актер обычно использовал в «Гамлете» во время предпоследнего диалога с Горацио. Сержант мрачно наблюдал за выходкой Гонта. — Вы должны простить меня, мистер Уэбли, — произнес актер. — Происшествие ужасно подействовало на мое состояние духа.
— Странный случай, сэр, правда? Был ли погибший вашим приятелем, могу я спросить?
— Нет, нет. Ничего подобного. Но такое может случиться с каждым!
— Совершенно верно. Вы, наверное, видели его, когда вышли из зала? Гонт достал портсигар, протянул его Уэбли, но тот сказал, что не
курит. Дикон заметил дрожь в руке патрона и зажег ему сигарету. Актер превратил незначительную суету с прикуриванием в целое мероприятие и во время него что-то прошептал. Впрочем, скорее всего это был не шепот, а почти беззвучное движение языка и челюстей. Дикону показалось нечто вроде: «Я должен выпутаться».
— Я говорил... — произнес Уэбли и повторил свой вопрос.
Гонт заявил, что, кажется, помнит, как Квестинг промелькнул у него перед глазами уже за пределами зала, но не уверен в этом окончательно. Сержант стал расспрашивать его подробнее, чем привел актера в сильное беспокойство. Наконец Гонт оборвал себя на полуслове и придвинул свое кресло поближе к Уэбли.
— Послушайте, — сказал он, — я вам честно сообщил обо всем, что знаю про беднягу. Мне хочется довести до вашего сознания следующее: я актер, причем, безусловно, известный. Происходящие со мной события являются интересными новостями, большими интересными новостями на родине и в Штатах. Мой секретарь мистер Белл расскажет вам, насколько я должен быть осторожным. Характер сообщений, публикуемых обо мне в печати, имеет огромное значение. Возможно, мои слова звучат чересчур напыщенно, но, уверяю вас, это не так, когда я говорю вам, что несколько строк в колонке экстренных новостей, связывающих мое имя со случившимся здесь несчастьем, являлись бы для меня плохой рекламой. Мы почти ничего не знаем о несчастном погибшем, но до меня доходили слухи, что он не очень приятный тип. Следовательно, какое может сложиться общественное мнение? Начнутся намеки. «Таинственный человек погибает после выступления Джеффри Гонта в Новой Зеландии». Вот как газетчики преподнесут эту историю.
— В нашей стране подобные вещи происходят очень редко, мистер Гонт.
— Боже милосердный! Милый друг, я говорю не об этой стране. По большому счету она для меня вообще не существует. Я имею в виду Нью-Йорк.
— О, — бесстрастно отозвался Уэбли.
— Послушайте, — сказал актер, — я знаю, вы должны выполнять свои обязанности. Если у вас есть о чем меня спросить еще, спрашивайте сейчас. Но ради всего святого, не задерживайте меня здесь. Я не могу пригласить вас выпить со мной, но...
Потрясенный Дикон увидел, как рука Гонта тянется к внутреннему карману пиджака. Молодой человек встал рядом с Уэбли и энергично покачал головой, но бумажник уже оказался в руках актера, а сержант вскочил на ноги.
— Сейчас, мистер Гонт, — произнес Уэбли совершенно не изменившимся мягким голосом, — вам бы нужно хорошенько призадуматься. Если вы так заботитесь о своей репутации, как только что мне говорили, то должны понять, насколько некрасиво будет выглядеть это, если получит огласку. Уберите бумажник, сэр. Мы отпустим вас как можно быстрее, но до тех пор, пока темное дело не прояснится, никто не покинет Wai-ata-tapu. Никто.
Гонт отдернул голову назад движением, которое у Дикона всегда ассоциировалось с повадками змеи.
— Думаю, вы делаете ошибку, сержант, — произнес актер с невероятным равнодушием. — Однако оставим все как есть. Я позвоню Стефену Джонстону и попрошу совета, какие мне следует предпринять шаги. Он мой личный друг. И, кажется, является верховным судьей?
— Это будет вполне соответствовать закону, мистер Гонт, — спокойно ответил Уэбли. — Его честь может сделать какое-нибудь заявление. И тем не менее я попрошу вас остаться здесь.
— Боже всемогущий! — вскричал Гонт. — Если вы повторите это еще раз, я окончательно выйду из себя. Как вы смеете связывать происшествие со мной! Человек погиб в результате несчастного случая, а вы ведете себя так, будто его убили.
На пороге комнаты с равнодушным видом появился мистер Септимус Фоллс.
— Простите, — сказал мистер Фоллс учтиво. — Я постучал в дверь, уверяю вас. Вы просто не заметили. Сержанта Уэбли просят к телефону.
— Спасибо, сэр, — поблагодарил полицейский и покинул комнату.
— Могу я войти? — поинтересовался Фоллс и переступил через порог. — Теперь, когда этот эффектный мускулистый мужчина ушел, похоже, у нас есть возможность обсудить сложившееся положение.
— Почему вы сказали... Это... Про Квестинга? — воскликнул Гонт. — Ради всего святого, почему?
— Что его убили? Из-за ряда сделанных мной наблюдений. Позвольте мне их перечислить. Во-первых, как мне кажется, полиция больше склоняется к расследованию убийства, чем несчастного случая. Во-вторых, очень подозрительно выглядят обстоятельства происшествия. Например, образовавшийся на тропинке обрыв. Вы никогда не пытались отколоть кусочек застывшей грязи? Обрушить часть тропинки, мои уважаемые господа, можно только поплясав на одном месте. В-третьих, с помощью фонарика я рассмотрел скатившийся к подножию холма
выбитый ком. На нем оказался отпечаток подбитого гвоздями сапога или ботинка. Квестинг был единственным, кто пришел на концерт в вечернем костюме. В-четвертых (как официально звучит моя речь, уважаемые господа!), рядом с комом грязи лежал белый флажок, единственный, который указывал безопасный путь с этой стороны холма. Поскольку я увидел на краю обрыва и на отколотом коме небольшой желобок, то решил, что передо мной следы отверстия, проделанного колышком от флажка. У меня есть уверенность в хорошей наблюдательности Уэбли. Он со своими помощниками наверняка заметил описанное мной важное обстоятельство. Вы чувствуете, на какое отношение к нам со стороны полиции следует рассчитывать? Мне тоже запретили покидать Wai-ata-tapu. Пренеприятное ограничение.
— И все-таки, — чуть ли не задыхаясь, произнес Гонт, — мне непонятно, почему из массы нелепых деталей родилось подозрение предательства.
— Вам непонятно? А разве Гамлет, догадываясь, но еще не зная точно о том, что при дворе короля происходят какие-то тайные интриги, не ощущает запаха злодейства?
— Абсолютно не понимаю, о чем вы, и по-прежнему считаю абсолютно чудовищным следующий факт: я, гость в этой стране, должен подчиняться идиотским приказам, ограничивающим мою свободу. Если так будет продолжаться, — заявил Гонт, очень быстро выговаривая слова и глядя на Фоллса, — я обращусь прямо к генерал-губернатору, которого имею честь знать лично.
«Замечательно, — мысленно отметил Дикон. — Сначала верховный судья, теперь генерал-губернатор. Скоро мы доберемся до королевской семьи, если Уэбли останется непоколебимым».
В этот момент в дверном проеме появился доктор Акрингтон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34