А затем пусть «Кардинал» уходит из России раз и навсегда. Он расплатился с нами и заслужил награду. Как только получим информацию, тут же пошлем экстренный сигнал и, если нам повезет, напугаем его так, что он захочет уехать.— Как мы собираемся вывезти его? — спросил судья Мур.— Морем, северным путем, — ответил заместитель директора по оперативной работе.— Ты как думаешь, Джеймс? — обратился к заместителю по разведке судья Мур.— Разумное решение. Понадобится время на подготовку, дней десять-четырнадцать.— Тогда принимайся за работу прямо сегодня. Свяжись с Пентагоном и запроси их. Потребуй, чтобы они дали нам хорошего офицера.— Да, конечно, — согласился адмирал и улыбнулся. — Я знаю, о ком просить.— Хорошо, я пошлю туда нашего человека. На этот раз им будет мистер Кларк, — сказал Риттер, и присутствующие согласно кивнули. Кларк снискал себе легендарную репутацию в оперативном управлении. Если был хоть какой-нибудь шанс добиться успеха, даже самый малый, посылали мистера Кларка.— Хорошо, отправьте шифровку Фоули, — заключил судья Мур. — Я сообщу об этом президенту. — Судя по выражению лица, ничего приятного директор ЦРУ от предстоящего разговора не ожидал.— Ни один агент не может действовать вечно. «Кардинал» раза в три превзошел самые смелые ожидания, — покачал головой Риттер. — Упомяни и это в разговоре с президентом.— Обязательно. Ну, господа, за работу.Адмирал Грир немедленно пошел к себе в кабинет. Еще не было семи, когда он позвонил в Пентагон, в управление заместителя начальника морских операций, ведавшего подводными боевыми действиями. Первым вопросом после того, как он сообщил свое имя и должность, было:— Где сейчас «Даллас»?Капитан первого ранга Манкузо тоже был уже на службе. Его последнее плавание на подводной лодке «Даллас» начнется через пять часов. На высшей точке прилива она выйдет в море. В кормовой части лодки механики уже приводили в действие ядерный реактор. Пока помощник занимался подготовкой, капитан первого ранга еще раз просматривал план предстоящего задания. В последний раз он поведет свой корабль на север. Этот термин в американском и британском военно-морском флоте означал Баренцево море, район базирования советского флота. Оказавшись там, корабль приступит к тому, что в военно-морском флоте официально именовалось «океанографическими исследованиями» — в случае с «Далласом» это значило, что подводная лодка проведет как можно больше времени, преследуя советские подводные ракетоносцы. Нелегкая задача, но Манкузо умело справлялся с ней и даже однажды сумел взглянуть на русский ракетоносец ближе всех других американских подлодок. Разумеется, он не говорил об этом ни с кем, даже со шкиперами подлодок. Его второй орден «За безупречную службу», которым он был награжден за эту операцию, был засекреченным, и Манкуэо не носил его; и хотя о награждении этим орденом упоминалось в конфиденциальном разделе его досье, текст самого приказа отсутствовал. Но все это осталось в прошлом, а Манкузо был человеком, постоянно заглядывающим в будущее. Если уж предстояло совершить заключительное плавание, пусть это будет на север. Зазвонил телефон.— Командир слушает, — произнес он, сняв трубку.— Барт, говорит Майк Уильямсон, — послышался голос командующего Второй группы подводных лодок. — Зайди ко мне, прямо сейчас.— Иду, сэр. — Манкузо положил трубку, полный удивления. Минуту спустя он поднялся по трапу, сошел с лодки и направился по асфальтовой набережной реки к ждавшему его автомобилю адмирала. Еще через четыре минуты он вошел в кабинет командующего Второй группы.— Поступил приказ, меняющий твое задание, — заявил контрадмирал Уильямсон, как только закрылась дверь кабинета.— А что случилось?— Твой «Даллас» перебрасывается с максимальной скоростью в Фаслейн. Там тебя встретят. Это все, что мне известно, но приказ поступил из Управления начальника морских операций через командующего подводными силами Атлантического флота всего за тридцать секунд. — Никаких других объяснений от Уильямсона не требовалось. Сомневаться не приходилось: предстояло выполнить какое-то сложное и опасное задание. «Далласу» часто приходилось выполнять такие задания. Правда, подобные приказы поступали к Манкузо, но ведь он, в конце концов, , и представлял собой «Даллас».— Моя гидролокационная группа недостаточно сильна, — произнес капитан первого ранга. — У меня хорошие молодые матросы, но главный старшина, руководитель группы, сейчас в госпитале. Если задание особенно опасное...— Кто тебе нужен? — спросил адмирал Уильямсон, и Манкузо ответил на его вопрос. — О'кей, я сейчас же займусь этим. Тебе понадобится пять суток хода до Шотландии, и за это время я что-нибудь придумаю. Гони свою лодку полным ходом, Барт.— Будет исполнено, сэр. — Манкузо вышел из кабинета. Подробности операции он узнает после прибытия в Фаслейн.— Как чувствуешь себя, русский? — спросил Лучник.Капитану было лучше. В течение двух предыдущих дней он не сомневался, что умрет. Теперь появилась слабая надежда. Неизвестно, была она напрасной или нет, но раньше такой надежды — даже ее слабого проблеска — не возникало. Чуркин подумал, а вдруг в его жизни наступит будущее, и тут же понял, что именно этого ему и следует бояться. Страх. Он совсем забыл о нем. За короткий отрезок времени он дважды смотрел в лицо смерти. Один раз это произошло в падающем горящем самолете, обрушившемся на землю, и тогда капитан понял, что наступил момент смерти; затем он выплыл из ее объятий и увидел, как над ним склонился афганский бандит с ножом в руке, понял, что смерть вернулась снова, и вдруг она замерла и исчезла. Почему? Этот бандит, афганец со странным взглядом, одновременно жестоким и мягким, безжалостным и полным сострадания, оставил ему жизнь. Почему? Теперь у Чуркина было время и силы, чтобы задать этот вопрос, но они не отвечали на него.Чуркин чувствовал, что его на чем-то везут, он лежит на какой-то стальной поверхности. Может быть, в кузове грузовика? Нет, над головой была какая-то плоская крыша, тоже сделанная из стали — Где я? Снаружи, по-видимому, темно. Через амбразуры не было видно света — ну конечно, он внутри бронированной машины пехоты! Откуда эта БМП у бандитов? Где они сумели...Его везут в Пакистан! Там его передадут... американцам? И едва возникшая надежда снова превратилась в отчаяние. Он закашлялся, и изо рта хлынула свежая кровь.Что касается самого Лучника, он чувствовал себя превосходно. Его группа встретилась с другой, направлявшейся в Пакистан на двух советских боевых машинах пехоты БТР-60, и встретившиеся им моджахеды с радостью согласились погрузить на бэтээры раненых из его группы. Лучник был хорошо известен среди партизан, и иметь в составе отряда ракетчика с американскими «Стингерами» для зашиты от нападения с воздуха — вдруг из-за хребта покажутся русские вертолеты — было совсем неплохо. Правда, опасность нападения русских была невелика. Ночи стали длинными, погода резко ухудшилась, и моджахеды двигались со скоростью пятнадцать километров по равнине и не меньше пяти там, где попадались скалистые места. Уже через час они окажутся у границы, и этот участок был занят моджахедами. Партизаны начали успокаиваться. Скоро они могут провести неделю в относительной безопасности, а американцы, как всегда, щедро заплатят за привезенные ими советские приборы и документы. На этот раз у них были приборы ночного видения, которыми водитель БТР-60 пользовался, пробираясь ночью по горным дорогам. За это моджахеды могут получить от американцев ракеты, мины, несколько пулеметов и медикаменты.Для афганских партизан события развивались благоприятно, Говорили даже, что русские могут принять решение о выводе войск. Теперь они больше не стремились к ведению наземных боевых действий против моджахедов. Русские пользовались своими пехотными подразделениями лишь для того, чтобы установить контакт с афганцами, и тут же вызывали вертолеты для атак с воздуха и артиллерию. Если не считать несколько особенно отчаянных групп русских десантников и подразделений спецназа, которые вызывали страх и ненависть у афганцев, моджахеды считали, что сумели достичь морального превосходства на поле боя — что объяснялось, разумеется, их борьбой за святое дело. Некоторые афганские командиры даже вели разговоры о военной победе над русскими, и эти чувства передались рядовым воинам. В конце концов, им хотелось чего-то иного, кроме продолжения священной войны против русских.Оба БТР-60 достигли границы в полночь. Дальше ехать было проще. Дорога, ведущая в глубь Пакистана, охранялась афганскими бойцами. Водители бронетранспортеров увеличили скорость и даже испытывали удовольствие, управляя мощными машинами. Еще через три часа они въехали в Мирам-Шах. Лучник первым сошел с бронетранспортера, наблюдая за тем, как из него выносят русского капитана и раненых моджахедов.Эмилио Ортиз уже ждал его с яблочным соком. Увидев, что Лучник несет русского офицера, он остолбенел от удивления.— Мой друг, кого вы на этот раз привезли мне?— Он тяжело ранен, но вот кто он. — И Лучник передал сотруднику ЦРУ погон капитана и кейс, который раньше был прикован к руке русского офицера наручником. — Этот портфель был у него с собой.— Черт побери! — выпалил Ортиз по-английски. Он увидел запекшуюся кровь у рта русского офицера и понял, что физическое состояние пленного внушает серьезные опасения, но... какой улов! Понадобилась еще минута, пока американец шел следом за капитаном, которого нес в полевой госпиталь афганский ракетчик, и в голову сотрудника ЦРУ пришел вопрос: а что делать с раненым русским, черт побери?Персонал полевого госпиталя и здесь состоял главным образом из французских медиков, среди которых было несколько итальянцев и шведов. Ортиз был знаком со многими и подозревал, что некоторые из них регулярно информируют DGSE — французскую внешнюю разведку. Но самое главное заключалось в том, что это были отличные врачи и медицинские сестры. Афганцы тоже знали об этом и защищали их, словно пророков самого Аллаха. Хирург, ведущий операции после предварительной обработки раненых, положил русского на операционный стол третьим. Медсестра помогала ему, и Лучник ушел, оставив Абдула следить за происходящим. Он потратил на русского офицера столько сил, привез его издалека совсем не для того, чтобы капитана умертвили на операционном столе. Он и Ортиз отошли в сторону, чтобы поговорить.— Я слышал, что произошло в Газни, — сказал сотрудник ЦРУ.— Такова воля Аллаха. Что касается русского — у него дома умер сын. Я не мог убить его. Может быть, в тот день у меня не было сил больше убивать. — Лучник тяжело вздохнул. — Вам пригодится этот русский?— Документы в его кейсе очень важные. — Ортиз уже перелистал секретные материалы. — Мой друг, ты даже не знаешь, что тебе удалось совершить. А теперь поговорим о двух прошедших неделях-Лучник рассказал Ортизу о событиях двух последних недель до заката. Он достал свой дневник и говорил обо всем подробно, освещая все детали, и замолкал лишь тогда, когда Ортиз менял кассету в магнитофоне.— Вы видели на небе луч света, верно?— Да... он показался мне очень странным, — ответил Лучник, потирая глаза.— Офицер, которого вы привезли сюда, вылетал на самолете в то место, откуда показался луч. Вот план объекта.— Где это, что это за объект?— Не знаю, но расположен он всего в сотне километров от афганской границы. Я могу показать это место на. карте. Сколько времени вы собираетесь пробыть в Пакистане?— С неделю, пожалуй, — ответил Лучник.— Мне нужно сообщить обо всем своему начальству. Не исключено, что они захотят встретиться с вами. Мой друг, вы заслужили очень щедрую награду. Составьте список всего, что вам требуется, и включите в этот список как можно больше оружия и припасов.— А что будет с русским?— Мы допросим его, конечно. Если он выживет.Связной шел по Лазовскому переулку, ожидая встречи с человеком, которому должен был передать кассету, и испытывал одновременно самые противоречивые чувства. Он поверил следователю и потому во второй половине дня взял кусок мела и сделал соответствующую отметку в соответствующем месте. Он знал, что опоздал на пять часов, однако надеялся, что опоздание будут объяснять тем, что ему пришлось скрываться от преследования. Связной не обманул офицера КГБ, который допрашивал его, не черкнул знак тревоги — вместо этого он сделал отметку, означавшую «все в порядке, готов к передаче». Нет, сейчас связной вел слишком опасную игру и не мог рисковать, предупреждая сотрудника ЦРУ, что работает под контролем контрразведки. Вот и сейчас он шел по тротуару, надеясь, что кто-нибудь придет на условное место встречи.Он не знал, однако, что сотрудник ЦРУ, с которым должна была состояться встреча, сидел в американском посольстве и в течение нескольких недель не будет показываться в этом районе Москвы. По крайней мере на протяжении такого времени не планировалось встречаться со связником. Канал связи «Кардинала» больше не существовал и, с точки зрения Центрального разведывательного управления, не будет восстановлен.— Мне кажется, что мы напрасно тратим время, — произнес следователь. Он сидел у окна квартиры, выходящего на Лазовский переулок, вместе с еще одним старшим офицером Второго главного управления. У окна рядом расположился другой сотрудник «Двойки» с фотоаппаратом наготове. Сегодня утром следователь узнал, что за объект эта «Яркая звезда», и генерал, стоящий во главе Второго главного управления, отдал распоряжение, чтобы расследование велось с максимальной тщательностью и быстротой, не жалея ни средств, ни сил. Лишь теперь стало ясно, какую колоссальную по важности утечку информации обнаружил этот неудачник из ПГУ, которому давно пора было отправляться на пенсию.— Вы думаете, что он нас обманул?— Нет. Он сразу сломался — впрочем, сломать его оказалось не так уж легко. Но он все-таки сломался, — уверенно заявил следователь. — По моему мнению, мы выпустили его на улицу слишком поздно. Это значит, что они все знают и ликвидировали канал связи.— Но что могло произойти — я имею в виду с их точки зрения? Ведь причина могла оказаться самой банальной.— Это верно, — кивнул следователь. — Но теперь нам известно, что информация, заснятая на кассете, являлась исключительно важной и секретной. Следовательно, источник, от которого получена эта информация, занимает ответственную должность, и потому они предприняли все меры предосторожности для его защиты. Отныне придется поработать как следует — самый простой способ, на который мы надеялись, не оправдал себя.— Значит, забираем его с улицы?— Да.К связному тут же подъехал автомобиль, открылась дверца, он сел в машину, и лишь после этого остальные сотрудники КГБ направились к своей машине.Через тридцать минут все снова собрались в Лефортовской тюрьме. Лицо следователя было печальным.— Скажите, почему вы солгали нам? — спросил он, обращаясь к связному.— Но я говорил правду! Я поступил именно так, как мне предписывалось. Может быть, я сделал это слишком поздно, но ведь и об этом я вас предупреждал.— А знак, который вы оставили в условном месте, он ведь означал, что вас арестовали, правда?— Нет! — В голосе связника звучала паника. — Я ведь и это вам объяснил.— Понимаете, дело в том, что мы не можем отличить одну пометку, сделанную мелом, от другой. Если бы вам захотелось обмануть нас, мы были бы не в силах помешать этому. — Следователь наклонился вперед. — Вы можете обмануть нас — один раз, может быть, два. Но обманывать нас все время вам не удастся. — Он замолчал, давая связному время понять всю серьезность скрытой угрозы. Как просто допрашивать слабых духом, подумал он. Сначала дай понять, что у них осталась надежда, затем отбери ее; снова покажи, что надежда не исчезла окончательно, и тут же продемонстрируй, как легко лишить их этой надежды. Вверх и вниз, вверх и вниз — до тех пор, пока они не перестанут понимать, что есть что, а поскольку лишаются таким образом собственных чувств, эти чувства поступают в ваше распоряжение, и вы можете поступать с ними как вам заблагорассудится.— Итак, начнем снова. Женщина, которую вы встретили в метро, — кто она?— Я не знаю ее имени. Ей за тридцать, но выглядит моложе. Светлые волосы, стройная и привлекательная. Всегда хорошо одевается, походит на иностранку, но не иностранка.— Одевается как иностранка — как именно?— На ней обычно пальто, купленное на Западе. Это видно по ткани и покрою. Как я уже говорил, она привлекательная, и она...— Продолжайте... — сказал следователь.— Наш пароль заключается в том, что я кладу ладонь ей на ягодицу. По-моему, это ей нравится. Она часто прижимается к моей руке.Следователь раньше не слышал эту подробность и тут же пришел к выводу, что связной говорит правду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80