Их раса обречена бессильно прозябать на своей планете.
Закончив стройное умопостроение, Кхан потерял интерес к проблеме и залюбовался тем, как в луче фонаря снуют беззаботные мальки. Потом он легко, без малейшего усилия вобрал в свой мозг щекотную мельтешню их куцых сознаний. Повинуясь ему, стая мальков собралась в плотный комок и подплыла к разинутой пасти Кхана. Довольно-таки несложный трюк, за который присваивают четвёртую ступень мастерства. Несколько мгновений он держал рыбёшек под контролем, затем лениво проглотил, почти не распробовав вкуса.
Глава 16
Уже почти две недели патрулировала в море Уэдделла эскадра Тихоокеанского флота: флагманский ракетный крейсер «Геннадий Шипов», авианосец «Александр Освободитель» и два эскадренных экраноплана. Багровое полярное солнце зависло над самым горизонтом, свинцовая пустошь океана казалась безжизненной.
Размеренно вращались антенны локаторов, сгустки радиоволн шарили в безучастном небе, вахтенные круглосуточно сидели у мониторов.
Официально было объявлено, что эскадра проходит внеплановые боевые учения. Как всегда в подобных случаях, в отдалении то и дело появлялись звенья американских «Фантомов», сопровождающих допотопный самолёт-разведчик «Авакс-2».
Один раз, на исходе первой недели патрулирования, американцы попытались приблизиться, спровоцировать активность, чтобы записать переговоры и телеметрические команды. Тогда с палубы «Александра Освободителя» взмыли стремительные «Су-139» и затеяли старинную игру в лобовые атаки, на жаргоне американских пилотов именуемую «Crazy Ivan». Получившие взбучку «Фантомы» спешно ретировались и держались впредь на почтительном отдалении.
Трижды локаторам эскадры удавалось засечь над Антарктидой снижающиеся суда инопланетян. Самолёты немедля стартовали с авианосца и пускались вдогонку, но преследование оказывалось безуспешным. При почти равной скорости пришельцы получали фору в дистанции, успевая благополучно скрыться на бреющем полёте. Наблюдение со спутников затруднялось искусственными помехами и ложными целями, которые в изобилии создавали замаскированные наземные установки. За всё время пребывания эскадры в море Уэдделла лишь один из таких объектов удалось засечь и разбомбить.
А на другом краю земного шара человек в инвалидном кресле сидел за компьютером и по нескольку раз в день вращал перед глазами переливчатый глобус геоскопа. И ему казалось, что уходящее впустую время течёт с изуверской неторопливой чудовищностью, будто неторопливые капли крови, падающие из обезглавленного трупа в титановую лохань.
* * *
В предыдущий раз Хьюз был в гостях у Паттона с полгода назад, на вечеринке незадолго до Дня благодарения. Похоже, с тех пор старина Стив ничуть не переменился. Разве что узенькая чёрная повязка на рукаве пиджака напоминала о постигшем его несчастье. Впрочем, невзирая на траур, хозяин дома включил медиакомбайн и запустил на малой громкости свой любимый саундтрек, «Sergeant Pepper's Lonely Hearts Club Band». Лучшая музыка всех времён и народов тихо вплеталась в неторопливую дружескую беседу. Приятели расположились в кожаных креслах и, потягивая виски из массивных восьмигранных стаканов, судачили о политических новостях. Паттон разглагольствовал в своей обычной манере, тягучей и обстоятельной. Вскоре он оседлал любимого конька, пустившись грозить и обличать коварных русских варваров.
«Он полностью в норме, – подумал Боб и отхлебнул глоток скотча со льдом, наполовину разбавленного содовой. – Старина Паттон всё тот же. Разве что немного осунулся, но держится молодцом».
Гостиная Паттона, благодаря обилию никелированных и стеклянных поверхностей, изрядно смахивала на зубоврачебный кабинет. Поначалу настроение у Хьюза соответствовало этой малоприятной ассоциации. Однако понемногу от души у него отлегло, в особенности после того, как глотки алкоголя растворили омерзительный холодок в желудке.
На позапрошлой неделе Хьюзу позвонил Карл Брайт и назначил встречу в обычном месте, в «Розовом цыплёнке», малолюдной забегаловке на Батлер-стрит. Они уселись в уютном дальнем уголке заведения и заказали по кружке дорогого тёмного пива «Степан Разин», благо выпивку оплачивал Карл, но делал это, разумеется, не из собственного кармана.
Обшитые панелями морёного дерева стены делали полуосвещённое помещение ещё меньше и словно бы интимнее. В самый раз для конспиративных встреч.
Для начала Брайт, по обыкновению, задал стандартные незначащие вопросы: как дела, как семья, как здоровье. Подразумевалось, что тем самым он проявляет чисто человеческий интерес к Бобу, однако тот не строил иллюзий на сей счёт. Предшественник Брайта, репортёр светской хроники Лестер Кемп, строил беседы всё тем же, удручающе одинаковым образом. Без сомнения, оба действовали согласно одной и той же служебной инструкции.
Вполне удовлетворившись односложными, обтекаемыми ответами Боба, Брайт перешёл к делу. Его чрезвычайно заинтересовали последние кадровые перетасовки в госдепартаменте, их подоплёка и соответствующие перемены в расстановке сил. Хьюз постарался удовлетворить его любознательность, выложив целый ворох свежих сплетен. Не удержался и от обобщений: на его взгляд, общая тенденция сводилась к тому, что с некоторых пор на руководящие посты выдвигались исключительно приверженцы твёрдой патриотической линии. Судя по тому, как оживился Брайт, полученная информация обладала в его глазах немалой ценностью. В свою очередь, Хьюз мог надеяться, что теперь на его банковский счёт в Квебеке поступят неплохие премиальные.
Под конец Брайт завёл разговор о Паттоне.
– Насколько мне известно, вы с ним дружите со студенческой скамьи, не так ли? – спросил он.
– Да, это так.
Не стоило труда догадаться, почему Брайт проявил к Паттону интерес. С первых же шагов на посту председателя комиссии Стивен крепко взял в оборот генерала Березина и, надо полагать, будет добиваться его отставки. Да и вообще он дал понять, что не намерен терпеть засилье русских в международном проекте.
– Говорят, Паттон существенно изменился в последнее время, – проронил Карл и с хрустом разгрыз бесплатный солёный сухарик.
– Могу представить, – насупленно кивнул Хьюз. – Он ведь одним махом потерял и жену, и детей. После такого мудрено не перемениться...
– Вы правы, однако удары судьбы люди переносят по-разному.
– Что именно вы имеете ввиду?
Брайт неопределённо покрутил в воздухе пятернёй.
– Для меня важно знать, нет ли в последнее время каких-либо странностей в поведении Паттона, и если да, то какие именно.
– Мы с ним не виделись около месяца, – задумчиво молвил Хьюз. – Да, верно, в последний раз я с ним встречался на приёме у Макмиллана. Сами понимаете, новое назначение, да ещё семейная трагедия вдобавок... Боюсь, ему сейчас не до посиделок.
Всякий раз при встречах с Брайтом он испытывал противоречивые чувства. И главным из них был, пожалуй, липкий затаённый страх. Хьюз пытался убедить сам себя, что для боязни у него нет ни малейших оснований. Никому ведь не возбраняется судачить за кружкой пива с журналистом из крупной газеты, аккредитованным при конгрессе. Он, Хьюз, не обязан знать или даже догадываться, кто такой Брайт на самом деле. С формальной точки зрения тут нет ровным счётом ничего предосудительного.
Деньги, время от времени поступавшие на его зарубежный счёт, перечисляла офшорная фирма, в которой на Хьюза оформили треть уставного капитала. Так что здесь также мудрено было к нему подкопаться, а тем более увязать получаемые суммы и разговоры с Брайтом.
А в конце концов, он ведь не выдавал никаких государственных тайн, просто перемывал косточки коллегам по департаменту, пересказывал всякие байки, слухи, пересуды и строил предположения. Инкриминировать ему попросту нечего. Он абсолютно чист перед лицом закона.
И всё-таки при каждой встрече Хьюз постоянно чувствовал неприятный холодок в области желудка, словно бы тихий сквозняк пронизывал его внутренности. Малоприятное ощущение особенно усиливалось, когда Брайт требовал от него что-нибудь уточнить или разузнать подробности.
– Но ведь вы его старый приятель, не так ли? – ощерился Карл. – Проявите дружеское участие, навестите его, будьте так добры.
– О'кей, – проворчал Боб. – Я попробую повидаться со Стивом в ближайшее время. Только будьте добры уточнить всё-таки, что именно вас интересует?
– В первую очередь то, насколько он уравновешен. – Брайт немного поразмыслил и уточнил, старательно подыскивая слова: – Не подвержен ли спонтанным вспышкам агрессии. Нет ли зацикленности на чём-либо... В общих чертах, пожалуй, всё.
Он явно чего-то недоговаривал. Знал нечто важное, однако предпочёл об этом умолчать. Невелика беда, Бобу его секреты без надобности, своих девать некуда.
– Понятно, – буркнул Хьюз и залпом допил остатки пива.
Брайт подозвал официантку и расплатился.
– Это очень важно, – предупредил на прощание Карл, сунув аккуратно сложенный листок счёта в пиджачный карман. – Чем скорее вы сможете ответить мне на эти вопросы, тем лучше.
– «Я не вожу телег, не ем овса. Что в силах человека – обещаю», – щегольнул Боб цитатой из Шекспира.
Однако всё складывалось не так быстро, как хотелось торопыге Брайту. Несколько раз Хьюз звонил Паттону, предлагал увидеться, но тот, как назло, отказывался от встречи, ссылаясь на уйму неотложных дел. Дошло до того, что Брайт снова назначил встречу в «Розовом цыплёнке» и потребовал не мешкать. При этом Карл явно нервничал и проявлял крайнее недовольство, видать, начальство устроило ему крепкую головомойку.
Не то чтобы Хьюз проникся важностью полученного им поручения, но в нём зашевелилось жгучее любопытство. Интересно, что ж такого умудрился вытворить старина Стив, раз его взяли в такой оборот...
И вот, наконец-то, долгожданная встреча состоялась. Как всегда, с порцией старого доброго скотча и под тихую старинную рок-музыку. Пожалуй, в этом отношении ни малейших перемен в Паттоне не наблюдалось. Да и во всём остальном тоже. Брайт зря всполошился, можно трубить отбой. Этот вывод принёс Хьюзу немалое облегчение.
Вольготно развалившись в кресле и потягивая помаленьку виски, он краем уха слушал, как Стивен ругает русских на все корки. Для очистки совести всё же следовало проверить его на вспыльчивость. Наверняка вопросы Брайта насчёт спонтанной агрессивности возникли не на пустом месте.
Улучив момент, когда Паттон перевёл дух и приложился к виски, Хьюз небрежно проронил:
– Ты знаешь, старина, с некоторых пор я не люблю все эти зоологические najezdy на русских.
Резким движением Стивен пристукнул стаканом о журнальный столик, так, что льдинки жалобно звякнули.
– Вот как?! Это что-то новенькое. Ты считаешь, что я не прав?!
Подавшись вперёд, он сверлил Боба сузившимися до булавочной остроты зрачками. Что ж, некоторая агрессивность налицо. Впрочем, Хьюз не расценил её как спонтанную либо чрезмерную. При всей своей внешней сухости старина Стивен, бывало, вспыхивал как порох, если ему перечили, задевая за живое. Тем более после второй порции виски.
– Не то чтобы не прав, я этого не говорил...
– А я говорю, что русские стакнулись со всяким отребьем: азиатами, африканцами и латиносами, заломили бешеные цены на сырьё, подгребли под себя мировую экономику, подчистую обобрали передовые страны, – раскипятившийся Паттон принялся вкратце перечислять уже сказанное. – Обрушили доллар, загнали нас в долговую яму. А потом нашли продажных сукиных детей на самом верху, накачали их своими рублями и развалили нашу страну, как гнилую тыкву! И теперь их крылатыми ракетами нашпигованы Аляска и Гренландия! Как ты думаешь, на кого они нацелены?! Какого дьявола они наращивают военное присутствие здесь, на нашем континенте? По-твоему, выходит, это нормально?!
– У медали есть и другая сторона, дружище, – Хьюз примирительным жестом поднял ладонь. – Сказать начистоту, меня давно тошнит от ура-патриотических сентенций. Мы великая нация, то да сё... Согласен на сто процентов! Были великой нацией когда-то.
– О'кей, сэр, но если мы великая нация, то как русские умудрились смешать нас с дерьмом?
– Значит, по-твоему, и «чёрную пятницу» устроили не русские?
– Извини, уж тут мы сами подставились. Напечатали бешеную кучу долларов, ничем не обеспеченных. Хотели скупить весь мир по дешёвке. А потом в один прекрасный день Россия этими бумажками нам залепила по морде. К началу этого века в каждом долларе только пять центов имели реальное обеспечение, и ничем хорошим это кончиться не могло. Так что все претензии к тогдашней Федеральной Резервной Системе. Плесни-ка мне ещё, пожалуйста, – Боб сделал последний глоток и поставил опустевший стакан на стеклянный столик.
– По-твоему выходит, русские совершенно ни при чём? – хмуро спросил Паттон, наливая виски гостю и себе.
– Этого я не говорил, – Хьюз пшикнул в виски содовой воды из сифона, подцепил серебряными щипчиками кубик льда и плюхнул в стакан. – Скажем прямо, было две «холодных войны». Первую выиграли мы, вторую они. Остаётся маленький вопрос: почему?
– Верно, тут мы были пионерами, – криво ухмыльнулся Паттон. – Меморандум Даллеса и далее как по нотам. Ты это знаешь не хуже меня. В сущности, русские попросту собезьянничали. Переняли у нас ценный опыт прошлого века.
– Вот-вот, в самую точку. Держу пари, лет сто назад в Москве точно так же сидели за бутылкой водки двое русских и обсуждали козни американцев. Ругали их на все корки, но им и в голову не могло прийти одно простое соображение. Подумай хорошенько, ну как иностранцы из-за океана могут разгромить великую нацию? Может, всё-таки мы сами виноваты? Нормальную здоровую страну невозможно развалить, как гнилую тыкву. И если это случилось, значит, в ней завелась гниль.
– То есть, русские ни при чём? – набычившись повторил Стив.
Похоже, старина Паттон крепко зациклился на своей излюбленной теме. Однако Хьюз не усматривал в этом ничего нового или патологического.
– А тебя послушать, мы сами ни при чём, – возразил запальчиво Боб. – В стране творится чёрт-те что, свежую газету страшно взять в руки: маньяки режут баб, гангстеры грабят на улице средь бела дня, дети ходят в школу с револьверами, палят в учителей. Почти четверть населения сидит на легальных наркотиках. Кругом сплошные дегенераты и подонки, разве не так? А хочешь знать, откуда всё пошло? С тех самых пор, когда стала модной вся arajebanaja v rot политкорректность! Заигрывание с педрилами, с цветными, полная вседозволенность... Оттуда всё и пошло, а вовсе не от русских!
– Что это с тобой, Боб? – испытующе процедил Стивен. – Ты заговорил как стопроцентный республиканец.
В устах Паттона эти слова звучали как подзаборное ругательство. В воздухе повисла замогильная пауза, и Хьюз решил, что пора давать задний ход.
– Предлагаю сменить тему, – с лучезарной улыбкой молвил он. – Знаешь, как русские называют такой дурацкий bazar? У них есть очень сочное словечко: «mutota». Переводится примерно как «возня с гениталиями». Мы с тобой занимаемся именно мутотой, переливаем из пустого в порожнее. Ты уверен, что корень зла в русских, а я считаю, что он в нас самих. Наверно, истина, как всегда, где-то посредине.
– До сих пор я от тебя таких речей не слышал, – замогильным тоном провещал Паттон. – Странно, мы с тобой всегда находили общий язык. С чего бы вдруг ты так резко переменил убеждения?
– Ничего подобного, мои убеждения остались при мне. Просто я не считаю, что патриотизм состоит в замалчивании недостатков.
– Ну-ну, – неопределённо пробурчал Стивен и приложился к своему стакану.
Некоторое время он молча, с прищуром разглядывал собеседника, потом произнёс:
– Поговаривают, что ты водишь дружбу с Карлом Брайтом из «Daily Mirror»?
Боб почувствовал, как противный холодок снова зазмеился в желудке, и сделал солидный глоток виски, впрочем, даже не почувствовав вкуса.
– Дружба – это слишком громко сказано, – с нарочитой небрежностью ответил он. – Иногда мы с ним посиживаем за кружкой пива. А что тут такого?
– За этим парнем тянутся грязные хвосты, чтоб ты знал.
Ошарашенный Хьюз пытался сохранить спокойное выражение лица. Только бы не подать виду... Боже правый, он попался! Его разговоры с Брайтом прослушивались, Паттон предупреждён...
– В каком смысле? – промямлил он, лишь бы что-нибудь сказать.
– В том самом. Делай свои выводы.
Внутренне содрогнувшись, Хьюз осознал, что крепко влип.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
Закончив стройное умопостроение, Кхан потерял интерес к проблеме и залюбовался тем, как в луче фонаря снуют беззаботные мальки. Потом он легко, без малейшего усилия вобрал в свой мозг щекотную мельтешню их куцых сознаний. Повинуясь ему, стая мальков собралась в плотный комок и подплыла к разинутой пасти Кхана. Довольно-таки несложный трюк, за который присваивают четвёртую ступень мастерства. Несколько мгновений он держал рыбёшек под контролем, затем лениво проглотил, почти не распробовав вкуса.
Глава 16
Уже почти две недели патрулировала в море Уэдделла эскадра Тихоокеанского флота: флагманский ракетный крейсер «Геннадий Шипов», авианосец «Александр Освободитель» и два эскадренных экраноплана. Багровое полярное солнце зависло над самым горизонтом, свинцовая пустошь океана казалась безжизненной.
Размеренно вращались антенны локаторов, сгустки радиоволн шарили в безучастном небе, вахтенные круглосуточно сидели у мониторов.
Официально было объявлено, что эскадра проходит внеплановые боевые учения. Как всегда в подобных случаях, в отдалении то и дело появлялись звенья американских «Фантомов», сопровождающих допотопный самолёт-разведчик «Авакс-2».
Один раз, на исходе первой недели патрулирования, американцы попытались приблизиться, спровоцировать активность, чтобы записать переговоры и телеметрические команды. Тогда с палубы «Александра Освободителя» взмыли стремительные «Су-139» и затеяли старинную игру в лобовые атаки, на жаргоне американских пилотов именуемую «Crazy Ivan». Получившие взбучку «Фантомы» спешно ретировались и держались впредь на почтительном отдалении.
Трижды локаторам эскадры удавалось засечь над Антарктидой снижающиеся суда инопланетян. Самолёты немедля стартовали с авианосца и пускались вдогонку, но преследование оказывалось безуспешным. При почти равной скорости пришельцы получали фору в дистанции, успевая благополучно скрыться на бреющем полёте. Наблюдение со спутников затруднялось искусственными помехами и ложными целями, которые в изобилии создавали замаскированные наземные установки. За всё время пребывания эскадры в море Уэдделла лишь один из таких объектов удалось засечь и разбомбить.
А на другом краю земного шара человек в инвалидном кресле сидел за компьютером и по нескольку раз в день вращал перед глазами переливчатый глобус геоскопа. И ему казалось, что уходящее впустую время течёт с изуверской неторопливой чудовищностью, будто неторопливые капли крови, падающие из обезглавленного трупа в титановую лохань.
* * *
В предыдущий раз Хьюз был в гостях у Паттона с полгода назад, на вечеринке незадолго до Дня благодарения. Похоже, с тех пор старина Стив ничуть не переменился. Разве что узенькая чёрная повязка на рукаве пиджака напоминала о постигшем его несчастье. Впрочем, невзирая на траур, хозяин дома включил медиакомбайн и запустил на малой громкости свой любимый саундтрек, «Sergeant Pepper's Lonely Hearts Club Band». Лучшая музыка всех времён и народов тихо вплеталась в неторопливую дружескую беседу. Приятели расположились в кожаных креслах и, потягивая виски из массивных восьмигранных стаканов, судачили о политических новостях. Паттон разглагольствовал в своей обычной манере, тягучей и обстоятельной. Вскоре он оседлал любимого конька, пустившись грозить и обличать коварных русских варваров.
«Он полностью в норме, – подумал Боб и отхлебнул глоток скотча со льдом, наполовину разбавленного содовой. – Старина Паттон всё тот же. Разве что немного осунулся, но держится молодцом».
Гостиная Паттона, благодаря обилию никелированных и стеклянных поверхностей, изрядно смахивала на зубоврачебный кабинет. Поначалу настроение у Хьюза соответствовало этой малоприятной ассоциации. Однако понемногу от души у него отлегло, в особенности после того, как глотки алкоголя растворили омерзительный холодок в желудке.
На позапрошлой неделе Хьюзу позвонил Карл Брайт и назначил встречу в обычном месте, в «Розовом цыплёнке», малолюдной забегаловке на Батлер-стрит. Они уселись в уютном дальнем уголке заведения и заказали по кружке дорогого тёмного пива «Степан Разин», благо выпивку оплачивал Карл, но делал это, разумеется, не из собственного кармана.
Обшитые панелями морёного дерева стены делали полуосвещённое помещение ещё меньше и словно бы интимнее. В самый раз для конспиративных встреч.
Для начала Брайт, по обыкновению, задал стандартные незначащие вопросы: как дела, как семья, как здоровье. Подразумевалось, что тем самым он проявляет чисто человеческий интерес к Бобу, однако тот не строил иллюзий на сей счёт. Предшественник Брайта, репортёр светской хроники Лестер Кемп, строил беседы всё тем же, удручающе одинаковым образом. Без сомнения, оба действовали согласно одной и той же служебной инструкции.
Вполне удовлетворившись односложными, обтекаемыми ответами Боба, Брайт перешёл к делу. Его чрезвычайно заинтересовали последние кадровые перетасовки в госдепартаменте, их подоплёка и соответствующие перемены в расстановке сил. Хьюз постарался удовлетворить его любознательность, выложив целый ворох свежих сплетен. Не удержался и от обобщений: на его взгляд, общая тенденция сводилась к тому, что с некоторых пор на руководящие посты выдвигались исключительно приверженцы твёрдой патриотической линии. Судя по тому, как оживился Брайт, полученная информация обладала в его глазах немалой ценностью. В свою очередь, Хьюз мог надеяться, что теперь на его банковский счёт в Квебеке поступят неплохие премиальные.
Под конец Брайт завёл разговор о Паттоне.
– Насколько мне известно, вы с ним дружите со студенческой скамьи, не так ли? – спросил он.
– Да, это так.
Не стоило труда догадаться, почему Брайт проявил к Паттону интерес. С первых же шагов на посту председателя комиссии Стивен крепко взял в оборот генерала Березина и, надо полагать, будет добиваться его отставки. Да и вообще он дал понять, что не намерен терпеть засилье русских в международном проекте.
– Говорят, Паттон существенно изменился в последнее время, – проронил Карл и с хрустом разгрыз бесплатный солёный сухарик.
– Могу представить, – насупленно кивнул Хьюз. – Он ведь одним махом потерял и жену, и детей. После такого мудрено не перемениться...
– Вы правы, однако удары судьбы люди переносят по-разному.
– Что именно вы имеете ввиду?
Брайт неопределённо покрутил в воздухе пятернёй.
– Для меня важно знать, нет ли в последнее время каких-либо странностей в поведении Паттона, и если да, то какие именно.
– Мы с ним не виделись около месяца, – задумчиво молвил Хьюз. – Да, верно, в последний раз я с ним встречался на приёме у Макмиллана. Сами понимаете, новое назначение, да ещё семейная трагедия вдобавок... Боюсь, ему сейчас не до посиделок.
Всякий раз при встречах с Брайтом он испытывал противоречивые чувства. И главным из них был, пожалуй, липкий затаённый страх. Хьюз пытался убедить сам себя, что для боязни у него нет ни малейших оснований. Никому ведь не возбраняется судачить за кружкой пива с журналистом из крупной газеты, аккредитованным при конгрессе. Он, Хьюз, не обязан знать или даже догадываться, кто такой Брайт на самом деле. С формальной точки зрения тут нет ровным счётом ничего предосудительного.
Деньги, время от времени поступавшие на его зарубежный счёт, перечисляла офшорная фирма, в которой на Хьюза оформили треть уставного капитала. Так что здесь также мудрено было к нему подкопаться, а тем более увязать получаемые суммы и разговоры с Брайтом.
А в конце концов, он ведь не выдавал никаких государственных тайн, просто перемывал косточки коллегам по департаменту, пересказывал всякие байки, слухи, пересуды и строил предположения. Инкриминировать ему попросту нечего. Он абсолютно чист перед лицом закона.
И всё-таки при каждой встрече Хьюз постоянно чувствовал неприятный холодок в области желудка, словно бы тихий сквозняк пронизывал его внутренности. Малоприятное ощущение особенно усиливалось, когда Брайт требовал от него что-нибудь уточнить или разузнать подробности.
– Но ведь вы его старый приятель, не так ли? – ощерился Карл. – Проявите дружеское участие, навестите его, будьте так добры.
– О'кей, – проворчал Боб. – Я попробую повидаться со Стивом в ближайшее время. Только будьте добры уточнить всё-таки, что именно вас интересует?
– В первую очередь то, насколько он уравновешен. – Брайт немного поразмыслил и уточнил, старательно подыскивая слова: – Не подвержен ли спонтанным вспышкам агрессии. Нет ли зацикленности на чём-либо... В общих чертах, пожалуй, всё.
Он явно чего-то недоговаривал. Знал нечто важное, однако предпочёл об этом умолчать. Невелика беда, Бобу его секреты без надобности, своих девать некуда.
– Понятно, – буркнул Хьюз и залпом допил остатки пива.
Брайт подозвал официантку и расплатился.
– Это очень важно, – предупредил на прощание Карл, сунув аккуратно сложенный листок счёта в пиджачный карман. – Чем скорее вы сможете ответить мне на эти вопросы, тем лучше.
– «Я не вожу телег, не ем овса. Что в силах человека – обещаю», – щегольнул Боб цитатой из Шекспира.
Однако всё складывалось не так быстро, как хотелось торопыге Брайту. Несколько раз Хьюз звонил Паттону, предлагал увидеться, но тот, как назло, отказывался от встречи, ссылаясь на уйму неотложных дел. Дошло до того, что Брайт снова назначил встречу в «Розовом цыплёнке» и потребовал не мешкать. При этом Карл явно нервничал и проявлял крайнее недовольство, видать, начальство устроило ему крепкую головомойку.
Не то чтобы Хьюз проникся важностью полученного им поручения, но в нём зашевелилось жгучее любопытство. Интересно, что ж такого умудрился вытворить старина Стив, раз его взяли в такой оборот...
И вот, наконец-то, долгожданная встреча состоялась. Как всегда, с порцией старого доброго скотча и под тихую старинную рок-музыку. Пожалуй, в этом отношении ни малейших перемен в Паттоне не наблюдалось. Да и во всём остальном тоже. Брайт зря всполошился, можно трубить отбой. Этот вывод принёс Хьюзу немалое облегчение.
Вольготно развалившись в кресле и потягивая помаленьку виски, он краем уха слушал, как Стивен ругает русских на все корки. Для очистки совести всё же следовало проверить его на вспыльчивость. Наверняка вопросы Брайта насчёт спонтанной агрессивности возникли не на пустом месте.
Улучив момент, когда Паттон перевёл дух и приложился к виски, Хьюз небрежно проронил:
– Ты знаешь, старина, с некоторых пор я не люблю все эти зоологические najezdy на русских.
Резким движением Стивен пристукнул стаканом о журнальный столик, так, что льдинки жалобно звякнули.
– Вот как?! Это что-то новенькое. Ты считаешь, что я не прав?!
Подавшись вперёд, он сверлил Боба сузившимися до булавочной остроты зрачками. Что ж, некоторая агрессивность налицо. Впрочем, Хьюз не расценил её как спонтанную либо чрезмерную. При всей своей внешней сухости старина Стивен, бывало, вспыхивал как порох, если ему перечили, задевая за живое. Тем более после второй порции виски.
– Не то чтобы не прав, я этого не говорил...
– А я говорю, что русские стакнулись со всяким отребьем: азиатами, африканцами и латиносами, заломили бешеные цены на сырьё, подгребли под себя мировую экономику, подчистую обобрали передовые страны, – раскипятившийся Паттон принялся вкратце перечислять уже сказанное. – Обрушили доллар, загнали нас в долговую яму. А потом нашли продажных сукиных детей на самом верху, накачали их своими рублями и развалили нашу страну, как гнилую тыкву! И теперь их крылатыми ракетами нашпигованы Аляска и Гренландия! Как ты думаешь, на кого они нацелены?! Какого дьявола они наращивают военное присутствие здесь, на нашем континенте? По-твоему, выходит, это нормально?!
– У медали есть и другая сторона, дружище, – Хьюз примирительным жестом поднял ладонь. – Сказать начистоту, меня давно тошнит от ура-патриотических сентенций. Мы великая нация, то да сё... Согласен на сто процентов! Были великой нацией когда-то.
– О'кей, сэр, но если мы великая нация, то как русские умудрились смешать нас с дерьмом?
– Значит, по-твоему, и «чёрную пятницу» устроили не русские?
– Извини, уж тут мы сами подставились. Напечатали бешеную кучу долларов, ничем не обеспеченных. Хотели скупить весь мир по дешёвке. А потом в один прекрасный день Россия этими бумажками нам залепила по морде. К началу этого века в каждом долларе только пять центов имели реальное обеспечение, и ничем хорошим это кончиться не могло. Так что все претензии к тогдашней Федеральной Резервной Системе. Плесни-ка мне ещё, пожалуйста, – Боб сделал последний глоток и поставил опустевший стакан на стеклянный столик.
– По-твоему выходит, русские совершенно ни при чём? – хмуро спросил Паттон, наливая виски гостю и себе.
– Этого я не говорил, – Хьюз пшикнул в виски содовой воды из сифона, подцепил серебряными щипчиками кубик льда и плюхнул в стакан. – Скажем прямо, было две «холодных войны». Первую выиграли мы, вторую они. Остаётся маленький вопрос: почему?
– Верно, тут мы были пионерами, – криво ухмыльнулся Паттон. – Меморандум Даллеса и далее как по нотам. Ты это знаешь не хуже меня. В сущности, русские попросту собезьянничали. Переняли у нас ценный опыт прошлого века.
– Вот-вот, в самую точку. Держу пари, лет сто назад в Москве точно так же сидели за бутылкой водки двое русских и обсуждали козни американцев. Ругали их на все корки, но им и в голову не могло прийти одно простое соображение. Подумай хорошенько, ну как иностранцы из-за океана могут разгромить великую нацию? Может, всё-таки мы сами виноваты? Нормальную здоровую страну невозможно развалить, как гнилую тыкву. И если это случилось, значит, в ней завелась гниль.
– То есть, русские ни при чём? – набычившись повторил Стив.
Похоже, старина Паттон крепко зациклился на своей излюбленной теме. Однако Хьюз не усматривал в этом ничего нового или патологического.
– А тебя послушать, мы сами ни при чём, – возразил запальчиво Боб. – В стране творится чёрт-те что, свежую газету страшно взять в руки: маньяки режут баб, гангстеры грабят на улице средь бела дня, дети ходят в школу с револьверами, палят в учителей. Почти четверть населения сидит на легальных наркотиках. Кругом сплошные дегенераты и подонки, разве не так? А хочешь знать, откуда всё пошло? С тех самых пор, когда стала модной вся arajebanaja v rot политкорректность! Заигрывание с педрилами, с цветными, полная вседозволенность... Оттуда всё и пошло, а вовсе не от русских!
– Что это с тобой, Боб? – испытующе процедил Стивен. – Ты заговорил как стопроцентный республиканец.
В устах Паттона эти слова звучали как подзаборное ругательство. В воздухе повисла замогильная пауза, и Хьюз решил, что пора давать задний ход.
– Предлагаю сменить тему, – с лучезарной улыбкой молвил он. – Знаешь, как русские называют такой дурацкий bazar? У них есть очень сочное словечко: «mutota». Переводится примерно как «возня с гениталиями». Мы с тобой занимаемся именно мутотой, переливаем из пустого в порожнее. Ты уверен, что корень зла в русских, а я считаю, что он в нас самих. Наверно, истина, как всегда, где-то посредине.
– До сих пор я от тебя таких речей не слышал, – замогильным тоном провещал Паттон. – Странно, мы с тобой всегда находили общий язык. С чего бы вдруг ты так резко переменил убеждения?
– Ничего подобного, мои убеждения остались при мне. Просто я не считаю, что патриотизм состоит в замалчивании недостатков.
– Ну-ну, – неопределённо пробурчал Стивен и приложился к своему стакану.
Некоторое время он молча, с прищуром разглядывал собеседника, потом произнёс:
– Поговаривают, что ты водишь дружбу с Карлом Брайтом из «Daily Mirror»?
Боб почувствовал, как противный холодок снова зазмеился в желудке, и сделал солидный глоток виски, впрочем, даже не почувствовав вкуса.
– Дружба – это слишком громко сказано, – с нарочитой небрежностью ответил он. – Иногда мы с ним посиживаем за кружкой пива. А что тут такого?
– За этим парнем тянутся грязные хвосты, чтоб ты знал.
Ошарашенный Хьюз пытался сохранить спокойное выражение лица. Только бы не подать виду... Боже правый, он попался! Его разговоры с Брайтом прослушивались, Паттон предупреждён...
– В каком смысле? – промямлил он, лишь бы что-нибудь сказать.
– В том самом. Делай свои выводы.
Внутренне содрогнувшись, Хьюз осознал, что крепко влип.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24