На вас напал не человек, Андрей Николаевич. Сатанинской силищи тварь невесть откуда. Уж на что инок Иоанн искусен, и то еле с ним управился.
И Березин вспомнил фигурку в рясе, мелькнувшую среди увитых голубыми молниями развалин киберпространства. Если бы не инок Иоанн, он сейчас лежал бы в другой больнице – с необратимо разлаженным мозгом, пожизненный пациент психиатрического стационара.
– Простите, отче, но почему вы приняли такие меры?
– Предчувствовал, – кратко ответил владыка, и Березин понял, что дальнейшие расспросы ни к чему. О прозорливости Тихона II в народе ходили легенды.
– Благодарю вас, отче, – проговорил генерал. – А ещё прошу, передайте иноку Иоанну мою благодарность от всего сердца.
– Передам, – пообещал патриарх. – Более того, я вас во благовремении познакомлю, когда поправитесь. Он и впредь вас оберегать будет, коли не возражаете.
– Спасибо, отче.
– Знаю, тяжко вам будет. Вы у многих как бельмо на глазу, Андрей Николаевич. Злобствуют, козни строят. Ну, а я попробую пособить, чем смогу, – патриарх, поднявшись со стула, приобнял генерала за плечи. – Держитесь. Буду молиться о вашем здравии.
И, осенив больного крестным знамением, Тихон II вышел из палаты.
Вытянувшись на койке, генерал прикрыл глаза. С того мгновения, когда патриарх коснулся губами его лба, Березина снедал тихий блаженный озноб, как если бы электрическая щекотка струилась по жилам. По наитию он понимал, что это значит. Есть нечто, хранимое втайне веками, несказуемое, передаваемое лишь от человека к человеку. Божественная искра, впервые сверкнувшая на берегу Тивериадского озера. Малое горчичное зерно, прорастающее в душе.
Вовсе не беседовать пришёл патриарх, а затем, чтобы удостоить великого и бесценного дара. Продолжить ещё на одно звено живую цепочку, идущую от апостолов. И когда Березин осознал наконец это, с небывалой мощью всколыхнулась в его сердце молитва Христова.
Глава 10
День за днём шло больничное время, вязкое и пустопорожнее. Ежеутренне Березину докучал расспросами о самочувствии врач Кирилл Трофимович, сухонький старичок с мягкими манерами и неожиданно острым взглядом, высверкивающим порой из-под кустистых бровей. Въедливый служитель Эскулапа проверял рефлексы, фокусировку глазных яблок, а ещё допытывался, нет ли головокружений, подавленности, апатии. Имелись в наличии такие симптомы, ничего не поделаешь. Аварийный выход из вирела – штука опасная, после него всегда мозги всмятку. Врач хмурился, качал одуванчиковой головой, насчёт срока выписки из больницы отвечал уклончиво.
Березина тяготило ничегонеделание, он жадно поглощал непривычные бумажные газеты, которые ворохами приносил денщик Василий. Из них он и узнал о нападении декаподов на Псковскую базу. Крепко задумался, теребя газетный лист, шелковистый и тонюсенький, как лягушачья шкурка.
Обращаться к кому-либо с просьбой генерал не умел клинически, в этом амплуа он выглядел как вальсирующий бульдозер. Однако на следующем обходе всё-таки уломал Кирилла Трофимовича, и тот разрешил Березину пользоваться блокнотным компьютером, хотя и без выхода в вирел.
Обрадованный генерал тут же подключился к спецсети проекта «Ч». Для начала убедился, что его заместители Игорь Рагулин и Пьер Гуэрди исправно волокли ежедневный воз мелких дел. Потом затребовал детальный отчёт о схватке на Псковской базе и долго его изучал. Его подписи ждали наградные листы, подготовленные Рагулиным: Лихачёву – орден Жукова, Стразду – медаль «За отвагу», Хадсон присвоено звание ефрейтора, Якубин навечно занесён в списки части, и так далее. Березин бегло просмотрел документы, проштамповал их своим электронным факсимиле и углубился в сугубо конфиденциальный и адресованный лично ему доклад особиста Лихачёва.
Тот сообщал, что ксенолог Щёголев подвергнут общему бойкоту из-за того, что не попытался защитить лаборантку Галахер от декаподов. Хотя формально тот, будучи гражданским лицом и не имея спецподготовки, обязан был сидеть за дверью тихо как мышь и не высовываться. Тем не менее, сотрудники базы, все как один, выказывали ему своё презрение. Лихачёв внёс предложение перевести Щёголева в Новосибирскую лабораторию проекта. Подумав, Березин решил пока оставить всё как есть. Куда Щёголева ни перебрасывай, дурная слава пойдёт за парнем по пятам. Ведь люди отходчивы, через недельку-другую поостынут и перестанут его гнобить зря.
Увлёкшись работой, генерал провёл в сети весь день, а наутро Кирилл Трофимович устроил ему выволочку с громами и молниями, сверкающими из-под седых бровей. Компьютер он отобрал собственноручно и удалился, сокрушённо покачивая своим разлохмаченным кудрявым одуванчиком. Доктору невдомёк было, что клавиатурной панелью может служить краешек больничного одеяла. И вечером Березин стал работать на ней вслепую, без дисплея. Споро тыкая пальцами податливую ткань, он умудрился выйти в вирел. Побродил по кабинету просто так, в пику суровому врачу. Стены заросли паутиной, из полутёмных углов пялились жуткие фасетчатые глаза. Генералу стало не по себе, он торопливо нашарил на одеяле сакраментальные клавиши Alt и F4, пришлёпнул мизинцем Enter на Keypad'е и вернулся в палату. Однако глаза продолжали таращиться отовсюду – с потолка, из букета васильков на тумбочке, из-под двери, с рукояти краника на кислородном трубопроводе... Спасаясь от лихой напасти, Березин укрылся одеялом с головой и принялся истово молиться. Помогло, отпустило.
Рассказать Кириллу Трофимовичу об этом случае он не решился, ведь пришлось бы выдать тайну компьютерного одеяла.
Впрочем, поправлялся генерал быстро, к Страстной неделе его выписали из госпиталя, и он с места в карьер принялся навёрстывать упущенное. Врачи велели ему находиться в виреле не больше четырёх часов подряд, а в целом за сутки не более восьми часов. Поэтому генерал в бешеном темпе носился с базы на базу, из одной лаборатории в другую. Проверял, советовался, уточнял.
Неудачная атака декаподов на Псковскую базу принесла много трофеев, и в том числе полтора центнера элериума, который стоил бешеных денег. Генерал решил продать половину этого количества, чтобы залатать финансовые дыры проекта. Хотя после гибели Макмиллана денежные перечисления из ООН стали приходить с отрадной пунктуальностью. Словом, не было ни гроша, да вдруг алтын. Гуэрди уже составлял смету реконструкции, чтобы оснастить крупные базы новыми локаторами для системы раннего предупреждения и усилить ракетную оборону.
А подполковник Самусенко ретиво взялся за распродажу излишков. На одних только чучелах декаподов он умудрился заработать больше полумиллиона рублей – в окрестностях Окинавы открылись сразу две таксидермические мастерские. Прилежные японцы вкалывали там в три смены. Забавный народ японцы, букву «эл» не выговаривают. Но солдаты и работяги первосортные, скажем прямо. Кстати, надо будет произвести Окамото в капитаны.
В Великую пятницу к генералу припожаловал необычный визитёр. Накануне Березину позвонил по телефону патриарх. Для начала сообщил, что накануне виделся с президентом, тот справлялся о здоровье генерала и просил пожелать скорейшего выздоровления.
Произошло чуточное нарушение неписаного протокола, согласно которому руководитель проекта «Ч» не поддерживает контактов с главами государств ни прямо, ни через третьих лиц. И это понятно, ведь он руководит международными силами обороны, самой мощной вооружённой силой в истории человечества. Фактически – главнокомандующий планеты Земля.
– Благодарю, отче, – ответил Березин. – Передайте, пожалуйста, что я вполне здоров, но признателен за добрые пожелания.
Патриарх посоветовал ему не перетруждаться покамест, пообещал прислать мёду туесок с личной пасеки. Потом перешёл к делу.
– Есть у меня один знакомый, друг детства, можно сказать. Занимается коммерцией и весьма преуспел. Так вот, он прослышал, что вы в своём хозяйстве открыли какую-никакую торговлишку. Крепко заинтересовался и хотел бы с вами, Андрей Николаевич, повидаться, потолковать по сему поводу. И не через компьютер, а с личным визитом к вам просится. Как вы на это смотрите?
– Пускай приходит, отче, – не колеблясь, ответил Березин.
– Коли так, он мог бы хоть завтра к вам наведаться. Скажем, в полдень, если это удобно.
Голос патриарха уютно пах ладаном и винной теплотой с ложечки.
– Вполне, отче.
– Вот и ладно. Фамилия его Ильин. Человек он честный и толковый, крепко верующий. Думаю, дело у вас с ним сладится.
И патриарх распрощался.
На следующий день ровно в двенадцать часов раздался дверной звонок.
Сопровождаемый Василием гость, войдя в кабинет, первым долгом трижды перекрестился двуперстно на икону Богородицы. Затем обратился к генералу.
– Позвольте представиться, ваше превосходительство, – масленым басом произнёс старик. – Ильин, Илларион Петрович.
Как и большинство штатских, он носил окладистую бороду, подстриженные в кружок рыжеватые волосы расчёсывал на прямой пробор. Не чуждался последних веяний моды, поскольку облачился в бархатный френч сталинского покроя и галифе с триколорными лампасами. На протянутой для пожатия руке поблёскивал массивный золотой перстень-печатка. Ладонь холодная и влажная, как лягушка. То ли волнуется, то ли просто хронический невротик.
Из нагрудного кармана френча Ильин извлёк визитную карточку с тиснением и золочением, вручил её Березину.
– Присаживайтесь, Илларион Петрович, – генерал указал на кресло подле журнального столика. – Не угодно ли чаю?
– Не откажусь.
– Василий, сообрази-ка нам чайку, – велел Березин.
– Сию минуточку, – денщик шмыгнул на кухню.
– Икона Богородицына у вас знатная, – молвил гость, глядя в красный угол. – Я её тоже весьма почитаю. Называется она «Утоли мои печали». Москву спасла от чумного мора вскорости после раскола. Господь прогневался тогда на Русь, послал моровое поветрие, а Богородица вот сжалилась, да... Явилась чудотворная икона, и чума прекратилась...
Ильин явно старался не смотреть на прикрытые синим ворсистым пледом культи ног собеседника. Раз-другой его взгляд скользнул к запретной черте, но тут же отскакивал вбок. Вот почему Березин старался по возможности избегать личных встреч, предпочитая им беседы в виреле.
– Насколько понимаю, вы старообрядец? – спросил генерал.
– Древлеправославные мы, – сдобным голосом подтвердил Илларион Петрович и уточнил: – Поморского толка. Беспоповцы.
Василий вкатил сервировочный столик с чаем и медовыми пряниками.
– Вам покрепче или как? – спросил он у Ильина.
– Средне.
Разлив чай по чашкам, денщик удалился. Гость отведал глоточек, пожевал задумчиво губами.
– Что за чай у вас такой душистый? – спросил он. – Никак что-то сорт не разберу...
– Обычно мы «Императорский» пьём, – ответил Березин, размешивая сахар.
– Однако это не «Императорский», ваше превосходительство. У него букет порезче будет.
Генерал пригубил чай и кивнул.
– Да, пожалуй, вы правы, – согласился он и окликнул денщика. – Василий, что за чай ты нам заварил?
– Новая марка, «Архангельский байховый», – откликнулся тот, появившись в дверях и виновато моргая. – В магазине дегустация была, ещё и пробную пачечку дали, бесплатно. Неужто вам не нравится?
– Нравится, – успокоил его Березин. – Ступай к себе.
Некоторое время они с гостем помолчали, жуя пряники и попивая чай. Затем Ильин отёр губы салфеткой и приступил к делу.
– Слыхал я, что вы в своей вотчине коммерцию развернули, ваше превосходительство.
– Не без этого, – признал генерал.
– Дело хорошее. Я вот всю жизнь по коммерческой части, опыт есть немалый, хорошие связи имею. Полагаю, мы с вами могли бы иметь взаимный интерес.
– Почему бы и нет. Что вы предлагаете?
Березин вдруг поймал себя на том, что ему крайне непривычно общаться с посетителем вживую, а не в виреле. То и дело руки чешутся подрегулировать масштаб изображения или громкость.
– Есть у меня одно дельце на примете, – Илларион Петрович заметно оживился. – Добрый знакомец мой из Бельгии хотел бы партию винтовок заказать. А винтовочки ваши лазерные ох как хороши, но в продаже их нету. Так что ежели столкуемся о цене, можно бы для начала тыщи две винтовочек закупить.
– На что вашему бельгийцу столько? – сощурился Березин.
Ильин широко развёл руками.
– Да какая разница, ваше превосходительство? Есть купец и товар имеется, дальше не наша забота.
Генерал быстро прикинул в уме. Некоторый запас винтовок, около полутысячи, лежал на складах, остальное могли произвести экспериментальные заводы проекта «Ч», примерно за пять недель. Себестоимость изделия он помнил назубок, тысяча семьсот двадцать четыре рубля как одна копеечка.
– Что ж, мы можем заключить договор о поставке, – сказал он. – Желательно частями, в течение полутора месяцев. Предоплата в размере пятидесяти процентов, а что касается цены... Пожалуй, две тысячи восемьсот за штуку будет в самый раз.
– Рублей? – оторопело уточнил Илларион Петрович.
Его изюмные глазки расширились.
– Естественно. Не долларов же.
В голове Березина вдруг пошёл снег, пушистый, цветной, прихотливо вальсирующий. Растерянный голос Ильина кое-как проковылял по скрипучим сугробам:
– Включая налог?
– Нет, налоги сверх того.
Снег взорвался праздничным салютом и весь растаял. Жалко. Красиво и гораздо лучше, чем водоросли.
– Подешевле бы, ваше превосходительство... – крякнул Ильин.
– Себе в убыток не торгуем, – отрезал Березин. – Если дорого, пускай ваш бельгиец китайские «Калашниковы» закупает.
Вытащив карманный компьютер, коммерсант принялся вычислять конечную сумму.
– Это ж получается три тыщи сто тридцать шесть рубликов за винтовку, ежели с налогом... – трагически заломив рыжие брови, молвил наконец он.
– Эксклюзивный товар, Илларион Петрович. Цена соответственная. Вы уж не обессудьте.
Ильин снова углубился в вычисления, сосредоточенно шевеля губами. Потом защёлкнул крышку компьютера и поднял глаза на генерала.
– Ваше превосходительство, вы бы скостили чуток, а? Пускай будет три тыщи ровно, включая налог.
– Ладно, по рукам, – не стал артачиться Березин. – Подготовьте договор и пришлите в мою канцелярию. Пятьсот винтовок сможете получить сразу, остальные по мере изготовления. График поставок согласуем в рабочем порядке.
Вроде бы разговор исчерпан, пора гостю и честь знать. Слащавый и липкий, точно патока, Ильин раздражал генерала своей нарочитой русскостью. Для полноты антуража ему не хватало разве что лакейских «словоерсов»: да-с, нет-с...
– Очень хорошо, ваше превосходительство, премного благодарен.
– Что ж, приятно было познакомиться, – буркнул Березин, однако гость не спешил откланяться.
– Дело-то мы сладили, – врастяжку произнёс Ильин, – уговор есть, да вот крупных прибытков ни вам, ни мне от сего не предвидится. Впрочем, курочка по зёрнышку клюёт и тем сыта...
Кровь жарким сгустком прихлынула к лицу. «Ты куда клонишь, сукин сын?!» – хотел было гаркнуть генерал, однако сдержался.
– Лично мне прибытки не нужны, – насупившись, отрезал он.
– Простите, ваше превосходительство, неудачно выразился, – заюлил Илларион Петрович. – Имелись ввиду прибыли для проекта вашего.
– Тут у нас каждая копейка на счету.
– Понимаю, как же. Деньги казённые, государственные. Только есть у меня, ваше превосходительство, одна идейка. Если выгорит, можно капиталы проекта вашего весьма и весьма приумножить. Не подумайте чего, ваше превосходительство, всё будет чисто, законно и надёжно... Интересуетесь?
– Слушаю вас.
Взбудораженный Ильин подался вперёд и заговорил кондитерским голосом:
– Я прикинул, раза эдак три в год все биржи лихорадка трясёт, и всё из-за проекта вашего. То есть, из-за научных разработок. Едва появится что-то новенькое, одни акции растут как на дрожжах, другие идут за бесценок. К примеру, когда сплавы инопланетные освоили к производству, вся металлургия ходуном ходила. Про флуктуаторы ваши я уж и не говорю... Так вот, ваше превосходительство, кабы заранее знать об этих новинках, точно знать, что и когда рассекретят, можно играть на бирже не вслепую. Поверьте, это ж сущее золотое дно...
– Неприемлемо, – покачал головой Березин. – Во-первых, секретностью торговать не имею права. Во-вторых, для игры на бирже у меня нет свободных средств. А в-третьих, любые биржевые операции рискованны, и нет никаких гарантий, что вложения окупятся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
И Березин вспомнил фигурку в рясе, мелькнувшую среди увитых голубыми молниями развалин киберпространства. Если бы не инок Иоанн, он сейчас лежал бы в другой больнице – с необратимо разлаженным мозгом, пожизненный пациент психиатрического стационара.
– Простите, отче, но почему вы приняли такие меры?
– Предчувствовал, – кратко ответил владыка, и Березин понял, что дальнейшие расспросы ни к чему. О прозорливости Тихона II в народе ходили легенды.
– Благодарю вас, отче, – проговорил генерал. – А ещё прошу, передайте иноку Иоанну мою благодарность от всего сердца.
– Передам, – пообещал патриарх. – Более того, я вас во благовремении познакомлю, когда поправитесь. Он и впредь вас оберегать будет, коли не возражаете.
– Спасибо, отче.
– Знаю, тяжко вам будет. Вы у многих как бельмо на глазу, Андрей Николаевич. Злобствуют, козни строят. Ну, а я попробую пособить, чем смогу, – патриарх, поднявшись со стула, приобнял генерала за плечи. – Держитесь. Буду молиться о вашем здравии.
И, осенив больного крестным знамением, Тихон II вышел из палаты.
Вытянувшись на койке, генерал прикрыл глаза. С того мгновения, когда патриарх коснулся губами его лба, Березина снедал тихий блаженный озноб, как если бы электрическая щекотка струилась по жилам. По наитию он понимал, что это значит. Есть нечто, хранимое втайне веками, несказуемое, передаваемое лишь от человека к человеку. Божественная искра, впервые сверкнувшая на берегу Тивериадского озера. Малое горчичное зерно, прорастающее в душе.
Вовсе не беседовать пришёл патриарх, а затем, чтобы удостоить великого и бесценного дара. Продолжить ещё на одно звено живую цепочку, идущую от апостолов. И когда Березин осознал наконец это, с небывалой мощью всколыхнулась в его сердце молитва Христова.
Глава 10
День за днём шло больничное время, вязкое и пустопорожнее. Ежеутренне Березину докучал расспросами о самочувствии врач Кирилл Трофимович, сухонький старичок с мягкими манерами и неожиданно острым взглядом, высверкивающим порой из-под кустистых бровей. Въедливый служитель Эскулапа проверял рефлексы, фокусировку глазных яблок, а ещё допытывался, нет ли головокружений, подавленности, апатии. Имелись в наличии такие симптомы, ничего не поделаешь. Аварийный выход из вирела – штука опасная, после него всегда мозги всмятку. Врач хмурился, качал одуванчиковой головой, насчёт срока выписки из больницы отвечал уклончиво.
Березина тяготило ничегонеделание, он жадно поглощал непривычные бумажные газеты, которые ворохами приносил денщик Василий. Из них он и узнал о нападении декаподов на Псковскую базу. Крепко задумался, теребя газетный лист, шелковистый и тонюсенький, как лягушачья шкурка.
Обращаться к кому-либо с просьбой генерал не умел клинически, в этом амплуа он выглядел как вальсирующий бульдозер. Однако на следующем обходе всё-таки уломал Кирилла Трофимовича, и тот разрешил Березину пользоваться блокнотным компьютером, хотя и без выхода в вирел.
Обрадованный генерал тут же подключился к спецсети проекта «Ч». Для начала убедился, что его заместители Игорь Рагулин и Пьер Гуэрди исправно волокли ежедневный воз мелких дел. Потом затребовал детальный отчёт о схватке на Псковской базе и долго его изучал. Его подписи ждали наградные листы, подготовленные Рагулиным: Лихачёву – орден Жукова, Стразду – медаль «За отвагу», Хадсон присвоено звание ефрейтора, Якубин навечно занесён в списки части, и так далее. Березин бегло просмотрел документы, проштамповал их своим электронным факсимиле и углубился в сугубо конфиденциальный и адресованный лично ему доклад особиста Лихачёва.
Тот сообщал, что ксенолог Щёголев подвергнут общему бойкоту из-за того, что не попытался защитить лаборантку Галахер от декаподов. Хотя формально тот, будучи гражданским лицом и не имея спецподготовки, обязан был сидеть за дверью тихо как мышь и не высовываться. Тем не менее, сотрудники базы, все как один, выказывали ему своё презрение. Лихачёв внёс предложение перевести Щёголева в Новосибирскую лабораторию проекта. Подумав, Березин решил пока оставить всё как есть. Куда Щёголева ни перебрасывай, дурная слава пойдёт за парнем по пятам. Ведь люди отходчивы, через недельку-другую поостынут и перестанут его гнобить зря.
Увлёкшись работой, генерал провёл в сети весь день, а наутро Кирилл Трофимович устроил ему выволочку с громами и молниями, сверкающими из-под седых бровей. Компьютер он отобрал собственноручно и удалился, сокрушённо покачивая своим разлохмаченным кудрявым одуванчиком. Доктору невдомёк было, что клавиатурной панелью может служить краешек больничного одеяла. И вечером Березин стал работать на ней вслепую, без дисплея. Споро тыкая пальцами податливую ткань, он умудрился выйти в вирел. Побродил по кабинету просто так, в пику суровому врачу. Стены заросли паутиной, из полутёмных углов пялились жуткие фасетчатые глаза. Генералу стало не по себе, он торопливо нашарил на одеяле сакраментальные клавиши Alt и F4, пришлёпнул мизинцем Enter на Keypad'е и вернулся в палату. Однако глаза продолжали таращиться отовсюду – с потолка, из букета васильков на тумбочке, из-под двери, с рукояти краника на кислородном трубопроводе... Спасаясь от лихой напасти, Березин укрылся одеялом с головой и принялся истово молиться. Помогло, отпустило.
Рассказать Кириллу Трофимовичу об этом случае он не решился, ведь пришлось бы выдать тайну компьютерного одеяла.
Впрочем, поправлялся генерал быстро, к Страстной неделе его выписали из госпиталя, и он с места в карьер принялся навёрстывать упущенное. Врачи велели ему находиться в виреле не больше четырёх часов подряд, а в целом за сутки не более восьми часов. Поэтому генерал в бешеном темпе носился с базы на базу, из одной лаборатории в другую. Проверял, советовался, уточнял.
Неудачная атака декаподов на Псковскую базу принесла много трофеев, и в том числе полтора центнера элериума, который стоил бешеных денег. Генерал решил продать половину этого количества, чтобы залатать финансовые дыры проекта. Хотя после гибели Макмиллана денежные перечисления из ООН стали приходить с отрадной пунктуальностью. Словом, не было ни гроша, да вдруг алтын. Гуэрди уже составлял смету реконструкции, чтобы оснастить крупные базы новыми локаторами для системы раннего предупреждения и усилить ракетную оборону.
А подполковник Самусенко ретиво взялся за распродажу излишков. На одних только чучелах декаподов он умудрился заработать больше полумиллиона рублей – в окрестностях Окинавы открылись сразу две таксидермические мастерские. Прилежные японцы вкалывали там в три смены. Забавный народ японцы, букву «эл» не выговаривают. Но солдаты и работяги первосортные, скажем прямо. Кстати, надо будет произвести Окамото в капитаны.
В Великую пятницу к генералу припожаловал необычный визитёр. Накануне Березину позвонил по телефону патриарх. Для начала сообщил, что накануне виделся с президентом, тот справлялся о здоровье генерала и просил пожелать скорейшего выздоровления.
Произошло чуточное нарушение неписаного протокола, согласно которому руководитель проекта «Ч» не поддерживает контактов с главами государств ни прямо, ни через третьих лиц. И это понятно, ведь он руководит международными силами обороны, самой мощной вооружённой силой в истории человечества. Фактически – главнокомандующий планеты Земля.
– Благодарю, отче, – ответил Березин. – Передайте, пожалуйста, что я вполне здоров, но признателен за добрые пожелания.
Патриарх посоветовал ему не перетруждаться покамест, пообещал прислать мёду туесок с личной пасеки. Потом перешёл к делу.
– Есть у меня один знакомый, друг детства, можно сказать. Занимается коммерцией и весьма преуспел. Так вот, он прослышал, что вы в своём хозяйстве открыли какую-никакую торговлишку. Крепко заинтересовался и хотел бы с вами, Андрей Николаевич, повидаться, потолковать по сему поводу. И не через компьютер, а с личным визитом к вам просится. Как вы на это смотрите?
– Пускай приходит, отче, – не колеблясь, ответил Березин.
– Коли так, он мог бы хоть завтра к вам наведаться. Скажем, в полдень, если это удобно.
Голос патриарха уютно пах ладаном и винной теплотой с ложечки.
– Вполне, отче.
– Вот и ладно. Фамилия его Ильин. Человек он честный и толковый, крепко верующий. Думаю, дело у вас с ним сладится.
И патриарх распрощался.
На следующий день ровно в двенадцать часов раздался дверной звонок.
Сопровождаемый Василием гость, войдя в кабинет, первым долгом трижды перекрестился двуперстно на икону Богородицы. Затем обратился к генералу.
– Позвольте представиться, ваше превосходительство, – масленым басом произнёс старик. – Ильин, Илларион Петрович.
Как и большинство штатских, он носил окладистую бороду, подстриженные в кружок рыжеватые волосы расчёсывал на прямой пробор. Не чуждался последних веяний моды, поскольку облачился в бархатный френч сталинского покроя и галифе с триколорными лампасами. На протянутой для пожатия руке поблёскивал массивный золотой перстень-печатка. Ладонь холодная и влажная, как лягушка. То ли волнуется, то ли просто хронический невротик.
Из нагрудного кармана френча Ильин извлёк визитную карточку с тиснением и золочением, вручил её Березину.
– Присаживайтесь, Илларион Петрович, – генерал указал на кресло подле журнального столика. – Не угодно ли чаю?
– Не откажусь.
– Василий, сообрази-ка нам чайку, – велел Березин.
– Сию минуточку, – денщик шмыгнул на кухню.
– Икона Богородицына у вас знатная, – молвил гость, глядя в красный угол. – Я её тоже весьма почитаю. Называется она «Утоли мои печали». Москву спасла от чумного мора вскорости после раскола. Господь прогневался тогда на Русь, послал моровое поветрие, а Богородица вот сжалилась, да... Явилась чудотворная икона, и чума прекратилась...
Ильин явно старался не смотреть на прикрытые синим ворсистым пледом культи ног собеседника. Раз-другой его взгляд скользнул к запретной черте, но тут же отскакивал вбок. Вот почему Березин старался по возможности избегать личных встреч, предпочитая им беседы в виреле.
– Насколько понимаю, вы старообрядец? – спросил генерал.
– Древлеправославные мы, – сдобным голосом подтвердил Илларион Петрович и уточнил: – Поморского толка. Беспоповцы.
Василий вкатил сервировочный столик с чаем и медовыми пряниками.
– Вам покрепче или как? – спросил он у Ильина.
– Средне.
Разлив чай по чашкам, денщик удалился. Гость отведал глоточек, пожевал задумчиво губами.
– Что за чай у вас такой душистый? – спросил он. – Никак что-то сорт не разберу...
– Обычно мы «Императорский» пьём, – ответил Березин, размешивая сахар.
– Однако это не «Императорский», ваше превосходительство. У него букет порезче будет.
Генерал пригубил чай и кивнул.
– Да, пожалуй, вы правы, – согласился он и окликнул денщика. – Василий, что за чай ты нам заварил?
– Новая марка, «Архангельский байховый», – откликнулся тот, появившись в дверях и виновато моргая. – В магазине дегустация была, ещё и пробную пачечку дали, бесплатно. Неужто вам не нравится?
– Нравится, – успокоил его Березин. – Ступай к себе.
Некоторое время они с гостем помолчали, жуя пряники и попивая чай. Затем Ильин отёр губы салфеткой и приступил к делу.
– Слыхал я, что вы в своей вотчине коммерцию развернули, ваше превосходительство.
– Не без этого, – признал генерал.
– Дело хорошее. Я вот всю жизнь по коммерческой части, опыт есть немалый, хорошие связи имею. Полагаю, мы с вами могли бы иметь взаимный интерес.
– Почему бы и нет. Что вы предлагаете?
Березин вдруг поймал себя на том, что ему крайне непривычно общаться с посетителем вживую, а не в виреле. То и дело руки чешутся подрегулировать масштаб изображения или громкость.
– Есть у меня одно дельце на примете, – Илларион Петрович заметно оживился. – Добрый знакомец мой из Бельгии хотел бы партию винтовок заказать. А винтовочки ваши лазерные ох как хороши, но в продаже их нету. Так что ежели столкуемся о цене, можно бы для начала тыщи две винтовочек закупить.
– На что вашему бельгийцу столько? – сощурился Березин.
Ильин широко развёл руками.
– Да какая разница, ваше превосходительство? Есть купец и товар имеется, дальше не наша забота.
Генерал быстро прикинул в уме. Некоторый запас винтовок, около полутысячи, лежал на складах, остальное могли произвести экспериментальные заводы проекта «Ч», примерно за пять недель. Себестоимость изделия он помнил назубок, тысяча семьсот двадцать четыре рубля как одна копеечка.
– Что ж, мы можем заключить договор о поставке, – сказал он. – Желательно частями, в течение полутора месяцев. Предоплата в размере пятидесяти процентов, а что касается цены... Пожалуй, две тысячи восемьсот за штуку будет в самый раз.
– Рублей? – оторопело уточнил Илларион Петрович.
Его изюмные глазки расширились.
– Естественно. Не долларов же.
В голове Березина вдруг пошёл снег, пушистый, цветной, прихотливо вальсирующий. Растерянный голос Ильина кое-как проковылял по скрипучим сугробам:
– Включая налог?
– Нет, налоги сверх того.
Снег взорвался праздничным салютом и весь растаял. Жалко. Красиво и гораздо лучше, чем водоросли.
– Подешевле бы, ваше превосходительство... – крякнул Ильин.
– Себе в убыток не торгуем, – отрезал Березин. – Если дорого, пускай ваш бельгиец китайские «Калашниковы» закупает.
Вытащив карманный компьютер, коммерсант принялся вычислять конечную сумму.
– Это ж получается три тыщи сто тридцать шесть рубликов за винтовку, ежели с налогом... – трагически заломив рыжие брови, молвил наконец он.
– Эксклюзивный товар, Илларион Петрович. Цена соответственная. Вы уж не обессудьте.
Ильин снова углубился в вычисления, сосредоточенно шевеля губами. Потом защёлкнул крышку компьютера и поднял глаза на генерала.
– Ваше превосходительство, вы бы скостили чуток, а? Пускай будет три тыщи ровно, включая налог.
– Ладно, по рукам, – не стал артачиться Березин. – Подготовьте договор и пришлите в мою канцелярию. Пятьсот винтовок сможете получить сразу, остальные по мере изготовления. График поставок согласуем в рабочем порядке.
Вроде бы разговор исчерпан, пора гостю и честь знать. Слащавый и липкий, точно патока, Ильин раздражал генерала своей нарочитой русскостью. Для полноты антуража ему не хватало разве что лакейских «словоерсов»: да-с, нет-с...
– Очень хорошо, ваше превосходительство, премного благодарен.
– Что ж, приятно было познакомиться, – буркнул Березин, однако гость не спешил откланяться.
– Дело-то мы сладили, – врастяжку произнёс Ильин, – уговор есть, да вот крупных прибытков ни вам, ни мне от сего не предвидится. Впрочем, курочка по зёрнышку клюёт и тем сыта...
Кровь жарким сгустком прихлынула к лицу. «Ты куда клонишь, сукин сын?!» – хотел было гаркнуть генерал, однако сдержался.
– Лично мне прибытки не нужны, – насупившись, отрезал он.
– Простите, ваше превосходительство, неудачно выразился, – заюлил Илларион Петрович. – Имелись ввиду прибыли для проекта вашего.
– Тут у нас каждая копейка на счету.
– Понимаю, как же. Деньги казённые, государственные. Только есть у меня, ваше превосходительство, одна идейка. Если выгорит, можно капиталы проекта вашего весьма и весьма приумножить. Не подумайте чего, ваше превосходительство, всё будет чисто, законно и надёжно... Интересуетесь?
– Слушаю вас.
Взбудораженный Ильин подался вперёд и заговорил кондитерским голосом:
– Я прикинул, раза эдак три в год все биржи лихорадка трясёт, и всё из-за проекта вашего. То есть, из-за научных разработок. Едва появится что-то новенькое, одни акции растут как на дрожжах, другие идут за бесценок. К примеру, когда сплавы инопланетные освоили к производству, вся металлургия ходуном ходила. Про флуктуаторы ваши я уж и не говорю... Так вот, ваше превосходительство, кабы заранее знать об этих новинках, точно знать, что и когда рассекретят, можно играть на бирже не вслепую. Поверьте, это ж сущее золотое дно...
– Неприемлемо, – покачал головой Березин. – Во-первых, секретностью торговать не имею права. Во-вторых, для игры на бирже у меня нет свободных средств. А в-третьих, любые биржевые операции рискованны, и нет никаких гарантий, что вложения окупятся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24