Тетушка Каролина светила им, пока они работали. Когда весь груз был благополучно перенесен на склад, тетушка сказала с удовлетворением:
– Ну и хорошо, а теперь выпьем кофе и съедим по кусочку кекса. Что вы скажете на это, Куо-Куо?
– Мысль замечательная, пани Клапштова, – ответил Куо-Куо и вытер руки о штаны из бумажной материи. Затем все направились наверх к домику, из окон которого, пробиваясь сквозь цветущие заросли фуксий, падал в ночную темноту слабый свет. Керосиновая лампа горела теплым желтым пламенем, временами тихо потрескивая.
– Завтра зажжем первую атомную лампочку, – сказала тетушка, когда все уселись вокруг стола.
Никто ничего не ответил. Все смотрели на трепещущий желтый язычок и думали о великом огне, который завтра загорится над столом. Этот огонь никогда не погаснет и будет гореть так ярко, как горит маяк среди ночи.
– Вы возили мне уран все эти годы, – продолжала тетушка, не переставая смотреть на язычок пламени. – Вас могли схватить и убить, но вы не побоялись. Вы верили мне.
– Мы верили вам, – подтвердил Куо-Куо за всех, и было слышно, как он сжимает под столом свои заскорузлые черные пальцы.
– Вчера я получила вот это, – тетушка полезла за корсаж и вытащила немного замусоленное письмо. Расправила его и прочитала:
Уважаемая миссис!
По слухам нам стало известно, что вы в ближайшее время будете вырабатывать всевозможные полезные вещи, используя атомную энергию. Мы очень нуждаемся в моторах для наших рыболовных катеров, кроме того, нам нужны хотя бы два комнатных холодильника. Я также хотел попросить вас поскорей наладить производство атомных стиральных машин. Моей жене приходится еженедельно стирать по тридцать пять рубах и бумажных штанов, а она в скором времени ждет ребенка, и это ей очень трудно.
С нетерпением жду Вашего ответа и остаюсь с почтением Ваш Каи-Каи. Новая Гвинея.
Тетушка сложила письмо и заботливо спрятала его за пазуху.
– Вы пошлете им эти предметы? – спросил Куо-Куо.
– Обязательно. И очень скоро. Арношт говорит, что в будущем месяце мы сможем начать работу. Мы пошлем им еще много других вещей, какие им и не снились. Пошлем всем людям, которые того заслуживают.
Они помолчали, продолжая зачарованно глядеть на свет лампы.
– Пора ехать, – сказал немного погодя Куо-Куо. – Через час начнет светать.
– Да, – кивнула тетушка.
Все встали и вышли на улицу.
Товарищи Куо-Куо сели в лодку.
Он оставался еще некоторое время на берегу. Глядя вдаль, на черный океан, туда, где был остров Бамхо, Куо-Куо молчал.
– Когда-нибудь Великий Огонь будет светить повсюду? – спросил он наконец тихо.
Тетушка с минуту раздумывала.
– Конечно, – сказала она. – Не знаю точно когда, но это будет. Думаю – тогда, когда люди всего мира возьмутся за ум.
* * *
Близилось утро, когда к молу бамхийского порта медленно подошел человек в выцветшей матросской тельняшке, поношенном пиджаке, с обильной рыжей растительностью на подбородке. Он спал под пальмой неподалеку от берега, но его разбудил холод. Тогда он разыскал старый ящик, сел на него и задумался.
Самуэль постарел на десять лет, с тех пор как посетил адвокатскую контору мистера Хейкока и Дудля в Нью-Йорке, держа в руке бутылку с завещанием Арношта Клапште; но он не заметил, чтобы в мире что-либо изменилось за это время. Как и тогда, он был безработным: правда, вот уже три года он является гражданином Бамхийского свободного государства.
Самуэль чувствовал голод и жажду. Он с досадой поглядел на воду: в нем еще теплилась слабая надежда, не плавает ли там случайно еще одна бутылка с завещанием. Но ничего не обнаружил. Черная неподвижная вода изредка тихо плескалась о камни дамбы.
Самуэль поднялся и медленно побрел по направлению к городу.
Светало, но городок еще не просыпался. Он дошел до угла площади, остановился перед зданием «Нью-Бамхо кроникл» и с минуту глазел на него. Там кипела жизнь, на улицу из заднего флигеля доносился шум ротационных машин. Затем из ворот вышел парень в длинных штанах, жилетке, рукава его рубашки были засучены, он осмотрел с видом знатока матросскую тельняшку Самуэля и сказал:
– Хэлло. Мак, не хочешь ли заработать доллар?
– Хочу, – кивнул Самуэль и вошел во двор. Двое мальчишек и несколько оборванцев вроде него разбирали кипы газет утреннего выпуска, наваленные горой.
– Это специальный выпуск, – сказал человек в жилетке. – Вчерашняя речь Флипса. Ну, пошевеливайся!
– Ладно, – буркнул Самуэль, забрал пачку, перевязанную веревкой, и вышел за ворота.
На улочках было пустынно и тихо. Только в пивном баре раздавались крики и визг гармоники. Там, без сомнения, сидели Дик, Томми, Джо и, может быть, еще кто-нибудь; он остановился на минутку, горя желанием войти.
Но вдали завыла сирена, возвещающая о конце смены в урановых шахтах. Через десять минут по улочкам поплетутся тени людей с перепачканными лицами. Ему не хотелось их видеть. Перекинув газеты на другую руку, он решительно зашагал вперед.
Проходя мимо ворот Центральной лаборатории, он на мгновение задержался. Это было белое квадратное здание, похожее на кусок пиленого сахара; на столбе рядом с проходной будкой висела скромная эмалированная дощечка с надписью: «Централхемикал лаборатори. Проф. Швабе».
Из дверей кто-то вышел. Человек с движениями автомата шагал по самой середине тротуара; казалось, он вот-вот столкнет Самуэля с дороги.
– Эй, Джо! – крикнул Самуэль, потому что это и в самом деле был Джо. – Я думал, ты в пивной.
Джо не ответил и продолжал шагать все так же прямо, не двигая плечами; ноги его потешно дергались, словно это был игрушечный паяц, которого кто-то завел ключиком. Самуэль побежал за Джо и нагнал его.
– Что с тобой?..
– Молчи! – рявкнул Джо, не оборачиваясь.
– Ничего не понимаю! Случилось что-нибудь?
– Отстань! – отмахнулся Джо и двинулся дальше.
Самуэль остался один посреди тротуара. Опять перекинул стопу газет на другую руку и потащился по переулкам на авось. Город проснулся. За стеной сиротского дома залаял пес, потом раскрылось окно, послышались звуки заспанных детских голосков: «Благослови, господи, республиканскую партию!»
Голод давал себя знать, у Самуэля временами темнело в глазах.
– Я свободный бамхийский гражданин, – сказал он себе, но это не помогало.
– Надо продать газеты, – пробормотал он, все двигаясь вперед.
Самуэль опять очутился на пристани. Тут начиналось обычное утреннее оживление. Шхуна «Мыс Доброй Надежды» снималась с якоря и лениво разворачивалась; вскоре она встала носом в открытое море.
– Надо продать газеты, – твердил Самуэль, упорно продолжая путь.
Он дошел до самого конца пристани, где дамбу увенчивала куча мусора. Здесь он остановился. Дальше идти было некуда. Остановившись, он посмотрел на море перед собой.
Оно было серое, гладкое, без единой морщинки. Словно полированный стол. Вдалеке виднелся выступающий из воды темный хохолок острова Бимхо. Из-за острова поднималось солнце. На мгновение Самуэля озарили его ярко пламенеющие лучи.
– Я свободный гражданин, – повторил он и посмотрел на пачку газет. На секунду ему захотелось прочитать крупные буквы на первой странице. Но буквы мелькали у него перед глазами, восходящее солнце ослепляло, и он бросил эту попытку.
– Надо продать газеты, – окончательно решил он.
И тут его снова скрутил голод, с такой силой, что он пошатнулся. Пальцы ослабели, пачка газет упала на землю, перевернулась и с глухим плеском шлепнулась в воду. С минуту она держалась на поверхности, а потом начала погружаться и скоро исчезла в темной глубине.
– Доллар пошел к чертям, – подумал Самуэль, но, как ни странно, это не показалось ему большим несчастьем.
Руки его освободились. Он немного удивился… Помахал ими в воздухе и понял, что они в самом деле свободны. Как-то легче им стало. И как будто они теперь немного сильнее…
ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА
Исключительная добросовестность, составляющая предмет моей гордости, побуждает меня обратить внимание читателей на то обстоятельство, что из действия выпали господа Джошуа Кохен, духовный пастырь общины «Зловещие всадники Апокалипсиса» и Мак Эрон, крупный торговец гуано (смотри главу IV). Желая обобрать тетушку Каролину, они тоже отправились на остров Бимхо. Я допустил эту оплошность по рассеянности. Но так как твердо уверен, что о них забыли и читатели, следовательно, ничего страшного не произошло. Никому это не помешало. Но, несомненно, будет мешать критикам этой книги. Я убежден, они обвинят меня в «потере» двух персонажей, что по общепринятым канонам архитектоники романов является смертным грехом. Против этого упрека мне, конечно, нечего возразить, скажу только, что неплохо было бы, если бы критики проявили к книге не только профессиональный, но и просто человеческий интерес. В последнем случае я охотно дам им соответствующие объяснения.
Запросив муниципальный совет острова Бимхо, я установил, что мистеры Джошуа Кохен и Мак Эрон благополучно прибыли на остров еще прежде, чем причалил к нему на своем плоту спасшийся Арношт Клапште, и, понятно, прежде, чем на остров ступила тетушка Каролина. Однако на острове упомянутые мистеры крайне недостойно вели себя, и местное население было вынуждено загрузить их в котел с кипящей водой, а затем съесть. Случилось это в ночь на восьмое июля, то есть в новолуние – время, являющееся, по народным преданиям, наиболее подходящим для подобных актов.
Ф. П.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
– Ну и хорошо, а теперь выпьем кофе и съедим по кусочку кекса. Что вы скажете на это, Куо-Куо?
– Мысль замечательная, пани Клапштова, – ответил Куо-Куо и вытер руки о штаны из бумажной материи. Затем все направились наверх к домику, из окон которого, пробиваясь сквозь цветущие заросли фуксий, падал в ночную темноту слабый свет. Керосиновая лампа горела теплым желтым пламенем, временами тихо потрескивая.
– Завтра зажжем первую атомную лампочку, – сказала тетушка, когда все уселись вокруг стола.
Никто ничего не ответил. Все смотрели на трепещущий желтый язычок и думали о великом огне, который завтра загорится над столом. Этот огонь никогда не погаснет и будет гореть так ярко, как горит маяк среди ночи.
– Вы возили мне уран все эти годы, – продолжала тетушка, не переставая смотреть на язычок пламени. – Вас могли схватить и убить, но вы не побоялись. Вы верили мне.
– Мы верили вам, – подтвердил Куо-Куо за всех, и было слышно, как он сжимает под столом свои заскорузлые черные пальцы.
– Вчера я получила вот это, – тетушка полезла за корсаж и вытащила немного замусоленное письмо. Расправила его и прочитала:
Уважаемая миссис!
По слухам нам стало известно, что вы в ближайшее время будете вырабатывать всевозможные полезные вещи, используя атомную энергию. Мы очень нуждаемся в моторах для наших рыболовных катеров, кроме того, нам нужны хотя бы два комнатных холодильника. Я также хотел попросить вас поскорей наладить производство атомных стиральных машин. Моей жене приходится еженедельно стирать по тридцать пять рубах и бумажных штанов, а она в скором времени ждет ребенка, и это ей очень трудно.
С нетерпением жду Вашего ответа и остаюсь с почтением Ваш Каи-Каи. Новая Гвинея.
Тетушка сложила письмо и заботливо спрятала его за пазуху.
– Вы пошлете им эти предметы? – спросил Куо-Куо.
– Обязательно. И очень скоро. Арношт говорит, что в будущем месяце мы сможем начать работу. Мы пошлем им еще много других вещей, какие им и не снились. Пошлем всем людям, которые того заслуживают.
Они помолчали, продолжая зачарованно глядеть на свет лампы.
– Пора ехать, – сказал немного погодя Куо-Куо. – Через час начнет светать.
– Да, – кивнула тетушка.
Все встали и вышли на улицу.
Товарищи Куо-Куо сели в лодку.
Он оставался еще некоторое время на берегу. Глядя вдаль, на черный океан, туда, где был остров Бамхо, Куо-Куо молчал.
– Когда-нибудь Великий Огонь будет светить повсюду? – спросил он наконец тихо.
Тетушка с минуту раздумывала.
– Конечно, – сказала она. – Не знаю точно когда, но это будет. Думаю – тогда, когда люди всего мира возьмутся за ум.
* * *
Близилось утро, когда к молу бамхийского порта медленно подошел человек в выцветшей матросской тельняшке, поношенном пиджаке, с обильной рыжей растительностью на подбородке. Он спал под пальмой неподалеку от берега, но его разбудил холод. Тогда он разыскал старый ящик, сел на него и задумался.
Самуэль постарел на десять лет, с тех пор как посетил адвокатскую контору мистера Хейкока и Дудля в Нью-Йорке, держа в руке бутылку с завещанием Арношта Клапште; но он не заметил, чтобы в мире что-либо изменилось за это время. Как и тогда, он был безработным: правда, вот уже три года он является гражданином Бамхийского свободного государства.
Самуэль чувствовал голод и жажду. Он с досадой поглядел на воду: в нем еще теплилась слабая надежда, не плавает ли там случайно еще одна бутылка с завещанием. Но ничего не обнаружил. Черная неподвижная вода изредка тихо плескалась о камни дамбы.
Самуэль поднялся и медленно побрел по направлению к городу.
Светало, но городок еще не просыпался. Он дошел до угла площади, остановился перед зданием «Нью-Бамхо кроникл» и с минуту глазел на него. Там кипела жизнь, на улицу из заднего флигеля доносился шум ротационных машин. Затем из ворот вышел парень в длинных штанах, жилетке, рукава его рубашки были засучены, он осмотрел с видом знатока матросскую тельняшку Самуэля и сказал:
– Хэлло. Мак, не хочешь ли заработать доллар?
– Хочу, – кивнул Самуэль и вошел во двор. Двое мальчишек и несколько оборванцев вроде него разбирали кипы газет утреннего выпуска, наваленные горой.
– Это специальный выпуск, – сказал человек в жилетке. – Вчерашняя речь Флипса. Ну, пошевеливайся!
– Ладно, – буркнул Самуэль, забрал пачку, перевязанную веревкой, и вышел за ворота.
На улочках было пустынно и тихо. Только в пивном баре раздавались крики и визг гармоники. Там, без сомнения, сидели Дик, Томми, Джо и, может быть, еще кто-нибудь; он остановился на минутку, горя желанием войти.
Но вдали завыла сирена, возвещающая о конце смены в урановых шахтах. Через десять минут по улочкам поплетутся тени людей с перепачканными лицами. Ему не хотелось их видеть. Перекинув газеты на другую руку, он решительно зашагал вперед.
Проходя мимо ворот Центральной лаборатории, он на мгновение задержался. Это было белое квадратное здание, похожее на кусок пиленого сахара; на столбе рядом с проходной будкой висела скромная эмалированная дощечка с надписью: «Централхемикал лаборатори. Проф. Швабе».
Из дверей кто-то вышел. Человек с движениями автомата шагал по самой середине тротуара; казалось, он вот-вот столкнет Самуэля с дороги.
– Эй, Джо! – крикнул Самуэль, потому что это и в самом деле был Джо. – Я думал, ты в пивной.
Джо не ответил и продолжал шагать все так же прямо, не двигая плечами; ноги его потешно дергались, словно это был игрушечный паяц, которого кто-то завел ключиком. Самуэль побежал за Джо и нагнал его.
– Что с тобой?..
– Молчи! – рявкнул Джо, не оборачиваясь.
– Ничего не понимаю! Случилось что-нибудь?
– Отстань! – отмахнулся Джо и двинулся дальше.
Самуэль остался один посреди тротуара. Опять перекинул стопу газет на другую руку и потащился по переулкам на авось. Город проснулся. За стеной сиротского дома залаял пес, потом раскрылось окно, послышались звуки заспанных детских голосков: «Благослови, господи, республиканскую партию!»
Голод давал себя знать, у Самуэля временами темнело в глазах.
– Я свободный бамхийский гражданин, – сказал он себе, но это не помогало.
– Надо продать газеты, – пробормотал он, все двигаясь вперед.
Самуэль опять очутился на пристани. Тут начиналось обычное утреннее оживление. Шхуна «Мыс Доброй Надежды» снималась с якоря и лениво разворачивалась; вскоре она встала носом в открытое море.
– Надо продать газеты, – твердил Самуэль, упорно продолжая путь.
Он дошел до самого конца пристани, где дамбу увенчивала куча мусора. Здесь он остановился. Дальше идти было некуда. Остановившись, он посмотрел на море перед собой.
Оно было серое, гладкое, без единой морщинки. Словно полированный стол. Вдалеке виднелся выступающий из воды темный хохолок острова Бимхо. Из-за острова поднималось солнце. На мгновение Самуэля озарили его ярко пламенеющие лучи.
– Я свободный гражданин, – повторил он и посмотрел на пачку газет. На секунду ему захотелось прочитать крупные буквы на первой странице. Но буквы мелькали у него перед глазами, восходящее солнце ослепляло, и он бросил эту попытку.
– Надо продать газеты, – окончательно решил он.
И тут его снова скрутил голод, с такой силой, что он пошатнулся. Пальцы ослабели, пачка газет упала на землю, перевернулась и с глухим плеском шлепнулась в воду. С минуту она держалась на поверхности, а потом начала погружаться и скоро исчезла в темной глубине.
– Доллар пошел к чертям, – подумал Самуэль, но, как ни странно, это не показалось ему большим несчастьем.
Руки его освободились. Он немного удивился… Помахал ими в воздухе и понял, что они в самом деле свободны. Как-то легче им стало. И как будто они теперь немного сильнее…
ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА
Исключительная добросовестность, составляющая предмет моей гордости, побуждает меня обратить внимание читателей на то обстоятельство, что из действия выпали господа Джошуа Кохен, духовный пастырь общины «Зловещие всадники Апокалипсиса» и Мак Эрон, крупный торговец гуано (смотри главу IV). Желая обобрать тетушку Каролину, они тоже отправились на остров Бимхо. Я допустил эту оплошность по рассеянности. Но так как твердо уверен, что о них забыли и читатели, следовательно, ничего страшного не произошло. Никому это не помешало. Но, несомненно, будет мешать критикам этой книги. Я убежден, они обвинят меня в «потере» двух персонажей, что по общепринятым канонам архитектоники романов является смертным грехом. Против этого упрека мне, конечно, нечего возразить, скажу только, что неплохо было бы, если бы критики проявили к книге не только профессиональный, но и просто человеческий интерес. В последнем случае я охотно дам им соответствующие объяснения.
Запросив муниципальный совет острова Бимхо, я установил, что мистеры Джошуа Кохен и Мак Эрон благополучно прибыли на остров еще прежде, чем причалил к нему на своем плоту спасшийся Арношт Клапште, и, понятно, прежде, чем на остров ступила тетушка Каролина. Однако на острове упомянутые мистеры крайне недостойно вели себя, и местное население было вынуждено загрузить их в котел с кипящей водой, а затем съесть. Случилось это в ночь на восьмое июля, то есть в новолуние – время, являющееся, по народным преданиям, наиболее подходящим для подобных актов.
Ф. П.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40