— Прекрасная дама…
— Тут речь не о любезности, но о делах, и очень важных. Хотите вы помочь мне в моей мести, дабы я содействовала вашей? Я готова на такой союз, и теперь мы непременно добьемся успеха, положитесь на мое слово. Женщины сильнее мужчин в деле мести, если хотите знать.
— Это справедливо, баронесса. Я согласен, говорите, что мне делать.
— Бросить хитрости и говорить прямо.
— Очень охотно.
— Куда вы едете?
— В Жироманьи.
— А оттуда?
— Не знаю, это будет зависеть от обстоятельств.
— Где находится в настоящее время Поблеско?
— У самого неприятеля. Разве вы не знали этого, баронесса?
— Ну, я вижу, что теперь вы говорите откровенно, а когда так, повторяю, мы добьемся успеха, не только отмстим тем, кого ненавидим, но еще и Поблеско, который, постоянно обманывая, делал из нас ступени для достижения богатства и почестей, которых жаждет. Взгляните-ка на это, — прибавила она, показывая ему, письмо в довольно большом конверте, который вынула из-за лифа.
— Почерк графа Бисмарка! — вскричал Жейер в глубоком изумлении.
— И полномочие действовать по моему усмотрению.
— Приказывайте, баронесса, я принадлежу вам душой и телом.
— Вот таким-то я и хотела вас видеть! Мы сыграем теперь последнюю партию, где вам надо вернуть проигранное.
— Я, безусловно, буду повиноваться вам, клянусь!
— И будете молчать?
— Как могила.
— Хорошо, я полагаюсь на ваше слово. Как видите, день кончается для вас лучше еще, чем вы полагали; но становится поздно, пора разойтись; завтра вы получите от меня последние инструкции.
— Я исполню их в точности, что бы там ни вышло, — отвечал банкир, вставая.
— Так я и рассчитываю. Подкрепите себя сном, утровечера мудренее, до завтра.
Она позвонила, и вошел слуга.
— Посветите, — сказала она ему.
Жейер почтительно поцеловал руку баронессы и ушел, предшествуемый лакеем, который нес впереди него канделябр.
— Теперь он у меня в руках, — сказала баронесса, как только осталась одна с Лилией, — я надеюсь, с Божьей помощью, иметь успех!
Спустя минуту она прибавила:
— Малютка, помоги мне лечь, в эту ночь все предвещает мне отличный сон.
ГЛАВА XXV
Коварная, как волна
Когда баронесса легла в постель, она знаком подозвала к себе Лилию и шептала ей на ухо минуты две, но так тихо, что молодая девушка едва расслышала слова. Когда крестная мать ее замолчала, Лилия поднялась, кивнула головой в знак согласия, или, вернее, повиновения, и вышла из комнаты.
Оставшись одна, баронесса взяла книгу со стола, поставленного у изголовья кровати, раскрыла ее, облокотилась на подушку, голову подперла рукой и стала читать.
Отсутствие Лилии продолжалось долго, около часа; наконец она вернулась с улыбкой на лице.
Баронесса прервала чтение и подняла голову.
— Ну что? — спросила она.
— Юлиус свел господина Жейера в комнату верхнего этажа с окном во двор.
— Очень хорошо, малютка, а дальше?
— Я исполнила ваши приказания, крестная. Перед тем как лечь, господин Жейер спросил выпить чего-нибудь; Юлиус приготовил ему грог, или, вернее, грог-то приготовила я, так как вы приказали мне, а Юлиус отнес ему.
— Продолжай, девочка, до сих пор все отлично. Я довольна тобою. Что делает теперь Жейер?
— Положил свои револьверы на стол под рукой, он запер, как мог, дверь своей комнаты, с которой снят был замок, потом сбросил с себя платье, наиболее стеснявшее его, выпил грог до последней капли, завернулся в одеяло и легполуодетый напостель; теперь он спит глубоким сном.
— Браво, девочка! Все теперь?
— Да, все, крестная.
— Что делают слуги?
— Они караулят, сидя в кухне у огня, пьют и курят.
— Чтоб они не напились.
— Они обещали мне.
— Какая теперь погода? Все еще идет снег?
— Нет, крестная, перестал, и ветер стих, небо усеяно звездами, ночь светлая, но морозит сильнее.
— Ты говорила, надеюсь, слугам, чтоб они ни под каким видом не ложились спать?
— Говорила, крестная, они поочередно будут дремать на стуле.
— Отлично, постели себе постель в этом углу и ложись, девочка, но смотри не раздевайся совсем, а главное, не забудь запереть дверь.
— Разве вы опасаетесь чего-нибудь, крестная?
— В таком месте, где мы находимся, благоразумие велит постоянно быть настороже — нельзя знать, что может случиться с минуты на минуту, когда всего менее ожидаешь. Торопись лечь, девочка, я сейчас засну.
— Доброй ночи, крестная.
— Поцелуй меня, малютка, и спи хорошо. — Баронесса закрыла книгу, положила ее на стол и сомкнула глаза.
Девушка постлала себе в углу, заперла дверь изнутри, задула свечи и, как приказала ей баронесса, почти одетая бросилась на свою постель.
Комната освещалась только порой вспыхивающим в камельке пламенем; глубокое, ничем не нарушаемое безмолвие царствовало снаружи.
В доме все спало или казалось спящим.
Ночью в деревнях слышны то пение петуха в ранний час утра, то лай собак на луну, то бой церковных часов вдалеке — словом, смутные и необъяснимые звуки, изобличающие жизнь, которые производит человеческий рой, когда погружен в сон. Но в этой брошенной деревне, среди снежной пустыни, где не было живого существа нигде, кроме единственного дома, мертвая и мрачная тишина ложилась на душу тяжелым гнетом и походила на безмолвие могилы.
Так протекло несколько часов в полном спокойствии, однако часам к трем утра треск зажигательной спички раздался в комнате баронессы фон Штейнфельд.
— Вы нездоровы, крестная? — тотчас спросил с живейшим участием серебристый голосок маленькой Лилии.
— Вовсе нет, дитя, — ответила баронесса, зажигая одну за другою свечи канделябра, стоявшего на столе, — я выспалась и потому встану.
Лилия уже вскочила на ноги и совсем была одета.
— Помоги мне, — сказала ей баронесса. Молодая девушка повиновалась, потом помешала в камине, где огонь почти потух, но вскоре взвился кверху ярким пламенем.
— Сходи-ка в кухню посмотреть, что там делается, и скажи Иоганну, чтобы он дал лошадям овса.
Молодая девушка вышла, а баронесса, кончив одеваться, зябко закуталась в большую шаль.
— Уж успела вернуться? — сказала она входящей Лилии. — Как нашла ты наших караульных?
— В совершенном порядке, крестная, они спали поочередно и теперь вполне свежие.
— Знаешь ты, где комната господина Жейера?
— Знаю, крестная.
— Можно туда пройти так, чтобы не видали люди?
— Очень легко.
— Так веди меня.
— Без огня?
— Разумеется, разве недостаточно светло, чтобы пробраться?
— О! Конечно, луна так светит, как будто белый день.
— Пойдем скорее, нельзя терять времени.
Они вышли и стали красться по темным коридорам, словно две мышки, трусившие на поиски ужина.
Поднявшись на довольно крутую лестницу, они прошли длинный коридор, по обе стороны которого были двери, по большей части полурастворенные, и Лилия остановилась перед самой последней. Эта дверь была затворена, и за нею раздавалось громкое храпение.
— Наш приятель спит хорошо, — с насмешливою улыбкой заметила баронесса.
— О! Нечего опасаться, чтоб он проснулся, — возразила молодая девушка с серебристым смехом.
— Тише, — остановила ее баронесса, — войдем. Они толкнули дверь, но та не подавалась.
— Уж не заперся ли он? — с досадой сказала баронесса.
— Нет, крестная, замка нет в дверях. Он, должно быть, припер ее чем-нибудь изнутри, попробуем еще.
— Попробуем.
Они удвоили усилия, и на этот раз дверь подалась, сперва немного, а потом вдруг распахнулась настежь, и вместе с тем раздался громкий стук: это с грохотом упала на пол палка, которой Жейер припер дверь.
Обе женщины в испуге притаились в самом темном уголке коридора, сдерживая дыхание и прислушиваясь.
Но опасение их оказалось напрасным: глухой храп не умолкал. Должно быть, сон банкира был очень крепок, что он не проснулся при таком грохоте.
Совершенно успокоенные, обе женщины вернулись на цыпочках и вошли в комнату.
Банкир не позаботился завесить свое окно, и лучи месяца, тогда почти полного, свободно проникали в комнату, освещая ее ярким и вместе холодным, бело-голубоватым светом.
Жейер лег совсем одетый на приготовленную ему постель из соломы. Одеяло, в которое завернулся, он сбросил с себя, и под расстегнутым жилетом был виден широкий сафьяновый пояс.
Баронесса улыбнулась с довольным видом.
— Помоги мне, малютка, — сказала она Лилии.
— Что мне делать, крестная?
— Осторожно приподнять его за туловище.
— А если он проснется?
— Не проснется, скорее! — прибавила она резко.
Молодая девушка повиновалась. Жейер был широкоплеч и тучен, только с величайшим трудом удалось наконец девушке приподнять его.
Не теряя минуты, баронесса расстегнула пояс и спрятала его под шаль.
Лилия тихо опустила спящего на прежнее место, а тот не переставал храпеть.
— Все равно, — пробормотала резвушка, — этому почтенному господину теперь должен сниться странный сон.
В это время баронесса осматривала карманы пальто банкира, брошенного на стул; она овладела большим бумажником.
— Возьми канделябр и ступай за мной, — сказала она служанке.
Они вышли и тихо приперли дверь.
— Пойдем в эту комнату, — продолжала баронесса, указывая на ближайшую к той, где спал банкир. — Зажги свечи.
Когда дверь за ними была притворена и канделябр с зажженными свечами стоял на камине, баронесса открыла бумажник и осмотрела с напряженным вниманием каждый листок. Бумажник заключал множество бумаг всякого рода, не говоря о пачке банковых билетов; но, вероятно, в этих бумагах баронесса отыскивала какие-нибудь особенные, которых не находила, и очень была этим раздосадована. После продолжительного и тщательного осмотра, который не увенчался успехом, баронесса аккуратно уложила опять в бумажник все бумаги в том же порядке, в каком они лежали; она знала, с какой заботливостью банкир хранил свои счета и документы, и прилагала все старание, чтоб не сделать промаха и не дать ему заметить похищения.
— Тут ничего нет, — сказала она с досадой, положив бумажник на каминную доску, — посмотрим пояс, вероятно, я там найду, что ищу.
Желтого сафьяна пояс, отличной работы, запирался замком, которого микроскопический ключ лежал в одном из отделений бумажника. Баронесса увидела этот ключик и отложила в сторону, угадав его употребление. Она вложила его теперь в замок, легко повернула, и пояс отомкнулся.
В нем оказались золото, бумаги и пачки банковых билетов.
— Этот человек сущая золотая бочка, — прошептала она, — при нем более чем на два миллиона ценностей. Где он наворовал это? Какая страшная пиявка!
Говоря, таким образом, она развертывала бумаги и пробегала их глазами. Теперь поиски ее продолжались недолго и увенчались полным успехом. Она отобрала четыре бумаги и спрятала их за лиф с невыразимой радостью; надо полагать, что они имели для нее важное значение.
— Хитер этот молодец, как он ни мужиковат, — бормотала она, — искусно были спрятаны бумаги, никто не угадал бы тайника, не сделав того же, что я сделала. Теперь он в моих руках, что бы ни было. Не мне уж опасаться его, а ему меня.
Баронесса уложила банковые билеты и бумаги в прежнем порядке, потом заперла замок и ключик положила в бумажник.
— Ну, вот и все! — вскричала она. — Погаси свечи, малютка, и вернемся к нему скорее довершить начатое так успешно.
Они вышли из комнаты и направились к той, где находился банкир.
Он спал все таким же мертвым сном.
— Вот спит-то! — шепотом сказала девушка, ставя канделябр на место, где взяла его, между тем как баронесса опускала бумажник в карман пальто. — Какую же тягость он почувствует после такого крепкого сна, когда, наконец, проснется.
— Молчи, болтунья, — остановила баронесса, — и помогай мне, мы оставались здесь уж чересчур долго.
Молодая девушка немедленно исполнила приказание.
Пятью минутами позднее банкир уже лежал опять в поясе, не ведая ничего.
Тогда баронесса вышла из комнаты с своей камеристкой, но величайшее затруднение состояло в том, чтобы опять припереть дверь палкою изнутри. Благодаря стараниям и терпению, однако, это удалось так, что, не будучи колдуном, Жейеру при пробуждении никак нельзя бы угадать, что происходило во время его сна.
К тому же он ведь был под дружеским кровом и полагал, что ему опасаться нечего, даже бумажник оставил в кармане пальто, разумеется, он не подозревал измены.
Баронесса счастливо вернулась к себе, не замеченная слугами, любопытства которых имела основание опасаться, хотя на верность их рассчитывать могла вполне. Что касалось Лилии, то она уверена была в ее преданности и знала, что с этой стороны ей бояться нечего.
Первою заботой баронессы при возвращении в свою комнату было так спрятать драгоценные бумаги, которыми она успела овладеть, чтобы никто отыскать их не мог.
Исполнив же это, она села у камелька согреться, так как страшно озябла.
Она заставила пробить свои часы с репетицией — оказалось половина шестого; поиски ее длились более двух часов.
— Малютка, — обратилась она к Лилии, — когда ты сложишь постель и уберешь немного комнату, займись завтраком.
— Вы сегодня уедете из этой деревни, крестная?
— Разумеется, дитя, уж не жаль ли тебе с нею расстаться?
— О, нет!
— Так поторопись приготовить нам завтрак, я хочу выехать рано. Скажи людям, чтобы все укладывали, однако мне прежде надо одеться. Ступай, крошка.
Молодая девушка вышла, а баронесса занялась своим туалетом с тщанием, которое дамы всегда прилагают к этому важному делу, если есть мужчина налицо, хотя бы они ни малейшего не имели желания нравиться ему.
Кончив одеваться, баронесса позвонила. Был уже восьмой час. Явился слуга.
— Проснулся господин Липман? — спросила она.
— Он еще не звал меня, баронесса.
— Унесите эту кровать и все, что более не понадобится, мы отправимся тотчас после завтрака.
Слуга принялся с обычным проворством и безмолвием выносить из комнаты все, что не было в строгом смысле необходимо, как приказала ему баронесса, потом он подложил дров в камин, накрыл стол для завтрака и, так как начинало светать, снял с окон пледы.
Между тем баронесса углубилась в свои мысли.
Но в это утро они казались гораздо менее печальны, чем накануне, порой даже улыбка загадочного выражения раскрывала ее очаровательные губки.
Когда слуга все вынес и уложил, он вернулся опять.
— В котором часу прикажете подавать завтрак? — спросил он.
— Завтрак готов?
— Точно так.
— Погода, какова?
— Холодно, но ясно.
— Кстати, проснулся господин Липман?
— Нет, кажется, баронесса.
— Странно! Который же час? — прибавила она, взглянув на свои часы, настоящее образцовое произведение Жанисэ. — Около девяти, и он все еще спит. Пойдите разбудите его от моего имени, и чтобы он поторопился, скажите, что я жду его, чтоб сесть за стол; завтрак вы подадите, только когда он сойдет. Ступайте.
Юлиус вышел.
— Вот крепкий-то сон! Мне сдается, что шальная Лилия всыпала чересчур сильную дозу, — с плутовскою улыбкой пробормотала про себя баронесса, оставшись одна.
Около получаса прошло, а Жейер все не появлялся.
Баронесса начинала тревожиться не на шутку и хотела уже позвонить, чтоб осведомиться о нем, когда он, наконец, явился.
Банкир, бледный, с расстроенным видом и черными кругами около глаз, как будто не совсем проснулся и с трудом скрывал ежеминутную зевоту.
— Идите же, наконец, любезный господин Жейер, — сказала баронесса, смеясь и подавая ему руку, которую банкир почтительно поцеловал, — какой вы отчаянный соня! Мы тут все на ногах с шести часов утра, а вы спите себе как сурок, ни о чем, не заботясь, хотя уверяли меня, что очень торопитесь продолжать путь. Садитесь-ка против меня, мы сейчас примемся за завтрак, дабы скорее выехать.
— Вы крайне любезны, баронесса, — ответил банкир, садясь на место, которое указала ему хозяйка, — признаться, я не понимаю, что со мною происходит. Вообще я не сонлив от природы; и зимой и летом я встаю в четыре часа утра и в пять сижу уже за делом. Представьте же себе, что вчера, когда я расстался с вами, меня неодолимо стало клонить ко сну. Едва я успел лечь, как заснул, и, не разбуди меня ваш лакей, я думаю, прости Господи, что спал бы до сих пор. Всего удивительнее, что этот продолжительный, этот мертвый сон не только не подкрепил, но еще, напротив, страшно утомил меня. Я совсем разбит.
— Я нахожу это вполне естественным после приключения с вами вчера, любезный господин Жейер. Оно сказалось на вас, вот и все. Это нездоровье пустое и скоро пройдет. Будьте покойны, после завтрака вы совсем оправитесь.
— Да услышит вас Бог, баронесса! Признаться, я чувствую себя очень нехорошо.
— Все пустое, говорю вам, — и она сказала по-немецки, так как разговор ее с банкиром происходил на английском языке: — Подавайте, Юлиус.
Принялись за завтрак, он был отличный и вкусно приготовлен.
Предсказание баронессы оправдалось: недуг Жейера вскоре прошел от подвигов его исполинского аппетита, несколько стаканов доброго вина довершили излечение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57