Но еще не пьян.— Под кайфом?Глаза Горди забегали, потом он сказал:— Может, кое-что и было, не помню точно.— Зато помнишь блондинку, с которой разговаривал Савич.— Ага.— В другом конце клуба. Да еще когда ты был пьян и под кайфом. Да еще и за много дней до того, как ты ловко узнал в ней Элизу Лэрд.Горди энергично закивал:— Так и было. Как ты, Хэтчер, только что сказал. В самую точку.Дункан встал из-за стола и задвинул стул.— Эх ты, трепло.— Нет! Клянусь, нет! На этот раз нет.— А с чего бы этому разу отличаться от всех остальных? А, постойте-ка, — Дункан щелкнул пальцами. — Награда. Вот в чем отличие.— Пятьдесят кусков с этим никак не связаны.— Ты меня за молокососа принимаешь? — заорал Дункан. — Ты услышал про награду в пятьдесят тысяч. Ты знаешь, что мне нужен Савич. Вот ты и сочинил эту историю, потратил мое время — в последние дни оно у меня на вес золота. А терпения на таких жалких врунов, как ты, Горди, У меня и вовсе не осталось.— Ладно, Хэтчер, может, я тебе до этого и соврал пару раз, — сказал тот прерывающимся голосом. — Но не в этот. Клянусь, я… Ты куда? — в панике заверещал он, когда Дункан направился к двери.— Мы к тебе вернемся, — бросил ему Дункан, пока они с Диди выходили.В коридоре их ждал Уорли.— Что думаете?Дункан задумчиво посмотрел через окошко на Горди, которого уводили из комнаты охранники, и выдохнул:— Он жуткий врун. Но на этот раз или на него вдохновение снизошло, или он говорит правду. Ни одного слова не поменял. Пусть он дозреет за ночь, завтра снова к нему заглянем. А пока отправимся к судье. Посмотрим, что…— Отменяется. — Уорли сунул в рот свежую зубочистку. — Это нам строго воспрещено, Дунк. Директива сверху.— Какого черта?— Я так и знал, что ты разозлишься. Поэтому не хотел тебе говорить, пока ты не разберешься с Савичем и Горди. Капитан Жерар запретил нам сообщать судье, что его жена встречалась с Савичем.— Ты это серьезно? — прошипела Диди.— Я серьезен, как смерть, и неумолим, как налоги, — сказал Уорли. — Жерар помчался к шефу с историей Горди, и тот чуть не пинком выгнал его из кабинета. Во время всей этой заварушки они умудрились ни словом не обмолвиться, что миссис Лэрд когда-то танцевала в стрип-клубе. Представь, какой шум поднимется, если об этом пронюхает пресса. Но на фоне свидания с Савичем померкнут даже ее выкрутасы вокруг шеста.— Если мне память не изменяет, — сказала Диди, — шеф Тэйлор сам просил нас использовать любые доступные средства, чтобы раскрыть исчезновение миссис Лэрд?— Я вам передаю то, что мне сказал Жерар, — ответил Уорли. — А Жерар сказал, что шеф Тэйлор сказал, что вся эта история про нее с Савичем — выдумка ублюдка, который пытается набить себе цену, и что судье необязательно знать о ней, пока у нас не будет стопроцентных доказательств. Он спросил, какова вероятность, что миссис Лэрд была связана с преступником уровня Роберта Савича.— А какая была вероятность, что она может быть связана с Мейером Наполи? — Ответа Диди не ждала, да его и не последовало. Она посмотрела на Уорли, потом на Дункана. — Итак? Руки нам связали, что будем делать? «Искать Элизу, чтобы я мог спросить у нее, какого черта она путалась с Савичем», — подумал Дункан. А вслух сказал:— Будем продолжать ее поиски.И не успел он договорить, как от удара грома задребезжали стекла.Сначала гром — а за ним и дождь, который начался днем и не унимался уже больше двух суток. Он заметно осложнил поисковую операцию и, образно выражаясь, затопил всем душу. Когда на третий день дождь зарядил с новой силой, без намека на перемену погоды, в отделе насильственных преступлений воцарилось похоронное настроение.Несмотря на субботу, на работу вышли все. Детективы собрались в офисе Дункана, обсуждали известные факты, строили предположения. Пришел баллистический отчет по извлеченной из Наполи пуле — ни в одной криминалистической базе данных оружие зарегистрировано не было. Тупик.Уорли в щепки изжевал очередную зубочистку.— Если она упала в реку — неважно, сама или толкнули, почему труп до сих пор не всплыл? Десять дней прошло! Обычно всплывают быстрее.— Может, она вообще в реку не падала, — сказал Дункан.— Может, она и на мосту не была, — сказала Диди. Все повернулись к ней, и она пояснила: — Наполи возвращался в город. Он мог спрятать ее тело в Южной Каролине. Болота, леса. Прячь где хочешь.— А босоножки? — спросил Уорли.— Он обнаружил их у себя, остановился на мосту, чтобы выбросить…— А пролетавшая мимо на метле злая колдунья взяла да и пристрелила его.— Уорли, я всего лишь предположила, — ядовито парировала Диди.Потом вдобавок она неудачно подбросила монетку, и ей выпало спускаться в столовую и принести всем обед. Когда она вернулась и принялась раздавать бутерброды, ко всеобщему изумлению, в отдел вошел Като Лэрд. Без предупреждения.Вид у него был такой, словно каждый день ожидания отнимал у него не меньше фунта веса. Спортивный загар побледнел. Глаза запали и были обведены черными кругами. Плечи ссутулились. Он не взял с собой зонт — одежда и волосы у него вымокли, только усилив растерзанный вид. При его неожиданном появлении разговоры стихли. Судья подошел к Дункану, который как раз пытался усилием воли пробудить у себя надлежащий аппетит и откусить от всученного ему бутерброда. Все, кто был в отделе, во все глаза смотрели на судью.— Детектив Хэтчер, нам нужно поговорить.Дункан жестом пригласил судью в свой крохотный кабинет. Как только они уселись, судья положил перед Дунканом конверт из манильской бумаги, а затем бросил взгляд на дверь.— Я думаю, им тоже стоит это услышать.— Диди, Уорли, — позвал Дункан, зная, что они за дверью. Те мгновенно оказались в кабинете.— И капитан Жерар, — сказал судья. — Он здесь?— Мы все работаем сверхурочно. Я его позову. — Диди развернулась и побежала за Жераром.— Принести вам кофе? Воды? — Дункан спрашивал вовсе не от избытка вежливости. Просто ему хотелось как можно дальше оттянуть то, что хотел сообщить им судья, то, что связано с лежавшим на его столе конвертом из манильской бумаги. Вид у конверта был невинный, но у Дункана неприятно засосало под ложечкой от предчувствий. Если бы его содержимое оказалось пустяковым, судья не стал бы разводить такую панику.— Судья Лэрд? — втиснувшись с комнату, Жерар пожал судье руку. — Детектив Боуэн сказала, вы хотели нас видеть.Тот кивнул и взял конверт. Металлическая застежка была не тронута, но конверт вскрыли по верхнему краю.— Сегодня утром, пытаясь отвлечься от мыслей об Элизе, я решил разобрать почту. Ее много накопилось с момента… исчезновения жены. И нашел вот это. Не знаю, когда его доставили; на штампе тот день, когда… когда умер Мейер Наполи, а Элиза исчезла. — Он огляделся. Все ловили каждое его слово. — Думаю, это объяснит… Смотрите сами.С этими словами он вытряхнул содержимое конверта на стол Дункану. Это были фотографии размером восемь на Десять дюймов, черно-белые. Всего около десяти штук. На некоторых изображение было «зернистым» — значит, снимали через телеобъектив. И на каждой были Элиза и Савич даже не подозревавшие, что их фотографируют.— Как видите, здесь разные свидания, — сбивчиво заговорил судья. Голос его прерывался от боли и ужаса. — Одежда разная. Значит, они встречались несколько раз, правильно?Детективы внимательно разглядывали фотокарточки, осторожно, чтобы не смазать возможных отпечатков пальцев, передавая их друг другу. Дункан к фотографиям не прикоснулся, зато изучил выпавшую из конверта визитку. На ней стояло имя Мейера Наполи, а также его адрес и телефоны. Точно такая же, как на месте преступления.— Наполи шантажировал вашу жену, — сказал Жерар. Судья тяжело вздохнул.— Выходит, что так. А раз он прислал конверт мне, он и меня собирался шантажировать.— Вы не знали, что миссис Лэрд была знакома с Савичем?Вопрос Диди задел вспыльчивого судью.— Разумеется, нет.На всех снимках они были полностью одеты. Несколько кадров были сделаны на улице, хотя фона было так мало, что определить местоположение было невозможно. Никакой интимности. Наоборот, скорее напряженность, натянутость разговора. Никакой «клубнички», пожалуй, ничего компрометирующего в этих фотографиях не было. За исключением того, что жена широко известного судьи была заснята вместе с крупнейшим преступником. А это само по себе уже было скандалом.— Мне кажется…— Прошу вас, судья, — сказал Жерар, чтобы подбодрить замолчавшего Лэрда.— Мне кажется, Наполи погиб… из-за… этого знакомства, когда следил за Элизой. Увидел ее с Савичем, и встречи с Коулманом Гриэром показались ему менее важными. — Он взглянул на фотографии и сразу же отвел взгляд. — Наполи понял, что эти фото могут нанести нам гораздо больший вред. И попытался сорвать куш.— Троттер был его курьером, — сказала Диди. Судья вздрогнул, как от боли.— Наверное. Случайно или намеренно — мне ближе первое, — Элиза нарушила этот план.— Она бы успела спрятать такой конверт с фотографиями за то время, пока вы, услышав выстрелы, спускались в кабинет?Судья чуть заметно кивнул.— Она могла сунуть их куда-нибудь, чтобы позднее забрать. Я несколько раз заставал ее в кабинете. Она что-то искала, и было видно, что мой приход ее напугал. Какое-то виноватое выражение лица. Теперь я понимаю. — Он немного помолчал в задумчивости, потом прибавил: — Наверное, она уничтожила те фото, что доставил Троттер. Но Наполи не был бы Наполи, если бы не оставил себе копии. Вот эти.— В ту ночь, на мосту, Наполи сказал ей, что переслал вам фотографии, — догадался Жерар.— Думаю, она впала в ярость и…— И застрелила его из вашего пропавшего пистолета двадцать второго калибра, — закончила Диди вместо него.Судья закрыл лицо ладонями и заплакал.— Нам позвонить кому-нибудь? — мягко спросил Жерар.Не отнимая рук от лица, судья помотал головой. Он не произнес ни слова.Жерар кивнул на дверь, детективы поднялись.— Думаю, ему нужно побыть одному, — сказал капитан своим подчиненным, когда они вышли из кабинета Дункана.— Веселенькие новости ему пришлось проглотить, — сказал Уорли. — Ладно, Наполи, но Савич? Вот чума. И каким боком он в этом деле?Ответа на этот вопрос у Дункана не было. Он пытался отогнать на редкость неприятную мысль: возможно ли, что Элиза была подослана к нему Савичем? Он вспомнил, как глумливо Савич потешался над его очевидным интересом к этой женщине. Была ли она тем самым тайным оружием Савича, которое Дункан так боялся не заметить, пока не будет слишком поздно? Тем оружием, что уничтожит его?Его мысли прервал Жерар.— Прежде всего я должен поговорить об этом с шефом; хотя, кажется, пора еще раз потрясти Горди Балью. — Он попросил Диди вызвать Горди бесплатного адвоката и назначить допрос. — Надо поговорить с ним как можно скорее, — добавил он, когда она повернулась, чтобы уйти. — Сегодня вечером. Дай ему это понять.— Есть.— Кажется, на этот раз маленький засранец говорит правду, — заметил Уорли. — Кто бы мог подумать?Из кабинета Дункана вышел судья. Глаза у него были влажные и покрасневшие.— Я хотел бы сам рассказать об этом шефу Тэйлору. Билл, вы меня проводите?— Конечно.— Благодарю вас.— Вам, судья, не поздоровится, когда обо всем узнают, — сказал Жерар.— Отлично понимаю. И все же эти фотографии доказывают со всей очевидностью только то, что Элиза говорила с Савичем. Ничего криминального в снимках нет. Никакого секса. Возможно, я их неправильно датировал. Что, если они были сделаны несколько лет назад, еще до того, как Элиза познакомилась со мной?Жерар выразительно посмотрел на Дункана, давая ему понять: в его обязанности входит развенчать предположения судьи.— Честно говоря, судья, есть свидетель, который видел миссис Лэрд с Савичем в клубе, где она раньше работала. Они встречались всего за несколько дней до ее исчезновения.Судья отшатнулся:— Как? Недавно?— Так он говорит.— Кто это?— Парень, которого недавно посадили за нападение, — ответил Дункан.— Вам давно это известно? Почему мне ничего не сообщили?— Этот человек — уголовник со стажем, — вмешался Жерар. — Шеф Тэйлор принял его рассказ за попытку получить вашу награду или, вероятно, смягчение приговора. И он просил не тревожить вас этой историей, пока у нас не появятся доказательства.— Хотя, — сказал Дункан, — его долго допрашивали, и он клянется, что сказал правду. Если это так… — Он проглотил комок, подступавший к горлу. — Если это так, Савич, возможно, связан с исчезновением вашей жены.— Этот заключенный… как его зовут? — воскликнул судья, оживившись.— Горди Балью.— Если он связан с Савичем, он может знать больше, чем рассказывает. Он может знать, где Элиза.Наблюдать за этим воодушевлением было еще тяжелее, чем за предшествовавшим ему горем. Если жена отыщется, ей предъявят обвинение в убийстве Наполи. Кажется, судья про это забыл. Или ему было все равно, главное — увидеть ее живой.Жерар попытался поддержать его оживление.— Кто уж сумеет добыть из Горди информацию, так это Дункан. Можете прийти полюбоваться, как он будет его допрашивать.— Не будет, — подойдя ко всем, сказала Диди, но смотрела при этом на Дункана. — Примерно час назад Горди Балью вскрыл себе сонную артерию зубцами пластиковой вилки. Он мертв.Сообщение Диди всех словно придавило. Уорли вернулся к своему столу и принялся рыться в ящиках в поисках сигареты, спрятанной на случай отчаянной необходимости.Жерар сел на край стола и бессмысленно уставился в пол.Судья, казалось, не понял значения самоубийства Горди.— Но у вас остался Савич. Почему бы не пойти и не спросить его обо всем прямо?Дункану показалось, что он сейчас задохнется в этой комнате. Сначала фотографии, на которых Элиза вместе с Савичем. Затем мучительная догадка, что его соблазнение было подстроено Савичем. А теперь смерть Горди Балью.И хотя ему хотелось долго материться по поводу каждого из этих открытий, каким-то образом он сумел действовать спокойно и непредубежденно, как и полагалось. Но замечание судьи привело его в ярость.— Почему бы нам не спросить его обо всем прямо? А вы думаете, мы не спрашивали? — закричал он срывающимся от душившего его гнева голосом. — Горди Балью мертв.Значит, встречи Савича с вашей женой все равно что не было. Ее удалили. Вот так. — Он хлопнул в ладоши, словно убивая комара. — И с чего это теперь вы вдруг хотите засадить Савича? Вы его отпустили! Если бы не вы с вашим проклятым незачтенным судом, он бы уже сидел за решеткой, а не убивал людей. Не калечил судьбы.— Дункан, — Жерар произнес это мягко, но тем сильнее оно подействовало.Каждая клеточка организма Дункана клокотала от ярости. Ему хотелось бить, крушить, но вместо этого он стиснул зубы, чтобы не сказать чего-нибудь еще.Диди откашлялась и дипломатично пояснила:— Савич отрицал любую встречу с вашей женой, судья. И теперь нового свидетеля нам вряд ли удастся найти.Судья шумно выдохнул и тяжело опустился на ближайший стул.— Фотографии многое объясняют. Элиза вела двойную жизнь, которая и привела ее к убийству Наполи. Затем она прыгнула с моста. — Он по очереди посмотрел всем в глаза, словно надеялся, что кто-то оспорит его мысль. Все молчали. — Все то время, пока мы ее искали, надеялись увидеть ее живой, она была мертва, верно? — Голос изменил ему, судья всхлипнул. — Мне кажется, все кончено.— Нет, — сказал Дункан. — Тело еще не нашли.Он выбежал из «Казарм», сел в машину и погнал. И лишь проехав половину пути, он сообразил, куда едет. В отделе он думал только о том, чтобы поскорее оказаться как можно дальше оттуда. Иначе он не ручался за себя и свои слова.Между тем подсознание, видимо, уже решило, что смерть Горди Балью не пройдет незамеченной. Он был новой жертвой Савича, это ясно, как если бы Савич своими руками воткнул ему в горло эту вилку.Каким-то образом Савичу удалось добраться до Горди и внушить, что подобное самоубийство — гораздо лучший способ свести счеты с жизнью, чем мучительная смерть, приготовленная для него Савичем.Его не спасли даже тюремные запоры. У Савича везде были свои люди, в любой отрасли бизнеса, в любом отделе местного правления, во всех органах правопорядка. У него были длинные и очень сильные руки. Для него передать Горди Балью в тюрьму сообщение было парой пустяков.Но на этот раз Дункан не позволит ему так легко отделаться.Нарушив все ограничения скорости, Дункан примчался к тюрьме в два раза быстрее, чем обычно. Поставил машину на стоянку, вышел и заторопился ко входу. Он хотел устроить хорошую взбучку охране, чья невнимательность позволила Горди совершить самоубийство. Кому-то из них Савич приплачивал, хорошо, если не обоим сразу.Размышляя об этом, он заметил Савича. Тот неторопливо шел по коридору к выходу.Дункан первым оказался у дверей, рванул их и, войдя в здание, загородил Савичу путь. Савич удивился неожиданному появлению Дункана, но мгновенно овладел собой. Губы его растянула приятная улыбка.— А, детектив, здравствуйте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40