– Он рисовать начал, – докончил Герман.
– Вот и связь нарисовалась, в самом прямом смысле слова.
– Пулей туда, – прорычал полковник. – Рисунок ко мне на стол. Оба пошли, шалопаи.
Герман и поспешающий за ним Стае выскочили в коридор. Очкарик открыл зеленую дверь, за которой обнаружился первый из увиденных Пшибышевским в конторе мужчин в полувоенной форме и с автоматом. Охранник склонился к селектору, ответил «есть» и отпер собственным ключом еще одну могучую дверь.
На камеру место заключения «гостя» совсем не походило. Скорее уж, на гостиничный номер средней респектабельности. Две комнатки и санузел. Камеры под потолком, телевизор, какая-то вполне приличная мебель.
Сам погранец спал.
Стае на миг замер, глядя на самого обычного парня в санаторской пижаме. Герман взял со стола лист с рисунком, обшарил глазами комнату, взял со стола канцелярскую скрепку, покачав головой и шепнул:
– Пошли, пущай дрыхнет. Они вышли.
Герман без долгих объяснений сунул охраннику под нос скрепку и дал звонкий щелбан.
– С тебя пузырь, растяпа. Узнает дядя Саша – назад в РУОП улетишь быстрее ласточки.
Полковник ждал их, нервно вышагивая по комнате.
– Сличай, Герман, – приказал он и стал барабанить по спинке стула. Таким возбужденным его Стае никогда не видел.
Прошло минут десять под шорох бумаг, после чего послышался ровный голос Германа:
– Он. Елисеев Николай, слесарь второго разряда из города Владимира, тысяча девятьсот шестьдесят пятого года рождения, одна погашенная судимость за избиение собственной жены.
– «Потеряшкин» портрет, – задумчиво протянул полковник, рассматривая мастерски выполненный рисунок, и косясь на фотографию в деле. – Значит, не подвела меня интуиция.
Стае молча набрал воды и включил электрочайник, снова закурил. Герман, видя, что полковник ушел в себя и не вернулся, подошел к напарнику:
– У тебя есть еще вопросы по второй группе пропавших?
Стае кивнул.
– Что еще нашли менты? Чую – не зря они носом землю рыли.
Герман уважительно выпятил губу.
– Не любим мы признавать за ними настоящую хватку, а зря. Наследие тоталитарного прошлого, понимаешь, времени господства всесильного комитета.
– Короче давай, философ.
– Откуда-то у всех «потеряшек» взялись средства на покупку этого самого снаряжения. Не сильно много они потратили, но все же больше среднестатистических зарплат.
– Образцы денег изъяты из обращения?
– Обижаешь. Изъяты еще до нас, но там ничего интересного. Деньги как деньги, не фальшивые. Интересны не они сами по себе, а то, на что их на черном рынке выменивали.
– Ну же, не томи.
– Брюлики, – просто сказал Герман.
– Бриллианты? У всех сотен пропавших? Обалдеть! И много?
– Я бы так сказал – по горсточке у каждого было.
– Но это же самое что ни на есть фээсбэшное дело! Да еще какое! И Лубянка отмахнулась?
– Они нашли только один брюлик из непотраченных, порыскали на черном рынке – и все. То ли масштабности картины не уловили, то ли, что вернее, – уловили, и нам спихнули это дохлое и чреватое скандалами дело.
– По каким-нибудь делам камушки проходят?
– Нет, – развел руками Герман, – Не ворованные, не изъятые посредством грабежей или вымогательств. Просто – брюлики. Ниоткуда, как из космоса свалились.
–Интерпол подключали?
– Не подключали, дабы не вызывать ненужного ажиотажа, но смежники по своим каналам убедились – нигде на Западе или на Востоке такая крупная партия камней не исчезала.
– Так откуда они? Это же не картошка, каждый брюлик индивидуален, со своей историей…
– Каждый нормальный брюлик, – заметил вышедший из ступора полковник, доказывая, что краем уха прекрасно слышит своих подчиненных. – А эти – как недавно ограненные. Алмазов в таком количестве тоже не пропадало, кстати.
Стае взял чистый лист бумаги, карандаш, и стал чертить и рассуждать вслух:
– Мы имеем явную связь между «потеряшка-ми» – камни. Невесть откуда, невесть какие бриллианты оказываются в руках самых обычных людей.
Он написал цифру «1».
– Они продают их и покупают снаряжение…
– Причем продают за бесценок первым попавшимся хитрованам. Не исчезни «потеряшки» так скоро, милиция бы всех их переловила.
– И ни один не попал в поле зрения МВД?
– Шестеро попались и сидели в камерах предварительного заключения. Не кололись ни в какую. Оттуда и исчезли.
– Ага, – вздохнул Стае. – Час от часу не легче. Он написал цифру «2».
– Итак, турснаряжение и легкое стрелковое оружие.
– Были несколько гранат из выкопанных «черными археологами» и несколько «эфок» с армейских складов, проданных нерадивыми прапорщиками, – уточнил полковник. – На покупке гранат особисты в Приволжском округе взяли гражданку Лисянскую, школьную учительницу русского языка.
– И она из камеры исчезла, так? Стае отчего-то уже знал ответ.
– Остаток денег куда девали пропавшие? Ведь даже выручив на черном рынке сотую часть истинной цены бриллиантов, можно скопить неслабый капитал.
– А вот это серьезный и грамотный вопрос, – полковник порылся в своей феноменальной памяти. – Если вкратце – деньги их совершенно не интересовали. Только снаряжение и оружие.
– То есть они их с собой не прихватили, – догадался Стае.
– Куда там, – усмехнулся Герман. – На месте исчезновения одного цыгана, произошедшего, кстати, в чистом поле, так и остались долларовые пачки. Будто выкинул он их, как обертку от конфеты.
– Кто-то оставил не потраченную «выручку» друзьям и знакомым, членам семей, потратил на благотворительность. А кое-кто просто в печи сжег – один такой точно был. Видимо там – деньги не нужны.
– Ни себе, ни людям, – кивнул Пшибышевский. – Занятные истории, ей-богу.
Он быстро покрывал лист каракулями.
– Исчезали-то они как? С дымом и треском? Оставив после себя воронку с оплавленными краями?
– Так же, как и «фестиваль». С общим приветом и без всяких следов.
Стае почесал карандашом за ухом.
– Допустим, – сказал он, глядя в потолок, – только допустим, «гость» от сотрудничества уклонится. Или тоже исчезнет. С общим приветом. Тогда…
– С меня сорвут погоны, а вас отправят на блокпост в какую-нибудь приграничную с Чечней кавказскую республику, – сказал бодро полковник.
– Тогда, – продолжал рассуждать Стае, – нам останется только строить догадки. Версия вырисовывается совершенно чумовая.
– Излагай. У меня в конторе чумовые версии в ходу, – величественно разрешил начальник.
– Некие темные силы, сокрытые в пучине времени, используют наших сограждан для каких-то неясных целей. Скажем – для колонизации земель, или что-нибудь в этом духе. Для того чтобы экипировать их, неясным образом засылают сюда бриллианты. Эксперимент проходит удачно, и они решают пополнить ряды колонистов новыми сотнями.
Глаза Пшибышевского загорелись.
– Двустволки и фашистские гранаты оказались не очень эффективными, а бриллианты – слишком дорогими. Ведь в пучине времен главное – психика и умение владения холодным оружием. Посему выбрали ребят из военно-исторических клубов. Дешево – и сердито.
– Но почему не зулусов с ассегаями? Они уж точно владеют своими копьями лучше «фестивальщи-ков», – возразил Герман.
– А тут приходиться допустить, – отпарировал Стае, – что мы имеем дело с силой, заинтересованной исключительно в русских.
Полковник кашлянул.
– Интересно, – сказал он, – есть ли на Западе аналоги моей конторы? Наверняка ведь есть, и так же хорошо умеют держаться в тени. Вот у них бы спросить про аналогии и других «гостей».
– Вряд ли это осуществимо, не так ли, товарищ полковник?
– Так, Герман, так, – вздохнул дядя Саша. – Кто же с такими вопросами вылезет на международный уровень?
– Ну что же, – Стае посмотрел на свой исписанный лист и приобщил его к общей куче папок. – Я прошу разрешение на ознакомление с материалом до того, как начну работать с Игорем.
– Похвально, – сказал полковник. – Но срок тебе – трое суток. Потом – приступай к допросам. Он повернулся к Герману:
– А ты, балда, запомни – еще один факт художественной самодеятельности, граничащий с должностным преступлением, и…
– Так точно…
Герман вполне сносно вытянулся, но честь отдал на дурацкий заокеанский манер.
– Учту пожелания начальства! Стае собрал паки, кассеты и бумаги в пластиковый пакет, направился к сейфу, и тут обернулся к полковнику:
– Я вот думаю: кони, мечи… Весь мой тренинг…
– Верно думаешь, – кивнул головой полковник. – Если можно оттуда сюда «гостя» заслать, вдруг да отсюда, туда можно заслать нашего человека?
Стаса передернуло.
– Уж лучше перевербовать игореву «начинку».
– А гарантии искренности где взять? – развел руками полковник. – Так что будь готов к самым диким заданиям, капитан.
– А ты еще ворчал, что работу не дают по профилю, – не преминул съязвить Герман.

Глава 15
Князья

Ливония, XVI век

Рыхлая земля размокла после недавнего дождя, и кони ступали тяжело, увязая в грязи по самые бабки. Командир маленького личного воинства князя Басманова, засечник Ярослав, продолжал ворчать, однако опричный воевода давно привык к этой его манере и обращал внимание на причитания ратника, не больше, чем на комариный писк.
– Надобно было прихватить с собой два десятка стрельцов, да казачков с дюжину, – бормотал в бороду Ярослав, труся по правую руку от князя. – Небось не к теще на блины по родной стороне едем. Кругом земля германская.
– Наша, наша это уже земля, – усмехнулся князь. – Или Кестлер своими демаршами и на тебя тоску нагнал?
– Спужать не спужал, – пришел ответ, – но на думки невеселые навел.
– И о чем думки-то? Ярослав нахмурился.
– Раньше, когда кругом от наших полков чер-ным-черно было, германец не озоровал, сидел тихо по своим деревенькам да городам, словно битая собака. А сейчас, слухи ходят, осмелел зело.
– Это ты про засаду на ертаул наш? Да то смех один, а не засада. Прилетели две-три стрелы из кустов, коней посекло, и все дела. На наших югах, где-нибудь на ногайском тракте, об этом на второй день и говорить бы перестали.
– Так то на ногайском тракте, – покачал головой засечник. – Степняк – он по-другому не умеет. Ни пяди без боя землицы не сдает. А тут народ смирнехонек, к порядку приучен. Но как зашевелился Кестлер, так народец вдруг к топору потянулся.
– Видно, кто-то воду мутит, подбивает их на озорство и разбой, – отмахнулся Басманов беспечно. – Руки не доходят разбираться, кто здесь омут будоражит. Но, сдается мне, как только полки через Наро-ву пойдут, притихнут здешние людишки. Верно ты говоришь – совсем они не ногайцы, да и не татары. Забитые, смирные, гладкие да сытые.
– И все же надо было стрельцов взять конных, – не унимался Ярослав.
Басманов посмотрел на него с ехидцей.
– Уж не стареешь ли ты, верный мой человек? Сервов с вилами да самострелами испугался?
– Не за себя робею, – буркнул обиженный засечник.
– А ты за меня не бойся. – Басманов вытащил из-за пазухи крест и поцеловал его. – Небось, нескоро еще смертушка моя.
– На Бога надейся, сам не плошай.
Князь удивленно воззрился на Ярослава.
– Как ты сказал? Тот повторил.
– Сам, что ли, измыслил?
– Не-а, это людишки Карстена Роде, чудные его морские разбойники, что Черным Легионом себя кличут. От них набрался. Говорят, в их краях присказка такая.
– В их краях…
Басманов ссутулился в седле, размышляя.
Давно уже он выбросил из головы попытки понять, откуда свалились к нему «морские разбойники». Первое время он чего-только ни передумал. Зализу, опричника из Северной пустоши, что привел их на войну конными и оружными, всего запытал. Но Семен Прокофьевич, обычно отвечающий на расспросы дельно и кратко, нес какую-то тягомотину. Да такую, что случись нечто подобное иному вотчинному боярину нести, не миновать бы ему застенков и допроса с пристрастием.
С одной стороны выходило, что они – жители Северной пустоши. В землях, вверенных заботам Зализы, имеют хозяйство, во всех делах Семена Прокофье-вича, ратных его трудах и прочем, участие принимают. Даже батюшка при них имеется.
С другой же…
Басманов потому и был высоко вознесен царем, что никогда не верил слухам, да и вести от верных людей проверял да перепроверял многократно.
Сообразно этой своей особенности поступил он и в этот раз. Заслал на стоянку зализиных темных людишек верного человечка.
Человечек тот скоро принес вести странные. Выходило, что те, кто под Зализой ходят, это одно дело, а другие, именующие себя Легионом, совсем даже подозрительные. То ли христиане, то ли басурмане, в иных делах выказывают сноровку небывалую, а самых простых вещей не ведают, словно родились в волшебной стране Индии, куда ходил в походы легендарный Вольга в поисках Индрика-Зверя.
По-хорошему, надлежало Басманову учинить разбор – кто такие, откуда и на кого умышляют. Но кроме подозрительности и дотошности водилась за князем и другая черта. Тех, кто под его рукой ходил, он проверял тщательно, безоглядно не доверяя даже собственной тени. Но уж если не один верный человек говорит доброе о ком-то, а сразу несколько…
Семен Прокофьевич Зализа горой стоял за темных людишек, невесть откуда взявшихся. Карстен Роде, от самого государя получивший грамоту на балтийскую навигацию, души не чаял в Легионе. А уж он давно доказал свою безоглядную верность Москве и престолу.
Тем не менее, Басманов не возражал, когда маленький отряд был «списан на берег». Князь понимал: морская война для России дело новое, неизведанное. Кто его знает, как они там себя показывают? По меркам морского волка Роде – может и неплохо, но…
«Вывести в чисто поле, – решил опричный воевода. – Там все яснее ясного будет. Коли готовы за
Русь кровь свою и чужую проливать, то и весь сказ. Нечего допытываться, откуда взялись. Ведь позволяем же мы станичникам да беглым, казакам да иным варнакам через Волгу ходить на татарву сибирскую. Закрываем глаза на их прошлое. Так и тут поступим. А коли маху дадут, тут и глянем на них пристально, со всем тщанием… »
И в пучине московских заговоров Басманов не забывал о Легионе. Балтийская навигация – дело особой важности, говорил Иоанн Васильевич. А раз так, то и проблема сей малой дружины, к флоту касательство имеющей, – особенная.
Просил Басманов Репнина, при отряде которого состоял Легион, поглядывать да, если что, чиркать письмена соответствующие в первопрестольную.
Репнин, даром что терпеть не мог доносы да наветы, письмена прислал. Как прочел князь послание, от сердца его отлегло. Впечатление у воеводы Репнина от отряда «морских разбойников» сложилось вполне положительное. Правда, и он подметил особенную странность и несуразность их поведения, разговоров, манеры одеваться. В письме допытывался, откуда таких странных воев нашел светлый князь, и нет ли в этом таинственном месте еще таких же.
А потом Репнин пал…
Басманов в седле выпрямился, скрежетнул зубами и врезал пятками по лошадиным бокам. Удивленный Ярослав, выйдя из сонной дремы, рванул следом. Ничего не сказал, привыкший к резкой смене княжеских настроений.
– 11родали Репнина, и Русина продали, как и остальных в крепостях Ливонских, – шептал Басманов. – Говорил я государю – нельзя, начав войну, дергаться взад-вперед. Не други, а недруги токмо такое усоветуют. А Кестлер тут как тут, словно волчара, учуявший, что собак от отары оторвали и за плетнем деревенским закрыли…
Басманов бросил поводья и дал коню волю. Ветром сорвало шапку, но он не обратил на то ни малейшего внимания, упиваясь мгновеньями свободы, даруемой бешеной скачкой. Княжеский эскорт заметно подотстал.
– Батюшка! – взмолился Ярослав, нагоняя. – Ведь потеряют нас, не ровен час…
– Да ладно тебе!
И все же княжеская лошадь замедлила скок, обиженно всхрапнув.
– Ничего, – сказал в пасмурное небо Басманов, – сквитаемся еще.
– Ты о чем, княже? – удивленно спросил Ярослав. Потом смекнул, да притих.
Немудрено было догадаться. О гибели рингенско-го гарнизона и отряда, шедшего на подмогу, гудела вся московская рать.
Да и о разгроме других, более мелких крепостиц говорили многое.
– А эти, из Легиона, тоже там легли? – спросил через какое-то время Ярослав.
– Эти выжили. Репнин их поставил рыцарей отвлекать, когда на подмогу Русину шел. Они и отвлекали. Говорят – славно бились. Через то в капкан Кест-леров не угодили.
– Это хороню, – оживился Ярослав. – А я уж думал…
– А что тебе они?
– Да странность есть в них какая-то…
– Это ты верно подметил.
– И куда их теперь приписали? Небось, к ертаулу? Первыми идти, и первыми погибать?
Басманов внимательно посмотрел на Ярослава.
– На то и воин, чтобы за царя костьми ложиться, разве нет?
– Так они на воде мастаки драться, а не на суше. С Карстеном Роде ходили по студеному морю, а потом их на землю согнали, словно на убой.
– Так я и согнал.
Ярослав ошарашено замолчал. Басманов некоторое время хранил молчание, потом рассмеялся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31