- Кто же он, кем
работает в банке, почему в кармане пальто Гилевского оказался его номер
телефона?.."

Одну за другой Джума обходил нотариальные конторы. И только в
четвертой он наткнулся на то, что искал. Старший нотариус, повертев в
руках удостоверение Джумы, откровенно сказал:
- Вас только мне не хватало. Вы видели, какая очередь в коридоре?
- Видел. Даже меня к вам пускать не хотели, еле пробился.
- Вам это срочно?
- Конечно, иначе бы просто письменно обратился.
- Хорошо. Можете пойти погулять часок-другой. Это надо искать. Вы
ведь даже не знаете, есть ли эта бумага у нас, что за бумага, не знаете,
когда сдана нам.
- Я зайду через час-полтора, - покорно согласился Джума, прикидывая,
что за это время он успеет сбегать в ОВИР, там будет попроще...
В ОВИРе он прошел сразу к начальнику. Знакомы они не были, но Джума
еще с порога достал свое удостоверение и это решило исход дела, потому что
начальник, вскинув голову, в упор и недовольно уставился на Джуму, едва
тот вошел. Сегодня у него был неприемный день.
- Ты сядь, - сказал он Джуме, выслушав его просьбу, и по внутреннему
телефону сказал кому-то: Зайдите ко мне.
Через минуту вошла толстая немолодая женщина в форме майора.
- Валя, поройся у себя, - сказал ей начальник, - поищи Гилевский
Модест Станиславович, гостевая поездка. Сдавал ли документы, получил ли и
когда?
- Это сейчас нужно? - спросила толстая Валя.
- Да. Это майор Агрба из уголовного розыска, - кивнул он на Джуму.
- Понятно, - Валя вышла.
- Ты себе сиди, майор, а я займусь своими бумагами, - сказал
начальник Агрбе, указав на высокие стопки бумаг, паспортов по обе стороны
стола.
- Я думал, у нас больше этого добра, - сказал Джума.
- А в приемный день вообще спятить можно. И с каждым надо вежливо,
выслушать, осушить слезы... - и он принялся за свои дела, а Джума сидел
обок, ждал и тоскливо смотрел в окно, где виднелась верхушка дерева и
последний этаж жилого дома.
Ждал он минут сорок, когда вошла Валя и, не глядя на Джуму, доложила
начальнику:
- Был такой. Документы по приглашению от некоего Кевина Шобба из США
он сдал двенадцатого февраля. Когда они были готовы, послали ему
извещение, в мае. Но он пришел и отказался, зря только испортили паспорт.
Почему отказался, не помню. Все?
- Спасибо, Валя, - сказал начальник. - Все.
Она вышла.
- Все ясно, - поднялся Джума. - Извини, что отнял время.
Начальник махнул рукой, мол, не ты первый, не ты последний. С этим
Джума и удалился...
В нотариальной конторе народу поубавилось - до перерыва оставалось
минут двадцать. Старший нотариус пребывал в той же степени любезности, с
какой встретил Джуму, но был уже поспокойней, сказал:
- Нашли мы. Гилевский заверил у нас завещание и оставил на хранение.
Вот, если угодно познакомиться, - он протянул страничку.
Джума неторопливо читал, чтоб запомнить, ибо понимал, что Паскалову
это заинтересует. Прочитав, возвратил нотариусу.
- Будете производить выемку? - спросил нотариус.
- Это уже как следователь решит. Благодарю...
Он шел домой. В прокуратуре был перерыв, Джума не знал, застанет ли
Паскалову. Да и есть хотелось. Нади дома не оказалось, ушла куда-то с
детьми. Он поочередно открыл крышки кастрюль на плите, полез в
холодильник. Нагрел свиные щи с большим куском мяса, на сковородке
подогрел вареную фасоль, развел в мисочке польский грибной соус и сел
обедать. Во время еды размышлял и пришел к выводу, что в деле Гилевского
не очень-то продвинулись, невесело подумал, что еще надо будет отработать
восемь фамилий тех коллекционеров, которые дал ему "Сладкий". Восемь
человек! Та еще работенка... В коридоре хлопнула дверь, послышались
детские голоса. Вернулась Надя.
- У тебя ничего не подгорело на плите? - спросила. - Что-то запах
подозрительный.
- Все, что могло сгореть, уже у меня в животе.
Вбежали дети, окружили его.
- Папка пришел!
- У него в животе!
- Па, когда на аттракцион пойдем?..

В СИЗо Скорик ждал, пока приведут Лаптева.
Вошел он в своей аэрофлотской форме. Выбрит, но лицо осунулось,
бледен.
Скорик предложил сесть, сказал:
- Я новый следователь по вашему делу. Зовут меня Скорик Виктор
Борисович.
Тот молча кивнул.
- Нужно прояснить несколько моментов. Итак, четвертого мая вы
посадили в свою машину Олю Земскую?
- Да.
- С какой целью?
- Она попросила подвезти ее в райцентр.
- Зачем?
- Ей надо было сдать деньги в сельпо, а в головном магазине получить
товар.
- Вы приехали в райцентр. Что было дальше?
- Мы зашли в головной магазин, я купил себе тюбик крема для бритья.
- Какой?
- "Жиллет".
- И потом?
- Мы попрощались, и я уехал, а она осталась заниматься своими делами.
- Вы что, очень спешили?
- Да. Мне нужно было заехать в отряд. У нас через неделю был рейс в
Нью-Йорк. Потом я собирался с приятелем в бильярдную в Дом офицеров.
- В котором часу?
- В пять. Так мы уговорились.
- Вы точно помните, что четвертого мая в головной магазин Рубежного
вы заходили с Ольгой Земской и купили там крем для бритья?
- Точно.
- Однако не получается: в тот день ни сельпо, ни головной магазин не
работали. Это я проверил сегодня... Как вы объясните это несовпадение?
- Не знаю.
- Вы что, собирались жениться на Ольге?
- Да.
- А вы знали, что она беременна?
- Нет.
- Она могла быть беременна от вас?
- Исключено.
- Значит из Рубежного, попрощавшись с Олей, вы отправились в
аэропорт, а затем в бильярдную?
- С бильярдной не получилось. Приятель не смог, у него было какое-то
срочное дело.
- Кто этот ваш приятель?
- Вадим Пестеров.
- Чем он занимается?
- Он шофер на инкассаторской машине.
- Итак, вы говорите, что поехали с Земской по ее делам в Рубежное,
затем отправились в ресторан, потом повезли ее домой, но по дороге что-то
у вас случилось с машиной, уже темнело, вы проголосовав, остановили
самосвал, заплатили шоферу, чтоб он довез Земскую до Борщова. Было это в
трех километрах от лесопосадки, где затем обнаружили труп Земской. Так?
- Так. Я об этом говорил и предыдущему следователю.
- Не получается, Лаптев: в тот день в Рубежное Земская ехать не
собиралась, поскольку знала, что сельпо закрыто и денег она не сдаст. Это,
во-первых, а во-вторых, знала, что головной магазин на ревизии, и товар
она не получит. Есть этому и еще одно подтверждение: выручка, которую по
вашему утверждению она должна была везти в сельпо сдавать, как выяснилось,
лежала в целости и сохранности у нее дома.
Лаптев опустил голову.
- У вас есть хороший адвокат, - сказал Скорик. - Можете поведать ему
о нашей беседе, - Скорик вызвал конвоира.
Лаптева увели...

Паскалова и Скорик сидели у себя в кабинете, когда вошел Джума.
Увидев Скорика, поприветствовал, спросил:
- Ты где пропадал, дорогой?
- По вашей милицейской милости все приходится делать заново. Вы
портачите, а мы расхлебываем, - подмигнул Скорик Паскаловой.
- Это не про меня. Правда, Кира Федоровна?
- Еще не знаю, - подхватывая игру, улыбнулась Кира.
- Дай пива, - попросил Джума у Скорика. - Оно у тебя в правой тумбе.
- Смотри, ты действительно сыщик, насквозь видишь. Что, вкусно
пообедал?
- Вкусно.
- А пиво заслужил сегодня?
- Если не у тебя персонально, то у прокуратуры вообще - безусловно.
- Так и быть, - Скорик извлек из правой тумбы стола бутылку пива. -
На.
Джума привычно сдернул крышечку обручальным кольцом, взял стакан,
стоявший на сейфе. Выпив, вздохнул, утер губы, уселся возле Паскаловой,
спросил:
- Можно закурить?
- В коридоре, - сказал Скорик.
- Да ладно тебе! - Джума все же закурил. - Значит был я и в ОВИРе, и
в нотариальных конторах, - обратился он к Паскаловой. - Документы для
гостевой поездки в США Гилевский сдавал. В феврале, двенадцатого. Когда
они были готовы, он вдруг отказался. Причина неизвестна. В нотариальной
конторе номер три имеется его завещание на имя некоей Долматовой Людмилы
Леонидовны. Завещано: приватизированная квартира, вся недвижимость, иконы,
картины, библиотека. Одним словом - все.
- Почему же он не поехал в Америку? - как бы спросила себя Кира.
Джума пожал плечами.
В это время в кабинет вошла Катя, тихо обратилась к Скорику:
- Витенька, экспертиза готова. Ты обедать придешь?
Паскалова поняла, что это и есть та самая Катя - жена Скорика.
Женщины незаметно, оценивающе оглядели друг друга, прежде, нежели
Скорик стал их знакомить. Обе сказали: "Очень приятно".
- Минут через десять я приду, - сказал Скорик.
Ее научно-исследовательская лаборатория судебных экспертиз находилась
рядом с прокуратурой, сотрудницы обедали вместе: еду приносили из дому,
складывали, кто что принес, в общий котел. Скорик ходил туда обедать,
встречали его женщины гостеприимно, подкладывая, как падишаху, самые
лучшие и вкусные куски.
Катя направилась к двери, когда она открылась, на пороге возник
Щерба.
- Иду по коридору и вдруг слышу милые голоса, дай-ка, думаю, загляну,
послушаю, о чем щебечут, - Щерба, держа в руках папку с надписью
"Надзорное производство", посторонился, пропуская Катю, прислонился к
дверному косяку. - Какие радостные новости, господа? - обратился он сразу
к обоим - к Кире и Скорику, затем уточнил: - Что у вас, Виктор Борисович?
- Все врал, врал с косвенной помощью следователя. Я его поймал на
лжи. Я почти не сомневаюсь, что это он убил девушку.
- А мотивы?
- Она была беременна. Плел мне, что довез ее до райцентра, там она
осталась, а он поспешил сюда, якобы по каким-то делам в авиаотряде, а
затем должен был встретиться с приятелем, неким Пестеревым, условились
поиграть на бильярде.
- Хорошо, дожимайте его, шеф торопит... Что у вас, Кира Федоровна? -
спросил Щерба.
- Хотелось бы подвести скромный итог, - сказала Кира.
- Заходите через час ко мне, позовем Войцеховского, послушаем ваши
новости, - Щерба вышел.
Едва он вышел, Кира обратилась к Скорику:
- Виктор Борисович, вы только что упомянули фамилию, которая меня
заинтересовала, - взволнованно сказала Кира.
- Какая, чья?
- Приятель вашего подследственного - Пестерев?
- Чем этот Пестерев заинтересовал вас?
- Не знаю, этот ли, но в моем тоже возник Пестерев Вадим.
- Забавно... Кто же он, ваш Пестерев?
- Знаю, что работает в банке.
- Тогда это одно и то же лицо. Мой - шофер на инкассаторской машине.
В связи с чем у вас возник Пестерев?
- В кармане пальто Гилевского Джума обнаружил обрывок от календаря,
там было написано "Вадим" и номер телефона. Войцеховский установил, что
это телефон банка. Я позвонила, мне сказали, что у них есть Вадим по
фамилии Пестерев. Сейчас в отпуске.
- Надо подумать: кому он нужнее: вам или мне...

Сидели вчетвером в кабинете Щербы: он, Войцеховский, Паскалова, Джума
и Скорик.
Докладывала Кира. Она немного нервничала, лицо пошло красными
пятнами, время от времени убирала падавшую на глаза прядь волос, утирала
пот со лба. Когда закончила, Щерба спросил у Скорика:
- Этот Пестерев вам очень нужен, Виктор Борисович?
- Допрошу, но не думаю, что это изменит ситуацию.
- Тогда отдадим его Кире Федоровне... Вы можете идти, Виктор
Борисович, - и Кире: - Вы попытались связаться с Пестеревым?
- Он в отпуске.
- Джума, - обратился Щерба к Агрбе, - надо найти Долматову, которой
все завещано. Это очень важный пункт. И тогда уже Кира Федоровна
встретится с нею для обстоятельного разговора.
- Кира Федоровна, - подал голос Войцеховский. - Непременно задайте ей
вопрос, знала ли она, что Гилевский собирался в Америку и почему не
поехал. Человек, к которому наследователь так щедр, судя по завещанию,
должен состоять в очень близких отношениях с ним.
Кира согласно кивнула.
- Теперь дальше. Письмо Гилевскому из США от какого-то Кевина Шобба.
Прочтите-ка его нам, Кира Федоровна.
Кира взяла перевод, сделанный в "Интуристе":
"Уважаемый мистер Гилевский! Во-первых, посылаю приглашение. Рад буду
встретить вас. Во-вторых, то, о чем мы договорились, остается в силе. Все
теперь будет зависеть от вас. Я предвижу большой успех, готов вложить в
это дело необходимые средства. Форма вашего вклада вам известна. С
уважением Кевин Шобб. Филадельфия. 15 января". - Кира умолкла.
- Тут, что ни фраза - загадка. Кто такой Кевин Шобб? В какое "дело"
он готов вложить "необходимые средства"? Смотрите: "необходимые"! Это
можно понимать, как "любые". Форма же вклада Гилевского, надо понимать, в
то же "дело" была Гилевскому известна.
Анкету в ОВИР он сдал почти через месяц после того, как Шобб написал
письмо. Шло оно сюда допустим недели три, как минимум. Гилевский сдал
документы в ОВИР немедленно, едва получил письмо, - произнес Джума.
Затем почему-то оказался от поездки и вновь согласился после того,
как Кевин Шобб выдвинул его в качестве официального эксперта в связи со
скандалом на аукционе, - сказала Кира. - Почему? Кто этот Шобб?.. - она
развела руками. - Может быть теперь к этому письму логически
подверстывается и запись Гилевского на формулярной карточке: "Затея проста
по замыслу, сложна по исполнению. Его надо убедить, что мое согласие
лишено любых меркантильных помыслов"? - сказала Кира. - Не Шобба ли он
собирался убеждать в простоте какой-то их общей затеи, но в сложности ее
исполнения?
- В этом есть резон, - заметил Щерба. - Ищите, Кира Федоровна, тут
недостающую связку.
- Она может оказаться в самом конце расследования, - засмеялся Джума.
- Ты, пессимист, не нагоняй страхов, - сказал Щерба.
- Теперь персоналии, добытые Агрбой, - продолжала Кира. - Читать?
- Давайте, чего уж тут, пройдемся по всему фронту, - сказал Щерба.
- Это список людей, которые известны человеку Агрбы, маклеру, как
собиратели антиквариата. Разумеется, он возможно, не полный, но во всяком
случае внушительный. Много их, думаю, в городе быть не может, это не
ларешники со "Сникерсами". Итак: профессор медицины Иван Севастьянович
Бруевич, собирает только старинные шахматы; скульптор Огановский Борис
Никитич - восточная резьба по кости; художник-реставратор Манукян Давид
Ованесович - старые офорты, в основном на библейские темы; Жадан Святослав
Юрьевич, кандидат искусствоведения, сотрудник Фонда имени Драгоманова -
интересуется бронзовым литьем до XX века; пианистка, лауреат международных
конкурсов Надежда Николаевна Всесвятская - ее интересы ограничены нотами
храмовой музыки XVII-XIX веков, понятно, оригиналами; Павел Павлович
Клюев, генерал в отставке, собиратель старинной мебели; Чаусов Алексей
Ильич собирает дореволюционные и современные публикации о Фаберже и
Диомиди, кандидат искусствоведения, сотрудник Фонда имени Драгоманова. И,
наконец, Вяльцева Клавдия Васильевна, художник-модельер из Дома моделей,
увлечена собиранием старинных кружев и бисерным шитьем, - Кира отложила
бумажку.
- Солидный списочек, - покачал головой Щерба, - но отрабатывать его
надо. Как вы собираетесь это делать?
- Я бы посоветовал по возрастному цензу, по каким-то другим
признакам, чтоб просеять, кого-то отбросить, - сказал Войцеховский.
- Я тоже так думаю, - согласилась Кира. - Тут, видимо, Агрбе придется
помочь мне с минимальными анкетными данными этих людей.
"Ну да, я же совсем безработный", - Агрба усмехнулся про себя.
- Что еще у вас, Кира Федоровна? - спросил Щерба.
- Пожалуй, все... Есть, правда, копия докладной Гилевского на имя
директора музея. Но это сугубо служебный документ.
- Прочитайте-ка, - попросил Щерба.
- Я ее даже к делу не приобщала, - из отдельной папки она достала
страницу, прочитала: "...Отмечать 100-летие со дня рождения Диомиди
безусловно надо, однако издание юбилейного сборника о нем считаю нелепой
затеей. Что в нем можно опубликовать, кроме выдумок Чаусова, если у нас
н_и_ч_е_г_о _н_е _с_у_щ_е_с_т_в_у_е_т_? Ни переписки, ни дневников..."
- Думаю, эту бумажку можно похерить. Сейчас во всяком случае, -
сказал Щерба. - Она только будет путаться под ногами.
- Фамилия Чаусов есть в списке собирателей антиквариата, который
добыл Джума, - заметил Войцеховский. - Там он фигурирует, как собиратель
публикаций о Фаберже и Диомиди.
- Ладно. На этом закончим, - сказал Щерба.
Кира и Джума вернулись в ее кабинет.
- Джума, у нас восемь человек в списке, которых вам надо искать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16