Как
зацепиться за Пестерева, Кира понятия не имела. Никаких зацепок!

Жадан понесся к Огановскому в мастерскую. Тот стоял у раскрытой
фигуры всадника. Руки Огановского были в глине. На звук открывшихся ворот
он оглянулся.
- Ты чего прискакал? Я работаю. У меня неприемное время, - сказал
Огановский, продолжая шлепать по мокрой глине.
- Ты подумай, какая сволочь! - крикнул Жадан. - И захлебываясь,
рассказал, что произошло. - Мы же с ним шутя, как в игре, придумали себе
алиби! Я ей соответственно и наврал!
- Врать нельзя, мужик. Этому в детсадике еще учили, - равнодушно
сказал Огановский. - Теперь она не будет верить ни одному твоему слову. Не
с той ноги, брат, плясать пошел.
- Конечно не будет верить! И я бы не поверил!
- А может и вправду вдвоем вы и пристукнули Гилевского?
- Пошел ты! А может это ты! Говоришь, был на выставке мебели? А кто
тебя там видел? То-то! Если она начнет тебя потрошить, как ты докажешь,
что ты там был?!
- Слушай, Славка, я занят, ты мне мешаешь. Заходи вечером на чашку
чая, большего ты не заслуживаешь сегодня, поговорим, - он повернулся
спиной к Жадану, вытирая тряпкой руки.

12
Паскалова, Джума Агрба и Войцеховский сидели в кабинете Щербы.
Кира закончила свое сообщение о последних событиях.
- Почему Чаусов так заинтересован в содержимом пакета Диомиди? -
спросил Щерба.
- Он говорит, что, возможно, кроме переписки, существует дневник, в
нем могут быть указания, кому Диомиди когда-либо продал не
каталогизированные свои изделия, кому подарил, их названия, что в частных
коллекциях. Было бы хорошо, дескать, известить мир, что существуют еще
работы Диомиди, которые надо внести в каталог.
- Понятно. Теперь с новым алиби Чаусова и Жадана. С Чаусовым проще.
Отправляйтесь к этой даме - Непомнящей. Он, по его словам, провел у нее
почти четыре часа. Брал несколько раз в руки бутылку коньяка "Десна",
аудиокассету с пением Иглесиаса, видеокассету "Путь Карлито". И все в этот
день. Не раньше, не позже. Где-то же он "пальцы" оставил!
- С тех мест, где он точно мог оставить "пальцы", будучи у женщины,
мы их снять не сможем, - засмеялся Войцеховский.
- Увы! - хмыкнул Щерба. - Джума, пойди, пожалуйста, к Непомнящей
вместе с Кирой Федоровной, подсоби ей.
- Произвести выемку кассет и бутылки? - спросила Кира.
- Непременно. Но с чем мы сравним - вот вопрос.
- У меня есть стакан, из которого Чаусов пил воду, - ответила Кира.
- Умница! Идите, и без "пальцев" Чаусова не возвращайтесь. За Жадана
возьметесь потом.
- Вам так хочется подтвердить алиби Чаусова? - усмехнулся
Войцеховский.
- Мне хочется знать, кто убил Гилевского... Да, Кира Федоровна,
проверьте, был ли в тот день муж Непомнящей в командировке. Ты, Джума,
попробуй зацепиться за Пестерева. По сюжету тоже не последняя фигура.
В это время зазвонил телефон. Щерба снял трубку.
- Слушаю. Щерба. Кто, кто? Следователь Паскалова у меня. Передаю ей
трубку. - И обращаясь к Кире, сказал: - Директор музея по вашу душу.
Кира поняла, что-то стряслось, не стал бы Ласкин, деликатный человек,
обзванивать прокуратуру, чтобы разыскать Киру.
- Это Паскалова, Матвей Данилович, - сказала она.
- Произошло нечто невероятное, - взволнованно произнес Ласкин. - Я
очень бы хотел, чтобы вы приехали, если можно.
- Хорошо, минут через сорок. Терпит?
- Да. Жду вас.
- Что-то там стряслось, - сказала Кира Щербе. - Просит приехать.
- Поезжайте. Составь компанию Кире Федоровне, Джума, - попросил
Щерба, - на всякий случай.
- Я тоже поеду, - произнес Войцеховский.
- Буду очень рада, - сказала благодарно Кира.

Ласкин ждал их у себя в кабинете. Он, правда, не ожидал, что вместо
одной Киры заявятся трое и несколько растерялся.
- Что случилось, Матвей Данилович? - спросила Кира.
- Когда я куда-нибудь уезжаю, моя секретарша сохраняет мне все
газеты: "Литературку", "Известия" и нашу местную "Городские новости", -
начал он несколько торжественно. - Сегодня я выбрал время, чтобы
просмотреть всю пачку, что-то оставить для прочтения, остальные выбросить.
И вот номер наших "Городских новостей", - воздел он руку с газетой, - где
опубликована фотография покойного Модеста Станиславовича и небольшое
интервью с ним с связи с его намечавшейся и такой престижной для нас
поездкой в США. Когда я увидел фотографию, я пришел в ужас. Полюбуйтесь, -
протянул он Кире газету.
Она развернула ее во всю полосу. В левом верхнем углу фотоснимок:
высокий лысый человек стоит на пороге кабинета.
- Что же вы увидели здесь необычного? Это, что не Гилевский? -
спросила Кира.
- Нет, это именно он! Но что за ним, вглядитесь?!
- Комната. Слева сейф.
- Какая вы невнимательная, - огорчился Ласкин. - Сейф, сейф-то
приоткрыт. Щель почти с ладонь! Каким образом, как, кто?! Ведь второй ключ
у меня!
Только теперь Кира поняла, что так взволновало Ласкина:
действительно, дверь сейфа была приоткрыта сантиметров на шесть-семь. Кира
передала газету Войцеховскому.
- Давайте пройдем в кабинет к Гилевскому, - предложил Войцеховский. -
Возьмите двух сотрудников. Матвей Данилович, нужны понятые...
- Он был заперт и тогда, когда мы осматривали кабинет в день
убийства, я даже подергала ручки - заперт, - сказала Кира.
- Вы знаете, что там должно быть? - спросил Войцеховский у Ласкина.
- Разумеется! На память помню.
- Кира Федоровна, второй ключ у вас? - спросил Войцеховский.
- У меня.
- Тогда давайте откроем сейф.
С помощью двух ключей отперли дверь, открыли ее, тяжелую, массивную.
Ласкин заглянул. Начал перечислять:
- Это скифские ушные подвески из золота с камнями. Ценность их в
камнях. Нигде, никому, никогда они не попадались больше, словно природа
один раз продемонстрировала их мастеру полторы тысячи лет назад и затем
упрятала навсегда. Дальше. Это - декоративная булава - серебро, золото,
драгоценные камни, подарок Сигизмунда одному из гетьманов. Пояс, IX век,
выполнен из золотых пластин, покрывающих кожу, на бирюзовых камнях золотом
арабские письмена. Два серебряных женских браслета, XI век, с черным
жемчугом. И, наконец, константинопольская панагия VIII век, уникальная
эмаль, по периметру бриллианты, по три карата каждый. Все на месте, -
закончил Ласкин.
- Вы уверены? - спросила Кира.
- Все, что в описи, а эту опись я знаю на память.
- Вы часто заглядывали в сейф? - спросила Кира.
- Почти никогда. Раз-два в год. В этом не было нужды. Часто лезть в
него значило бы выразить недоверие Гилевскому, обидеть его.
- А сюда, в кабинет, часто заходили?
- При необходимости. Два-три раза в месяц... Что же преступник искал
здесь? Странно, ничего не похищено!
- Этого мы еще не знаем, - ответила Кира.
Между тем Войцеховский думал: "Когда Паскалова осматривала тогда
кабинет, с нею не было никого, кто бы часто имел возможность входить к
Гилевскому и помнить, что, где лежит". Войцеховский обратился к Ласкину:
- Матвей Данилович, внимательнейшим образом осмотрите все вокруг, что
сдвинуто, перемещено, переставлено местами, чего не хватает на письменном
столе, на этажерке, где пишущая машинка, в общем все.
Ласкин осматривал кабинет, двигаясь от предмета к предмету. Постоял у
письменного стола, словно обшаривал его глазами: перекидной календарь,
стопка чистой бумаги, высокий пластмассовый стакан с карандашами и
шариковыми ручками, настольные часы в махоневой оправе, телефон, рядом
телефонный справочник.
- Не хватает пустяка, топора, - вдруг сказал он.
- Какого топора? - удивленно спросила Кира.
- Сейчас, одну минуточку, - он быстро вышел из кабинета, они слышали
его шаги, торопливо удалявшиеся вниз по лестнице. Вскоре он вернулся,
разжал кулак. На ладони лежал клинообразный четырехгранный
плохошлифованный камень. - Это топор далеких наших предков, - сказал
Ласкин. - Каменный век. Он привязывался к палке-рукоятке и им орудовали.
Нам после раскопок на Селикатовском городище досталось шесть штук таких.
Пять пошло в экспозицию. Один взял себе Гилевский. Видите зарешеченное
окно? Летом из-за духоты Гилевский держал окно распахнутым, а чтоб ветер
не сдувал бумаги, клал сверху такой топор. Вот его-то и нет на столе.
Кира и Войцеховский поочередно разглядывали древнее орудие быта и
охоты.
- Я могу взять это, не оформляя выемку? - спросила Кира у Ласкина. -
Как вещественное доказательство именно этот топор мне не нужен, я не буду
приобщать его к делу, а через какое-то время я вам его возвращу.
- Пожалуйста, конечно, - кивнул Ласкин...

Пока Кира, Войцеховский и Ласкин беседовали, Джума из кабинета
углубился в полумрак хранилища фондов. Стеллажи, стеллажи с тысячами папок
до самого потолка, наклонные столы, где под стеклом какие-то предметы. В
одном месте, между стеллажами было расстояние метра в полтора, прикрытое
старым зеленым бархатом, свисавшим с карниза, висевшего под потолком.
Джума отодвинул бархатное полотнище и увидел... дверь, обитую белой
жестью. К ней почти вплотную, но под углом стоял один из стеллажей. На
дверном косяке висел снятый со скобы в двери огромный крюк шириной в три
пальца, сделанный из пятимиллиметровой стальной полосы. Джума примерил
крюк, он точно заходил в скобу на двери. Расстояние между стеллажами,
стоявшими по обе стороны двери под углом, было сантиметров тридцать пять,
как прикинул Джума. Открывалась дверь внутрь, и приоткрыть ее можно было
не более, чем на те же тридцать пять сантиметров - мешал стеллаж, сплошь
забитый папками. О том, чтобы сдвинуть стеллаж с места не могло быть и
речи еще и потому, что он был привинчен к полу для устойчивости скобами.
Дверь была заперта на английский замок. Человек комплекции Джумы
протиснуться между стеллажами и дверным косяком, если приоткрыть дверь, не
смог бы.
- Кира Федоровна, Адам! - позвал Джума. - Загляните-ка сюда.
Они подошли.
- Поглядите, - Джума указал на дверь. - Вы сможете протиснуться,
чтобы выйти через эту дверь туда, куда она ведет?
- Я, пожалуй, смогу, - сказала Кира, примериваясь. - Но только боком.
- А мы с Адамом не пролезем, - сказал Джума, - хотя Адам считает, что
он немного изящней меня.
- Как вы обнаружили эту дверь? - спросила Кира.
- Случайно. Как и вы второпях случайно не обнаружили. Я увидел
бархатное полотнище и заглянул за него.
- А крюк с двери ты снял? - спросил Войцеховский.
- В том-то и дело, что нет. Тут еще замок английский, видишь? На него
дверь и заперта.
- Интересная находка, - задумчиво сказала Кира.
Подошел Ласкин.
- Куда ведет эта дверь? Мы на каком этаже? - спросила его Кира.
- На внутренний балкон. Мы на третьем этаже. Балконы на каждом этаже
опоясывают все наше здание и примыкающий жилой дом.
- Ладно, пойду гляну, - сказал Джума. Он спустился вниз в холл, вышел
на улицу, сразу же нашел широкую, общую для обоих домов подворотню, прошел
во двор, напоминавший внутреннюю часть колодца. Действительно, оба стоящие
впритык здания опоясывали на каждом этаже длинные балконы. На них выходило
по две двери - квартир. Джума знал такие дома: в квартиру можно попасть и
через парадную лестницу в подъезде, и через дверь дворового балкона,
ведшую на кухню. Лишь на третьем этаже здания музея была одна дверь -
обитая белой жестью, балкон на этом этаже разделяла решетка - одна
половина балкона принадлежала зданию музея, другая - жилому дому. Лестницы
с балконов спускались в подъезд, куда можно было войти через общую арку
подворотни. Джума поднялся на третий этаж, остановился у обнаруженной им
двери, глянул вниз. Двор и впрямь был узкий, как колодец, вымощен
булыжниками. Джума осмотрел дверь, ведшую в хранилище. На том месте, где
должен был быть сквозной выход английского замка, отверстие было заделано
круглым куском железа, посаженного на винты-самонарезы. И Джума понял, что
дверь эта не открывается отсюда, снаружи, даже нет дверной скобы. Если к
тому же она изнутри еще берется на тот могучий крюк, то войти в хранилище
с балкона невозможно.
Он вернулся в кабинет и рассказал Кире и Войцеховскому обо всем, что
обнаружил.
- Матвей Данилович, этой дверью пользуются? - спросила Кира.
- Никогда! - ответил Ласкин. - Из нее можно теоретически выйти, но
войти нельзя. Ведь крюк еще.
- Но крюк оказался снятым со скобы. Значит кто-то отсюда вышел. Она
тоже на сигнализации? - спросила Кира.
- Конечно! На синхронной с входной дверью в кабинет. Но если дверь не
взята на крюк, она не плотно приляжет к косяку и тогда на сигнализацию не
возьмется ни одна дверь.
- На сегодня впечатлений хватит, - сказал Войцеховский.
Кабинет был снова опечатан, они попрощались с переполошенным
директором музея и ушли.
На улице Джума сказал:
- Либо через балконную дверь Гилевский кого-то выпустил и захлопнул
ее на английский замок, а крюк забыл набросить, либо кто-то ушел через
балконную дверь, захлопнув ее снаружи, уже тогда, когда Гилевский был
мертв.
- Если Гилевский выпустил посещавшего его человека, не набросив потом
крюк, то дверь в кабинет не взялась бы на сигнализацию. Гилевский не смог
бы не обратить на это внимание. А не обратил он внимания потому, что был
мертв.
- Вы не забыли газету с фотографией и топор? - спросил Войцеховский.
- Нет, - сказала Кира.
- Подобный топор, возможно, и был орудием убийства.
- И преступник унес его с собой? - спросила Кира.
- Но не принес с собой, - ответил Войцеховский. - Топор попался ему
на глаза, когда он вошел к Гилевскому. А это значит, что он шел туда без
намерения убить, шел неподготовленный к этому. Но что-то возникло между
ними, и он схватил топор каменного века с письменного стола, - заключил
Войцеховский.
- Значит, можно предположить, что вошел к Гилевскому кто-то, кого
Гилевский знал, - вставил Джума.
- Согласен. Но странно, как уверяет Ласкин, ничего из сейфа не
исчезло. А ведь вещи там бесценны, - заметил Войцеховский.
- А может там ничего не лежало, - сказала Кира. - Вернее преступник
искал нечто, чего в сейфе не оказалось.
- И он ушел, унеся второй, свой ключ, заперев предварительно сейф, -
сказал Войцеховский.
- Да, но сейф был открыт до убийства. Мы же видели на фото живого
Гилевского с уже отпертым сейфом за спиной, - воскликнул Джума.
- Значит у Гилевского было два ключа? Так, что ли? - спросила Кира.
Они умолкли, каждый о чем-то думал. Через несколько шагов, Кира
сказала:
- У меня возникла мысль. Мне надо задать Ласкину еще несколько
вопросов.
- Я иду на работу, - сказал Войцеховский.
- Пойдете со мной, Джума? - спросила она Агрбу.
- Давайте, чего уж там...
Ласкин удивился, увидев их.
- Что-нибудь не так? - тревожно спросил он.
- Матвей Данилович, вот такой вопрос, - сказала Кира, - на вашей
памяти сейф ремонтировался, вернее замки?
- При мне нет, но при моем предшественнике ремонтировался. Точно не
знаю, что там было: замок или ключи.
- Вы не знаете, кто ремонтировал?
- У нас был один слесарь. В музее ведь не только этот сейф. Мы очень
много лет пользовались услугами этого слесаря.
- Кто тогда вызывал его?
- Вот этого не знаю. Либо Гилевский, либо директор.
- А где его найти, этого слесаря?
- Он работал в мастерской возле Центрального рынка, - Ласкин полистал
длинный узкий телефонный справочник. - Фамилия его Ющенко Дмитрий
Тарасович... Я угадываю ход ваших мыслей, - сказал Ласкин.
За все время Джума не проронил ни слова, он понял, ему придется
разыскивать этого Ющенко, и сейчас Джума вспоминал, сколько в городе
слесарных мастерских и где они расположены...
Когда они вышли из музея, Джума сказал:
- Значит я ищу слесаря, обхожу соседей по балкону, может видели, кто
выходил из двери музея через балконную дверь. Что еще?
В понедельник поедем беседовать с любовницей Чаусова Непомнящей.
- Понятно. Значит до понедельника...

13
В субботу утром Кира с мужем собрались на два дня на базу отдыха
военного округа. Это были прекрасные места: смешанный лес, большие
искусственные, но с проточной водой, пруды в лесу, перегороженные дамбой,
деревянные двухместные домики.
Набив сумки едой и термосами с кофе, надев спортивные костюмы, они
сели в свой беленький "Москвич" и отправились на "Малый Майдан" - так
называлась база отдыха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16