Было девять утра, когда они туда прибыли, взяли у
коменданта ключи от свободного домика, сложили вещи, муж надел плавки,
Кира купальник и босые, с наслаждением ощущая траву под ногами, пошли они
по лесной тропе к прудам, захватив надувные матрасы и три бутылки - две с
пивом и одну с минеральной водой. В лесу уже раздавались громкие голоса,
где-то на поляне слышны были удары по мячу, в прудах уже кто-то плескался.
Устроились на лесной прогалине, сквозь деревья просверкивала вода. День
обещал быть жарким. Полежав какое-то время на матрасах, они искупались,
затем снова улеглись загорать.
- Смотри, не обгори, - сказал муж.
- Я осторожно, - она перевернулась на спину.
Они долго лежали молча, он на животе, уткнув лицо в скрещенные руки,
она на спине, смежив веки, лежали расслабленно, бездумно, в какой-то
полудреме. Затем муж сел, закурил.
- Хочешь сигарету? - предложил.
- Нет, все! С сегодняшнего дня бросаю.
- Что у тебя с делом Гилевского?
- Движется. Если выстроить последовательно даты и события, картина
получается странная, но обретает логику, - она принялась рассказывать. - В
письме Сэма Шобба, адресованном Диомиди, Шобб высказывает надежду, что по
каким-то эскизам Диомиди дело его может быть продолжено. Вопрос: кем,
каким образом? Кроме того, анализируя даты, сопоставляя их и разные
цитаты, я пришла к мысли, что пакет существовал, что он не исчез, а кем-то
был припрятан. У меня сложилось впечатление, что это сделано с далеко
идущей целью. Кто-то побывал в кабинете Гилевского и ушел через дверь,
которую обнаружил Джума. Пройти в нее мог только очень худой человек. Это
могли быть трое: родственник Гилевского Пестерев, Чаусов или Жадан.
- А ты бы пролезла там? - засмеялся муж.
- Сейчас еще да, через три-четыре месяца уже нет, - улыбнулась Кира.
- Он осторожно положил большую руку на ее живот, сказал:
- Расти...
Кира ждала ребенка. Первая беременность окончилась трагически:
ребенок родился мертвым. Об этом они никогда не говорили - слишком больно.
- Открой водичку, - попросила Кира.
Он открыл ей бутылку воды, себе - пива. Откуда-то потянуло вкусным
дымом и жарившимся мясом.
- Кто-то уже шашлыки варганит, - сказал муж.
- Хочешь есть?
- Нет еще, пойду прогуляюсь к рыбакам. Пойдешь со мной?
- Нет, полежу.
Он ушел. Стало жарко, она перебралась в тень, легла набок, прикрыв
ноги от мошкары и прочей лесной живности куском ткани, и задремала.

В понедельник с утра Джума входил под высокую арку гулкой подворотни
- общей для здания музея и жилого дома. По внутренней лестнице поднялся на
балкон третьего этажа, подошел к двери первой квартиры, поскольку звонка
не было, постучал. Никто не отозвался, но из соседней квартиры с тазом
белья вышла женщина. Заметив Джуму, сказала:
- Их нет дома. Виталий в больнице, Маруся пошла к нему.
- Тогда я у вас кое-что хочу спросить, - Джума достал удостоверение.
- Скажите, вы не видели недели три назад, чтоб кто-нибудь выходил из этой
двери? - он указал на железную дверь, ведущую в хранилище музея.
Женщина опустила таз с бельем на доски балкона, вытерла о передник
руки, задумалась.
- А у них через эту дверь вообще никто никогда не ходит, - сказала
она. - Нет, ничего такого я не видела. - А когда могли ходить, в какое
время?
- Часов в пять-шесть, может чуть позже.
- Тут у нас кухня, - показала она на свою дверь. - В это время мы
обедаем. Если уж не увидела бы, то, может, услышала, если б кто ходил.
- Спасибо. До свидания, - Джума направился к лестнице, спустился
этажом ниже, вышел на балкон второго этажа. Обе квартиры были расположены
также, как и на третьем. Он постучал. Открыли сразу, вышла старуха.
- Вам кого? - спросила.
- Я из милиции. Вы часто бываете на балконе?
Оглядев подозрительно Джуму серыми выцветшими глазами, она спросила:
- А вам-то что?
Видимо, услышав голоса, на балкон вышел паренек лет пятнадцати, он
жевал.
- Тут из милиции, - сказала пареньку старуха.
- Я действительно из милиции, - сказал ему Джума и показал
удостоверение.
- А кто вам нужен? - спросил парень.
- Видишь ту дверь, - Джума задрал голову и указал на обитую железом
дверь музея. - Скажем, двадцать первого июня не видел ли ты кого-нибудь
входящего или выходящего оттуда?
- Видел, - просто, словно это происходит ежедневно, ответил парень. -
Я учусь во вторую смену, у нас было два "окна", химичка заболела, я пришел
раньше, сел на балконе почитать, у нас тут во второй половине дня солнце.
Он и вышел тогда из этой двери.
- Кто? - не веря своим ушам спросил Джума.
- Молодой дядька. Низенький, щуплый. Хромал он.
- Какого числа это было? Месяц?
- Не помню. Весной, кажется в апреле.
- А время?
- Я же говорю, я пришел из школы рано. Было, наверное, часов
пять-шесть. Солнце еще не зашло за крышу...
Джума спускался по лестнице в хорошем расположении духа: щуплый,
маленький, хромал. Пестерев! "Он вышел из хранилища. Но как вошел в музей?
Купил билет? - раздумывал Джума. - Но Пестерев и не скрывал на допросе,
что по просьбе Гилевского встречался с ним. Но может, была еще одна
встреча, о которой он умолчал?"
Выйдя из подворотни, Джума стал думать, что делать в связи с
открывшимся новым обстоятельством. "Ладно, - решил он, - пусть это
прокачивает дальше Паскалова, а мне на сегодня еще хватит беготни, пока
найду этого слесаря, специалиста по сейфовским замкам". И он зашагал к
Центральному рынку, около которого, по словам директора музея, была
мастерская, где работал слесарь Ющенко Дмитрий Тарасович...
У рынка было много грузовых машин, фургонов, ларьков, лотков, шла
бойкая торговля. Возле весовой немолодая женщина в оранжевой безрукавке с
метлой и совком в руках убирала мусор. Джума обратился к ней.
- Вы не знаете, где тут слесарная мастерская?
- А ее уже нет, - сказала женщина, - закрыли, вместо нее обувной
кооператив, - и она указала на дом, где висела табличка "Сапожок".
- А куда мастерскую переселили?
- Где-то на Привокзальной вроде.
Вздохнув, Джума сел на трамвай и поехал на Привокзальную. Мастерскую
он нашел за хлебным магазином. У входа висела табличка "Ремонт замков,
изготовление ключей и прочие услуги". Он вошел. За барьером стоял молодой
человек в синем халате, в глубине виднелись две комнаты с верстаками,
токарный станок.
- Завмастерской на месте? - спросил Джума у молодого человека.
- Сейчас позову, - он отошел в глубину, крикнул: - Владимир Карпович,
вас клиент просит.
Вышел пожилой человек в зеленой заношенной военной рубахе, с которой
давно были спороты погоны, в засмальцованных брюках.
- Вы ко мне? - спросил он Джуму.
- К вам. Может поможете. Я ищу Ющенко Дмитрия Тарасовича. Он работает
у вас?
- Уже нет, ушел на пенсию, стар. Что, сейф барахлит?
- Барахлит. А домашний его адресок не дадите?
- Он обслуживал вас раньше?
- Да.
- Иногда он еще соглашается пойти к старым клиентам. Подождите,
поищу, - он отошел к шкафу, стал рыться в бумажках, затем вернулся: -
Запишите: улица Кривоноса пять, квартира семь.
- Спасибо, - кивнув, Джума вышел. Он знал: Кривоноса находится в
новом жилом массиве, ехать туда троллейбусом. Ехать далеко. Еще
десять-пятнадцать лет назад там было поле, стадион какого-то завода и
ипподром. Джума сидел у окна, смотрел. Теперь поле было вдоль и вглубь
застроено новыми высотками, лишь кое-где меж ними, как гнилые зубы среди
здоровых торчали старые однои двухэтажные развалюхи. Дом пять он и нашел
среди этих доживавших свой век строений. Квартира семь была на втором
этаже. Позвонил. Дверь открыла пожилая женщина.
- Вам кого? - спросила она нелюбезно.
- Ющенко Дмитрий Тарасович здесь живет? - спросил Джума.
- Здесь, здесь, оставили б его в покое уже, на пенсии он.
- Я из милиции, по важному делу.
Она недоверчиво оглядела Джуму - его безрукавку, живот, вывалившийся
из брюк, затем крикнула куда-то в глубину квартиры:
- Дед, к тебе, вроде из милиции.
Джума несмело вошел в переднюю. Навстречу ему вышел старик в теплой
байковой сорочке, поношенных брюках и шлепанцах на босу ногу.
- Из милиции говоришь? - он смотрел на Джуму сквозь очки в плохонькой
оправе. - Проходи. Когда-то я один сейф твоему начальнику доводил до ума.
Садись.
Джума сел на шаткий простой стул.
- Я к вам по другому делу, Дмитрий Тарасович. В свое время вы
обслуживали сейфы в музее декоративного и прикладного искусства.
- Было такое. Там в секретном кабинете строгий профессор работал.
- Работал. Профессор Гилевский, - уточнил Джума.
- Во-во! Сейф у него древний, но сильный, венский "Густав Шлезингер".
- Когда вас Гилевский приглашал последний раз?
- Дайте-ка подумать, - он притронулся к дужке очков, и Джума увидел
большие, некогда сильные пальцы с темными трещинами у ногтей. - Давно,
очень давно, годов пятнадцать-двадцать назад, если не более.
- В связи с чем?
- Сейф тот запирается на два замка. Так вот во втором выработался
один зубец. Ну этого ты не поймешь. Тут только я кумекаю. И попросил
профессор сделать к этому замку ключ. Свой он утерял. Мастачил я это дело
две недели. Вот и вся сказка тебе.
- К какому замку вы делали ключ - к верхнему или нижнему?
- К нижнему.
- И вы это запомнили?! - удивился Джума.
- А как же? Сейфы ломаются не каждый день. Те, что я обслуживал,
помню и знаю на память, знаю, у какого какой норов. Что ж ты хочешь,
парень, это моя работа, тут халтурить нельзя, это тебе не ключик к
английскому замку сделать. Тут мой авторитет нужен, - не без гордости
сказал старик.
Джума встал.
- Все, Дмитрий Тарасович. Больше вопросов у меня нет. Простите, что
побеспокоил, желаю вам здоровья.
- Э-э, где его теперь купишь, здоровье-то. Жизнь бьет не по годам, а
по ребрам... Ну, будь здоров!..
Джума отправился в прокуратуру, Паскалова его уже ждала.
- Дайте чего-нибудь попить, - попросил Джума, утирая лицо платком. -
Набегался, жарко, - он взял графин. - А стаканчик есть?
- Есть, но на нем "пальцы", я его на всякий случай заперла в сейф.
- Чьи "пальцы"?
- Чаусова. Сейчас принесу вам стакан. Она куда-то сбегала, принесла
чашку.
Шумно отодвинув стул, Джума уселся. - Итак: Пестерев наносил визит
Гилевскому. Похоже его, выходившего через балконную дверь, видел мой
свидетель. Так и сказал: "Молодой дядька. Низенький, щуплый. Хромал он".
- Когда он его видел?
- Время подходит: в пять-шесть вечера.
- Число, месяц?
- Вот тут закавыка. Парень сказал, что это была весна, кажется
апрель.
- А Гилевский убит двадцать первого июня, совсем недавно. Вряд ли ваш
свидетель спутал весну с разгаром лета. Это раз. Во-вторых, ведь и
Пестерев говорит, что был у Гилевского в апреле, - сказала Кира.
- Но мы не знаем, где он был у Гилевского: дома или на работе?
- Да, это мое упущение. Знаете что, сейчас мы поедем к любовнице
Чаусова госпоже Непомнящей. Я отправлюсь сразу к ней, а вы по дороге
заскочите в банк, постарайтесь повидать Пестерева, поговорите с ним.
- Хорошо. Теперь дальше: я нашел слесаря, обслуживавшего сейфы в
музее. Когда-то по вызову Гилевского он ремонтировал нижний замок сейфа в
кабинете Гилевского, и наш покойный профессор, сославшись, что потерял
ключ от нижнего замка, заказал слесарю второй ключ.
Кира была поражена:
- Значит у Гилевского было два ключа, он без директора музея мог
запросто открыть сейф?!
- Выходит, так, - согласился Джума.
- Видимо, ему очень понадобилось открыть сейф, что-то посмотреть там
или взять, - резюмировала Кира. - С тех пор он постоянно имел такую
возможность. "Неужели пакет Диомиди?" - подумала про себя Кира. И сказала:
- Ну что, отправимся. Я с Непомнящей созвонилась. Она ждет...
На углу улицы Артема они расстались: Джума пошел в банк, Кира поехала
к Непомнящей. Джума предъявил удостоверение милиционеру, стоявшему у двери
в банк, и выяснил, что шофер Пестерев и инкассаторы во внутреннем дворе, и
сейчас готовятся куда-то ехать инкассировать выручку. Через холл Джума
прошел во двор, увидел машину, возле нее троих, Пестерева он узнал сразу.
Подошел.
- Вадим Никитич, поговорить надо, кое-что уточнить, отойдем в
сторонку. - Они отошли к бочке с водой, стоявшей под водосточной трубой.
- Все по тому же делу? - спросил Пестерев.
- Все по тому же, дорогой.
- Хоть как-то продвинулись?
- С Божьей помощью... Вы когда последний раз видели Гилевского?
- Я же сказал следовательше: в апреле.
- Где? У него дома, у вас дома?
- Нет, у него на работе.
- Как прошли в его кабинет?
- Он ждал меня перед входом в музей, провел к себе.
- В котором часу это было?
- В конце рабочего дня. Кажется, часов в пять или шесть.
- А из музея вышли тем же путем?
- Нет. Он выпустил меня через заднюю дверь, обитую железом, на
внутренний балкон.
И больше вы с ним не встречались?
- Да нет же!
- Ну и ладно, - как бы согласился Джума. - Больше у меня вопросов
нет.
Пестерев пожал плечами, мол, нет так нет.
"Пожалуй, все и прояснилось", - подумал Джума.

Разговор между Непомнящей и Кирой был в самом разгаре, когда туда
явился Джума.
- ...В котором часу в тот день пришел Чаусов? - спросила Кира.
- Между пятью и шестью вечера.
- А ушел?
- В начале десятого.
- Виктория Петровна, муж ваш где был в это время?
- В командировке.
- Чаусов знал об этом?
- Разумеется.
- Вы ужинали с Чаусовым, выпивали?
- Да. Коньяк.
- Какой?
- "Десна".
- Выпили всю бутылку?
- Ну что вы! По четыре рюмочки.
- Кто откупоривал, наливал?
- Он.
- Потом?
- Слушали музыку, смотрели фильм по видеомагнитофону.
- Кто ставил кассеты?
- Он, Алексей.
- Виктория Петровна, я вынуждена произвести выемку бутылки, из
которой вы пили коньяк и кассеты.
- Зачем? - не поняла Непомнящая.
- Такова процессуальная процедура.
- В чем его подозревают?
- Убит человек.
- И вы подозреваете Алексея? - воскликнула Непомнящая.
- Я веду следствие. Вы могли бы пригласить двоих соседей, как
понятых?
- Боже мой, это же унизительно! Пойдут разговоры. Муж узнает.
Непомнящая вышла и через какое-то время вернулась с двумя женщинами.
Кира объяснила им, в чем дело. Те закивали головами. Кира достала из
сумочки две больших салфетки, два целлофановых мешочка, уложила туда
завернутые кассеты и бутылку. Все это заняло немного времени.
Бледная, сразу как-то спавшая с лица, Непомнящая проводила их до
двери...
- Ну что у вас, Джума? Нашли Пестерева? - спросила Кира пока они шли
к прокуратуре.
- Нашел. Он подтвердил, что последний раз виделся с Гилевским в
апреле.
- Где?
- У Гилевского на работе. И вышел Пестерев через дверь, которая ведет
из хранилища на балкон.
- Выходит, Пестерева надо отодвинуть в сторону?
- Во всяком случае пока, - резюмировал Джума. - Мы же не знаем, когда
он уехал на байдарке в Белоруссию. И, видимо, никогда не узнаем. И нет
гарантии, что он больше не виделся с Гилевским и еще раз не выходил через
ту же дверь на балкон, но на этот раз прошел никем не замеченный.
- Да, вздохнула Кира...
Когда пришли, она достала из сейфа стакан, завернутый в салфетку, из
которого пил Чаусов, отдала его Джуме, присовокупила пакетики с кассетами
и бутылкой "Десны", сказала:
- Попросите капитана Кисляка, чтобы снял со всего "пальцы" и сравнил.

14
Теперь, когда Кира знала все, вернее многое о Диомиди, о какой-то
возне вокруг мифического или реального пакета, когда с помощью Чаусова она
разобралась в датах, говоривших о том, что, похоже, Гилевский плутовал;
когда на лжи попались и Долматова, и Жадан, и Чаусов, но невозможно было
проверить, врал ли Пестерев, что уехал в Белоруссию за несколько дней до
убийства Гилевского; когда был обнаружен открытый сейф, - ей оставалось
всего ничего, как определить, с кого начинать.
Кира стала подшивать к делу накопившиеся бумажки, протоколы допросов,
отложила в сторону газету с фотографией Гилевского на фоне открытого
сейфа, еще раз прочитала репортерскую заметку под ней, убедилась опять,
что ничего в ней необычного нет, прочитала подпись "Текст и фото
Л.Бирюкова", сверху на газету положила каменный топор - все это надо будет
вернуть директору музея.
В это время позвонили. Она сняла трубку. Женский голос спросил
Скорика. Ей показалось, что это жена Скорика - Катя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16