– В дверь постучали, избавив девушек от необходимости отвечать. – И нечего радоваться, что вам помешали.
Фэнси рывком распахнула дверь с твердым намерением прогнать незваного гостя и ахнула от неожиданности, увидев на пороге князя. При ярком дневном свете его поразительная привлекательность не исчезла, скорее, наоборот, сделалась еще совершеннее. Да, положение непростое.
Князь Степан улыбнулся:
– Кажется, вы удивлены?
Он застал Фэнси врасплох, и она чувствовала себя безмозглой курицей, но решила скрыть свою неуверенность за сарказмом:
– Разве вы не должны сейчас быть где-нибудь в другом месте, придумывая свои возмутительные комплименты?
– Своей красотой вы лишили меня возможности сосредоточиться на творчестве. – Степан подмигнул ей. – Вы пригласите меня в дом?
Фэнси замялась. Разум и сердце боролись друг с другом. Пригласить дьявола в дом? Или прогнать его прочь? Битву выиграло сердце, и девушка отступила в сторону, давая князю возможность войти.
– Нет, Паддлз!
Мастиф прыгнул на князя, пригвоздил его к двери, как и прошлым вечером, и начал слюняво вылизывать благородные щеки.
– Сидеть. – Степан посмотрел на певицу. – Вам не помешало бы подражать гостеприимству вашего любимца.
Фэнси вспыхнула, не сумев найти подходящего ответа, услышала, как хихикают сестры, и покраснела еще гуще. Она открыла было рот, собираясь разогнать сестер, но князь ее опередил.
– Я хочу пригласить вас всех в воскресенье на пикник, – сказал Степан.
Фэнси попыталась отказаться:
– Мы просто не можем…
– Воскресный пикник – это замечательно! – воскликнула Блисс.
Фэнси кинула на сестер предостерегающий взгляд, но, к ее возмущению, они не обратили на это внимания.
– А Паддлз приглашен? – спросила Блейз. Степан потрепал пса по голове.
– А как же. Он поедет с нами, а я позабочусь о еде и транспорте.
– Только вряд ли мы все поместимся в вашу карету, – усомнилась Рейвен.
– Верно, – согласилась Фэнси. – И поэтому мы не можем…
– У меня не одна карета, – прервал ее Степан, не желая слушать возражения. – Если хотите, каждая может поехать в отдельной. И даже Паддлз.
– Полагаю, двух карет вполне достаточно, ваша светлость. – Фэнси казалось, что ее загнали в ловушку. Неужели мама чувствовала себя так же? Во всяком случае, их много, а значит, она в безопасности, и князь рядом с сестрами будет изображать из себя джентльмена.
– Проводи его светлость в гостиную, – предложила Белл.
Фэнси смотрела, как ее сестры не спеша уходят в сторону кухни. Она заставила себя улыбнуться князю и показала на гостиную. Господи, как неловко она себя чувствует. До сих пор ей не приходилось разговаривать с мужчинами, кроме Алекса, конечно. Если сейчас она поговорит на все известные ей темы, о чем они будут беседовать за ужином?
– Садитесь, пожалуйста.
– Сначала вы, мадемуазель.
Фэнси села на диван и тут же поняла, что совершила ошибку, потому что князь сел рядом. Нужно запомнить на будущее.
– Вы уже видели «Таймс»? – спросил Степан. Фэнси кивнула.
– Успех не сделал вас счастливой?
– Я бы радовалась успеху, – сказала она, – если бы репортер воздержался от замечаний о моей личной жизни. Какое он имел право?
Степан вытянул длинные ноги, словно это был его собственный диван.
– Ах, такова высокая цена славы. Ее, если хотите, издержки.
Фэнси подняла на него глаза:
– Вы, наверное, смеетесь надо мной?
– Ни в коем случае!
Ее взгляд скользнул от темных глаз к чувственным губам.
– Не может быть, чтобы вам нравились такие заметки в газетах.
– Я научился не обращать внимания на вмешательство прессы в мою личную жизнь, – пожал плечами Степан. – Кроме того, репортер оказал мне услугу, отметив, что вы – моя. Теперь другие джентльмены не посмеют вас беспокоить.
– Я принадлежу себе, а не вам! – вспыхнула Фэнси. Она женщина, а не чья-то собственность. – Должно быть, вы слишком высокого мнения о себе, если считаете, что никакой другой джентльмен не сможет мной увлечься.
– Соревнование меня не волнует. – Степан сверкнул своей мальчишеской улыбкой. – Зачем пить воду, если можно смаковать самое лучшее шампанское?
Этот князь скоро лопнет от самомнения. Уводя разговор в сторону от личных тем, Фэнси сказала:
– Спасибо за розу, Степан.
– Ее совершенство напомнило мне о вас.
– А где вы нашли розу в это время года?
– Я отдыхаю, занимаясь садом, – ответил князь, – поэтому построил оранжерею в своем загородном имении.
– Вы сами вырастили эту розу? – Чаепития и садоводство как-то не вяжутся с образом распутника. – Полагаю, выращивание собственных роз здорово экономит деньги, если учитывать, скольким женщинам вы дарите цветы.
– Вот именно. Кроме того, работа в саду помогает мне сосредоточиться на придумывании возмутительных комплиментов.
Фэнси не выдержала и улыбнулась. Этот негодяй просто излучает очарование. Кроме того, у него прекрасное чувство юмора. Ее влекло к нему, и это тревожило Фэнси. Она машинально вытащила рогатку из кармана и начала крутить ее в руках.
– Что это?
Фэнси взглянула на рогатку.
– Это называется рогатка.
– Я имею в виду – что вы с ней делаете?
– Тренируюсь, чтобы отомстить Пэтрис Таннер, – ответила Фэнси. – Примадонна еще пожалеет о своей подножке.
Степан посмотрел на нее долгим взглядом.
– Насилие не решает проблем.
– Когда кто-то бьет меня, – сказала Фэнси, – я бью в ответ.
– Спасибо за предупреждение, ma petite chou, – произнес Степан, и в голосе его слышался смех.
– И незачем называть меня своей маленькой капустой!
– Простите. Но вы выглядите восхитительно, обдумывая свою месть.
Может быть, князь ей поможет? Фэнси кокетливо улыбнулась ему и встала с дивана.
– Вы не против помочь мне поупражняться?
Князь поднялся вместе с ней.
– Буду счастлив.
Степан вышел вслед за Фэнси в столовую, где она взяла яблоко из вазы. Он улыбнулся, глядя, как она покачивает бедрами, шагая впереди. Они вышли в сад.
Остановившись, Степан осмотрелся и заметил фортизию и фиалки. Кроме того, в саду росло несколько кустов и большой дуб.
За цветами, растениями и деревом ухаживала любящая рука. Он мог бы поспорить на все состояние Казановых, что предмету его интереса не хватит терпения для такой работы. Она выглядит слишком страстной натурой, чтобы ценить уединение работы в саду.
– Возьмите это, ваша светлость.
Степан взглянул на крохотную бумажную мишень.
– Вы шутите?
– Пожалуйста! – Ее голос превратился в шелковистый шепот. – Ради меня!
Его губы задергались от желания расхохотаться. Эта дерзкая девчонка пускает в ход свое очарование, чтобы он подержал ее мишень! О женское коварство!
Степан слегка наклонил голову.
– Ради вас я сделаю все, что угодно.
Фэнси покраснела и протянула ему мишень.
– Поднимите руку в сторону и держите ее так.
Отсчитав десять шагов, Фэнси вытащила из кармана белый мраморный шарик, положила его на резинку и прицелилась. Улыбка князя мешала ей сосредоточиться, и она закрыла глаза, чтобы успокоиться.
– Вы не собираетесь стрелять с закрытыми глазами?
Фэнси не могла взять себя в руки, пока он смотрел на нее.
– Прошу вас, Степан, закройте глаза.
– Зачем?
– Ваш взгляд заставляет меня нервничать, а когда я волнуюсь, у меня дрожит рука.
Степан самодовольно улыбнулся. Ее волнение означает, что Фэнси влечет к нему. Впрочем, он в этом и не сомневался.
– Ваша светлость?
Степан закрыл глаза.
Фэнси положила шарик на резинку, прицелилась… и замерла.
Князь казался воплощением всех девичьих грез. Блестящие черные волосы и пленительное лицо в сочетании с телом воина приводили в смятение ее душу. Сердце девушки заколотилось, в животе и ниже, в сокровенном месте, все словно плавилось.
Степан открыл глаза.
– Почему вы медлите?
Фэнси смутилась. Отчего ее бросает в жар? От восхищения его мужественной красотой?
Она снова подняла рогатку и прицелилась. Бах! Шарик полетел к мишени, как голубь, стремящийся домой.
Ощутив удар, Степан открыл глаза и облегченно засмеялся.
– Точно в яблочко! Где вы научились так хорошо стрелять?
– Меня учил Алекс.
Степан пожалел, что спросил. Его хорошее настроение тут же сменилось раздражением.
– Мог бы и сам догадаться, – пробормотал он. – Чему еще научил вас этот образец совершенства?
Фэнси подошла к нему и вытащила яблоко из кармана.
– Положите его себе на голову.
– Прошу прощения?
– Я хочу сбить яблоко с вашей головы.
– Как Вильгельм Телль? Эта идея мне нравится.
Фэнси простодушно посмотрела на него своими огромными фиалковыми глазами.
– Вы не доверяете мне?
Степан усмехнулся.
– Доверяю. Как и вы мне?
– Хотите? – Фэнси потерла яблоко о рукав платья и протянула блестящий плод князю. – Кусайте.
– Английская Ева предлагает запретный плод в саду Эдема?
– Я не срывала это яблоко с древа познания, Адам. – Она посмотрела на Степана долгим взглядом. – Или вы Змий? – Фэнси укусила сладкий сочный плод, и по ее упрямому подбородку потек сок.
Ее пухлые губки и дразнящая капелька сока словно устроили заговор против Степана. Он почувствовал, как возбуждается, и едва не застонал от досады.
– Никогда не думал, что буду ревновать к яблоку. – Его голос звучал хрипло. Фэнси покраснела, но, судя по выражению ее лица, она не поняла, что он имеет в виду. – А где вы раздобыли яблоки в это время года?
– Отец иногда присылает нам разные вкусности.
– Может быть, этот безымянный аристократ все-таки любит своих дочерей?
– Дело не в любви. Просто его мучает совесть.
Степан не хотел, чтобы его сравнивали с этим нелюбимым родителем, и предпочел сменить тему.
– Поддаюсь искушению. – Он поднес ее руку к своему лицу и откусил от яблока. – Теперь мне пора идти, но после вечернего представления мы обязательно увидимся.
– Что, сегодня день чаепития?
– Нет, я покидаю вас, чтобы поискать себе работу.
Фэнси засмеялась.
– Я едва не забыл. – Степан сунул руку в карман и вытащил оттуда небольшой аккуратный сверток. – Это вам.
Фэнси перевела взгляд с его темных глаз на сверток, развернула его, и ее взгляд снова метнулся к лицу князя.
– Коричные палочки?
– Я знаю, что вы обожаете корицу. В вашей гримерке все ею пропахло.
Фэнси изумленно уставилась на него. Князь учуял няню Смадж? Даже ее сестры этого не могут. Несомненно, любимая няня посылает ей какое-то сообщение. Прислушиваться к разуму? Или следовать за сердцем?
Глава 3
Стоя в кулисах, Фэнси слушала, как главные герои поют финальную арию оперы. Рядом с ней стояла Женевьева Стовер, исполнительница роли Барбарины.
– Ты очень бледная, – заметила Фэнси.
– С тех пор как начались убийства «с лепестками роз», мой брат провожает меня домой, – сказала Женевьева. – А сегодня вечером он не может, и мне так страшно идти одной!
– И все? – Фэнси улыбнулась. – Князь Степан с удовольствием отвезет тебя домой, прежде чем мы пойдем ужинать.
Лицо Женевьевы просияло.
– Не знаю, как и благодарить.
– Буду ждать тебя у входа.
Фэнси вслушивалась в музыку и пение, следя за рабочими сцены, которые общались между собой жестами. Убедившись, что никто на нее не смотрит, она вытащила из-за пояса бриджей рогатку, а из кармана – шарик.
Это нехорошо, подумала она, но быстренько отмахнулась от голоса совести. Примадонна поставила ей подножку, и она не может оставаться в долгу. Если ты подставляешь вторую щеку, это значит, что ты готова к дальнейшим оскорблениям.
– На твоем месте я бы этого не делала.
Фэнси перевела взгляд на свою новую подругу.
– Нет уж, раз Пэтрис подставила мне подножку, пусть не думает, что я ей не отплачу. – Подняв рогатку, она положила мраморный шарик на резинку и прицелилась в примадонну.
Фэнси не промахнулась – шарик попал Пэтрис прямо в щеку.
Испугавшись, примадонна сбилась с ритма. Голос ее дрогнул, зрители недовольно забормотали, но Пэтрис взяла себя в руки и продолжила пение.
В кулисы поспешил очень недовольный директор Бишоп. Через минуту к нему присоединился Себастьян Таннер.
С искаженным от ярости лицом Пэтрис Таннер покинула сцену и остановилась перед Фэнси.
– Я до тебя еще доберусь! – Примадонна посмотрела на Женевьеву и добавила: – И до твоей подруги тоже!
Фэнси самодовольно ухмыльнулась, глядя на выведенную из себя актрису:
– У вас кровь на щеке.
Пэтрис Таннер поднесла руку к щеке, в ужасе уставилась на окровавленные пальцы и лишилась чувств.
Себастьян Таннер опустился перед женой на колени.
– Пэтрис не выносит вида крови.
– Женевьева, вы можете идти, – распорядился директор Бишоп и посмотрел на Фэнси: – А вы стойте здесь! – Он помог примадонне подняться и вернуться в гримерную.
– Удачи. – Женевьева сочувственно посмотрела на Фэнси и поспешно ушла.
А чего директор хотел? – подумала Фэнси. Не могла же она не отомстить примадонне! Это все равно что совершить профессиональное самоубийство. Упав в оркестровую яму, она могла покалечиться и навсегда лишиться возможности петь в опере.
Через несколько минут директор Бишоп вернулся и начал ее отчитывать:
– Если вы еще раз выкинете что-нибудь подобное, останетесь без работы. Осмелюсь заметить, это вполне устроит князя.
– Эту войну начала Пэтрис, – возмутилась Фэнси.
– А я ее прекращаю. – Директор Бишоп немного помолчал, глядя на нее холодным взглядом, и Фэнси почувствовала себя неуютно. – И маленький совет, мисс Фламбо. Не стоит верить всему, что пишут о вас в газетах. Незаменимых нет.
– Спасибо за совет, сэр. – Фэнси вздернула подбородок – она выглядела гордой, даже потерпев поражение. – Прежде чем предпринять что-нибудь еще, я подумаю.
– Было бы неплохо извиниться перед Пэтрис. – Не сказав больше ни слова, директор Бишоп повернулся к ней спиной и ушел.
Фэнси вернулась в гримерку, чувствуя, что ее уверенность в себе пошатнулась. Директор Бишоп в общем-то прав. Она вела себя отвратительно. Опера – это серьезная работа, а не детская игра, и придется смириться с выходками примадонны до тех пор, пока ее собственная звезда не засияет гораздо ярче и не затмит Пэтрис. К чему эти разборки?
Если Фэнси лишится работы, все ее планы рухнут. Не имея источника дохода, она будет вынуждена выйти замуж, а мужчина сможет превратить ее в жертву любви. Как это случилось с мамой.
В воздухе запахло корицей, и Фэнси вспомнила няню Смадж: «Слушайся разума, дитя, но следуй за своим сердцем».
Что она делает, пытаясь избежать замужества? Слушается разума? Или следует за своим сердцем?
Выйдя из гримерки на последний поклон, Фэнси отметила, что примадонны на сцене нет. Ее охватило чувство вины за то, что она натворила, и девушка твердо решила, что извинится перед Пэтрис еще до того, как покинет сегодня театр. Может быть, удастся возобновить отношения.
Фэнси смыла грим с лица, и кожа ее запылала. Глаза девушки блестели от взволнованного предвкушения, пока она одевалась для ужина с князем. Фэнси выбрала темно-зеленое платье с вышивкой золотом – его вырез был очень высоким, гораздо скромнее, чем надела бы любая искушенная светская леди.
В дверь постучали.
– Войдите.
На пороге стоял князь, и его мужественная красота снова потрясла и восхитила ее. Он улыбнулся, показав свои ровные белые зубы. Этот мужчина совершенен во всем.
Фэнси решила, что он мог бы соблазнить и целомудренную монашку… но только не ее саму.
– Я сейчас видел директора Бишопа, – сказал Степан, входя в гримерную. – Он поморщился, когда я упомянул ваше имя.
– Директор сделал мне суровый выговор и строго предупредил.
– Я ведь советовал вам не совершать необдуманных поступков. – Князь Степан склонился над ее рукой. Его теплые губы прикоснулись к коже Фэнси, и по ее спине пробежал восхитительный трепет возбуждения. Решимость держаться подальше от мужчин заметно ослабла. – Вы само совершенство, английская Афродита… богиня Каллиопа.
– Полагаю, что поиски работы не увенчались успехом?
– Как вы догадались? – Степан подмигнул ей. – Может быть, вы обладаете сверхъестественными способностями?
– Что-то вроде этого. – Фэнси взяла его под руку, и этот жест показался ей таким же естественным, как дыхание. – Я загляну в гримерную Пэтрис Таннер, чтобы извиниться, и прошу вас – давайте завезем домой Женевьеву Стовер.
– Ваше желание – закон.
– Только если к этим желаниям не относится просьба оставить меня в покое?
Фэнси постучалась в дверь гримерной примадонны. Никто не ответил. Она постучала громче. Опять никто не отозвался.
Пэтрис с мужем уже ушли из театра. Что ж, придется извиняться завтра вечером.
Фэнси увидела, что подруга их ждет.
– Ваша светлость, позвольте представить вам Женевьеву Стовер.
Князь склонился над рукой девушки.
– Узнаю прелестную Барбарину.
Женевьева застенчиво улыбнулась:
– Надеюсь…
– Проводить вас домой – честь для меня, – прервал ее Степан. – Иначе я буду беспокоиться о вашей безопасности.
– Фэнси!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Фэнси рывком распахнула дверь с твердым намерением прогнать незваного гостя и ахнула от неожиданности, увидев на пороге князя. При ярком дневном свете его поразительная привлекательность не исчезла, скорее, наоборот, сделалась еще совершеннее. Да, положение непростое.
Князь Степан улыбнулся:
– Кажется, вы удивлены?
Он застал Фэнси врасплох, и она чувствовала себя безмозглой курицей, но решила скрыть свою неуверенность за сарказмом:
– Разве вы не должны сейчас быть где-нибудь в другом месте, придумывая свои возмутительные комплименты?
– Своей красотой вы лишили меня возможности сосредоточиться на творчестве. – Степан подмигнул ей. – Вы пригласите меня в дом?
Фэнси замялась. Разум и сердце боролись друг с другом. Пригласить дьявола в дом? Или прогнать его прочь? Битву выиграло сердце, и девушка отступила в сторону, давая князю возможность войти.
– Нет, Паддлз!
Мастиф прыгнул на князя, пригвоздил его к двери, как и прошлым вечером, и начал слюняво вылизывать благородные щеки.
– Сидеть. – Степан посмотрел на певицу. – Вам не помешало бы подражать гостеприимству вашего любимца.
Фэнси вспыхнула, не сумев найти подходящего ответа, услышала, как хихикают сестры, и покраснела еще гуще. Она открыла было рот, собираясь разогнать сестер, но князь ее опередил.
– Я хочу пригласить вас всех в воскресенье на пикник, – сказал Степан.
Фэнси попыталась отказаться:
– Мы просто не можем…
– Воскресный пикник – это замечательно! – воскликнула Блисс.
Фэнси кинула на сестер предостерегающий взгляд, но, к ее возмущению, они не обратили на это внимания.
– А Паддлз приглашен? – спросила Блейз. Степан потрепал пса по голове.
– А как же. Он поедет с нами, а я позабочусь о еде и транспорте.
– Только вряд ли мы все поместимся в вашу карету, – усомнилась Рейвен.
– Верно, – согласилась Фэнси. – И поэтому мы не можем…
– У меня не одна карета, – прервал ее Степан, не желая слушать возражения. – Если хотите, каждая может поехать в отдельной. И даже Паддлз.
– Полагаю, двух карет вполне достаточно, ваша светлость. – Фэнси казалось, что ее загнали в ловушку. Неужели мама чувствовала себя так же? Во всяком случае, их много, а значит, она в безопасности, и князь рядом с сестрами будет изображать из себя джентльмена.
– Проводи его светлость в гостиную, – предложила Белл.
Фэнси смотрела, как ее сестры не спеша уходят в сторону кухни. Она заставила себя улыбнуться князю и показала на гостиную. Господи, как неловко она себя чувствует. До сих пор ей не приходилось разговаривать с мужчинами, кроме Алекса, конечно. Если сейчас она поговорит на все известные ей темы, о чем они будут беседовать за ужином?
– Садитесь, пожалуйста.
– Сначала вы, мадемуазель.
Фэнси села на диван и тут же поняла, что совершила ошибку, потому что князь сел рядом. Нужно запомнить на будущее.
– Вы уже видели «Таймс»? – спросил Степан. Фэнси кивнула.
– Успех не сделал вас счастливой?
– Я бы радовалась успеху, – сказала она, – если бы репортер воздержался от замечаний о моей личной жизни. Какое он имел право?
Степан вытянул длинные ноги, словно это был его собственный диван.
– Ах, такова высокая цена славы. Ее, если хотите, издержки.
Фэнси подняла на него глаза:
– Вы, наверное, смеетесь надо мной?
– Ни в коем случае!
Ее взгляд скользнул от темных глаз к чувственным губам.
– Не может быть, чтобы вам нравились такие заметки в газетах.
– Я научился не обращать внимания на вмешательство прессы в мою личную жизнь, – пожал плечами Степан. – Кроме того, репортер оказал мне услугу, отметив, что вы – моя. Теперь другие джентльмены не посмеют вас беспокоить.
– Я принадлежу себе, а не вам! – вспыхнула Фэнси. Она женщина, а не чья-то собственность. – Должно быть, вы слишком высокого мнения о себе, если считаете, что никакой другой джентльмен не сможет мной увлечься.
– Соревнование меня не волнует. – Степан сверкнул своей мальчишеской улыбкой. – Зачем пить воду, если можно смаковать самое лучшее шампанское?
Этот князь скоро лопнет от самомнения. Уводя разговор в сторону от личных тем, Фэнси сказала:
– Спасибо за розу, Степан.
– Ее совершенство напомнило мне о вас.
– А где вы нашли розу в это время года?
– Я отдыхаю, занимаясь садом, – ответил князь, – поэтому построил оранжерею в своем загородном имении.
– Вы сами вырастили эту розу? – Чаепития и садоводство как-то не вяжутся с образом распутника. – Полагаю, выращивание собственных роз здорово экономит деньги, если учитывать, скольким женщинам вы дарите цветы.
– Вот именно. Кроме того, работа в саду помогает мне сосредоточиться на придумывании возмутительных комплиментов.
Фэнси не выдержала и улыбнулась. Этот негодяй просто излучает очарование. Кроме того, у него прекрасное чувство юмора. Ее влекло к нему, и это тревожило Фэнси. Она машинально вытащила рогатку из кармана и начала крутить ее в руках.
– Что это?
Фэнси взглянула на рогатку.
– Это называется рогатка.
– Я имею в виду – что вы с ней делаете?
– Тренируюсь, чтобы отомстить Пэтрис Таннер, – ответила Фэнси. – Примадонна еще пожалеет о своей подножке.
Степан посмотрел на нее долгим взглядом.
– Насилие не решает проблем.
– Когда кто-то бьет меня, – сказала Фэнси, – я бью в ответ.
– Спасибо за предупреждение, ma petite chou, – произнес Степан, и в голосе его слышался смех.
– И незачем называть меня своей маленькой капустой!
– Простите. Но вы выглядите восхитительно, обдумывая свою месть.
Может быть, князь ей поможет? Фэнси кокетливо улыбнулась ему и встала с дивана.
– Вы не против помочь мне поупражняться?
Князь поднялся вместе с ней.
– Буду счастлив.
Степан вышел вслед за Фэнси в столовую, где она взяла яблоко из вазы. Он улыбнулся, глядя, как она покачивает бедрами, шагая впереди. Они вышли в сад.
Остановившись, Степан осмотрелся и заметил фортизию и фиалки. Кроме того, в саду росло несколько кустов и большой дуб.
За цветами, растениями и деревом ухаживала любящая рука. Он мог бы поспорить на все состояние Казановых, что предмету его интереса не хватит терпения для такой работы. Она выглядит слишком страстной натурой, чтобы ценить уединение работы в саду.
– Возьмите это, ваша светлость.
Степан взглянул на крохотную бумажную мишень.
– Вы шутите?
– Пожалуйста! – Ее голос превратился в шелковистый шепот. – Ради меня!
Его губы задергались от желания расхохотаться. Эта дерзкая девчонка пускает в ход свое очарование, чтобы он подержал ее мишень! О женское коварство!
Степан слегка наклонил голову.
– Ради вас я сделаю все, что угодно.
Фэнси покраснела и протянула ему мишень.
– Поднимите руку в сторону и держите ее так.
Отсчитав десять шагов, Фэнси вытащила из кармана белый мраморный шарик, положила его на резинку и прицелилась. Улыбка князя мешала ей сосредоточиться, и она закрыла глаза, чтобы успокоиться.
– Вы не собираетесь стрелять с закрытыми глазами?
Фэнси не могла взять себя в руки, пока он смотрел на нее.
– Прошу вас, Степан, закройте глаза.
– Зачем?
– Ваш взгляд заставляет меня нервничать, а когда я волнуюсь, у меня дрожит рука.
Степан самодовольно улыбнулся. Ее волнение означает, что Фэнси влечет к нему. Впрочем, он в этом и не сомневался.
– Ваша светлость?
Степан закрыл глаза.
Фэнси положила шарик на резинку, прицелилась… и замерла.
Князь казался воплощением всех девичьих грез. Блестящие черные волосы и пленительное лицо в сочетании с телом воина приводили в смятение ее душу. Сердце девушки заколотилось, в животе и ниже, в сокровенном месте, все словно плавилось.
Степан открыл глаза.
– Почему вы медлите?
Фэнси смутилась. Отчего ее бросает в жар? От восхищения его мужественной красотой?
Она снова подняла рогатку и прицелилась. Бах! Шарик полетел к мишени, как голубь, стремящийся домой.
Ощутив удар, Степан открыл глаза и облегченно засмеялся.
– Точно в яблочко! Где вы научились так хорошо стрелять?
– Меня учил Алекс.
Степан пожалел, что спросил. Его хорошее настроение тут же сменилось раздражением.
– Мог бы и сам догадаться, – пробормотал он. – Чему еще научил вас этот образец совершенства?
Фэнси подошла к нему и вытащила яблоко из кармана.
– Положите его себе на голову.
– Прошу прощения?
– Я хочу сбить яблоко с вашей головы.
– Как Вильгельм Телль? Эта идея мне нравится.
Фэнси простодушно посмотрела на него своими огромными фиалковыми глазами.
– Вы не доверяете мне?
Степан усмехнулся.
– Доверяю. Как и вы мне?
– Хотите? – Фэнси потерла яблоко о рукав платья и протянула блестящий плод князю. – Кусайте.
– Английская Ева предлагает запретный плод в саду Эдема?
– Я не срывала это яблоко с древа познания, Адам. – Она посмотрела на Степана долгим взглядом. – Или вы Змий? – Фэнси укусила сладкий сочный плод, и по ее упрямому подбородку потек сок.
Ее пухлые губки и дразнящая капелька сока словно устроили заговор против Степана. Он почувствовал, как возбуждается, и едва не застонал от досады.
– Никогда не думал, что буду ревновать к яблоку. – Его голос звучал хрипло. Фэнси покраснела, но, судя по выражению ее лица, она не поняла, что он имеет в виду. – А где вы раздобыли яблоки в это время года?
– Отец иногда присылает нам разные вкусности.
– Может быть, этот безымянный аристократ все-таки любит своих дочерей?
– Дело не в любви. Просто его мучает совесть.
Степан не хотел, чтобы его сравнивали с этим нелюбимым родителем, и предпочел сменить тему.
– Поддаюсь искушению. – Он поднес ее руку к своему лицу и откусил от яблока. – Теперь мне пора идти, но после вечернего представления мы обязательно увидимся.
– Что, сегодня день чаепития?
– Нет, я покидаю вас, чтобы поискать себе работу.
Фэнси засмеялась.
– Я едва не забыл. – Степан сунул руку в карман и вытащил оттуда небольшой аккуратный сверток. – Это вам.
Фэнси перевела взгляд с его темных глаз на сверток, развернула его, и ее взгляд снова метнулся к лицу князя.
– Коричные палочки?
– Я знаю, что вы обожаете корицу. В вашей гримерке все ею пропахло.
Фэнси изумленно уставилась на него. Князь учуял няню Смадж? Даже ее сестры этого не могут. Несомненно, любимая няня посылает ей какое-то сообщение. Прислушиваться к разуму? Или следовать за сердцем?
Глава 3
Стоя в кулисах, Фэнси слушала, как главные герои поют финальную арию оперы. Рядом с ней стояла Женевьева Стовер, исполнительница роли Барбарины.
– Ты очень бледная, – заметила Фэнси.
– С тех пор как начались убийства «с лепестками роз», мой брат провожает меня домой, – сказала Женевьева. – А сегодня вечером он не может, и мне так страшно идти одной!
– И все? – Фэнси улыбнулась. – Князь Степан с удовольствием отвезет тебя домой, прежде чем мы пойдем ужинать.
Лицо Женевьевы просияло.
– Не знаю, как и благодарить.
– Буду ждать тебя у входа.
Фэнси вслушивалась в музыку и пение, следя за рабочими сцены, которые общались между собой жестами. Убедившись, что никто на нее не смотрит, она вытащила из-за пояса бриджей рогатку, а из кармана – шарик.
Это нехорошо, подумала она, но быстренько отмахнулась от голоса совести. Примадонна поставила ей подножку, и она не может оставаться в долгу. Если ты подставляешь вторую щеку, это значит, что ты готова к дальнейшим оскорблениям.
– На твоем месте я бы этого не делала.
Фэнси перевела взгляд на свою новую подругу.
– Нет уж, раз Пэтрис подставила мне подножку, пусть не думает, что я ей не отплачу. – Подняв рогатку, она положила мраморный шарик на резинку и прицелилась в примадонну.
Фэнси не промахнулась – шарик попал Пэтрис прямо в щеку.
Испугавшись, примадонна сбилась с ритма. Голос ее дрогнул, зрители недовольно забормотали, но Пэтрис взяла себя в руки и продолжила пение.
В кулисы поспешил очень недовольный директор Бишоп. Через минуту к нему присоединился Себастьян Таннер.
С искаженным от ярости лицом Пэтрис Таннер покинула сцену и остановилась перед Фэнси.
– Я до тебя еще доберусь! – Примадонна посмотрела на Женевьеву и добавила: – И до твоей подруги тоже!
Фэнси самодовольно ухмыльнулась, глядя на выведенную из себя актрису:
– У вас кровь на щеке.
Пэтрис Таннер поднесла руку к щеке, в ужасе уставилась на окровавленные пальцы и лишилась чувств.
Себастьян Таннер опустился перед женой на колени.
– Пэтрис не выносит вида крови.
– Женевьева, вы можете идти, – распорядился директор Бишоп и посмотрел на Фэнси: – А вы стойте здесь! – Он помог примадонне подняться и вернуться в гримерную.
– Удачи. – Женевьева сочувственно посмотрела на Фэнси и поспешно ушла.
А чего директор хотел? – подумала Фэнси. Не могла же она не отомстить примадонне! Это все равно что совершить профессиональное самоубийство. Упав в оркестровую яму, она могла покалечиться и навсегда лишиться возможности петь в опере.
Через несколько минут директор Бишоп вернулся и начал ее отчитывать:
– Если вы еще раз выкинете что-нибудь подобное, останетесь без работы. Осмелюсь заметить, это вполне устроит князя.
– Эту войну начала Пэтрис, – возмутилась Фэнси.
– А я ее прекращаю. – Директор Бишоп немного помолчал, глядя на нее холодным взглядом, и Фэнси почувствовала себя неуютно. – И маленький совет, мисс Фламбо. Не стоит верить всему, что пишут о вас в газетах. Незаменимых нет.
– Спасибо за совет, сэр. – Фэнси вздернула подбородок – она выглядела гордой, даже потерпев поражение. – Прежде чем предпринять что-нибудь еще, я подумаю.
– Было бы неплохо извиниться перед Пэтрис. – Не сказав больше ни слова, директор Бишоп повернулся к ней спиной и ушел.
Фэнси вернулась в гримерку, чувствуя, что ее уверенность в себе пошатнулась. Директор Бишоп в общем-то прав. Она вела себя отвратительно. Опера – это серьезная работа, а не детская игра, и придется смириться с выходками примадонны до тех пор, пока ее собственная звезда не засияет гораздо ярче и не затмит Пэтрис. К чему эти разборки?
Если Фэнси лишится работы, все ее планы рухнут. Не имея источника дохода, она будет вынуждена выйти замуж, а мужчина сможет превратить ее в жертву любви. Как это случилось с мамой.
В воздухе запахло корицей, и Фэнси вспомнила няню Смадж: «Слушайся разума, дитя, но следуй за своим сердцем».
Что она делает, пытаясь избежать замужества? Слушается разума? Или следует за своим сердцем?
Выйдя из гримерки на последний поклон, Фэнси отметила, что примадонны на сцене нет. Ее охватило чувство вины за то, что она натворила, и девушка твердо решила, что извинится перед Пэтрис еще до того, как покинет сегодня театр. Может быть, удастся возобновить отношения.
Фэнси смыла грим с лица, и кожа ее запылала. Глаза девушки блестели от взволнованного предвкушения, пока она одевалась для ужина с князем. Фэнси выбрала темно-зеленое платье с вышивкой золотом – его вырез был очень высоким, гораздо скромнее, чем надела бы любая искушенная светская леди.
В дверь постучали.
– Войдите.
На пороге стоял князь, и его мужественная красота снова потрясла и восхитила ее. Он улыбнулся, показав свои ровные белые зубы. Этот мужчина совершенен во всем.
Фэнси решила, что он мог бы соблазнить и целомудренную монашку… но только не ее саму.
– Я сейчас видел директора Бишопа, – сказал Степан, входя в гримерную. – Он поморщился, когда я упомянул ваше имя.
– Директор сделал мне суровый выговор и строго предупредил.
– Я ведь советовал вам не совершать необдуманных поступков. – Князь Степан склонился над ее рукой. Его теплые губы прикоснулись к коже Фэнси, и по ее спине пробежал восхитительный трепет возбуждения. Решимость держаться подальше от мужчин заметно ослабла. – Вы само совершенство, английская Афродита… богиня Каллиопа.
– Полагаю, что поиски работы не увенчались успехом?
– Как вы догадались? – Степан подмигнул ей. – Может быть, вы обладаете сверхъестественными способностями?
– Что-то вроде этого. – Фэнси взяла его под руку, и этот жест показался ей таким же естественным, как дыхание. – Я загляну в гримерную Пэтрис Таннер, чтобы извиниться, и прошу вас – давайте завезем домой Женевьеву Стовер.
– Ваше желание – закон.
– Только если к этим желаниям не относится просьба оставить меня в покое?
Фэнси постучалась в дверь гримерной примадонны. Никто не ответил. Она постучала громче. Опять никто не отозвался.
Пэтрис с мужем уже ушли из театра. Что ж, придется извиняться завтра вечером.
Фэнси увидела, что подруга их ждет.
– Ваша светлость, позвольте представить вам Женевьеву Стовер.
Князь склонился над рукой девушки.
– Узнаю прелестную Барбарину.
Женевьева застенчиво улыбнулась:
– Надеюсь…
– Проводить вас домой – честь для меня, – прервал ее Степан. – Иначе я буду беспокоиться о вашей безопасности.
– Фэнси!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29