Мы их найдем.
Рейвен взглянула на труп.
– Нет ли на ней каких-нибудь драгоценностей, которые я могла бы потрогать?
Констебль Блэк осмотрел жертву, расстегнул на ней браслет и положил изящную золотую цепочку на ладонь Рейвен.
Она сомкнула пальцы и что-то почувствовала. Разжав ладонь, девушка растянула золотой браслет и провела пальцем с обеих сторон.
– Что такое? – спросил констебль Блэк.
– Я ощущаю несколько волосков, застрявших в звеньях. – Рейвен посмотрела на констебля, а потом на Александра. – И эти волоски не принадлежат человеку.
Глава 15
Четыре недели на Сарк-Айленд пролетели быстрее, чем один солнечный день в Лондоне.
Из иллюминатора каюты Фэнси смотрела на дождь, дожидаясь, когда кораблю Казановых подойдет очередь входить в порт. Заниматься любовью, ухаживать за садом и петь оперные арии матери князя – сейчас все это казалось другой жизнью. Уныние охватило ее, словно туман, обнимавший Темзу.
Дождливую погоду она всегда любила больше всего. В дождь к ним приходил отец, и мама расцветала улыбками. Однако сегодня дождь ее не радовал.
Фэнси хотелось, чтобы они с князем подольше задержались на острове. Каждый день этих четырех недель она чувствовала себя настоящей принцессой.
Но с другой стороны, Фэнси рвалась обратно на сцену, хотела снова купаться в любви зрителей. Нет в мире другого чувства, подобного тому, что испытываешь, слушая овации зала после хорошо спетой арии.
Фэнси уже несколько дней чувствовала себя нехорошо, но надеялась, что нездоровье осталось позади, а тошнота во время обратного путешествия – это просто морская болезнь. Хотя следует признать, что плавание с Сарк-Айленд в Лондон нельзя приравнять к рискованной авантюре в безбрежном океане. Когда Фэнси станет такой знаменитой, что ее будут умолять спеть в столицах многих стран, она согласится плавать только через канал из Дувра в Кале, а все остальное время будет путешествовать в каретах.
Дверь открылась, и Фэнси оглянулась. Князь, держа в руках поднос, вошел в каюту и прикрыл дверь. От его улыбки на душе у нее потеплело.
– Как ты себя чувствуешь? – Степан поставил поднос на стол.
Фэнси подошла к нему.
– Тошнота вытягивает из меня все силы.
– Я приготовил тебе чай и тост, – сказал Степан. – Мы не войдем в порт еще час, а то и два.
Фэнси села напротив князя.
– Ты приготовил чай и тост?
– У меня множество талантов.
– Я знаю. – Фэнси кокетливо улыбнулась. – И высоко ценю каждый из них.
Степан рассмеялся и взял кусочек тоста, глядя, как Фэнси отщипывает от него кусочки и пьет чай.
– Если хочешь, можешь подремать, пока мы не причалили.
– Хорошо.
– Ты рада, что возвращаешься в Лондон?
– Мне хотелось бы остаться на Сарк-Айленд, – отозвалась она, – но я мечтаю скорее вернуться к работе.
Степан кивнул и надолго замолчал. Он решил не спорить с ней насчет оперы, пока они не поженятся. Теперь Фэнси уже никуда не денется. Она носит его ребенка, но по девичьей неопытности еще не знает об этом. Князь недоумевал, почему Фэнси все еще не приходит в голову, что ее оперная карьера завершится с произнесенными в церкви словами: «Да, я согласна».
– Мама была очень рада нашему визиту, – произнес Степан. – Мы обязательно съездим к ней еще раз.
– Княгиня Элизабет – самый благодарный зритель. – Фэнси бросила недоеденный тост на тарелку и отодвинула ее подальше. – Как жаль, что она сторонится людей. Она бы с удовольствием сходила на один из оперных спектаклей.
– Я что, недожарил тост или пережарил его? – спросил Степан, глядя на ее тарелку. – Или слишком много масла?
– Эта лодка выворачивает мой желудок наизнанку.
– Это корабль, а не лодка.
– Это судно выворачивает мой желудок! – Фэнси глотнула чаю.
– Можешь спокойно подождать с возвращением в оперу до следующей недели, – сказал Степан. – Сегодня пятница. Пусть Женевьева Стовер допоет Керубино до конца недели.
– Неплохая мысль. – Фэнси зевнула и улыбнулась. – Твой чай меня усыпляет.
– Иди сюда.
Фэнси обошла стол и забралась к нему на колени. Степан обнял ее, и она опустила голову ему на плечо.
– О чем ты думаешь? – спросила она.
– Ненавижу дождливые дни.
– Почему?
– В дождь никогда ничего хорошего не случается.
– Отец приходил к нам в дождливые дни, – пробормотала Фэнси, закрывая глаза, – и мама улыбалась…
Два часа спустя укутанная в накидку Фэнси вышла на палубу и чуть не задохнулась от зловонных запахов реки. Это поразило ее, потому что до сих пор дурные запахи Темзы ей не мешали.
Фэнси прижала ладонь ко рту, чтобы ее не вырвало, и страдающими глазами посмотрела на князя. Он отвел ее в сторону и поддерживал, пока Фэнси выворачивало наизнанку.
– Вот тебе и чай, и тост, – почти весело произнес он.
Неужели его светлость радуется ее болезни? Что-то это совсем не похоже на сочувствие.
– Как стыдно, – простонала она.
– Чего уж тут стыдиться? – Степан поплотнее закутал ее в накидку и подхватил на руки. Кивнув капитану, он сошел с корабля.
Князь посадил Фэнси в карету и забрался в нее сам.
– Парк-лейн, – приказал он кучеру.
Карета тронулась с места. Фэнси повернулась к Степану.
– Я хочу поехать домой, на Сохо-сквер!
– Сестры мечтают с тобой увидеться.
– Я увижусь с ними завтра!
– Тебе что, неинтересно, как продвигаются дела у Михаила с Белл?
– Ну хорошо, давай заедем на Парк-лейн. – Фэнси положила голову на плечо князя и почти мгновенно уснула.
В дождь никогда ничего хорошего не случается, думал Степан. Но худшее у него с Фэнси еще впереди. Надвигающийся скандал нависал над ним, как грозовая туча. Она принадлежит ему, но не желает зависеть ни от кого, кроме самой себя.
Как поведет себя Фэнси, узнав правду о своем положении? Она и в лучшие дни бывает вздорной и сварливой, а беременность сделала ее еще более своенравной и непредсказуемой.
Через полчаса карета остановилась перед особняком герцога Инверари. Степан разбудил Фэнси, выбрался наружу и вывел ее из кареты.
Фэнси зевнула, заставив его улыбнуться.
– Не понимаю, почему я такая уставшая?
– Ты плохо себя чувствовала всю неделю. – Степан обнял ее за талию и повел к дому.
Тинкер, дворецкий герцога, распахнул перед ними дверь. Они вошли в холл и сбросили накидки.
Из ниоткуда материализовался Паддлз и помчался вниз по лестнице. Мастиф прыгнул на князя, прижав его к двери.
Степан расхохотался.
– Сидеть, Паддлз!
Пес сел и приветливо завилял хвостом.
– Мистер Паддлз знает, что настало время для прогулки в саду, – произнес Тинкер. – Их милости пьют чай в семейной гостиной.
– Понятно. – Степан обнял Фэнси за плечи и повел вверх по лестнице на второй этаж. – Мы сообщим им о предстоящем бракосочетании.
– И когда же оно состоится? – спросила Фэнси.
– Скоро.
– Планируя церемонию, нужно будет учесть мое расписание в опере.
– Бишоп пойдет нам навстречу.
– Но я…
Степан вошел в семейную гостиную, оборвав спор. Герцог и герцогиня сидели в креслах у камина. Там же сидели и два брата князя – Рудольф и Михаил.
Гостиная, как помнила Фэнси по предыдущим визитам, была местом теплым, гостеприимным, оформленным в изящных тонах. На стене висел портрет ее матери, в глазах у нее по-прежнему светилась надежда на счастье. В вазах вместо весенней сирени благоухали летние розы.
– О, моя милая! – воскликнула герцогиня. – Ты представить себе не можешь, как я взволнована!
– Рокси, успокойся, – сказал герцог.
Фэнси бросила на князя вопросительный взгляд. Он поднял брови и пожал плечами.
Степан сел на диван и притянул к себе Фэнси.
– Мама прекрасно себя чувствует, – сказал он братьям. – Фэнси развлекала ее пением.
– Должно быть, ей понравилось, – предположил Михаил.
Чувствуя себя неловко, Фэнси разглядывала свои руки, сложенные на коленях. Она старалась не смотреть на отца, а слова герцогини сбивали ее с толку. С чего бы это она была так взволнована?
– Мне очень понравилась поездка в ваше чудное поместье, – сказала Фэнси Рудольфу. – Все было замечательно.
Степан усмехнулся и обнял ее.
– Особенно ей понравился домик на дереве.
Фэнси виновато покраснела, бросила на него сердитый взгляд и попыталась сменить тему. Повернувшись к Михаилу, она спросила:
– А где Белл?
Князь Михаил не выглядел особенно счастливым.
– Наверху, я полагаю.
– Вы говорили, что хотите на ней жениться! – набросилась на него Фэнси.
– Я сделал ей предложение, но она отклонила его, – ответил Михаил. – Ваша сестра считает, что жена со шрамом погубит мою жизнь.
– Я с ней поговорю!
– Я только что сказала Михаилу, что с Белл мы будем разбираться после понедельника, – вмешалась герцогиня. – А для тебя я приготовила очаровательную спальню! – Она посмотрела на герцога. – Только подумай, Магнус, сегодня под твоей крышей будут ночевать все твои дочери!
Фэнси покачала головой:
– Я возвращаюсь на Сохо-сквер.
– Это невозможно! – вскричала герцогиня. – Ты должна оставаться здесь до самой свадьбы! Что скажут в обществе?
Фэнси удивилась ее осведомленности.
– Вы уже знаете, что Степан сделал мне предложение?
В этот момент в дверях появился Тинкер, избавив герцогиню от необходимости отвечать. Дворецкий поставил на стол перед диваном чайник и две чашки. К чаю полагались сандвичи с огурцом и вареные устрицы на гренках.
Фэнси увидела устрицы, и желудок ее перевернулся, как во время качки на море. Она прижала ладонь к губам.
– Ты голодна. – Степан обнял ее. – Делай глубокие вдохи.
Фэнси ткнула пальцем в противные устрицы и отвернулась.
Степан схватил блюдо и отодвинул подальше.
– Ты заболела? – встревожилась герцогиня. – Магнус, пошли за доктором.
– Фэнси не нужен доктор. – Степан притянул ее поближе к себе. – Она уже несколько дней нехорошо себя чувствует. – Он улыбнулся герцогу, смотревшему на него с подозрением. – Ничего серьезного.
– Откуда ее светлость знает, что ты сделал мне предложение?
Степан мысленно застонал. Все происходит не так, как он предполагал. Присутствие братьев и воодушевление герцогини все сильно осложнили.
– Ты ей еще не сказал? – Рудольф покачал головой с наигранным неодобрением.
– Не сказал мне чего? – вскипела Фэнси.
Степан поочередно посмотрел на Рудольфа, Михаила и герцога. Все трое изо всех сил пытались сохранить серьезные лица.
– Когда мы уезжали из Лондона, – произнес он, – твой отец объявил о нашей помолвке.
– Я не понимаю. – Фэнси в замешательстве взглянула на отца. – Откуда он…
– Наша свадьба назначена на понедельник, – перебил ее Степан. – До нее ты останешься здесь.
Фэнси вскочила с дивана и уставилась на него.
– Я не могу выйти замуж в понедельник и вернуться в оперу во вторник!
Степан похлопал по дивану.
– Сядь рядом со мной.
– Я не сяду рядом с тобой!
– Маленький братец, разве мы не учили тебя всегда говорить правду? – засмеялся Рудольф. Михаил ему вторил.
Фэнси обрушилась на них:
– А вы помолчите! – И снова повернулась к Степану. – Никакой свадьбы в понедельник не будет!
– Свадьба уже назначена, приглашения разосланы, платье куплено! – запричитала герцогиня. – Нужно только подогнать его тебе по фигуре!
Не обращая внимания на герцогиню, Фэнси впервые обратилась прямо к отцу:
– Вы не можете заставить меня остаться здесь или выйти замуж за этого проныру!
– Я влюбленный мужчина, а не проныра. – Степан встал, угрожающе выпрямившись во весь рост, и ткнул пальцем в диван. – А теперь сядь!
– Как романтично! – пробормотала герцогиня. Трое мужчин усмехнулись.
– Я сказал – сядь!
Фэнси плюхнулась на диван, сердито посмотрела на Степана и задрала носик.
– У тебя нет выбора, придется выйти за меня, – сказал ей Степан.
– У меня есть выбор! – Фэнси попыталась встать с дивана.
– Сядь!
Фэнси села.
– Посмотри на меня. И послушай. – Она повиновалась, и Степан почти торжественно произнес: – Ты носишь моего ребенка.
– О, как чудесно! – воскликнула герцогиня.
– Я не давал согласия на то, чтобы ты ее соблазнял, – прорычал герцог. Братья Степана захохотали.
Никогда еще Фэнси не чувствовала такого унижения. Это даже хуже, чем когда ее вырвало на корабле.
Степан взял ее руки в свои.
– Мы уже месяц живем, как муж и жена, и уже неделю тебя тошнит.
– И что это доказывает? – Фэнси поверить не могла, что они обсуждают это в присутствии посторонних.
Степан провел рукой по волосам.
– Слушай…
– Я не желаю слушать эту чушь!
Тут герцогиня Инверари взяла инициативу в свои руки:
– Рудольф и Михаил, пожалуйста, оставьте нас.
– Неужели мы и вправду должны уйти? – огорчился Рудольф.
– Самое интересное только начинается, – пожаловался Михаил.
Когда эта парочка исчезла за дверью, герцогиня спросила:
– Милая, когда у тебя были последние месячные?
Фэнси ахнула и побагровела. Этот допрос невыносим. И тут же побледнела, все поняв. Последние месячные прошли еще до того, как они уехали на Сарк-Айленд.
Фэнси закрыла лицо руками и зарыдала. Степан ничего не сказал, просто обнял ее и дал выплакаться.
– Рокси, это не похоже на слезы радости! – пробурчал герцог. – Если она не хочет выходить за князя замуж, то может жить вместе с младенцем за городом.
Фэнси зарыдала еще громче. Она и в самом деле превратилась в свою мать.
– Мой ребенок родится в законном браке! – Степан приподнял ее подбородок и заглянул в фиалковые глаза, залитые слезами. – Ты меня не любишь?
– Люблю…
– Тогда в чем же дело?
– Я чувствую себя загнанной в ловушку!
– Кем же это?
Фэнси вздохнула и прислонилась к нему.
– Я сама виновата…
– Я так сильно хотел на тебе жениться, – признался Степан, – и надеялся, что ты уже не передумаешь, когда забеременеешь.
– Мне придется еще больше времени отнимать от оперы!
Степан погладил ее по спине, кинув на герцога с герцогиней предостерегающий взгляд. Фэнси еще не понимает реального положения вещей, а у него не хватает духа объявить ей, что с карьерой оперной певицы покончено.
Пока ее тошнит, она не сможет петь, а когда тошнота пройдет, она уже слишком поправится для сцены. А уж когда ребенок родится, Фэнси и сама решит навсегда уйти со сцены.
По крайней мере он на это надеялся.
Фэнси слишком устала, чтобы начать спорить о том, где ей сегодня ночевать.
– Ладно, я останусь до понедельника.
– Ты выглядишь совсем измученной. – Герцогиня поднялась с кресла. – Пойдем со мной, милая, тебе нужно поспать.
Степан легонько поцеловал Фэнси в губы.
– Хороших снов. Увидимся завтра.
– Княгиня Саманта увезла твоих сестер за покупками, – сказала герцогиня Инверари, выходя вместе с Фэнси из гостиной. – Только Белл и Рейвен отказались. Я не хотела, чтобы твои сестры помешали нашей встрече.
Фэнси кивнула:
– Хорошо.
– Я велю горничной приносить тебе подсоленный кусочек хлеба по утрам, ты съедай его до того, как встанешь с постели. – Герцогиня поднималась на третий этаж. – Хлеб помогает при утренней тошноте.
– Моя утренняя тошнота длится весь день. Это так тяжело…
– Такое случается.
«Попалась окончательно и бесповоротно, – думала про себя Фэнси. – Не продержалась даже одного года, попалась быстрее, чем мама».
Она любит Степана, но она же не дура. Рано или поздно князь потребует, чтобы она ушла из оперы. И что тогда?
Она должна петь. Ей как воздух нужна любовь зрителей. А важнее всего – отстоять собственную независимость.
– Вот мы и пришли. – Герцогиня ввела ее в спальню, оформленную в голубых, кремовых и золотых тонах. – Прислать к тебе ненадолго сестер, пока ты не уснула?
– Спасибо. – Фэнси села на краешек кровати и устало улыбнулась. – Я буду рада.
Белл и Рейвен ворвались в ее спальню через мгновение. Обе сестры, весело смеясь, обняли Фэнси и сели рядом с ней на кровать.
– Мы со Степаном поженимся в понедельник, – сообщила им Фэнси, и сестры снова кинулись обниматься. – Я беременна. – Она посмотрела на Белл: – Князь Михаил хочет на тебе жениться.
– Я могу разрушить его жизнь, – отрезала сестра. – Ему нужна жена, которую не стыдно показать в обществе.
– Почему бы не позволить князю самому решать, чего он хочет? – спросила Фэнси.
– Я ей то же самое говорила, – вмешалась Рейвен.
– Дай-ка я гляну на твое лицо. – Фэнси внимательно рассмотрела изувеченную щеку. Конечно, шрам выглядел гораздо менее заметно, но тем не менее пересекал щеку сверху донизу. – Мой театральный грим замечательно его скроет. Тогда ты сможешь высоко поднять голову и потанцевать на моей свадьбе с князем.
– Право, не знаю…
– Зато я знаю, – перебила ее Фэнси. – Завтра я принесу грим из театра.
– Ничего не буду говорить, пока не увижу, что получится. – Белл обеспокоенно посмотрела на сестру. – А как это – чувствовать себя беременной?
– Меня тошнит, я все время чувствую себя усталой и раздраженной.
Рейвен повернулась к Белл:
– Тебя тоже тошнит, и ты быстро устаешь.
– Ты должна сказать Михаилу! – воскликнула Фэнси. – Честно признаюсь – я не говорила Степану.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29