Мейсон достал из кармана переплетенный в кожу
блокнот и раскрыл на правом подлокотнике кресла. Делла наклонилась и они
вместе принялись читать записки Милдред Дэнвил.
Дневник начинался пять лет назад с истории романтической любви,
окрашенной розовым оптимизмом молоденькой девушки, которая бралась за перо
в то время каждые два дня, чтобы перелить на бумагу душевное возбуждение.
Мейсон мельком просматривал первые страницы и перелистывал дальше,
несмотря на то, что Делла частенько соглашалась на это весьма неохотно,
увлеченная тем или иным фрагментом.
Однако, вскоре наступили дни разочарований и сомнений, Милдред все
чаще описывала события недели, а то и декады, всего одним, двумя, тремя
предложениями. Затем наступил период беспокойства, страдания, отчаяния. В
это время и познакомилась Милдред Дэнвил с Элен Бартслер. Теперь записи в
дневнике снова стали длинными, потому что Милдред старалась верно ухватить
рождающуюся душевную связь между нею и Элен, связь настолько странную, что
она была почти невероятной.
Элен Бартслер только что стала вдовой и тяжело переживала потерю
любимого мужа и то, что ее оттолкнул циничный свекр, считающий Элен
авантюристкой, окрутившей его сына только ради денег. Милдред была уже в
это время молодой женщиной, лишенной иллюзий и стоявшей на пороге
материнства. Элен часто комментировала жестокие правила и установки,
управляющие обществом. Если бы ребенок был у Элен, то она мог бы пройти по
жизни с гордо поднятой головой, как потомок американского солдата,
погибшего геройской смертью. А как ребенок Милдред, он будет всю жизнь
нести на себе печать незаконнорожденного.
От этого был уже только один шаг к замене этими несчастными женщинами
документов. Они были приблизительно одного возраста, не слишком-то
отличались фигурами, ростом, внешностью. Достаточно было Милдред на
консультации у известного гинеколога выдать себя за Элен Бартслер и
предъявить с невинным лицом свидетельство о браке. Затем после родов,
гинеколог, без каких-либо подозрений выдал свидетельство о рождении
мужского потомка Элен Чистер Бартслер и ее покойного мужа Роберта
Бартслера.
Вначале Милдред хотела отдать ребенка на усыновление, но после
получения документа о рождении, это было не так срочно. В результате
маленькие ручонки завладели сердцами двух одиноких, отчаявшихся женщин,
которые откладывали момент отдачи мальчика на усыновление до тех пор, пока
обе не поняли, что не смогут на это решиться никогда в жизни. В это время
между ними начались трения и дружба, рожденная на основе общего несчастья,
рухнула. Записи Милдред постепенно менялись в отношении Элен и, наконец,
отчаявшаяся женщина записала в дневнике меткую и проницательную
характеристику Элен Бартслер, как особы холодной, расчетливой, самолюбивой
и мстительной, первоначальное великодушие которой было только частью
низкого плана мести свекру, которого она ненавидела.
Мейсон и Делла читали теперь с одинаковым интересом. Не было
сомнения, что Милдред разработала для себя собственную жизненную
философию. Она выработала ее по необходимости, потому что судьба не
оставила ей другого выбора. Но философия, родившаяся из горьких
разочарований, послужила ей опорой в самую тяжелую минуту, когда Элен
Бартслер выкрала ее ребенка и отказалась сообщить, где она скрывает его и
что собирается с ним делать. Милдред пошла тогда к адвокату и услышала,
что не имеет никаких законных оснований на мальчика.
Читая это, Мейсон сказал вполголоса:
- Вероятно, адвокат ей вообще не поверил. Он посчитал всю эту историю
выдумкой.
- Этому трудно удивляться, - ответила Делла. - Милдред добровольно
отдала Элен все права собственности, если можно воспользоваться таким
определением по отношению к ребенку, - закончила она с горьким смешком. -
Разве это не трагично? Представь себе мать, которая столько выстрадала,
чтобы в конце концов узнать, что она не имеет права на собственного сына.
Мейсон кивнул головой.
- Посмотрим лучше записи последних дней. Может быть они прольют
какой-то свет на дело?
- Но, шеф, мы ведь не можем пропустить всего, что случилось за это
время.
Мейсон потряс головой, бегло перебрасывая странички.
- Неизвестно, когда сержант Холкомб перейдет в контратаку. Нас
интересуют прежде всего записи о событиях, которые привели к убийству.
- А не лучше было бы посмотреть, при каких обстоятельствах она
познакомилась с Дианой? И что скрывается в прошлом Дианы?
- Правильно, - согласился Мейсон. - Сейчас, это было приблизительно
два года назад.
Он перелистывал страницы, задерживаясь тут и там, пока не нашел
нужного места. Они стали быстро читать.
Описывая встречу с Дианой, Милдред нарисовала портрет несчастной,
затравленной женщиной, убегающей от чего-то, от чего невозможно убежать.
Она написала настоящее имя Дианы и упомянула о том, что ее муж был убит.
- Боже мой, я помню эту историю, - воскликнул Мейсон. - Это было в
Сан-Франциско. Какое-то время подозревали жену убитого. В конце концов ее
не арестовали, но допрашивали добрую дюжину раз. До процесса дело вообще
не дошло, до сегодняшнего дня убийца не найден. Значит, вот какое дело
висит над Дианой... Да, Холкомб буквально распял бы ее, если бы узнал об
этом.
Из дальнейших записей было ясно, что Диана пришла к Милдред Дэнвил
как к подруге, чтобы найти у нее убежища от досужего любопытства, чтобы
найти отдохновение, чтобы про нее все забыли. Это Милдред подсказала ей
идею взять новое имя и устроить себе жизнь в совершенно новой среде. В это
время у Милдред уже была кое-какая репутация, как у диктора радио. Она
считала, что у Дианы достаточно хороший голос для подобной работы,
представила ее в студии и помогла получить ей первые мелкие роли.
- Для сержанта Холкомба здесь все написано черным по белому, - подвел
итоги Мейсон. - Как только он получит это в свои лапы, то запустит
информацию в прессу и Диана будет осуждена.
- Они могут использовать это на процессе? - спросила Делла.
- Им в том не будет необходимости. Травля в прессе предопределит
приговор еще до того, как Диана предстанет перед Судом.
- Что ты собираешься теперь предпринять?
- Попробую узнать, почему подбитый глаз Дианы довел до убийства
Милдред, - сказал Мейсон.
- Ты по-прежнему так думаешь?
- Все указывает на то, что эти два факта имеют между собой
непосредственную связь.
Мейсон перелистал остаток исписанных страниц и остановился на
последней. Под датой двадцать четвертого внизу имелась короткая,
таинственная заметка:
"Говорят, что владение, это девять десятых правильности. Я буду
нехватающей десятой".
Больше в дневнике ничего не было. Делла вопросительно посмотрела на
Мейсона. Мейсон открыл портфель и достал толстый желтый конверт. Он вложил
в него блокнот, написал на конверте адрес Деллы, наклеил марки. Встал,
вышел из отеля и бросил посылку в почтовый ящик.
- Готово, - сказал он.
- Что теперь?
Мейсон усмехнулся.
- Едем в офис. Если сержант Холкомб что-то готовит, то лучше узнать
об этом не медля. Иначе он явится с ордером посреди ночи и вытащит нас из
постелей.
- Будет бал, - вздохнула Делла.
- На этот раз, - фыркнул Мейсон, - музыку будем заказывать мы.
Они сели в машину и Мейсон медленно тронулся с места.
- Послушай, Делла, должна же ведь все-таки быть какая-то связь
между... Ах, черт бы меня побрал!
- Осторожно! - вскрикнула Делла.
Мейсон резко свернул, едва разминувшись со встречной машиной,
подъехал к тротуару и выключил двигатель. Делла посмотрела на него с
беспокойством.
- Тебе плохо?
- Не понимаешь, Делла? Я нашел!
- Что нашел?
- Ключ ко всему этому проклятому делу! Мне должно было это придти в
голову значительно раньше! Все время это было у меня на ладони.
- О чем ты говоришь?
- Помнишь, как Диана рассказывала нам в первый раз о своем синяке?
Разговаривая с Милдред она должна была сказать ей то же самое...
Его оборвал на полуслове резкий звук полицейской сирены - не высокий,
пронзительный вой, а низкий предупредительный стон. Мейсон поднял глаза и
увидел две подъезжающие полицейские машины. Одна машина остановилась сразу
же за ними, другая преградила путь впереди.
- Ну, вот! - сказала Делла вполголоса.
Машина сзади была обычной патрульной, в то время как вторая оказалась
специальным автомобилем Управления полиции. Из этой второй машины выскочил
доведенный до бешенства сержант Холкомб, за ним следом появился лейтенант
Трэгг. Мейсон достал из кармана портсигар.
- Закуришь, Делла? - предложил он.
Он подносил Делле спичку, когда в окошке появилось разъяренное лицо
Холкомба.
- Что вы позволяете себе, Мейсон?! - закричал он. - Что вы
вытворяете?
- Даю прикурить своей секретарше, - ответил Мейсон.
- Вы поедете с нами, в Управление.
- У вас есть ордер на арест?
- Мне не нужен ордер!
- С каких это пор?
- С тех пор, как вы совершили кражу.
- Кражу? - спросил Мейсон удивленно поднимая брови.
- Кражу из чужой квартиры.
- Ну-ну, сержант. Вы должны быть осторожнее в выражениях, чтобы вас
не обвинили в клевете. Ведь такому обращению, наверное, не учат в
полицейских инструкциях?
- Вы совершили кражу, - исходил пеной сержант Холкомб. - У нас есть
свидетели. Мы задержали того мусорщика. Вы его подкупили, чтобы он выманил
от нашего человека мусор. Вы заплатили мусорщику пятьдесят долларов! В
этом хлебе было то, что мы искали!
- И это вы квалифицируете как кражу? - с иронией спросил Мейсон.
- С обманом.
- Разве ваш человек не отдал добровольно мусорщику хлеб, чтобы тот
его выбросил?
- Следовательно, вы совершили присвоение...
- Ошибаетесь, - сухо ответил Мейсон. - Существует право отвергнутой
собственности, представляющее собой противоположность основанию
передоверия. Эта буханка была отдана для того, чтобы ее выбросили,
следовательно, она была бесхозная. Кроме того, вы забываете, сержант, что
я являюсь полномочным представителем Дианы Рэджис, которая вскоре подаст в
суд о признании конфискованного вами письма в качестве завещания Милдред
Дэнвил. По мысли этого письма Диана является не только единственной
наследницей Милдред, но одновременно и исполнительницей ее завещания. В
результате, как полномочный представитель Дианы Рэджис, я имею право и
даже обязанность сохранять и беречь имущество, оставленное Милдред Дэнвил.
- Не будем препираться из-за юридических тонкостей, - ответил
Холкомб. - Вы ищете драки, вы ее...
- Подождите, - вмешался лейтенант Трэгг. - Если мистер Мейсон твердо
стоит на своих позициях, считая, что он сохранил дневник в качестве части
наследства Милдред Дэнвил, то мы могли бы только утверждать, что этот
дневник представляет вещественное доказательство...
- Доказательство чего? - спросил Мейсон.
- Мы не знаем.
- Тогда вначале узнайте, господин лейтенант, а потом утверждайте!..
- Не доводите нас до крайности, Мейсон.
- У меня и в мыслях нет ничего подобного. Я не должен объяснять вам,
лейтенант, что дневник не представляет собой доказательства. Ни один Суд
не посчитает вещественным доказательством дневник, безразлично, что в нем
написано. Но вы знаете, что делаете. Кстати, можно спросить, каким чудом
вы нашли нас так быстро?
- Мы объявили общую тревогу по радио, - мрачно ответил Трэгг. -
Машина, которая первой вас заметила, передала в Управление, что едет за
вами.
- Радио - поистине великолепная штука! - сказал Мейсон. - Настоящее
благословение в полицейской работе.
- Хватит молоть глупости, - занервничал сержант Холкомб. - Где
дневник?
- Не буду лгать, потому что это было бы сокрытие фактов от полиции, -
ответил Мейсон. - А я бы этого не хотел на тот случай, если дневник
все-таки окажется вещественным доказательством.
- Хорошо, хорошо, умник, где дневник?
- Под опекой Дядюшки.
- Какого еще Дядюшки?
- Дядюшки Сэма. Дневник вложен в конверт и брошен в почтовый ящик.
Если вы продолжаете считать, что это вещественное доказательство, то
советую обратиться к почтовым властям. Может быть, вам каким-то образом
удастся склонить почту Соединенных Штатов Америки выдать полиции правильно
отправленную и оплаченную посылку.
Лицо Холкомба потемнело. Несколько секунд царило полное молчание.
- Со мной такие номера не пройдут, - взорвался наконец сержант. - Вы
хотите выиграть время...
- Это правда, сержант, - вмешался Трэгг.
- Откуда вы знаете? - спросил Холкомб.
- Потому что это самый простой и эффективный способ, - с горечью
ответил лейтенант.
Мейсон различил в его голосе нотку отчаянья. Он повернул ключ в замке
зажигания и завел мотор.
- Это все, что я знаю по этому делу, господа, - заявил он.
- Вы знаете, что написано в дневнике? - спросил Холкомб.
- Конечно, - ответил Мейсон.
- Что?
- Это ни к чему не приведет, сержант, - сказал Трэгг. - Мы обратимся
к прокурору. Возможно, как-то удастся достать дневник у почтовых властей.
Холкомб не владел собой.
- Что касается меня, то я забрал бы его в Управление и...
- ...и позволил бы репортерам пронюхать о том, как ваш человек отдал
мне дневник, - закончил фразу Мейсон. - Знаете, это была бы отличная
реклама. Она должна помочь моей клиентке. Я подумал и решил, что не стану
возражать даже при отсутствии у вас ордера на арест. Если вы захотите меня
арестовать, господин сержант, то я и пальцем не пошевельну, чтобы
воспротивиться.
Трэгг положил Холкомбу руку на плечо.
- Пошли, сержант. Мы едем к прокурору.
Мейсон включил скорость и отъехал от тротуара. Делла Стрит вздохнула
с облегчением.
- Боже мой, шеф, я вся мокрая от эмоций.
- Не говори сейчас со мной, дорогая, - ответил Мейсон. - Эта
полицейская машина все еще движется за нами. Я должен сконцентрироваться
на управлении. Мне почему-то кажется, что достаточно будет малейшего
нарушения дорожных правил и я смогу оказаться под арестом за неосторожное
управление транспортным средством в пьяном виде.

17
Делла Стрит молча дошла по длинному коридору до дверей их офиса и
терпеливо подождала, пока Мейсон откроет своим ключом дверь. Но когда он
отступил, чтобы пропустить ее вперед, она импульсивно схватила его за
руку.
- Говори! - сказала она.
Мейсон рассмеялся, бросил шляпу в сторону крючка для одежды и закрыл
ногой дверь.
- У меня есть срочная работа, Делла, - сказал он.
- Знаю, но говори!
- Только один телефонный звонок. Соедини меня с Полом Дрейком.
Она скорчила гримаску:
- Мучай меня, мучай. Когда я умру от любопытства посреди кабинета, то
лейтенант Трэгг обвинит тебя в предумышленном убийстве при отягчающих
обстоятельствах.
- Думаешь, он этого не сделал бы? - рассмеялся Мейсон. - А если бы
нет, то сержант Холкомб до тех пор бил бы меня резиновой дубинкой, пока я
не признался бы во всем. Соедини меня побыстрее с Полом, потом все
обсудим.
Через минуту Мейсон говорил в телефон:
- Пол, чего стоят твои ходы в газетах?
- У меня нет никаких ходов, Перри. Все, чем я располагаю, это
дружеские контакты тут и там. Детективное агентство должно иметь
знакомства всюду, если хочет удержаться на рынке.
- Не знаю, ни в какой газете, ни когда именно появилось объявление,
но предполагаю, что не больше недели назад. Мне нужен адрес человека,
который получал ответы на объявление при помощи почтового ящика тридцать
девять шестьдесят два игрек зет.
- Как быстро ты хочешь это иметь?
- Так быстро, что ты удивишься.
- Только не я.
- Через пять минут.
- Скажем, через час.
- Через пять минут.
- Ну, через три четверти часа.
- Через пять минут, - ответил Мейсон и положил трубку.
Делла Стрит смотрела на него, наморщив лоб.
- Что это за номер? - спросила она.
- Не помнишь?
- Что-то вертится в голове... А, вспомнила! Это номер, записанный
карандашом на обороте письма Милдред к Диане.
- Точно, - ответил Мейсон. - Только не на обороте письма.
- Как это?
- Письмо было написано на обороте страницы.
- Не понимаю.
- Милдред вырвала эту страничку из блокнота, величиной примерно
четыре дюйма на шесть. От листка чем-то неуловимо пахло, наверное пудрой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22