На остальных направлениях ситуация была ничуть не лучше. С «восьмерки» «Курант» вообще выперли. Было уже совершенно ясно, что никаких перспектив у ЗАО ЧОП в Третьяковке не осталось.
Впрочем, членам Редколлегии будущее «Куранта» было глубоко безразлично. Нас интересовало только лишь свое собственное, а оно было уже неразрывно связано с журналом «Адреналин». По крайней мере, мы с разной степенью убежденности пребывали в этом заблуждении.
Когда же мы будем уже издавать наш журнал, Александр Георгиевич? – каждый день спрашивали мы у Леоныча. И не пора ли уже коллективу повидаться, наконец, с легендарным Ефремовым? Мы ему обязательно понравимся, прах его побери! Пусть он будет уверен: лучших работников ему не сыскать! Мы как никогда полны сил и творческих идей! И еще нам срочно нужны деньги.
Леоныч отвечал на вопросы все более уклончиво. Информация выдавалась порциями, в неразборчивом телеграфном формате:
Решающая встреча (с) Ефремовым назначена (на) последнюю декаду марта тчк
«Ура, ура!» – радовались мы.
……………………………………………………………………
Перенесена (на) неделю зпт Ефремов дико извиняется тчк
«Ну ничего! Бывает» – думали мы, немного расстроенные.
……………………………………………………………………
(в) Связи (с) обстоятельствами встреча перенесена еще (на) неделю тчк
«Это тоже не страшно… Человек он все-таки занятой. Иди-ка, попробуй, повладей Мурманским портом!» – говорили мы друг другу.
……………………………………………………………………
Ефремов срочно «по бизнесу» уехал(в) Англию тчк
«Какая еще Англия?!» – волновались мы. – «А журнал ему что, хер собачий?»
……………………………………………………………………
Ефремов (в) Англии зпт но мысленно он (с) нами тчк Передает всем жаркий привет тчк
«Понятно, что он в Англии. Когда вернется?» – спрашивали мы.
……………………………………………………………………
Ефремов посетил матч «Вест Хэм» тире «Арсенал» тчк Искренне жалеет зпт что нас (в) этот момент не было рядомтчк Всем закуплены богатые сувениры тчк Филу будет отвален комплект формы «молотобойцев» тчк
«Да пошел ты на хуй вместе со своими молотобойцами!» – думал я.
……………………………………………………………………
И так далее.
……………………………………………………………………
Все закончилось так. Однажды Леоныч пришел и без особых эмоций сообщил следующее. Дело с журналом отодвигается на неопределенный срок. По причине наезда УБЭПа на ефремовские конторы. Скорее всего, речь идет о паре месяцев, но говорить что-то конкретное сейчас нет никакой возможности. Ефремов шлет всем воздушный поцелуй и выражает горячие надежды на самое тесное сотрудничество в скором будущем. Со слов Леоныча он уже успел всех нас полюбить.
Правда это или нет каждый решал сам.
Еще Леоныч поставил нас в известность, что он увольняется. Упомянутое неопределенное время он намерен скоротать в честном труде бетонщика на стройке. Там хотя бы платят деньги. И это был гром в ясном небе. Наш Главный редактор на стройке месит бетон! О, так сказать, боги!
Похоже, пришла пора и нам подыскивать себе какое-нибудь занятие согласно способностям и полученному образованию.
Леоныч взял, и вправду уволился, чем всех немало удивил. Как-то в это до последнего не верилось. Еще через неделю он заехал проведать нас в Третьяковку. Был весел, бодр, хотя и жаловался на тяжелую физическую работу. В очередной раз передал привет от Ефремова. Я только слабо улыбнулся.
Лично мне все стало понятно уже довольно давно, однако я продолжал играть в игру «журнал „Адреналин“» по двум причинам. Во-первых, слабая надежда все-таки теплилась во глубине души, а во-вторых, делать-то было все равно нечего.
А еще через пару дней я случайно увидел в газетном киоске незнакомый журнал. Назывался он, представьте себе, «Адреналин». Немного подумав, я не пожалел обеденных денег и приобрел экземпляр. Он был целиком посвящен всяким экстремальным способам времяпрепровождения. Тут был и сплав тебе на каяках, и прыжки с небоскребов, и жесткий фрирайд, и хрен его знает что еще! Как сейчас помню, я сидел на банкетке в пустом Инженерном и сильно удивлялся.
Внимательно пролистав издание, никаких упоминаний о Леоныче я не обнаружил. В главных ролях там были какие-то совершенно другие люди.
Я так и не понял, подсмотрел ли Леонов это название и концепцию у уже готового продукта, или действительно придумал сам. В конце концов, нередки же случаи когда люди, никак между собой не связанные, делают одновременные изобретения. Взять хотя бы известную историю с радио… Идеи носятся в воздухе, и всегда существует вероятность того, что кроме тебя они придут в голову кому-то еще.
Таким образом, тема «Адреналин» была закрыта окончательно.
Тут очень кстати мне подоспело щедрое предложение «прессбуков» посидеть у них на «Савеловском». Конечно же, я с превеликой радостью согласился. Годовалое дитё, «семья – ячейка общества», и все такое прочее… Бытовое, скучное, но необходимое.
Правда, потом оказалось, что-то лето было не самое удачное время для книжной торговли, но это обстоятельство никак не отменяет ни щедрости предложения, ни самое главное, его своевременности. И вообще, это уже другая история.
Я известил Е.Е. о своем решении оставить Службу. Он пожелал мне успехов, и без лишних слов, хотя и с сожалением подписал заявление на увольнение. В последний день я собрал человек пять из тех, кого хотел видеть, и мы отправились в гости к Ивану Ивановичу – в подвальную каморку дома № 3/8 по Лаврушинскому переулку. Ваня к тому времени окончательно перешел на суточный график, и собственно в Третьяковке уже не появлялся. Предстояла обязательная для каждого порядочного сотрудника процедура прощального банкета.
Добрейший Ваня нажарил полную сковородку картошки, Олег Баранкин притащил своего фирменного сала, Валерьян Кротов – домашних солений: патиссонов там, капустки, огурчиков. Виктор Викторович побаловал собрание приличнейшим самогоном из своих стратегических запасов. Мало того, он, благородно предав забвению ту давнюю историю, еще и подарил мне на память двухлитровую бутыль вишневой настойки. Сергей Львович и Робби Кремер пришли просто так, без подарков, но и на том им спасибо.
Мы очень славно посидели, выпили, повспоминали прошлое, повздыхали про настоящее, понадеялись на будущее. Мне вдруг стало даже немного жаль покидать этих отличных ребят в такое непростое для них время. Но выбор был уже сделан, да и не было его, выбора-то. Меня позвали другие горизонты. В пампасы, так сказать. Не собирался же я, в самом деле, всю жизнь сторожить чужое.
Поздно вечером 16 апреля 1999 года я вышел из подвала дома № 3/8 по Лаврушинскому переулку. Снег уже полностью сошел, воздух был свеж и слегка морозен. Высоко над Москвой в черно-синем, прозрачном небе сверкали необычайно крупные звезды. Они с разной скоростью кружились. Почти все по часовой стрелке, но я зорко приметил и такие, которые кружились в обратную сторону. И еще помню запах мокрой оттаивающей земли на клумбах. Весна, одно слово.
В переулке не было ни души, только вдалеке прохаживался вдоль забора дежурный мент Василий. Я свистнул, помахал ему рукой. Он в ответ помахал мне. Потом еще что-то прокричал неразборчивое: «…мать, Фил! …так – чемпион!».
Третьяковка, подсвеченная фонарями и прожекторами выглядела в отреставрированной васнецовской мозаике очень нарядно, как коробка дорогого югославского печенья. На фронтоне сидели наборные жар-птицы и еще какие-то диковинные звери, предположительно леопарды. Они смотрели на меня с нескрываемой грустью. По крайней мере, мне так казалось. Под действием кротовского самогона я немного расчувствовался. И даже решил, не торопясь, обойти вокруг Галереи на прощание. Приходят иногда в голову, знаете ли, странные идеи.
В последний раз я шел не просто мимо Третьяковской Галереи, а мимо постов, объектов, контрольных ориентиров.
Главный вход, Служебный, 71-я дверь, «иконы», Депозитарий, «шестой» дом, «четвертый» дом, Архив, кусочек Кадашевской набережной, Малый Толмачевский, секретный объект «Метрострой», избушка пожарной части, Экспертиза, Административный корпус, Храм, Большой Толмачевский, зона «А», Инженерный корпус.
Все, круг замкнулся.
Спустя почти три года Третьяковка снова стала для меня тем же, чем являлась и для всего остального человечества – собранием русской живописи и скульптуры, заключенным в несколько двухэтажных кирпичных корпусов.
Я прошел мимо дома писателей, мимо маленького скверика, где мы иной раз выпивали после смены. Потом мимо строящегося здания (того, где нынче расположился «Альдебаран»). Потом, оставив по правому борту мрачную глыбу Минсредмаша, вброд перебрался через асфальтовую речку Ордынку.
И спустился вниз, в метро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Впрочем, членам Редколлегии будущее «Куранта» было глубоко безразлично. Нас интересовало только лишь свое собственное, а оно было уже неразрывно связано с журналом «Адреналин». По крайней мере, мы с разной степенью убежденности пребывали в этом заблуждении.
Когда же мы будем уже издавать наш журнал, Александр Георгиевич? – каждый день спрашивали мы у Леоныча. И не пора ли уже коллективу повидаться, наконец, с легендарным Ефремовым? Мы ему обязательно понравимся, прах его побери! Пусть он будет уверен: лучших работников ему не сыскать! Мы как никогда полны сил и творческих идей! И еще нам срочно нужны деньги.
Леоныч отвечал на вопросы все более уклончиво. Информация выдавалась порциями, в неразборчивом телеграфном формате:
Решающая встреча (с) Ефремовым назначена (на) последнюю декаду марта тчк
«Ура, ура!» – радовались мы.
……………………………………………………………………
Перенесена (на) неделю зпт Ефремов дико извиняется тчк
«Ну ничего! Бывает» – думали мы, немного расстроенные.
……………………………………………………………………
(в) Связи (с) обстоятельствами встреча перенесена еще (на) неделю тчк
«Это тоже не страшно… Человек он все-таки занятой. Иди-ка, попробуй, повладей Мурманским портом!» – говорили мы друг другу.
……………………………………………………………………
Ефремов срочно «по бизнесу» уехал(в) Англию тчк
«Какая еще Англия?!» – волновались мы. – «А журнал ему что, хер собачий?»
……………………………………………………………………
Ефремов (в) Англии зпт но мысленно он (с) нами тчк Передает всем жаркий привет тчк
«Понятно, что он в Англии. Когда вернется?» – спрашивали мы.
……………………………………………………………………
Ефремов посетил матч «Вест Хэм» тире «Арсенал» тчк Искренне жалеет зпт что нас (в) этот момент не было рядомтчк Всем закуплены богатые сувениры тчк Филу будет отвален комплект формы «молотобойцев» тчк
«Да пошел ты на хуй вместе со своими молотобойцами!» – думал я.
……………………………………………………………………
И так далее.
……………………………………………………………………
Все закончилось так. Однажды Леоныч пришел и без особых эмоций сообщил следующее. Дело с журналом отодвигается на неопределенный срок. По причине наезда УБЭПа на ефремовские конторы. Скорее всего, речь идет о паре месяцев, но говорить что-то конкретное сейчас нет никакой возможности. Ефремов шлет всем воздушный поцелуй и выражает горячие надежды на самое тесное сотрудничество в скором будущем. Со слов Леоныча он уже успел всех нас полюбить.
Правда это или нет каждый решал сам.
Еще Леоныч поставил нас в известность, что он увольняется. Упомянутое неопределенное время он намерен скоротать в честном труде бетонщика на стройке. Там хотя бы платят деньги. И это был гром в ясном небе. Наш Главный редактор на стройке месит бетон! О, так сказать, боги!
Похоже, пришла пора и нам подыскивать себе какое-нибудь занятие согласно способностям и полученному образованию.
Леоныч взял, и вправду уволился, чем всех немало удивил. Как-то в это до последнего не верилось. Еще через неделю он заехал проведать нас в Третьяковку. Был весел, бодр, хотя и жаловался на тяжелую физическую работу. В очередной раз передал привет от Ефремова. Я только слабо улыбнулся.
Лично мне все стало понятно уже довольно давно, однако я продолжал играть в игру «журнал „Адреналин“» по двум причинам. Во-первых, слабая надежда все-таки теплилась во глубине души, а во-вторых, делать-то было все равно нечего.
А еще через пару дней я случайно увидел в газетном киоске незнакомый журнал. Назывался он, представьте себе, «Адреналин». Немного подумав, я не пожалел обеденных денег и приобрел экземпляр. Он был целиком посвящен всяким экстремальным способам времяпрепровождения. Тут был и сплав тебе на каяках, и прыжки с небоскребов, и жесткий фрирайд, и хрен его знает что еще! Как сейчас помню, я сидел на банкетке в пустом Инженерном и сильно удивлялся.
Внимательно пролистав издание, никаких упоминаний о Леоныче я не обнаружил. В главных ролях там были какие-то совершенно другие люди.
Я так и не понял, подсмотрел ли Леонов это название и концепцию у уже готового продукта, или действительно придумал сам. В конце концов, нередки же случаи когда люди, никак между собой не связанные, делают одновременные изобретения. Взять хотя бы известную историю с радио… Идеи носятся в воздухе, и всегда существует вероятность того, что кроме тебя они придут в голову кому-то еще.
Таким образом, тема «Адреналин» была закрыта окончательно.
Тут очень кстати мне подоспело щедрое предложение «прессбуков» посидеть у них на «Савеловском». Конечно же, я с превеликой радостью согласился. Годовалое дитё, «семья – ячейка общества», и все такое прочее… Бытовое, скучное, но необходимое.
Правда, потом оказалось, что-то лето было не самое удачное время для книжной торговли, но это обстоятельство никак не отменяет ни щедрости предложения, ни самое главное, его своевременности. И вообще, это уже другая история.
Я известил Е.Е. о своем решении оставить Службу. Он пожелал мне успехов, и без лишних слов, хотя и с сожалением подписал заявление на увольнение. В последний день я собрал человек пять из тех, кого хотел видеть, и мы отправились в гости к Ивану Ивановичу – в подвальную каморку дома № 3/8 по Лаврушинскому переулку. Ваня к тому времени окончательно перешел на суточный график, и собственно в Третьяковке уже не появлялся. Предстояла обязательная для каждого порядочного сотрудника процедура прощального банкета.
Добрейший Ваня нажарил полную сковородку картошки, Олег Баранкин притащил своего фирменного сала, Валерьян Кротов – домашних солений: патиссонов там, капустки, огурчиков. Виктор Викторович побаловал собрание приличнейшим самогоном из своих стратегических запасов. Мало того, он, благородно предав забвению ту давнюю историю, еще и подарил мне на память двухлитровую бутыль вишневой настойки. Сергей Львович и Робби Кремер пришли просто так, без подарков, но и на том им спасибо.
Мы очень славно посидели, выпили, повспоминали прошлое, повздыхали про настоящее, понадеялись на будущее. Мне вдруг стало даже немного жаль покидать этих отличных ребят в такое непростое для них время. Но выбор был уже сделан, да и не было его, выбора-то. Меня позвали другие горизонты. В пампасы, так сказать. Не собирался же я, в самом деле, всю жизнь сторожить чужое.
Поздно вечером 16 апреля 1999 года я вышел из подвала дома № 3/8 по Лаврушинскому переулку. Снег уже полностью сошел, воздух был свеж и слегка морозен. Высоко над Москвой в черно-синем, прозрачном небе сверкали необычайно крупные звезды. Они с разной скоростью кружились. Почти все по часовой стрелке, но я зорко приметил и такие, которые кружились в обратную сторону. И еще помню запах мокрой оттаивающей земли на клумбах. Весна, одно слово.
В переулке не было ни души, только вдалеке прохаживался вдоль забора дежурный мент Василий. Я свистнул, помахал ему рукой. Он в ответ помахал мне. Потом еще что-то прокричал неразборчивое: «…мать, Фил! …так – чемпион!».
Третьяковка, подсвеченная фонарями и прожекторами выглядела в отреставрированной васнецовской мозаике очень нарядно, как коробка дорогого югославского печенья. На фронтоне сидели наборные жар-птицы и еще какие-то диковинные звери, предположительно леопарды. Они смотрели на меня с нескрываемой грустью. По крайней мере, мне так казалось. Под действием кротовского самогона я немного расчувствовался. И даже решил, не торопясь, обойти вокруг Галереи на прощание. Приходят иногда в голову, знаете ли, странные идеи.
В последний раз я шел не просто мимо Третьяковской Галереи, а мимо постов, объектов, контрольных ориентиров.
Главный вход, Служебный, 71-я дверь, «иконы», Депозитарий, «шестой» дом, «четвертый» дом, Архив, кусочек Кадашевской набережной, Малый Толмачевский, секретный объект «Метрострой», избушка пожарной части, Экспертиза, Административный корпус, Храм, Большой Толмачевский, зона «А», Инженерный корпус.
Все, круг замкнулся.
Спустя почти три года Третьяковка снова стала для меня тем же, чем являлась и для всего остального человечества – собранием русской живописи и скульптуры, заключенным в несколько двухэтажных кирпичных корпусов.
Я прошел мимо дома писателей, мимо маленького скверика, где мы иной раз выпивали после смены. Потом мимо строящегося здания (того, где нынче расположился «Альдебаран»). Потом, оставив по правому борту мрачную глыбу Минсредмаша, вброд перебрался через асфальтовую речку Ордынку.
И спустился вниз, в метро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42