– О, это было бы чудесно, – воскликнула я.
– Тогда договорились. В какое время вам удобнее всего?
– Пожалуй, утром.
– Конечно, есть места, куда я не решусь вас повести.
– Но ведь гораздо лучше быть там вдвоем, чем одному.
– С другой стороны, есть десятки безопасных районов.
– Так или иначе, давайте гулять вместе.
– Идет.
– Где мы встретимся?
– На этой скамейке.
– Завтра утром?
– В десять часов – не слишком рано?
– Меня это время вполне устраивает.
– Значит, договорились.
Я подумала, что будет лучше, если он не станет провожать меня до дома. Будет нелегко объяснить, кто такой Джеми, если меня увидят Керквеллы или кто-либо из слуг и, конечно, примутся строить догадки.
Утро было прекрасное, впервые за очень долгое время. Я гадала, что подумает отец, если узнает, что я разговаривала с незнакомцем и, мало того, условилась о встрече с ним на следующий день.
А мне все равно, сказала я себе.
Знакомство с Джеми – мы стали друг для друга Джеми и Девиной очень скоро – оказалось чудесным. Мы встретились утром следующего дня, и каждодневные встречи стали традицией.
Нам было о чем говорить. Он во всех подробностях описал мне пасторский дом, младшего брата Алекса, который тоже собирался стать пастором, отца и мать, теток и кузенов с кузинами, которые все жили рядом, семейные связи. У них была веселая жизнь, совсем не похожая на мою.
И был еще Эдинбург, ставший для меня, вероятно, благодаря Джеми, чем-то совершенно особенным.
Он любил каждый камень этого города, и воспоминания о днях, посвященных нашим изысканиям, как мне думалось, никогда не смогут изгладиться из моей памяти. Я проживала каждый день наших скитаний так, словно он был последним, ибо знала, что скоро все кончится. Когда вернется отец, посыплются вопросы. Его едва ли всерьез тронет некоторое отклонение моего поведения от привычного. Но если отец начнет меня поучать, то почти наверняка я не сумею сдержать гнев и выскажу ему, что, насколько мне известно, он не всегда жестко придерживался стези добродетели. Правда, я знала, что едва ли рискну говорить с отцом напрямик.
Никогда не забуду стяг, развевающийся над замком, – прекрасный вид, открывшийся нам при ясной погоде с Пентлендских холмов. Всегда буду помнить, как мы шли вдоль Королевской мили от Замка-скалы до Холируда. Кафедральный собор, приютивший Джона Нокса. Как же я ненавидела этого человека! Меня выводила из себя одна мысль о его грубых обвинениях в адрес королевы Марий. Он ведь тоже был благочестивым человеком, говорила я себе. А в чем состоял его тайный порок? Я подозревала теперь каждого, кто похвалялся своими добродетелями. Джеми пришел в восхищение от громов и молний, которые я обрушила на Джона Нокса.
Джеми был заворожен прошлым. Он знал о нем гораздо больше моего. Чудесно было широко открытыми глазами смотреть туда, куда указывал мой замечательный спутник.
С его помощью я увидела Бонни Данди и драгун, скачущих за ним; королеву Марию, когда, еще овеянная великолепием французского двора, она прибыла в мрачную Шотландию; ковенантеров, отдавших за свои убеждения жизнь на Травяном рынке; он рассказывал мне о сказочном воре мастере Броди, о похитителях трупов Берке и Хейре. До чего же все это было занимательно.
Потом из Италии вернулись отец и Зилла Грей. Они выглядели посвежевшими и довольными. Оба источали любезность. Зилла пребывала в возбужденном состоянии и вела себя довольно ребячливо, хотя в душе я не сомневалась – ребячливости в ней ни капли. Отец во всем ей потакал, словно зачарованный.
Зилла каждому привезла подарок: миссис Керквелл – блузку из Парижа, где молодожены побывали на обратном пути; мистеру Керквеллу – статуэтку; всем остальным – вышитые носовые платки. Всё были в восторге, а я про себя подумала: она знает, чем привлечь людей на свою сторону.
Для меня был куплены платья и всякая всячина.
– Дорогая, дорогая моя Девина, я знаю твой размер и что тебе к лицу, – тараторила она. – Я потратила часы, чтобы выбрать все это, не правда ли, дорогой?
Отец кивнул с выражением притворного негодования на Лице – она рассмеялась.
– Мы должны немедленно удалиться на примерку, – возвестила она. – Я не в силах ждать.
Потом у меня в комнате она прилаживала на мне платье, накидку, юбку, блузки – одну с оборками, другую гладкую, по последней моде. Наконец, отступила в восхищении на несколько шагов.
– Прямо сшиты на тебя, Девина, честное слово. Тебе известно, что ты очень симпатичная?
– Вы были очень добры, что вспомнили обо всех. Слуги в восторге, – сказала я.
Она состроила гримаску.
– Небольшая взятка. Прежде я ощущала с их стороны недоверие. – Она рассмеялась и сбросила с себя всякое притворство. – Еще бы! Гувернантка выходит за хозяина дома! Я хочу сказать… понятен переполох в апартаментах прислуги, как ты считаешь?
И вдруг оказалось, что я смеюсь вместе с нею. Возможно, подумала я, все и впрямь будет хорошо. Подарки из Парижа произвели хорошее впечатление. Слуги почти примирились с появлением новой хозяйки. Как-то раз я услышала замечание миссис Керквелл:
– Они словно пара влюбленных голубков. Дай им бог, ничего плохого в этом нет, и она не из тех, кто во все сует свой нос.
Но все помысли мои были, конечно, связаны с Джеми. Стало гораздо труднее выбираться из дома, не сказавшись. Нам пришлось наладить обмен посланиями, что было отнюдь не просто.
Я все время боялась, что записка от Джеми попадет ко мне в неподходящий момент – в присутствии отца. Судьба капризна, и это вполне могло случиться. Я представляла, как входит миссис Керквелл с запиской на серебряном подносе и возвещает: «Молодой человек оставил это для вас, мисс Девина». Молодой человек?! Сколько будет подозрений! Мне было проще самой оставлять записки на квартире Джеми.
Как бы то ни было, мы ухитрялись встречаться, хотя теперь многое было иначе, чем в минувшие идиллические дни.
Мне всегда доставляло радость видеть, как светлеет лицо Джеми с моим появлением. Он вскакивал и бросался ко мне, брал меня за руки и смотрел в глаза. Я ощущала приятное возбуждение.
Во время этих утренний свиданий мы говорили и не могли наговориться, но я вынуждена была следить за временем, которое теперь, я не сомневалась, летело быстрее, чем прежде.
Зилла наверняка догадывалась, что я что-то скрываю. Теперь я звала ее Зиллой. В мыслях моих она по-прежнему оставалась мисс Грей, но так обращаться к ней я уже не могла. Во всяком случае она перестала быть мисс Грей.
– Ты должна называть меня Зиллой, – сказала она.
Я отказываюсь быть мачехой. – Она воззвала к отцу. – Это же будет звучать насмешкой, правда, дорогой?
– Совершенно верно, – согласился отец. Вот так она стала Зиллой.
Частенько, особенно в присутствии отца, она изображала застенчивость, но я знала, что скрывается за нею. Став хозяйкой в доме, она ничуть не утратила хитрости и наблюдательности.
Я замечала в ней некоторую неестественность; она ведь была актрисой – точнее своего рода актрисой, если участие в трио «Веселые рыжеволосые» можно было отнести к актерскому ремеслу. Как бы там ни было, она знала, как вести себя на сцене. И мне все время чудилось – она играет роль.
Зилла одолевала своими заботами отца, создавая впечатление, что очень заботится о его здоровье.
– Ты не должен переутомляться, дорогой мой. Поездка была изматывающей.
Отец пожимал плечами, но ему это сюсюканье нравилось. Она выдерживала роль инженю, хотя я была уверена, что под этой маской скрывается вполне зрелая женщина.
Однажды Джеми и я договорились о встрече на скамейке в парке. Увидев меня, Джеми, как обычно, поспешил мне навстречу, на лице его было написано удовольствие.
Он взял мои руки в свои.
– Я боялся, что ты не придешь… что тебе что-нибудь помешает.
– Я не могла не придти.
– Понимаешь, теперь я в этом не уверен. Я бы хотел, чтобы все было иначе. Я замечаю в тебе беспокойство. А какими волшебными были минувшие дни.
– Да, ты прав, – вздохнула я, и мы сели на скамейку.
– Я думаю, нам следует что-то предпринять, Девина, – серьезно сказал он.
– Что ты предлагаешь?
– У тебя в доме не знают, что ты встречаешься со мной?
– Слава богу, нет. Отец наверняка счел бы просто неприличным знакомство на улице.
– Так что же нам делать? Я хочу заходить за тобой. Мне не по нраву эти встречи украдкой.
– Мне тоже, и я согласна с тобой. Рано или поздно все откроется. До сих пор мы держали наши встречи в тайне, но нас может увидеть кто-нибудь из слуг… пойдут разговоры. Начнутся гадания, кто ты такой и почему не появляешься в доме.
– Девина, ты считаешь возможным влюбиться быстро?
– Пожалуй, да.
Он повернулся ко мне и взял мои руки. Мы смеялись, мы были счастливы.
– Я должен выдержать экзамены и закончить университет, прежде чем мы сможем пожениться, – сказал он.
– Конечно.
– Значит, ты согласишься…?
– Я думаю, это будет чудесно, – ответила я. – А ты достаточно хорошо меня знаешь?
– Я знаю все, что хочу о тебе знать. Разве за несколько недель нашего знакомства мы не сказали столько, сколько другие говорят за годы?
– Да, ты прав.
– Неужели этого недостаточно?
– Достаточно – для меня, но я спрашивала о тебе. Тогда он поцеловал меня. В смущении я отпрянула. Так не полагалось себя вести на скамейке в общественном парке да еще утром.
– Мы шокируем прохожих! – воскликнула я.
– Ну и пусть.
– Ты прав, – беззаботно сказала я.
– Значит, мы можем считать себя помолвленными.
И тут раздался женский голос:
– Девина!
К нам приближалась Зилла. И вот она уже стояла перед нами: зеленые глаза лучатся, под черной шляпкой мягко переливаются волосы чуть красноватого цвета. Она была очень элегантна в черной накидке и зеленом шарфе вокруг шеи.
Она улыбалась Джеми.
– Познакомь нас, пожалуйста.
– Джеймс Норт… моя мачеха.
Она склонилась к нему и прошептала: – Но обычно мы об этом не упоминаем. Я достаточно тщеславна и потому полагаю, что не смотрюсь в такой роли.
– Ну, что вы… – пробормотал Джеми, – я понимаю вас.
– Могу я присесть?
– Прошу вас, – сказал Джеми. Она села между нами.
– Вы кажетесь добрыми друзьями.
– Мы познакомились, когда вы были в отъезде, – сказала я. – Я осматривала старый город и заплутала в лабиринте тамошних улиц. Мистер Норт выручил меня и показал дорогу домой.
– Как интересно! И вы стали друзьями?
– Нас обоих увлекает изучение Эдинбурга, – сказал Джеми.
– Меня это не удивляет. Он очарователен… такая история и многое другое.
Я была поражена. Город ее вообще не трогал. Я вспомнила, как она пела «Разве не жаль королевы Марии…»
– Итак, вы хорошие друзья… по-видимому, – продолжала она. – Это прекрасно. – Она подарила Джеми обольстительную улыбку.
– Осмелюсь предположить, что моя приемная дочь все рассказала вам обо мне.
– Все? – удивился он.
– Я полагаю, она сообщила вам, что я недавно в этой семье.
– Она не говорила об этом, – отвечал Джеми. – Я знаю только, что недавно вы провели медовый месяц в Венеции и Париже.
– Венеция! Восхитительный город. Эти очаровательные каналы. Мост Риальто. Город, полный волшебных сокровищ. Париж тоже не уступит… Лувр и всякие древности… Девина, почему ты не пригласишь мистера Норта домой?
– Я не думала… не знала…
– Ох, глупышка! Очень жаль, мистер Норт, что я не познакомилась с вами раньше. Девина прятала вас для себя одной. Вы должны познакомиться с моим супругом. Устроит ли вас завтрашний вечер? Приходите к обеду. Вы свободны? О… прекрасно. Компания будет небольшая. Только четыре человека. Пообещайте, что придете.
– С радостью, – сказал Джеми.
– Чудесно!
Она откинулась на спинку, и я поняла, что она будет сидеть, пока я не встану и не отправлюсь домой. Она много и с воодушевлением говорила и много смеялась. Джеми не отставал от нее. Я же мечтала спросить, что же он о ней думает.
К тому же я была обескуражена тем, что моя тайна открылась таким образом, и чувствовала легкое раздражение. Она вторглась в нашу с Джеми беседу в тот миг, когда нам так нужно было поговорить о нас самих.
Обед прошел в тягостной атмосфере. Джеми был явно подавлен принятыми у нас формальностями. Я подумала, что и еда в нашем доме не похожа на пасторскую. Внушительная внешность отца и его природная холодность тоже угнетали всех.
Отец был сама вежливость. Поблагодарил Джеми за мое спасение и задал множество вопросов о его изысканиях и его семье.
– Эдинбург, должно быть, очень отличается от вашей деревушки?
Джеми согласился и признал, что очарован городом.
– Мистер Норт пишет сочинение об Эдинбурге, – заметила я. – В нем он углубляется в далекое прошлое.
– Очень интересно, – откликнулся отец и продолжал: – А вы выросли в пасторском доме, и ваши родители до сих пор живут там?
Джеми ответил утвердительно. Обстановка была натянутой и чопорной. Зилла, конечно, вносила легкую нотку оживления, и я радовалась ее помощи.
Зилла рассказывала о Венеции и Париже, где ни Джеми, ни я не были. Она была так обходительна с Джеми и так старалась дать ему ощутить себя желанным гостем, что смягчала тот ритуал, к которому отец как будто хотел приобщить его.
Я чувствовала, что дело обстоит куда как серьезно и отец разочарован моим другом.
Он наверняка осуждал меня за промах – за то, что я разговорилась с незнакомцем на улице. Я же полагала, что для заблудившегося человека такие действия извинительны; однако если следовать церемониалу, то спаситель должен был проводить меня домой, а на другой день зайти и осведомиться, все ли у меня в порядке. И тогда моя семья должна была решить, заслуживает ли он приглашения в дом и продолжения знакомства со мной.
Джеми искренне порадовался, когда обед окончился. Я тут же спросила, что он думает о встрече.
– Мне не кажется, что твоему отцу я пришелся по нраву. Правда, он не знает, что мы с тобой помолвлены, но его реакцию на это нетрудно представить.
– Мне безразлично, что он скажет.
– И все же пока, я думаю, нам лучше не говорить ничего. Уверен, он не согласится иметь зятем бедного сына сельского пастора.
– С этим ему придется смириться.
– Он из тех людей, для которых условности стоят на первом месте.
Про себя я рассмеялась. Я подумала о Зилле, которую выбрал он, и вспомнила, как она кралась к нему в спальню. Я промолчала. Но твердо решила припомнить все это, если он когда-нибудь упрекнет меня за неприличное поведение.
– Итак, пока что, – продолжал Джеми, – лучше держать наши намерения в тайне.
Я согласилась с ним, и мы чудесно провели остаток вечера, мечтая о будущем.
По ходу нашего разговора он высказался и о Зилле.
– А твоя мачеха… совсем другой человек, ты согласна?
– В каком смысле другой?
– Она не похожа на твоего отца, веселая, смешливая. Не думаю, что она привержена условностям. Мне кажется, она будет на нашей стороне.
– Я не знаю, какая она. Только почти уверена, что не тот человек, за которого себя выдает.
– О ком из нас нельзя сказать такое?
Мы расстались, договорившись о встрече через два дня.
Прежде чем я вновь свиделась с Джеми, к нам на обед пожаловал мистер Алестер Макрей, вдовец уже пять лет.
Это был высокий, стройный и очень привлекательный мужчина лет тридцати пяти-сорока. Он служил вместе с Отцом; я знала, что он богат – у него были личные доходы, и он владел родовым поместьем недалеко от Абердина.
Я видела его всего раз, несколько лет назад, когда он тоже был приглашен на обед. Тогда меня, конечно, не посадили за стол с гостями, но сквозь столбики перил я видела из укромного уголка, как он с тогда еще живой женой вошел в дом.
Мама как-то упомянула о нем:
– Отец очень уважает мистера Макрея. Он из весьма хорошей семьи и, насколько мне известно, владелец большого личного состояния.
Мне было интересно посмотреть на господина с большим состоянием, но он не произвел на меня никакого впечатления, и все мысли о мистере Макрее выветрились у меня из головы – в памяти осталось только его имя.
На сей раз Зилла сказала мне:
– Это будет особый обед. Помнишь платье, что я купила для тебя в Париже? Оно подойдет сегодня в самый раз. Отец просил меня позаботиться, чтобы ты предстала перед гостем в лучшем виде.
– Что отцу за дело, как я буду выглядеть?
– Ты же его дочь, и он хочет, чтобы ты вместе со мной украсила вечер. – Она состроила гримасу. – Между нами говоря, дорогая, мы заставим этого прекрасного джентльмена открыть глаза от удивления.
Присутствовали еще два гостя: поверенный отца с женой; к удивлению моему, за столом я оказалась рядом с Алестером Макреем. Он проявлял ко мне большое внимание, и мы довольно приятно поболтали. Он рассказал об абердинском поместье и о том, как любит удирать туда, едва представляется возможность.
– Это звучит великолепно, – сказала я.
Затем он поведал, сколько у него в собственности земли – в самом деле очень много. Сам господский дом был, по его словам, очень древним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40