– Простите меня, – сказал он, – вы ведь наверняка устали и проголодались. У меня с собой бутылка вина и немного еды. Поедим прямо сейчас или сначала посмотрим школу?
– Давайте сначала познакомимся со школой. К тому же нам не мешало бы умыться с дороги. А потом можно перекусить и спокойно побеседовать, если это не нарушает ваших планов.
– Прекрасная мысль. Здесь есть мазутная печь. Пока вода нагревается, мы с вами обойдем все помещения.
Увиденное нам понравилось. В большой комнате стояли длинный стол со стульями и большой шкаф. В шкафу находились книги и грифельные доски.
– Классная комната, – сказала Лилиас с одобрением. В нижнем этаже оказались еще две небольших комнаты и кухня, задняя дверь которой выходила в садик, весьма живописно заросший кустарником. Увидев эту картину, Лилиас в восхищении ахнула.
Джон Дейл улыбался, очевидно, обрадованный нашей реакцией.
– Мы не имели представления, что увидим по приезде, – сказала Лилиас.
– И боялись самого худшего? – спросил он.
– Мы и подумать не могли, что окажется так хорошо, правда, Диана?
Наверху мы увидели четыре комнатки, просто, но очень мило обставленные.
– Две спальни, кабинет, и остается еще одна комната, – сказала Лилиас. Она подошла к окну и выглянула на улицу. Затем с сияющими глазами повернулась ко мне.
– Я хочу сделать эту школу процветающей, – воскликнула она.
– У вас получится, – заметил Джон Дейл. – А теперь вода наверняка согрелась, и я сейчас принесу ее сюда.
– Мы вам поможем, – сказала Лилиас. Признаться, я нечасто видела свою подругу в таком возбуждении.
Внизу Джон Дейл накрыл на стол. Нас угостили холодными цыплятами, поджаристым хлебом, вином и сочными грушами.
– Чудесное начало новой жизни, – восхитилась Лилиас.
– Я хочу, чтобы вы знали – мы очень рады вашему приезду, – обратился к нам Джон Дейл. – Позвольте мне рассказать немного о городе и его обитателях.
– Мы готовы вас слушать.
– Я думаю, климат вам понравится, хотя летом бывает жарковато.
– Нас это не смущает, – сказала я.
– Как вы, возможно, знаете. Кимберли своим процветанием обязан алмазам. До тысяча восемьсот семьдесят первого года здесь была просто-напросто деревня. А потом обнаружили алмазы… и все изменилось. Кимберли – это алмазы. Почти все здесь в той или иной мере имеют к ним касательство… ищут, готовят к отправке на рынок, продают.
– И вы тоже? – спросила Лилиас.
– Да, я работаю в конторе одной из крупнейших здешних компаний.
– Не мистеру ли Лестранжу она принадлежит?
– О нет, к нашей он не имеет отношения. Приехав сюда несколько лет назад, он купил долю в одной компании. Вскоре после этого женился и приобрел Рибек-хаус. Это одно из лучших в городе зданий. Скажите, когда вы предполагаете открыть школу?
– Я не вижу причин откладывать с этим, – сказала Лилиас. – Дайте нам день или два, чтобы устроиться, понять, сколько у нас учеников и какими учебными материалами мы располагаем.
– Конечно-конечно. Что если начать занятия в понедельник? Тогда в вашем распоряжении будет вся эта неделя до конца.
– А что с учениками?
– Пока их человек десять. Будет больше.
– Какого возраста?
– Всех возрастов. – Он с тревогой посмотрел на Лилиас. – Ваша работа осложнится?
– Этого можно было ожидать, но нас двое, и, наверно, мы откроем два класса. Подумаем, примем решение чуть позже.
– Я оповещу всех об открытии школы в понедельник.
– Мы будем вам очень признательны.
– Не стоит благодарности. Я в восторге, что с вашей помощью школа вновь начнет работать. Образование крайне необходимо. Так хочется, чтобы все здесь были согласны со мной.
– Ваши груши восхитительны, – сказала я.
– В Кимберли выращивают лучшие фрукты в мире..
– Что за чудесная страна! – воскликнула Лилиас. – Для нас она прямо-таки земля обетованная.
Джон рассмеялся.
– Я запомню ваши слова. Я хочу провозгласить тост – пусть эта страна станет в самом деле землей обетованной.
Когда Джон Дейл ушел и мы остались в школе одни, ни у Лилиас, ни у меня не было сомнений в том, что нас встретили замечательно.
СОКРОВИЩЕ КИМБЕРЛИ
Вся неделя прошла в приятных и поднимающих дух хлопотах. Я никогда не видела Лилиас в таком замечательном настроении.
– Если бы я попыталась вообразить, чем больше всего хотела заняться, то представила бы себе именно это, – возвестила она. – Иными словами – открытие новой школы, моей школы.
Она просматривала учебники, имевшиеся в школе, составляла списки необходимых учебных материалов. Джон Дейл, посещавший нас довольно часто, с жаром поддерживал все ее начинания. Обещал выяснить в городском совете, сможет ли Лилиас получить все, без чего затруднительна работа школы.
– Он наш верный союзник, – сказала Лилиас. – Нам повезло, что мы имеем дело именно с ним.
В назначенный день в школу пришли дети. Их оказалось четырнадцать человек – не слишком много, но больше того, на что мы рассчитывали. Возраст от пяти до четырнадцати. Лилиас тут же решила, что я возьму шестерых самых маленьких, не старше семи лет; себе она отобрала детей постарше. Я со своими учениками разместилась в одном конце большой классной комнаты, она – в другом.
Начав заниматься с детьми, я испытала странные чувства. Малыши смотрели на меня с любопытством, я чувствовала себя будто на серьезном испытании и мечтала только об одном – выдержать его. Пришлось стараться изо всех сил, а начала я с алфавита и разучивания детских стишков.
Когда дети разошлись по домам, мы с Лилиас приготовили себе поесть и сели в нашей крохотной кухне обсудить свой первый школьный день. Лилиас попала в свою стихию, я чувствовала себя менее уверенно. Я напомнила подруге, что учить – это ее призвание. Мои учительские таланты еще предстояло проверить.
– У тебя получится, – уверяла Лилиас. – Не забывай, что нельзя терять терпение. Не позволяй детям заметить свое раздражение. Если позволишь себе расслабиться, то проиграешь сражение – а в классе ты ведешь именно сражение. Они наблюдают за тобой так же пристально, как ты за ними. Не следует проявлять властность сверх меры. Будь доброй и терпеливой. Но не позволяй им усомниться в том, что только тебе принадлежит в классе первое слово.
– Попытаюсь все это запомнить. Я всегда стараюсь придерживаться правил… если это в моих силах.
Всю первую неделю я почти ни о чем не думала, кроме работы. Дни летели один за другим. Распорядок установился довольно жесткий. С утра уроки. Дети приходили к девяти и уходили в двенадцать. Затем мы готовили себе что-нибудь на скорую руку, быстро съедали, а в два часа дети возвращались в школу и оставались в ней до четырех часов.
О нас в городе узнали, и лавочники проявляли к нам подчеркнутую любезность. У нас создалось впечатление, что горожане довольны возобновлением школьных занятий.
Из всех детей моего класса меня больше других заинтересовала одна девочка. Не давало покоя печальное выражение ее личика. Девочке было пять лет, и звали ее Анной Шрайнер. Мать приводила ее в школу каждое утро и забирала в назначенное время в середине и в конце занятий вместе с другими родителями младших детей. Анна была спокойным ребенком и почти не улыбалась; на мои вопросы отвечала односложно. Мать девочки ничем особенным не выделялась – молодая миловидная женщина со светлыми волосами, голубыми глазами и довольно пухленькая. Мне подумалось, что Анна переживает в себе нечто такое, чего не может выкинуть из головы.
В один из дней дети воспроизводили буквы, которые я написала на доске; это занятие так поглотило их, что не было слышно ни единого постороннего звука – только поскрипывали грифели.
– Что это у тебя – О или Q? У буквы О нет маленького хвостика внизу, правда? А у тебя петелька на букве Р опустилась чересчур низко. Видишь?
Затем я подошла к Анне. Она трудилась старательно, и все буквы выходили у нее идеальными. Я села рядом с нею.
– Очень хорошо, – сказала я.
Она не улыбнулась и продолжала вырисовывать буквы.
– У тебя все в порядке, Анна?
Она кивнула.
– Тебе нравится школа?
Она снова кивнула.
– Ты счастлива здесь?
Опять кивок – и ничего больше.
Она продолжала беспокоить меня. Поведение ее казалось мне неестественным, девочка слишком отличалась от других детей.
Я посмотрела, как Анна держится с матерью. Детское личико не озарялось радостью, когда появлялась мать. Девочка просто подбегала к ней, брал ее за руку, и они уходили.
Я поделилась своими наблюдениями с Лилиас.
– Дети бывают разными, – сказала она. – А эта девочка – очень серьезный ребенок.
– Ее мама – та хорошенькая молодая женщина, которую ты наверняка видела. Интересно, Анна ее единственный ребенок?
– Вероятно, об этом знает Джон Дейл. Спроси его, когда увидишь.
Я не сомневалась, что это произойдет очень скоро. Он наведывался в школу довольно часто. С собой он то и дело приносил вина и какой-нибудь еды, как в день нашего приезда, и мы устраивали что-то наподобие складчины, которую он называл «пикником».
В ответ на мой вопрос об Анне Шрайнер он сказал:
– Несчастный ребенок. Я могу ее понять, ведь она живет в постоянном страхе. Она, вероятно, боится, что стоит ей, к примеру, опоздать на пять минут в школу, как окажется перед распахнутыми настежь вратами ада.
– Мать ее выглядит довольно живой особой.
– Грета – да, живая. Была… когда-то. Не понимаю, почему она вышла за старого Шрайнера. Хотя если верить слухам…
– Слухам? – воскликнула я.
– Они весьма скандального свойства.
– Мистер Дейл, – обратилась к нему Лилиас, – нам тем легче учить детей, чем больше мы о них знаем.
– Хорошо, я расскажу вам, что знаю. Пит Шрайнер – довольно мрачная личность. Фанатичный кальвинист. В городе его мало кто любит. Вообще говоря, буры склонны к пуританству. Но он своей истовостью превосходит всех. Могу представить его на Великом фургонном пути – труженик, несгибаемо честен и… благочестив, так он сам о себе говорит. Очень печально, когда человек его добродетелей истолковывает веру таким образом, что сеет несчастье вокруг себя. Для таких, как он, все люди погрязли в грехе. Мне кажется сам он отвел себе роль охранителя.
– Он и есть отец маленькой Анны? – спросила я.
– Как будто, хотя говорят, что это не так.
– Что вы имеете в виду?
– Шрайнер не меньше чем на двадцать лет старше Греты, матери девочки. Когда-то она была хорошенькой и немного взбалмошной девушкой. Семья держала ее в строгости, и, возможно, это ее даже подстегивало вести себя вызывающе. Но суть дела в том, что ее родные очень дружили со Шрайнером. Он мирской проповедник в церкви, которую они посещают. Так или иначе, но Грета вышла за него, попав, видимо, в щекотливое положение; я в этом не уверен, но просто не вижу другого объяснения ее поступка.
– Значит, Шрайнер не является отцом Анны…
– Он называет себя се отцом. Об этом сделаны необходимые записи. И девочку зовут Анна Шрайнер. Но Шрайнер женился на Грете как-то уж чересчур поспешно. Никто не думал, что он вообще когда-либо женится, тем более на такой молоденькой девушке. Пересудов было много. Однако свадьба состоялась. Невеста – девица весьма свободного поведения, жених – неистовый проповедник да к тому же много старше ее. Обсуждали этот брак не меньше, чем случай, когда Бен Карри нашел голубой алмаз и сразу стал миллионером. Но это случилось больше пяти лет назад. Люди уже забыли.
– Значит, бедный ребенок живет с легкомысленной матерью и религиозным фанатиком, который может быть, а может и не быть отцом девочки?
– Несчастная малышка. Не думаю, что жизнь ее радует.
– Кое в чем я смогу ей помочь, – сказала я.
– Только не вступайте в конфликт со старым Шрайнером, – предупредил Джон. – Благочестивые люди становятся жестокими, когда бьются с врагами за правое дело, а это означает – со всеми, кто не согласен с ними.
– Такое столкновение маловероятно, – вмешалась Лилиас. – Я знаю, что Диана просто будет поласковее с бедняжкой.
После этой беседы я стала проявлять к Анне еще больше внимания, но, как ни старалась, мне не удавалось ее разговорить. Она по-прежнему работала прилежнее других детей и спокойно уходила домой со своей миловидной матерью.
Я спрашивала себя – как же уживаются такие непохожие люди?
На второе после нашего приезда в Кимберли воскресенье мы были приглашены к завтраку в Рибек-хаус.
Майра зашла в среду в половине пятого, когда уроки уже кончились и школа закрылась.
– Я боялась помешать занятиям, если приду в другое время, – сказала Майра. – Расскажите, как ваши дела.
– Замечательно, – с энтузиазмом ответила Лилиас, – мы даже не надеялись на такое.
– Я рада за вас. Говорят, школа имеет успех.
– Преждевременное заключение, – остановила ее Лилиас, хотя была очень довольна. – А кто так говорит?
– Миссис Прост, наша экономка. Она из тех женщин, что знают обо всем.
– Хорошо, когда в доме есть такой человек, – заметила я. – А как вы себя чувствуете здесь?
– О, все… – она еле заметно заколебалась, – прекрасно.
– Понравился вам дом?
– Он… очень большой, и я боюсь в нем заблудиться. Почти все слуги – африканцы, и трудно добиться, чтобы они тебя… понимали.
– Но ваша миссис Прост, наверно, приглядывает за всем хозяйством?
– Да, конечно. Я зашла пригласить вас позавтракать с нами в воскресенье. Вы ведь не работаете в этот день?
– Мы свободны, – ответила Лилиас. – Для нас этот день – самый удобный.
– Роже хочет узнать о школе все. Он говорит, что вы нашли свое место и о вас хорошо отзываются.
– Все к нам очень добры, – сказала Лилиас. – Нам повезло, что мы оказались на одном корабле с вами; после исправления ошибки с каютой мы смогли быть рядом. А теперь, когда мы здесь, неоценимую помощь нам оказывает мистер Дейл, ведь верно, Диана?
Я согласилась и добавила, что с первого дня он взял нас под свою опеку.
– Школа снова работает – и все этому рады, – сказала Майра. Вы, конечно, придете?
– Обязательно, – ответила я. – Мы очень рады приглашению, верно, Лилиас?
Итак, впереди нас ждала встреча с четой Лестранжей. Когда Майра ушла, я сказала Лилиас:
– Не могу отделаться от чувства, что в этом браке не все так просто.
Лилиас подняла меня на смех.
– Ты никак не избавишься от своих фантазий. Сначала – маленькая Анна Шрайнер, теперь – Лестранжи. У тебя слишком богатое воображение, а ты еще позволяешь ему вольничать. Тебе нравятся драматические события, а когда они не происходят, ты принимаешься сама создавать их.
– Возможно, ты права, – сказала я. – И тем не менее… Рассудительная Лилиас, она лишь улыбнулась мне. Мне было приятно видеть ее счастливой, поэтому я улыбнулась ей в ответ.
Рибек-хаус напоминал дворец. Хотя он располагался в городе, вы попадали на окружавшие его угодья через ворота и, странствуя здесь, могли очутиться в нескольких милях от любого другого жилища.
К дому вела подъездная аллея длиной в четверть мили, буйная растительность создавала полное впечатление удаленности от города. Густо росли кусты, усыпанные яркими цветами. Не уступали им в живописности всевозможные деревья. Никогда не забуду своего первого впечатления от изобилия зелени по пути к белому дому.
Само здание представляло собой и в самом деле дворец в голландском стиле. Лестница привела нас на веранду, уставленную вазами, которых почти не было видно за обильной листвой.
Огромный дом, видимо, имел множество окон. Он принадлежал к зданиям, у которых есть свое лицо. Лилиас рассмеялась, когда позднее я сказала ей об этом. Моя подруга видела мир с той отчетливостью, какая проступала на поверхности вещей.
Очень скоро я ощутила что-то отталкивающее в Рибек-хаусе. Возможно, причиной был Роже Лестранж, в компании которого я никогда не чувствовала себя раскованной. К тому же я почти не сомневалась, что Майра вовсе не так счастлива, как могла быть, и причина – то же самое неясное ощущение скованности.
Навстречу нам вышла миссис Прост.
– Должно быть, вы и есть мисс Милн и мисс Грей, – сказала она. У экономки оказались маленькие светлые глаза, от внимания которых не ускользало ничто. Светло-каштановые волосы были аккуратно уложены вокруг головы. У меня сложилось впечатление, что эта женщина ничего не пропускает мимо своего внимания. – Входите, – продолжала она. – Я сообщу мистеру Лестранжу о вашем приходе.
– Мы рады познакомиться с вами, миссис Прост, – сказала Лилиас.
– Счастлива приветствовать вас в Кимберли. Говорят, дела в школе идут хорошо.
– Мы только начинаем, – осторожно заметила Лилиас, – но пока никаких затруднений не возникает.
– Очень рада за вас, да и не я одна. Из дома появилась Майра.
– Мне послышались голоса.
Миссис Прост стояла и наблюдала, как мы здоровались.
– Завтрак будет подан в час, миссис Лестранж, – сказала она.
– Спасибо, миссис Прост. – Майра повернулась к нам. – Пойдемте в дом. Роже в гостиной. Он с нетерпением ждет вашего рассказа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40