– Мистер Грейнджер, мисс.
Что-то во мне дрогнуло. Неужели он? Что ему нужно? В том, что касалось его, дело закончилось.
Я поспешно спустилась в гостиную. Он поднялся мне навстречу, взял мою руку и пытливо заглянул в глаза.
– Как поживаете, мисс Глентайр?
– Спасибо, а как вы?
– Благодарю. Вам… видимо, нелегко сейчас?
– Да, но я собираюсь на время уехать.
– Это самое разумное.
– Хочу пожить у своей гувернантки. – Мой гость удивился. – У той, что была у меня раньше и прожила здесь не один год.
– Значит, в вашей жизни было несколько гувернанток?
– Всего две.
– И обе сыграли для вас такую роль. Куда же вы едете?
– В местечко под названием Лейкмир, в Девоншире.
– Кажется, Девоншир – очень приятное графство.
– Я остановлюсь в доме викария. Мисс Милн – его дочь.
– Это выглядит превосходно.
Привычка доверять Ниниану все еще жила во мне. Когда шла борьба за мою жизнь, он убедил меня ничего не утаивать и объяснил, что даже пустяковая подробность может иметь огромное значение. Потому я и сейчас призналась в своем намерении:
– Кстати, я… хочу изменить свое имя, чтобы ненароком не подвести викария и его семью.
– В подобных обстоятельствах так поступают часто.
– Значит, вы считаете эту мысль неплохой?
– Несомненно. Понимаете, газеты проникают всюду. Поэтому вы можете себя неуютно чувствовать даже в чужом месте.
– Да, я не хочу быть обузой для гостеприимных людей.
– Они, очевидно, пригласили вас?
– Да, и отец Лилиас представляется мне человеком не от мира сего.
– Даже так?
– Он очень добр, почти святой.
– Вы считаете, святость – не от мира сего?
– Не совсем, но если кому-либо требуется помощь, он готов оказать ее, не считаясь с неудобствами для себя.
– В самом деле он не похож на обычных людей.
– Так и есть. Лилиас – это мисс Милн – говорит, что он истинный христианин. Очень многие люди называют себя христианами, но не являются ими. Он так внимательно отнесся к Китти, в то время как другие… – Я сделала паузу.
– Китти? – переспросил он.
– Она была у нас служанкой. Ее застали в компрометирующей ситуации с одним из наших конюхов. Китти тут же уволили, а этого конюха… правда, он мастер своего дела… оставили, даже не наказав.
– Это произошло здесь?
– Да. Я хочу сказать, что отец Лилиас принял в своем доме Китти, а ей некуда было пойти, и нашел для нее работу. И, конечно, он с полным пониманием отнесся к Лилиас, когда уволили ее.
– А что случилось с Лилиас?
Я почувствовала, что зашла слишком далеко. Забыла, что теперь он уже не мой адвокат, которому необходимо знать обо мне все. Он не мог не задавать вопросов, поскольку профессия стала его второй натурой. И как бы против воли я рассказала ему историю ожерелья и Лилиас; Ниниан слушал очень внимательно.
– Значит, ее уволили, – проговорил он, – дочь священника.
– Да, это было ужасно. Я не могу понять, что это было. Но уверена в одном – Лилиас не могла украсть.
– Верно, это кажется маловероятным. А не мог кто-нибудь посторонний проникнуть в дом?
– Нет, в доме находились только слуги. Но зачем кому-то из них могло понадобиться взять ожерелье и подбросить в комнату Лилиас? Оно ведь стоит больших денег.
– Все выглядит так, словно кто-то имел к ней недоброе чувство.
– Не могу представить – кто. Лилиас мало общалась со слугами, но никто не выказывал к ней неприязни.
– Кто-то хотел, чтобы ее уволили.
– Зачем?
– В этом загвоздка.
– Впрочем, это случилось давно, и мне думается, мы уже никогда ничего не узнаем.
– И бедная Лилиас не смогла доказать свою невиновность.
– Подобно…
Он мягко коснулся моей руки.
– Представляется очевидным, что ваш отец по собственной воле принимал мышьяк. Так решило жюри присяжных.
– Тогда почему был таким вердикт?
– Потому что оставалась тень сомнения.
– И всю оставшуюся жизнь мне…
– Вам не следует позволять прошлому терзать вас. Вы должны уйти от него. Поезжайте к священнику. Побудьте какое-то время там. Новое имя поможет вам многое забыть. Оставьте мне адрес. Возможно, нам понадобится написать друг другу.
– Но ведь дело для вас закончено.
– Дело, подобное этому, не может для меня закончиться. Мне не по нраву вердикт. Сердцем я знаю, что звучать он должен так: невиновна. Я не оставляю надежды, что однажды правда выйдет на поверхность.
– Вы не думаете, что мой отец в самом деле убил себя?
– Вероятность этого очень высока, однако, у меня есть сомнения. – Он пожал плечами. – Однако не забудьте про адрес.
Я протянула ему листок бумаги с адресом Лилиас, и он убрал его в бумажник.
– Итак, прежнюю гувернантку уволили, – продолжал он, – и в доме появилась новая, красавица мисс Зилла Грей, чью фамилию вы намерены взять себе.
– Да.
– И очень скоро она стала супругой вашего отца. Очень любопытно.
– Мне тоже так кажется. Хотя, полагаю, гувернантки время от времени выходят за овдовевших отцов их подопечных.
– Да, конечно… такое случается, – медленно проговорил он.
И тут в комнату вошла Зилла. Он встал, а я сказала:
– Вы, конечно, помните мою мачеху.
– Естественно. – Он взял руку Зиллы и тепло улыбнулся. – Мы встречались в суде.
Зилла ответила ослепительной улыбкой, и, хотя я привыкла к ее красоте, мачеха меня поразила. Казалось, в мужском обществе она расцветала, как тюльпан под дождем.
– Вы были великолепны, – сказала Зилла. – Я не в силах отблагодарить вас так, как вы того заслуживаете за все сделанное для…
– Я и без того признателен вам. Ваше свидетельство сыграло решающую роль.
Зилла села напротив него с тонким, как мне подумалось, расчетом, так чтобы свет был позади нее, словно она хотела обезопасить себя от проницательных глаз Ниниана. Она держалась уважительно, подчеркнуто выражая свое восхищение Нинианом. Ему это, видимо, нравилось, несмотря на то, что выглядело немного фальшиво.
Зилла сразу же вовлекла гостя в разговор.
– Рассказала ли вам моя приемная дочь о своем желании на время уехать? Скажите мне, вы сами считаете это хорошей мыслью?
– Просто превосходной. Я только что так и сказал мисс Глентайр.
– А она поведала вам…? – с тревогой в голосе начала она.
– Об изменении имени? Да, я одобряю ее намерение.
– Я очень рада. Тем более что сама предложила это. У меня, правда, появились небольшие сомнения. Я так желаю…
– Всего самого лучшего, конечно, для мисс Глентайр. Я уверен, что на пользу и отъезд, и известная анонимность.
– Теперь я просто счастлива. Девина, моя дорогая, ты предложила нашему гостью чего-нибудь выпить?
– Нет, мы разговаривали и…
Она взглянула на меня с немой укоризной.
– Премного вам благодарен, – поспешно сказал Ниниан. – Но мне пора. Я зашел только затем, чтобы узнать, как чувствует себя мисс Глентайр.
– Как это мило с вашей стороны! Такое внимание, такая забота. Я часто думаю, как повезло Девине, что ее защитником оказались вы.
– Я не заслуживаю таких похвал.
– Ну что вы! – воскликнула она и чуть ли не игриво добавила: – Я настаиваю на своем праве расточать их вам.
Я улыбнулась. Мне казалось, он очень доволен, что Зилла присоединилась к нам. Мы – в основном он и Зилла – поболтали еще немного, после чего он поднялся и откланялся.
Я почувствовала некоторое разочарование в нем. На него явно действовали чары Зиллы. Конечно, я всегда догадывалась об их силе, но не предполагала, что Ниниан так легко подпадет под их воздействие.
Едва он вышел, настроение Зиллы резко изменилось.
– Бога ради, с какой целью он заявился сюда? – спросила она.
– Он сказал, что хотел узнать, как мои дела.
– Он что, навещает всех своих бывших клиентов?
– Я думаю, он считает мой случай особым.
– А я думаю, он чересчур любопытен. Он выручил тебя из беды… и на этом точка.
– Он очень хотел, чтобы жюри вынесло вердикт – невиновна.
– А мы все разве не хотели?
– Мне показалось, что у вас с ним получилась замечательная беседа.
Она не дала себе труда сдержать самодовольную улыбку.
– Итак, все теперь позади, и единственное, что нам отныне предстоит, дорогая, – забыть о происшедшем.
Если бы я могла!
От Лилиас пришло письмо:
«Я ожидаю тебя. Мы понимаем твое желание изменить имя. Поэтому со дня приезда ты будешь Дианой Грей. Не тревожься. Никто ничего не знает, кроме отца, моей сестры Джейн и меня. Все мы очень хотим тебе помочь. Дорогая Девина – ловлю себя на мысли, что должна уже начинать привыкать к имени Диана – помни о том, что я убедила всех в доме: ты так же невинна, как я. Наша семья очень дружна, и мы полностью доверяем друг другу.
Мне кажется довольно странным совпадение наших судеб – мы обе несправедливо обвинены. Выглядит так, будто в доме завелся злой дух. Конечно, это чепуха, но очень похоже. О, наконец-то мы с тобою наговоримся! Я с такой надеждой жду тебя.
Путешествие будет долгим. Сначала тебе нужно попасть в Лондон, а там сесть на поезд, идущий в направлении Уэста . Мы живем в трех милях от Тинтон-Кроули, но я встречу тебя на станции с догкартом .
Жду не дождусь тебя. С любовью,
Лилиас.
P.S. Прилагаю свои советы по поводу путешествия вместе с адресом гостиницы в Лондоне, где сама провела ночь. Она небольшая и спокойная, рядом со станцией».
Я сразу же начала готовиться к отъезду.
Уезжала я с огромным облегчением и, когда поезд отошел от перрона Эдинбургского вокзала, почувствовала себя так, словно с плеч моих свалилось тяжкое бремя. Я готовилась в каком-то смысле отделить настоящее от кошмарного прошлого.
Пока мы приближались к границе, я с тревогой посматривала на попутчиков, ибо меня вдруг охватил страх – а что если кто-то из них меня знает. Мой портрет был напечатан в газетах не один раз; особенно меня поразило изображение, под которым стояла ремарка «впечатление художника» – оно меня ужаснуло. На этой карикатуре я была вполне узнаваема, но художник постарался придать моему лицу черты злодейки. На той ступени процесса все утвердились во мнении, что я убила отца, и художник сделал из моего лица маску, которая, как он думал, отвечает моей сущности.
Напротив меня сидела пара, возможно, отправившаяся в свадебное путешествие; молодые люди были полностью поглощены друг другом, и ничуть не беспокоили меня. То же я могла сказать и о мужчине, углубившемся в чтение газеты. Но в дальнем углу купе сидела словоохотливая женщина, которая делала попытки завязать с кем-нибудь разговор, но, поскольку все оказались заняты собой, то она направила свои усилия на меня. Она ехала на юг к замужней дочери и мечтала о встрече со своими внуками. Она задавала множество вопросов о цели моего путешествия, но по-настоящему, как я поняла, мои ответы ее не волновали. Все мысли ее крутились вокруг собственной поездки, и я вздохнула свободнее.
Беспокоиться не было причин. Ко мне вернулась уверенность. Но я продолжала немного нервничать. Я должна прекратить думать, что меня могут узнать. Я ехала к Лилиас, в приют, принявший ее саму и обещавший мне любовь и понимание.
Ночь я провела в гостинице неподалеку от станции, как советовала Лилиас. Отдохнуть мне как следует не пришлось, но я не унывала. Я следовала выбранным мною путем.
Утром я села в поезд на Пэддингтонском вокзале, с каждой минутой мне становилось все легче. Забившись в угол купе, я смотрела на зеленые поля, кустарники и деревья, отмечая про себя, что здесь они приспособились лучше к вечному круговороту времен года, чем в наших более суровых местах. Моими спутниками оказались милые люди, но общих разговоров почти не возникало. Я твердо знала, что ни один из них не имеет ни малейшего представления обо мне; это значило, что я чересчур много о себе возомнила.
Поезд катил на запад; растительность становилась все более изобильной. Вдалеке блеснуло море. Передо мной проносились крохотные поселения, центром которых были церкви, в точности как когда-то рассказывала мне о здешних местах Лилиас; я увидела плодородную красноватую землю, о которой она мне рассказывала, и поняла – это уже Девоншир.
Наконец поезд остановился. Выйдя из вагона, я увидела на перроне Лилиас и ощутила счастье, о котором забыла с того времени, как в нашем доме воцарился ад.
Мы бросились навстречу друг другу и несколько секунд простояли, обнявшись. Затем, не выпуская моих рук из своих, она отстранилась.
– Как чудесно снова видеть тебя. А выглядишь ты лучше, чем я ожидала. О моя дорогая, ну и досталось же тебе! Теперь все позади. Пойдем, догкарт ждет тебя. Давай-ка отнесем твой багаж.
Начальник станции стоял рядом и улыбался, глядя на нас.
– Джек, ты не попросишь Джима, – обратилась к нему Лилиас, – поднести багаж к догкарту.
– Минуточку терпения, мисс Лилиас. Джим, Джим! Эй, Джим, багаж для мисс Лилиас. – Он улыбнулся мне. – А вы, значит, к нам, в Лейкмир, мисс. Надолго?
– Я… э-э…
– Мы надеемся, что мисс Грей погостит у нас долго. Вот багаж, Джим.
Она взяла меня за руку.
– Все в доме ждут тебя, – сказала она, – истосковались по встрече.
Затем мы покатили по дорожкам, таким узким, что местами изгороди едва позволяли проехать.
– Я так рада твоему приезду, – сказала Лилиас.
– А я чувствую себя много лучше, с тех пор как покинула Эдинбург.
– Конечно, ты же хотела оттуда уехать. И правильно. Только так и нужно было поступить. Мы сможем поговорить обо всем. Как в добрые старые дни.
Я сидела рядом с моей Лилиас, и меня переполняли чувства. Она говорила с воодушевлением, то и дело подчеркивая, как рада моему решению приехать. Лучше встречи нельзя было придумать.
– Скоро мы будем дома, – сказала Лилиас. – Взгляни вон туда! Видишь колокольню? Это и есть наша церковь, одна из старейших в Уэсте. Ей больше семисот лет – превосходный образчик норманнской архитектуры, как говорится в справочниках для путешественников. В церкви несколько замечательных витражей. Отец гордится своим храмом. Мне придется позаботиться, чтобы он не утомил тебя рассказами о нем. Джейн и я твердим отцу, что он одержим наваждениями и одно из них – его любимая старая церковь.
Мы приблизились, и я увидела стены церкви из серого камня, церковное кладбище с покосившимися кое-где старинными надгробьями под раскидистыми тисовыми деревьями и кипарисами.
– Некоторым из этих деревьев несколько сот лет, – сказала Лилиас. – Они видели многих викариев. Разве не прекрасны кипарисы? Кто-то говорил мне, что они – символ вечности, поэтому их так часто сажают на кладбищах. Сельская грамота! Тебе предстоит много такого услышать от моего отца. Вот мы и дома…
Дом был большой и сложен из серого камня, как церковь; перед ним – ухоженная лужайка с цветочными клумбами. В дверях стоял мужчина, в котором я сразу признала отца Лилиас, а рядом – женщина, которую несомненно звали Джейн, и она была сестрой Лилиас.
Они подошли к нам, как только Лилиас подъехала к коновязи.
– Вот и мы, – крикнула Лилиас. – Поезд прибыл вовремя. А это… Диана.
Мои руки ощутили крепкое пожатие, и передо мною очутилось улыбающееся, ласковое лицо преподобного Джорджа Милна.
– Здравствуйте, здравствуйте, моя дорогая, – сказал он. – Мы очень рады вашему приезду. Лилиас вне себя от счастья с того дня, как вы сообщили ей, что будете нашей гостьей.
– А это Джейн, – сказала Лилиас.
Джейн была похожа на Лилиас, и я сразу поняла, что полюблю ее уже только за это.
Она приветствовала меня с той же теплотой, что ее отец. Я сказала, что рада познакомиться с ними, и воздала должное красоте здешних мест. Не забыла про цветы возле дома, которые впрямь были прекрасны.
– Ты покорила сердце Джейн, – сказала Лилиас. – Цветы – ее страсть.
– Они доставляют мне радость, – заметила Джейн. – Кому-то ведь нужно заниматься ими. Иначе здесь все зарастет. Пойдемте в дом. Наверно, вы проголодались. Обед почти готов. Мы так и думали, что поезд не опоздает. Значит… через полчаса за стол. Лилиас покажет вам комнату, а Дейзи принесет горячей воды.
– Спасибо, это было бы чудесно, – поблагодарила я. – В дороге нельзя не испачкаться.
Я сразу почувствовала себя дома. И быстро вошла в свою новую роль. Мне предстояло свыкнуться с новым именем, а когда этой произойдет, я надеялась в самом деле расстаться со своим прошлым.
Мы оказались в прихожей. Я обратила внимание на отполированную до блеска мебель; на столике стоял большой кувшин с искусно подобранными и создававшими очень приятное впечатление цветами.
Лилиас заметила, на что я смотрю.
– Это все Джейн, – сказала она, – любит, чтобы в доме было много цветов.
– Они прекрасны. О, Лилиас, мне кажется, я буду здесь счастлива.
– Мы постараемся все для этого сделать, – ответила она.
По лестнице я поднялась за нею на площадку.
– Мы разместили тебя на первом этаже, – объяснила Лилиас. – Не забывай наклонять голову, когда входишь в некоторые из этих комнат. Я думаю, люди были меньше ростом, когда строили этот дом. – Она открыла дверь, и я последовала за нею. В большой комнате царил полумрак, в ней было всего одно окно в свинцовом переплете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40