— Ничего, — ответила она с наигранной легкостью.
— Не пытайтесь меня обмануть. Расскажите! — продолжал он настаивать. — Что-то случилось? И это выбило вас из колеи? Вам опять не дает житья эта испорченная девчонка?
Она понимала, что разговор для нее окажется нелегким, но после того, как он внезапно прочитал тревогу на ее лице и заговорил с таким искренним участием, сердце ее чуть не разорвалось от боли. И все-таки Анкилла умудрилась изобразить подобие смеха.
— Помилуй бог! Нет, конечно нет! В самом деле, сэр…
— Тогда что же?
Как можно спросить мужчину, есть ли у него несколько незаконнорожденных детей? Это представлялось невозможным. Даже самая дерзкая женщина не решится на такое! Да это было бы и бесполезным, помимо всего прочего. Ответ и так был уже хорошо известен, и не из какого-нибудь сомнительного источника — сам Линдет сообщил об этом, вовсе не помышляя очернить кузена, а так, между прочим, слегка сожалея о его безобидной причуде. Эта мысль укрепила ее решимость — и она произнесла уже более твердым голосом:
— Ничего серьезного, так, пустяк — головная боль. Думаю, в воздухе пахнет грозой. У меня всегда от этого начинает болеть голова. У Тиффани тоже. И в самом деле, мне следует находиться с ней, а не беседовать с утренними посетителями. Надеюсь, вы не сочтете это невежливым с моей стороны, но я должна бежать, сэр Вэлдо, и…
— Невежливой вас не считаю, а вот неискренней — другое дело! Почему вы меня величаете утренним посетителем, когда отлично знаете, сколько я дожидался возможности поговорить с вами без посторонних… и уж определенно не с намерением болтать светские пошлости? — Он улыбнулся ей. — Так уж боитесь погрешить против правил приличия? Вы же пока не миссис. А даже самой опекаемой девушке, как вам известно, дозволяется получить предложение выйти замуж в отсутствие бдительных стражей.
Она простерла руки в умоляющем жесте, отвернулась и жалобно произнесла:
— Нет, не говорите так! Умоляю, не говорите этого!
— Но, моя дорогая…
— Сэр Вэлдо, я очень признательна вам… весьма польщена… но не могу принять ваше… ваше лестное предложение.
— Почему же? — спросил он спокойно.
В отчаянии она вдруг подумала, что должна была предвидеть, что он скажет нечто совсем неожиданное, тогда так не растерялась бы, не лепетала бы бессвязно.
— Я не… Я никогда не смогу… У меня нет намерения… даже мысли о замужестве.
Некоторое время он молчал. Между его бровями образовалась морщинка, глаза неотрывно изучали ее профиль. Наконец сказал:
— Возможно, вы просто всерьез не задумывались о замужестве? Это совсем нетрудно понять. Я намного старше вас, и, представьте, вот сколько лет никогда не помышлял о женитьбе. Но встретил вас, полюбил и теперь ни о чем другом и думать не могу. Простите меня! Меньше всего хочу выглядеть самонадеянным, но я отказываюсь верить, что вы и в самом деле ко мне равнодушны.
— Боюсь, что… — Анкилла вспыхнула. — Что я… что я дала вам повод предположить, будто хочу получить от вас предложение. Даже если я поощряла вас, то вовсе не потому, что в мои намерения входило такое. Обстоятельства сложились так, что нам много времени пришлось провести вместе. И… и я нашла вас занимательным, приятным собеседником, а это привело к тому… тому, что я стала обращаться с вами с некоторой фамильярностью, которую вы ошибочно приняли за нечто большее, чем простая симпатия.
— Вы не правы, — возразил он. — Вы были весьма далеки от того, чтобы поощрять меня или обращаться фамильярно. Вы старались держать меня на расстоянии вытянутой руки. Но в ваших глазах… Простите, не могу объяснить, но я не мог ошибиться, ведь я не слепой и не зеленый юнец.
— Не сомневаюсь, сэр, что у вас богатый опыт в вещах подобного рода, но в данном случае, уверяю, вы ошибаетесь.
— Да, у меня есть опыт, — слегка рассердился он, пристально глядя на нее. — И это то, что засело у вас в голове?
— Нет… это то… Сэр Вэлдо, должна откровенно вам сказать, что если я даже захочу выйти замуж, то никогда не свяжусь с человеком, чьи вкусы… стиль жизни… находится в резком противоречии со всем тем, чему меня учили, и всем тем, что я привыкла ценить в первую очередь.
— Моя дорогая Анкилла, — произнес он с болью, — на самом деле я далеко не такой никчемный человек, каким вы, по-видимому, меня считаете. Да, признаюсь, в дни далекой юности я наделал немало глупостей и грешил экстравагантностью, но, поверьте, все это в прошлом. Не считаю, что мои дурачества были хуже, чем те, которые совершают каждые девять из десяти молодых людей, но, к несчастью, в силу определенных обстоятельств я приобрел дурную славу, которой большинству молодежи удается избежать. Я был рожден с естественной склонностью к спортивным утехам, на которые вы взираете с таким отвращением, и, увы, слишком рано стал наследником состояния, размеры которого позволили мне удовлетворять все мои желания. К сожалению, все это привлекло ко мне огромный интерес. Все, что бы я ни делал, замечалось и становилось предметом разговоров, а в юности, как вам известно, такое только подогревает. В те времена я охотно давал пищу для множества сплетен. Но воздайте мне должное за то, что теперь я ясно вижу сделанные мною ошибки и раскаиваюсь в содеянном.
— Да… ох да! Но, сэр Вэлдо, прошу вас, больше ничего не говорите. Я уже приняла решение, и дальнейшая дискуссия будет только мучительной для нас обоих. Во многом я сама виновата… и могу только просить у вас прощения. Если бы я знала, что вы не просто флиртовали со мной…
— Но теперь-то вы это знаете! — перебил он ее. — Вы не дурочка и не могли вообразить, когда я заявил, что хочу поговорить с вами наедине, потому что у меня есть для вас предложение, будто это несерьезно. Конечно, вы думали иначе! Значит, что-то произошло с тех пор, и именно это вызвало в вас такую разительную перемену… и мне кажется, что я догадываюсь, в чем дело.
Ее глаза быстро скользнули по его лицу и вновь опустились.
— Скажите мне, — требовательно произнес он. — Вас обвинили в том, что вы пытаетесь подцепить меня на крючок? Простите, понимаю, это обескураживающий вопрос, но все-таки? Нетрудно представить, как некая леди с мордочкой хорька, ваша знакомая, намекнула на это. Уж если она сделала нечто подобное в моем присутствии, могу догадаться, что позволила себе, разговаривая с вами! Ну что, не так? Неужели из-за этого вы могли меня отвергнуть?
— Нет! И вовсе не из-за страха потерять ваше уважение уверяю, что это на меня никак не повлияло.
— Значит, здесь кроется что-то другое, о чем мне пока неизвестно, не так ли?
Анкилла смогла только покачать головой, не в силах довериться своему голосу. Затем увидела, что он протягивает ей руку, и неохотно подала ему свою. Он поднес ее к губам и поцеловал пальцы.
— Я хочу вернуть ваше уважение, — сказал сэр Вэлдо. — Ничего еще так не желал в своей жизни. И возможно, это не за горами. Должен предупредить вас, я не привык отступать!
Глава 17
Идеальный Мужчина ушел. Единственным желанием мисс Трент было добраться до своего безопасного убежища спальни, прежде чем еле сдерживаемые эмоции вырвутся наружу. Рыдания, теснящиеся в груди, угрожали ее задушить, из-за слез, застилавших глаза, она почти ничего не видела. Но когда, вцепившись в перила, поставила ногу на первую ступеньку лестницы, навстречу ей вприпрыжку сбежала Тиффани. При известии, что ее приехал навестить сэр Вэлдо, к ней тут же вернулось хорошее настроение.
— О, вы идете искать меня? — весело поинтересовалась красавица. — Тоттон меня уже предупредил. Вам нет необходимости утруждать себя, моя бесценная Анкилла! Где он? В беседке? У меня возникла отличная идея! Теперь, когда мистер Калвер так хорошо научил меня управлять упряжкой, я попытаюсь уговорить сэра Вэлдо доверить мне править его гнедыми. Только подумайте, какой это будет триумф! Мистер Калвер утверждает, что еще никогда ни одна женщина не прикасалась к его лошадям.
Поистине удивительно, как быстро проявляют себя привычки, выработанные годами! Мисс Трент находилась в самом жалком состоянии, но машинально отреагировала как надо. Она думала, что любая ее попытка заговорить выльется в рыдания, однако с удивлением услышала свой твердый голос:
— Он уже ушел. И приходил только затем, чтобы узнать, нет ли известий о наших путешественницах. Даже не пожелал остаться.
— Не пожелал остаться? — не веря своим ушам, переспросила Тиффани. — И это тогда, когда мне так нужно его видеть? Когда я сама желаю этого?
— Полагаю, если бы он знал об этом, то уж конечно бы не ушел так поспешно, — умиротворяюще произнесла Анкилла.
— Но вы-то должны были знать! Как это дурно с вашей стороны! Уверена, вы специально выставили его вон, чтобы только мне досадить! — с раздражением заявила Тиффани, хотя в голосе ее прозвучало сомнение. — Что же мне теперь делать?
Взяв себя в руки, мисс Трент собралась с мыслями. Однако первое, что пришло ей на ум, была вынуждена тут же отвергнуть. Предложения посовершенствоваться в технике игры на фортепьяно, совершить прогулку и сделать наброски с натуры или посвятить часок изучению французского — все это вряд ли встретило бы положительный отклик девицы, твердо вознамерившейся встретить в штыки любое слово компаньонки. К счастью, положение спасло постороннее вмешательство.
В этот момент к двери подкатил экипаж, из которого тут же выскочила Элизабет Колебатч, явившаяся, чтобы уговорить Тиффани поехать вместе с ней и мамой в Харрогит, где миссис Колебатч собиралась проконсультироваться у своего любимого врача. Элизабет, все еще преданная их дружбе, в самых радужных красках изложила Тиффани план предстоящего путешествия. Помимо посещения нескольких дорогих магазинов в верхней части города, маршрут включал в себя прогулку по Нью-Променад, а также визит в библиотеку. В итоге Тиффани пожелала срочно сменить платье и извлечь из коробки, перевязанной лентой, покоящуюся там в груде папиросной бумаги самую лучшую шляпу. Сезон был в самом разгаре, все гостиницы и постоялые дворы Харрогита ломились от приезжих, а в связи с этим нетрудно было предположить, что прогулка по городу двух модно одетых молодых леди, одна из которых заметно выделяется в толпе рыжими волосами, а другая по контрасту с ней — жгучая брюнетка, тоже сразу бросающаяся в глаза своей красотой, не может не привлечь к себе внимания. Такая прогулка вряд ли вызвала бы одобрение тетки Тиффани миссис Бафорд. Но Анкилла знала, что миссис Андерхилл относилась с доверием к надзору леди Колебатч за девушками в тех нечастых случаях, когда ей приходилось их сопровождать, и не стала возражать. Она также понимала, что ей следует уделить должное внимание леди Колебатч, поэтому, как ни жаждала оказаться в одиночестве, вышла наружу и предложила гостье обождать в доме, пока Тиффани будет наряжаться. Леди Колебатч отказалась идти в гостиную и вместо этого пригласила мисс Трент к себе в экипаж, чтобы немного поболтать. Анкилле пришлось подчиниться неизбежному и вежливо принять участие в беседе, которая не доставила ей удовольствия, но тем не менее оказала некоторую пользу, — к тому времени, когда Элизабет и Тиффани выпорхнули из дому и заняли свои места в экипаже, ее расстроенные нервы несколько пришли в норму, а желание разрыдаться пропало.
Между тем ее отвергнутый поклонник, хотя ему и не угрожала опасность впасть в истерику, не меньше мисс Трент жаждал на какое-то время остаться в одиночестве. Однако едва он вошел в свой кабинет в Брум-Холле, как появился Джулиан и, не успев даже закрыть за собой дверь, спросил:
— Ты занят, Вэлдо? Потому что, если нет, мне хотелось бы кое-что тебе сообщить. Или я не вовремя? — поспешно поинтересовался он, заметив суровую складку между бровями кузена.
Подавив желание ответить утвердительно, Идеальный Мужчина произнес:
— Нет, я не занят! Садись и выкладывай, в чем дело.
Тон его был ободряющим, как и улыбка, которая тут же вызвала ответную на губах его светлости.
— Мне кажется, ты уже знаешь. — Линдет неожиданно покраснел. — Или пока еще не догадываешься?
— Ну, кое о чем догадываюсь, — признался сэр Вэлдо.
— Так и думал, что ты, скорей всего, уже в курсе! Но я хочу рассказать тебе… и посоветоваться.
— Со мной? — Идеальный Мужчина вскинул брови. — Великий боже, Джулиан, если ты собираешься со мной советоваться, просить или не просить тебе руки мисс Чартли, то могу только напомнить — до сих пор мое мнение на этот счет тебя совершенно не интересовало…
— О, не совсем так! — нетерпеливо перебил Джулиан. — Надеюсь, я в состоянии сам принять решение. Что же касается твоего мнения… — Он сделал паузу, собрался с мыслями, затем договорил с виноватой, обескураживающей улыбкой: — Ну, не могу сказать, что оно мне было безразлично, но… В общем, не так чтобы очень.
— Вот это речь не мальчика, но мужа! — с иронией одобрил кузен.
— Ты подтруниваешь надо мной? Прошу тебя, не надо! Это серьезно, Вэлдо!
— Я вовсе не подшучиваю и не дразню тебя. Зачем тебе понадобился мой совет?
— Ну… — Джулиан зажал ладони между колен и хмуро взглянул на собеседника. — Дело в том… Вэлдо, когда мы только приехали сюда, то ты, возможно, догадался… Ну да, я даже, кажется, говорил тебе, что довольно сильно увлекся Тиффани Вилд. Ведь так? — Он поднял на него глаза с лукавой улыбкой. — Ты можешь, конечно, возразить: мол, я, как пирожок, сам просился к ней в рот, а теперь мне кажется, что так оно и было.
— Раз ты не сделал ей предложения, то как пирожок, выходит, оказался ей явно не по зубам.
Джулиан взглянул на него с внезапным удивлением.
— А ты знаешь, Вэлдо, что я даже не помышлял о женитьбе? — наивно признался Джулиан. — Прежде мне такое и в голову не приходило, но сейчас, когда ты упомянул о женитьбе, меня вдруг осенило, что я даже не думал ни о чем подобном, пока не встретил мисс Чартли! Но с тех пор, как узнал Пэтинс, задумался об этом всерьез, потому что хочу провести с ней всю оставшуюся жизнь. Более того, так я и намерен сделать, — решительно договорил он, выпятив челюсть.
— Могу только благословить ваш союз. Она будет великолепной женой! И тем не менее какого совета ты от меня ждешь? Или ты просто стараешься подвести меня к мысли, что это именно я должен сообщить приятную новость твоей матери?
— Нет, конечно нет! Я скажу ей сам. Хотя, если честно, твоя помощь в этом деле оказалась бы весьма кстати. — И, подумав, добавил: — Мне нужна твоя поддержка.
— Согласен!
Джулиан благодарно улыбнулся ему:
— Я в этом и не сомневался, ты честный и откровенный человек, Вэлдо!
— Пощади мою скромность. И все же что за совет?
— Ну, есть одна вещь, которая не дает мне покоя, — решился наконец его светлость. — Я хочу объявить о своих намерениях. Понимаешь, все Чартли ко мне добры и благосклонны, ни разу даже не намекнули на нежелательность моих посещений, однако я не могу не беспокоиться — не рано ли обращаться к пастору за разрешением сделать предложение Пэтинс? Если он и впрямь считает меня дамским угодником из-за того, что я увивался за Тиффани, не отправит ли меня восвояси, превратив мою жизнь в ад?
— Мне кажется маловероятным, что он обойдется с тобой столь сурово, — отозвался сэр Вэлдо с впечатляющей уверенностью. — В конце-то концов, ты же ведь больше не ухаживаешь за Тиффани или я ошибаюсь?
— О нет! — заверил его Джулиан. — Ничего подобного! В действительности, после того что произошло в Лидсе, она отмела меня в сторону, поэтому я решил не путаться у нее под ногами. Вот и все, если хочешь знать. — Он неожиданно рассмеялся. — А потом Лоури занял мое место. Ничему не был так рад, как этому! Каково тебе это слышать? Только подумай, я — и вдруг благодарен Лоури! Боже! Но посоветуй, Вэлдо, что я должен делать?
По мнению Идеального Мужчины, пастор все последнее время жил в ежедневном ожидании получить от лорда Линдета соответствующее заявление, поэтому не раздумывая посоветовал молодому кузену при первой же возможности дать знать ему о своих намерениях. И в то же время порекомендовал чисто по-мужски заверить отца девушки в искренности и постоянстве своих чувств к Пэтинс. Выслушав его, Джулиан скептически улыбнулся и следующие полчаса докучал кузену воспеванием на все лады многочисленных достоинств своей избранницы.
Наконец он удалился, но его место буквально через десять минут занял Лоуренс. Войдя, он в нерешительности застыл на пороге и изучающе посмотрел на кузена.
Сэр Вэлдо сидел за письменным столом, на котором было разбросано множество бумаг, и, судя по всему, над ними работал. Его руки лежали поверх стола, а глаза из-под нахмуренных бровей уставились на противоположную стену. Выражение лица Вэлдо было необычно угрюмым и вовсе не просветлело, когда, повернув голову, он взглянул на Лоуренса. Скорее, оно стало еще более суровым.
— Ну?
Это единственное слово было произнесено таким тоном, что не вызывало сомнений — появление кузена совершенно несвоевременно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38