Она, не обманываясь на свой счет, сознавала, что не обладает достаточным мужеством для того, чтобы предстать перед судом по обвинению в убийстве Фрэдди.
С восточной стороны уже начинал розоветь небосвод, звезды тускнели, а покрытые изморозью поля превращались в перламутровое море, но Чине было не до этого; не замечала она и пролетавших мимо нее округлых кентских холмов и окруженных спящими садиками, уютных деревенских домиков, крытых соломой. Молясь Богу, она могла думать только о том, как бы побыстрее добраться до Лондона и среди кораблей, стоящих на якоре в Темзе, найти какое-нибудь судно, отплывающее на Восток.
Глава 2
Этан Бладуил, капитан и владелец бригантины «Звезда Коулуна», приписанной к Портсмуту, открыл налитые кровью глаза и громко выругался, ибо солнечные лучи, пробившись сквозь прикрытые деревянными ставнями окна в кормовой стенке каюты, падали прямо на подушку и слепили глаза. Взглянув помутненным взором на французские походные часы, тикавшие на туалетном столике, он невольно сощурился, чтобы разглядеть их позолоченный циферблат. Неужели половина девятого? Что за черт!..
Приподнявшись на локте и позабыв на время о пульсирующей боли в висках, морской волк оглядел в недоумении свою каюту, всегда аккуратно прибранную, а ныне превращенную в подобие свалки: такой в ней царил беспорядок. Снова негромко выругавшись, он уже повнимательнее присмотрелся к окружавшей его обстановке, и то, что увидел, не принесло ему радости. Одежда, хранимая обычно в ящиках комода, разбросана по всему цветному персидскому ковру, рукав одной из его прекрасных голландских рубашек залит вином из валявшейся тут же бутылки, сам комод раскрыт, бритвенный прибор из него выброшен, а дорогая рисовая бумага, которую он привез с собой из Японии, кучей лежит вся измятая под письменным столом.
Этан Бладуил скривил свой чувственный рот. Боже святый, неужели он вчера вечером так напился? До такой степени, что стал громить все вокруг, словно взбесившийся буйвол? Бледно-голубые глаза капитана сузились, когда он заметил на полу шкатулку из инкрустированного сандалового дерева, которой надлежало находиться на самом дне его матросского сундучка. Крышка ее была оторвана, лежавшие в ней гинеи таинственно исчезли.
Впрочем, так ли уж таинственно?
– Ты гнусный, пьяный осел! – выругал себя Этан Бладуил, взбешенный тем, что смог вляпаться в историю, как самый последний безусый птенец, впервые оказавшийся в доме терпимости. В том, что он притащил сюда вчера некую черноволосую шлюху, не было ничего страшного. Однако ему следовало бы вести себя осмотрительнее, сунув потаскухе в руку несколько монеток, выпроводить ее взашей, а не разрешать ей оставаться здесь на ночь.
– Теперь ищи ветра в поле! – пробормотал он, выпрыгивая из постели, и плеснул себе в лицо холодной воды из стоявшего поблизости кувшина. Пока он растирался сухим полотенцем, на лице его появилось мучительное выражение, неужели он еще не вырос из пеленок, коль скоро какая-то невежественная дешевая проститутка запросто смогла обчистить его в его же собственной каюте?
Подлетев легкой звериной поступью к окнам, он распахнул ставни и позволил раннему утреннему солнышку слегка поиграть на своем лице.
Первый помощник капитана Раджид Али наверняка смог бы без особого труда разыскать ее, если дать ему такое задание, подумал Этан, зная о том, что этот араб преуспел в свое время в поисках пропавших людей. Только что толку искать ее и снова тащить на корабль? Вернет из своих денежек он не более пенни, да и то если очень уж повезет, ночное же его похождение станет достоянием всей команды, что вовсе ему не улыбалось. Эта шлюха, судя по всему, поднаторела в подобного рода делах и вообще была человеком неглупым. И кто знает, не заслужила ли она то золото, которое вытрясла из него столь беззастенчиво?
Этан Бладуил снова закрыл ставни. Солнечный свет, проникая внутрь сквозь щели между створками, рассыпался золотыми бликами по обнаженному телу, подчеркивая силу мускулистых рук и плотные, отточенные линии плоского живота и ягодиц. Натянув штаны, он принялся собирать с пола листы рисовой бумаги и, покончив с этим, отбросил с нахмуренного лба прядь непослушных каштановых волос.
Услышав стук в дверь, капитан решил, что это пришел стюард с завтраком, и, придав голосу строгость, приказал ему войти. Однако в каюту так никто и не вошел.
– Что там у тебя, Нэппи? – спросил он раздраженно, глядя на дверь. Не получив ответа, Этан, натура, мягко говоря, вспыльчивая, распахнул рывком дверь и, не разобравшись толком, кто стоит в коридоре, рявкнул грубо: – Какого дьявола вам здесь надо?
– Кап... капитан Бладуил?
Гнев Этана испарился так же резко, как и возник, потому что он разглядел наконец пару больших зеленых глаз, смотревших на него из-под отороченного мехом черного капюшона. Взгляд их выражал не меньшее удивление, чем его собственный. Молодая женщина, которой эти глаза принадлежали, взглянула растерянно на его широкую, позолоченную солнцем грудь и, обнаружив, что он не полностью прикрыл свою наготу, повернулась без дальнейших разговоров к нему спиной и заспешила назад, к лестнице.
– Одну минуточку!
Схватив незнакомку за руки, Этан втолкнул ее в каюту, где она тотчас же поразила его тем, что дала отпор с бешенством дикой кошки. Пытаясь вырваться из цепких лап капитана, она остервенело дубасила его по икрам своими обутыми в высокие башмаки ногами. Капюшон откинулся с ее головы, и перед взором моряка предстали распущенные огненно-рыжие волосы. Не на шутку заинтригованный, он отпустил ее. Женщина отпрянула в сторону и, не сводя с него взгляда, стала растирать затекшие запястья. Губы ее были плотно сжаты, в глазах сиял воинственный блеск.
– Кто вы такая? И что здесь делаете? – спросил Этан, когда молчание слишком затянулось.
Вместо ответа она, все так же настороженно глядя на него, снова накинула капюшон на свои кудри. Этан был поражен ее красотой, нежной, как лепесток магнолии, кожей, совершенством формы маленького прямого носика и завораживающим изгибом темно-рыжих бровей. Особенно надолго его взгляд задержался на выбившихся из-под капюшона прядях волос, вившихся у горла, на котором отчетливо было видно, как быстро бьется от страха ее пульс.
Внезапно Этан почувствовал, как к нему вновь возвращается утихшее только что раздражение. В конце концов своей головной болью и разгромом в каюте он обязан был женщине, и хотя именно эта стоявшая перед ним в данный момент особа не имела никакого отношения к ночным событиям, капитан все равно счел своим долгом относиться с неприязнью ко всему ее полу.
– Не будете ли вы так любезны объяснить мне, что вы делаете на борту моего корабля? – потребовал он грозно.
Сквозь опущенные ресницы Чина Уоррик – а это была она – начала непроизвольно разглядывать пару поношенных, сшитых из буйволовой кожи брюк, которые, казалось, прикипели к мускулистым ляжкам. Выше брюк она не смела поднять глаз, обнаженная грудь с играющими мускулами приводила ее в полное замешательство и в первый раз в жизни заставляла задуматься о громадной и волнующей разнице между мужчинами и женщинами. До сих пор она ни разу не видела перед собой обнаженного, пусть и по пояс, мужчину и не могла даже вообразить, что в один прекрасный день окажется наедине с таким вот представителем сильного пола и к тому же в его обиталище. В голове у нее не укладывалось, почему он, несмотря на ее присутствие, не спешит прикрыть свою наготу.
– Прошу прощения, – молвила она наконец испуганным и напряженным шепотом, – я, должно быть... Должно быть, произошла какая-то ужасная ошибка...
Губы мужчины искривились в ухмылке, не предвещавшей ничего хорошего.
– Ты что, надеялась, что я все еще сплю и тебе удастся coвершенно безнаказанно, как и твоей предшественнице еще что-то стибрить у меня? Уж не распространилась ли по городу молва, что капитан «Звезды Коулуна» – редчайший простофиля? – Его бледные голубые глаза закрылись на мгновение. – Хочу предупредить, моя дорогая, что для тебя все эти штучки так легко не пройдут, как для твоей товарки!
От угрожающего тона, которым Этан произнес эти слова, Чина ощутила комок в горле. Она не имела ни малейшего представления, о чем он здесь толкует и отчего испытывает вдруг столько злобы по отношению к ней. Однако в последние две ночи девушка достаточно насмотрелась на поведение своего кузена Фрэдди, который, упившись до одури, принимался говорить не менее несообразные вещи, и посему ей не потребовалось много времени, чтобы понять, что капитан просто беспросветно пьян.
От этого открытия Чину бросило в жар. Сколько мужества потребовалось ей, чтобы, бросив Бастиана (так звали старого мерина), продолжить путь пешком по безлюдным нескончаемым пристаням, протянувшимся на целые мили вдоль укутанной туманом приливной полосы, а потом потратить немало сил на то, чтобы взобраться по скользким трапам «Звезды Коулуна», чтобы поговорить с ее капитаном! Ведь до этого она никогда не выходила в одиночку за пределы бродхерстского имения...
– Наверное, мне лучше уйти, – проговорила она все тем же чуть слышным шепотом и начала продвигаться к двери.
Однако в ту же секунду ее рука была схвачена цепкой, словно стальной капкан, ладонью капитана Бладуила.
– А я думаю, что нет! – возразил он, придавая своему голосу нарочитую мягкость.
Страх, мелькнувший, как молния, в больших зеленых глазах, лишь усилил его раздражение. Боже милостивый, он вовсе не собирается учинять насилие над этой плутовкой здесь и сейчас! Он и так уже сыт по горло общением с женщинами, и к тому же это создание выглядит слишком уж юным и хрупким.
– Ты все еще не ответила на мой вопрос, – напомнил он ей нетерпеливо и сжал свои пальцы с новой, угрожающей силой.
Чина, чувствуя себя крайне неуютно, оказавшись в плену у этого мужлана, и желая как можно быстрее внести ясность в сложившуюся ситуацию, сообщила лишь:
– Мне нужно в Сингапур, капитан. В порту же я узнала, что ваш корабль отплывает в четверг.
– Допустим, что это так, – изрек капитан. – Однако «Звезда Коулуна» не пассажирское судно, и я не намерен превращать ее в таковое. И это все, что ты собиралась мне сказать?
Чина почувствовала, как у нее в груди громко застучало сердце. Никогда за всю свою защищенную от внешних невзгод жизнь она не встречала человека, подобного Этану Бладуилу, чей гневливый нрав захватил ее буквально врасплох. Источаемая им агрессивная мужская сила, с одной стороны, подавляла, а с другой – вызывала непреодолимый страх. Ее опыт общения с мужчинами был до смешного ограничен. Привыкшая к пустому бахвальству Фрэдди и к мягкому, вежливому обращению человека, приходившегося ей дядюшкой, Чина оказалась мало подготовленной к теперешнему испытанию и совершенно не подозревала о силе женских обворожительных улыбок или лукавых, многообещающих взглядов, с помощью которых могла бы в данном случае легко освободиться от мертвой хватки капитана.
Однако она обладала все же женским инстинктом, и он пришел таки ей на помощь, заглянув в грубое, неуступчивое лицо моряка, девушка вдруг поняла, где может таиться его слабое место. Глубоко вздохнув, она смело посмотрела ему в глаза.
– Я должна немедленно отправиться в Сингапур, капитан, и ваш корабль – единственный, который по расписанию отходит до конца месяца, – заявила Чина. – Возможно, раньше вы и не хотели брать с собой пассажиров, поскольку они не предлагали вам достаточно высокую плату, я же готова выложить за безопасный проезд до Индонезии сто фунтов.
На капитана Бладуила эта сумма, по видимости, не произвела никакого впечатления, хотя она и была впятеро больше обычной платы, взимаемой за подобный рейс на пассажирских судах.
– И что, это будут ассигнации или звонкая монета? – спросил он однако, смягчая тональность.
Чина почувствовала себя неловко, ибо вовсе не хотела лгать. Денег у нее не было, и она собиралась отдать в счет оплаты проезда свое платье из бадаянского шелка, которое, несмотря даже на то, что Фрэдди порвал его, стоило, несомненно, немалых денег.
– Вот что, дорогая моя леди, – произнес решительно капитан Бладуил, принимая ее молчание за свидетельство того, что на самом деле она вовсе не в состоянии заплатить ему указанную сумму, – боюсь, что сто фунтов не окупят всех хлопот, связанных с присутствием на корабле капризной юной особы, и во время столь долгого пути наверняка сопровождаемой к тому же целой сворой услужливых нянек. Кроме того, мне вовсе не улыбается перспектива подвергнуться гневу ваших родственников, которые, несомненно, очень скоро узнают про ваш отъезд, ибо, по всей видимости, вы сбежали из дому, если только, что еще хуже, не являетесь жаждущим приключений синим чулком. – Отметив с мрачным удовольствием, что его слова заставили незнакомку покраснеть от шеи до корней волос, он добавил неприязненно: – Вы же понимаете, что за вашим появлением здесь скрывается какая-то тайна.
Чина почувствовала, как на глаза у нее наворачиваются слезы. Она не хотела больше ни минуты находиться в обществе этого неприятного человека, но, с другой стороны, что ей еще оставалось делать? Не могла же она упустить просто так свой единственный шанс вырваться на свободу, ведь в противном случае ей пришлось бы вернуться назад, в Бродхерст, чтобы ее скорее всего посадили в тюрьму за совершенное ею преступление.
– Я могу увеличить цену до двухсот фунтов, – произнесла она неуверенно.
К ее удивлению, Этан Бладуил, откинув назад голову, расхохотался.
– Однако в упорстве тебе не откажешь, малютка! – произнес он с невольным восхищением. – Скажи мне, пожалуйста, что заставило тебя бежать, семейная размолвка или нежелание выйти по принуждению замуж за человека гораздо старше тебя и к тому же малопривлекательного?
Капитан уже понял, что перед ним просто очень молодая, наивная и милая при этом особа, и подумал, что было бы очень жаль, если ей действительно уготована столь печальная участь. Он прекрасно знал, что во многих амбициозных семьях сплошь и рядом достигшую брачного возраста девушку всучивали самому богатому и солидному человеку, какого только могли отыскать. Прискорбно, если и сейчас такой именно случай. Но, с другой стороны, следовало хорошенько подумать, чем ему самому грозят семейные неурядицы этой зеленоглазой барышни.
Внимательно разглядывая ее и видя, что ответом на его вопрос служат лишь надменный взгляд да крепко сжатые губы девицы, Этан не мог удержаться от улыбки, которая, однако, не расположила к нему Чину Уоррик, она была слишком взволнована, чтобы заметить, каким обезоруживающе привлекательным становится капитан Бладуил, когда улыбается. Да и как мог он рассчитывать на симпатию с ее стороны? Манеры у него, по мнению девушки, были чересчур наглые, а квадратные челюсти и поджарое загорелое тело не имели ничего общего с ее представлениями о мужской красоте.
– Я думаю, что мне лучше уйти, – начала она холодно, однако капитан Бладуил вовсе не был расположен теперь позволить этой рыжеволосой загадочной незнакомке ускользнуть от него. В конце концов какое ему дело до того, что она удрала из дому? За двести фунтов вполне можно стать и ее соучастником. Человек беспринципный и к тому же подвыпивший, он решил вдруг поразмыслить над ее предложением.
Скрестив на груди руки, капитан посмотрел на нее с интересом.
– Если я соглашусь взять тебя с собой, где ты возьмешь эти две сотни фунтов?
Пораженная внезапно происшедшей переменой в его настроении, Чина молчала, не зная, что и сказать.
– Ну что, девочка, ты собираешься со мной плыть или нет?
Чина сглотнула. Тот факт, что он согласился неожиданно ей помочь и она, таким образом, теперь оказалась в зависимости от этого неприятного ей человека, так же страшил ее, как и перспектива возвращения домой, где ей снова пришлось бы созерцать лежащее на полу прекрасной бродхерстской библиотеки бездыханное тело кузена.
– Так вы действительно собираетесь взять меня с собой?
Этан снова улыбнулся.
– Не сомневайся в этом. Я тебя возьму, но только в том случае, если ты представишь доказательства, что эти две сотни фунтов и в самом деле будут мне вручены.
– У меня есть кое-какие деньги, доставшиеся мне от дяди, родного брата моего дедушки, – сообщила робко Чина, убеждая себя, что не солгала, разве Анна не говорила, что дядя Эсмунд оставил ей энную сумму, которой вполне хватит на обратную дорогу? И тут же подумала, что вряд ли эта женщина простит ее за то, что она сделала с Фрэдди, и за то, что делает сейчас. – Когда он умер, он оставил их мне.
– Ах, так ты наследница?
Чина посмотрела в сторону, не в силах встретить его насмешливый взгляд. В устах капитана Бладуила эти слова прозвучали на редкость вульгарно.
– И кто же он такой, этот твой дядя?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54