Ты можешь спросить об этом Педро.
Челси наблюдал, как Джо запрокинул голову и вылил несколько капель из содержимого бутылки себе в рот. Он посмаковал жидкость, потом проглотил ее.
– Готово? – спросил он и высунул свой язык, который был окрашен в цвет индиго.
– Остроумно, – нервно произнес Челси.
– Мыши были обыкновенные, Чарли. Ты не знал этого? – он высунул свой язык прямо к носу Челси, затем спрятал его. – В природе не существует мышей с синими языками. Кингсбэри обманул всех. Вывел новую породу.
– Ты помешан! – воскликнул Челси.
Уиндер изменился в лице: – Ты, трахнутый идиот, ты все знаешь!
– Убирайся, или я позову охрану!
– Вот почему Кушер был убит. Он разведал все и собирался раскрыть, тем самым он встал на пути Кингсбэри.
Верхняя губа Челси подергивалась. Он пытался вырваться: – Отпусти меня, Джо. Если ты знаешь все это, тем хуже для тебя.
– Они окрасили им языки, Чарли. Подумай только. Они взяли этих несчастных зверьков и сделали синими их языки, чтобы удивить туристов.
Челси пытался отделаться от него: – Ты сумасшедший!
Джо Уиндер лизнул его щеку.
– Прекрати! – взвизгнул Челси.
Уиндер лизнул его снова: – Это твой цвет, Чарли. Тебе очень идет.
Его язык опять устрашающе приблизился. Челси с ужасом смотрел на этот жирный синий кусок, как на отравленную пилюлю.
– Ты можешь уволить меня, но сам я не уйду!
Он слез со стола, но осторожно, чтобы не разлить чернила. Челси начал судорожно вынимать салфетки из серебряной коробочки и вытирать ими лицо, проверяя каждый раз, что осталось на салфетке.
– Тебя следует арестовать, – заявил он.
– Но ты не сделаешь этого, подумав о последствиях.
Он был на полпути к двери, когда Челси окликнул его:
– Подожди, Джо. Чего ты хочешь?
Не останавливаясь, Уиндер рассмеялся. Он продолжал смеяться всю дорогу, спускаясь в холл, и мелодичные трели его смеха приводили Челси в содрогание.
16
Как награду за успешное воровство, Молли Макнамара разрешила Баду Шварцу и Денни Поугу подержать арендованный «Катлэс» еще несколько дней.
Вечером 22 июля они поехали по Старой дороге, где жило много богачей Майами. Дома были большие и комфортабельные и живописно смотрелись по обе стороны от тенистой дороги. Денни не мог оторвать взгляда от газонов, высоких старых сосен и ярких тропических кустарников. Они были прекрасны, хотя и пугали своими колючками.
– Они насажали эти испанские острые колья под окнами, – проворчал Денни, – ненавижу эти штуки, на конце каждой ветки – иголка. Чистое убийство, даже в перчатках.
– Не беспокойся, мы поищем заднюю дверь.
– Наверняка они поставили сигнализацию.
– Разумеется.
– И завели этих чертовых собак.
– Возможно, – отозвался Бад, подумав: – «Нервишки у парня сдали».
– Ты когда-нибудь обделывал подобный дом?
– Конечно. – Бад Шварц лгал. Особняки, стоящие здесь, были только похожи на подобные в Вайс Майами. Повязка на его руке взмокла от пота. Сгорбившись над рулем, он размышлял: – «Надо еще благодарить Бога, по крайней мере, мы имеем машину, на которой всегда можно удрать». Чтобы снять напряжение, он сказал: – Спорим на десять баксов, это доберман.
– Ничего подобного. Ротвейлер, сейчас мода на этих собак.
– Где угодно, но не у таких парней. Говорю тебе, это доберман.
Денни выдавил прыщ на шее: – Ладно, но давай мне десятку.
– За что?
– Поспорим на цвет, черный или коричневый.
– Я дам тебе десять, если коричневый.
– Согласен.
– Ты простак. Никто в этой окрестности не имеет коричневого добермана.
– Посмотрим, – отозвался Денни Поуг. Он кивнул на темно-красный «Порше» с откидным верхом, припаркованный у сапожной мастерской. Красивая темноволосая девушка лет семнадцати мыла спортивную машину. Девушка была одета в блестящее зеленое бикини и носила круглые, отражающие свет солнечные очки. Солнце село уже два часа тому назад. Денни прихлопнул в ладоши: – Господи Иисусе, ты видишь это?
– Да, – Бад Шварц притормозил, вглядываясь в название на почтовом ящике, – Денни, какой это номер дома? Я не вижу отсюда.
– 407.
– Прекрасно, мы почти на месте.
– А интересно… – начал Денни.
– Ну что еще?
– А не дашь ли ты мне двадцать баксов, если он окажется коричневым?
– Они вообще не бывают коричневыми, я думал, ты знаешь, – пояснил Бад.
* * *
Это не был ни доберман, ни ротвейлер.
– Может быть, разновидность лайки, – прошептал Денни, – у нее есть воротник.
Они ползли в тени дерева.
– Одна из этих азиатских собак с глазами-бусинками, – сказал Бад, – или африканских.
Дремлющее под фонарем животное, казалось, не проявляло никакого интереса. Бад осторожно воткнул четыре таблетки снотворного в круглую десятиунцевую котлетку из филея. Своей здоровой рукой он перебросил мясо через ограду. Оно шлепнулось во дворике, около бассейна. Лайкоподобная собака подняла голову, отрывисто тявкнула один раз и поднялась. Денни заметил: – Самое уродливое создание, какое я когда-либо видел.
– Можно подумать, что ты большой знаток.
– Нет, ты только взгляни.
Собака нашла гамбургер и проглотила его в два приема. Когда ее передние лапы начали подкашиваться, Денни спросил: – Боже, что ты ей дал?
– Около ста миллиграммов кодеина.
Скоро животное уже лежало, вытянувшись в оцепенении. Бад перепрыгнул через изгородь и помог своему раненому товарищу. Два взломщика поползли вдоль вишневой изгороди, пока не уткнулись в дом. Через стеклянную дверь они увидели, что все огни в кухне зажжены. На самом деле огни горели во всех окнах. Бад судорожно вздохнул, он действовал вопреки инстинкту, вопреки основным профессиональным правилам – никогда не вламываться в помещение, где присутствуют люди, особенно туда, где есть сигнализация. Бад знал, что провода должны быть натянуты, поэтому о том, чтобы проникнуть через окно не могло быть и речи. Он понял также, что не может взломать замок фомкой, так как он также, наверняка, имеет контакт с проводом. Единственная надежда была – вырезать стекло в двери так, чтобы не смог сработать шумовой детектор; он заметил один такой, похожий на спичечный коробок, на крыше дома над кухней. Он устрашающе мигал своим синим глазом.
– Какой план? – спросил Денни.
Бад вытащил нож для резки стекла из кармана и показал его напарнику, который не имел ни малейшего понятия о том, что это такое: – Я собираюсь вырезать отверстие, достаточное, чтобы проникнуть внутрь.
– Черта с два, – Денни был совершенно уверен, что их вот-вот арестуют, в любой момент.
Бад воткнул лезвие ножа в дверь и нажал со всей силы своей здоровой рукой. Дверь начала скользить на роликах. – Чертовщина, – произнес Бад. Холод пошел из дома, и его руки покрылись мурашками.
Денни заметил: – Должно быть, не закрыта.
Дверь открылась. Ни звонка, ни сирены. Единственный звук исходил из телевизора, наверное, наверху. Они проскользнули в дом. Бад в своих тапочках проник на кухню; опираясь на одну ногу, Денни последовал за ним через гостиную, отделанную в красных и черных тонах. Мебель была кожаная, на полу – ворсистый ковер. На стене над камином висела картина, изображение на которой, после пристального изучения, было расценено Бадом как сильно увеличенное по сравнению с реальными размерами. На картине была изображена обнаженная блондинка с белозубой улыбкой и грудями, как два шара для гольфа. Она носила желтую кепку, а на плече держала древко флага. Маленькая медная дощечка на картине гласила: «Моя девятнадцатая лунка». Это было очень грубо, даже для двух парней, которые большую часть своей взрослой жизни провели в барах и тюрьмах.
Бад уставился на полотно и произнес:
– Бьюсь об заклад, это его жена.
– Ничего подобного, – возразил Денни, он представить себе не мог мужчину, женатого на существе, которое способно такое вытворять.
По мере того, как они осторожно продвигались по дому, Бад отметил, что не может быть худшего места для воровства. Да, все было очень дорогим, но до черта пошлым. Как миллионеры могут иметь такой дурной вкус? Грабители пошли на звук телевизора, через холл, по направлению к спальне. Бад никогда не был так возбужден. Что если эта «лунка» имеет ружье? Этот же вопрос задал и Денни, а Бад на этот раз не смог ответить. «Лунка», возможно, имела ружье, ведь все-таки это было Майами. Может быть, что-нибудь полуавтоматическое. Приятные мыслишки, черт побери. Дверь в спальню была широко открыта, кто-то переключал каналы телевизора. Бад пригладил волосы. То же самое машинально сделал Денни. Бад вытянул указательный палец назад. Денни понимающе кивнул, возвращаясь.
Войдя в комнату, они увидели блондинку с картины. Она лежала голая на кровати, две розовые подушки были подложены ей под голову, а на золотистом животе лежал пульт дистанционного управления. На звук женщина приподнялась. Она попыталась заговорить, но ни один звук не вырвался у нее изо рта, хотя ее челюсти двигались, как будто она жевала жвачку.
Бад произнес: – Не бойтесь.
Женщина низко, гортанно закричала, крик длился несколько секунд. Она была похожа на дикую кошку.
– Хватит! – нервно крикнул Денни.
Вдруг дверь открылась, и жирный мужчина в голубых спортивных трусах вышел из ванной. Он был низкий и толстомордый, с кожей, как желтое свиное сало. Татуировка на его левом запястье изображала Минни Маус, сношающуюся с Микки Маусом. По крайней мере, так показалось Баду и Денни. Микки был одет в шляпу и, казалось, насвистывал веселый мотивчик.
Денни сказал: – Грандиозно!
Человек, сузив глаза, наблюдал за незваными гостями.
– О, милый! – плакала женщина на постели.
Мужчина нахмурился: – Черт подери! Возьми себя в руки! Достань… ты знаешь что!
– Мы не хотели вас напугать, мистер Кингсбэри, – произнес Бад.
– Не тешь себя надеждами, льстец трахнутый! Пенни, понаблюдай-ка за ними… с помощью этой чертовой вещицы!
Все еще лежа, миссис Кингсбэри наставила маленький хромированный пистолет на Денни.
– Этого только не хватало, – пробормотал Бад.
Ему стало тошно при мысли, что он дважды за неделю может быть ранен, причем оба раза – бабами. К тому же эта лежала на простынях, вся в подушках. Губы Денни скривились, как будто он собирался заплакать. Он умоляюще протянул руки.
Бад быстро заговорил: – Мы здесь не для того, чтобы грабить вас. Мы хотим поговорить о деле.
Кингсбэри заправил большие пальцы за резинку трусов.
– Не смешите меня, – сказал он, – ворвались в мой дом, как два идиота. Двумя руками, крошка, – обратился он к жене.
Денни умолял: – Бад, заставь ее бросить это.
– Это очень маленький калибр, – успокоил его Кингсбэри, – а она была в тире с полдюжины раз. Не нервничай.
Бад старался говорить ровно и спокойно: – На ваш офис вчера было совершено нападение, не так ли?
– Да, на самом деле.
– У вас украли некие документы.
Голая миссис Кингсбэри произнесла: – Фрэнки, ты не говорил мне об этом, – ее руки по-прежнему крепко сжимали пистолет.
Кингсбэри вынул пальцы из трусов и скрестил их на грудях, которые были больше, чем у любой женщины из тех, которых знал Денни.
– Думаю, Бринк здесь не при чем, – заметил он.
– Да, это мы взяли эти чертовы материалы, – ответил Бад.
– Так это были вы? Скотство!
– Может быть, вам нужны доказательства? Может быть, предъявить кредитную карточку?
Кингсбэри колебался: – Вы хотите продать их назад?
«Гениальный бизнесмен», – подумал Бад.
– Скажите вашей жене, чтобы бросила это, – произнес он.
– Пенни, ты слышала?
– И скажите, чтобы она ушла и закрылась в ванной.
– Что?
Жена возразила: – Фрэнки, мне не нравится все это. – Она осторожно положила пистолет на ночной столик рядом с флакончиком туалетной воды «Лявори».
Дрожь расслабления прошла по телу Денни, начиная с плеч. Он прохромал через комнату и сел на край постели.
– Будет лучше, если она побудет в ванне, – посоветовал Бад Кингсбэри, – или вам все равно?
Кингсбэри покусал верхнюю губу. Он думал о материалах, о том, что было в них.
Его жена закуталась в простыню: – Фрэнк!
– Делай, что он сказал, – велел ей Кингсбэри, – можешь взять с собой журнал, книгу, если найдешь.
– Трахала я вас, – прошипела Пенни. По пути в ванную она помахала им с выражением своей копии с картины.
* * *
– Я встретил ее в Дорале. Она торговала обувью для гольфа.
– Как мило, – отозвался Бад.
– Фази Заелер, Том Кайт. Я не ребенок. Это все клиенты Пенни, – Кингсбэри одел купальный халат и включил телевизор на случай, если Пенни захочет подслушать.
Бад взял пистолет со столика и бросил его в карман. Холодный металл, прикоснувшись к интимным частям тела, заставил его содрогнуться. Боже, как он ненавидел пистолеты!
Кингсбэри спросил: – Вы видели картину в большой комнате?
– О, да! – ответил Денни.
– Мы занимались этим в Балтиморе. Это в седьмой или десятый раз, не помню. Я должен был брать полный курс траханья каждый день, сколько бы времени это не занимало. Когда делали фотографию, должно быть сотни две парней стояло вокруг, глядя на ее сиськи. Пенни не обращала на это никакого внимания, она гордится ими.
– А что у вас пропало? – спросил Бад, возвращаясь к теме разговора, – не могли бы мы узнать? Надо о многом поговорить.
Френсис X.Кингсбэри произнес: – Я пытаюсь вспомнить. Вы взяли весь файл Рэмекс. Премии Джерси. Что еще?
– Это вы знаете, что еще.
Кингсбэри кивнул: – Начнем с Американ Экспресс. Дайте мне номер.
Бад сел в колониальное кресло с высокой спинкой. Он сообщил Кингсбэри по памяти: – Вы купили бриллиантовое колье в Нью-Йорке, серьги – в Чикаго. Да, и изумрудную ветку в Нассао, все вещи – великолепны. – Он кивнул Денни, который наклонился над шкатулкой с драгоценностями миссис Кингсбэри, и начал копаться в ней.
Кингсбэри заметил: – Оставьте, их там нет.
– А кто же их взял?
– Это не важно.
– Но не для нас, – Бад кивнул в сторону ванной, – мне кажется, ваша жена тоже заинтересуется.
Кингсбэри понизил голос: – Конечно, я пользуюсь кредитной карточкой, кто носит с собой такие деньги?
– Плюс страховка, – отозвался Денни, лапая драгоценности, – вещи ведь могут быть разбиты или украдены, это – вообще новая штучка.
«Грандиозно», – подумал Бад, – «он становится коммерсантом».
– Вот великолепная штучка. Прекрасная, – Денни поднял бриллиант, играя им на свету, – я думаю, не меньше двух каратов.
– Полтора, – уточнил Кингсбэри.
– В вашей карте несколько обедов и билетов на самолет. Это удобно, что все собрано вместе, в конце года вы сможете все проверить.
Кингсбэри попросил их назвать им сумму.
– Пять кусков, и мы ничего не скажем вашей жене, – предложил Бад.
– О, Боже! Мои документы, верните их!
– Нет проблем. А теперь поговорим о серьезных деньгах.
Кингсбэри нахмурился. Он зажал кончик своего носа двумя пальцами, как будто хотел выпрямить его.
Бад произнес: – Документы по делу Готти, мистер Кингсбэри.
– О, святая Богоматерь!
Денни взглянул из-за опалового браслета, которым он восхищался: – А кто такой этот негодяй Готти? Король гангстеров, как сказал Бад.
– Сколько? – спросил Кингсбэри. Он вытянул руки на коленях, – не играйте с этим.
Бад почувствовал страх в его голосе. Это вселило в него уверенность. С другой стороны, жена Кингсбэри кричала что-то о том, что она хочет выбраться из ванной. Но Кингсбэри не обращал на нее никакого внимания.
– Банки, дающие ссуды на Фалькон Трейс, знают ли они, кто вы такой? Парень из воровской шайки!
Кингсбэри не ответил.
– Я представляю, сколько денег они вам дали, но также представляю, что они могут потребовать их назад.
Френсис Кингсбэри прошел в ванную и велел Пенни заткнуться и держать свой сладкий зад на стульчаке. После этого он вернулся к грабителям и спросил:
– Итак, какое вознаграждение вы хотите? Полная сумма? Я имею в виду за Готти.
Денни еле сдерживался, чтобы не вступить в переговоры, он выжидательно смотрел на своего партнера. Бад пригладил волосы. Он хотел услышать, сколько предложит сам Кингсбэри.
– Я стараюсь понять, что будет справедливо…
– Назови ты это трахнутое число, – возразил Кингсбэри, – и я скажу, справедливо это или нет, черт возьми!
«Какого черта», – подумал Бад.
– Пятьдесят, – сказал он спокойно, а остальное мы отдаем бесплатно.
В возбуждении Денни начал раскапывать новый прыщ.
Кингсбэри посмотрел на них подозрительно.
– Пятьдесят, ты сказал? То есть пять, ноль?
– Точно, – Бад криво ухмыльнулся, – пятьдесят за дело Готти.
– И?
– И две сотни сверх за то, чтобы забыть, что в нем было.
Кингсбэри с горечью бросил: – Я ошибался, вы не такие уж щенки.
* * *
Денни был так обрадован, что просто не мог контролировать себя на обратном пути к дому Молли.
– Мы становимся богачами, – ликовал он, – ты – гений, вот кто ты!
– Все прошло хорошо, – соглашался Бад.
Лучше, чем он даже мог вообразить. В дороге Бад производил арифметические подсчеты в уме. – Пять тысяч за Американ Экспресс, пятьдесят – за Готти, еще двести за молчание… да, это можно назвать богатством.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Челси наблюдал, как Джо запрокинул голову и вылил несколько капель из содержимого бутылки себе в рот. Он посмаковал жидкость, потом проглотил ее.
– Готово? – спросил он и высунул свой язык, который был окрашен в цвет индиго.
– Остроумно, – нервно произнес Челси.
– Мыши были обыкновенные, Чарли. Ты не знал этого? – он высунул свой язык прямо к носу Челси, затем спрятал его. – В природе не существует мышей с синими языками. Кингсбэри обманул всех. Вывел новую породу.
– Ты помешан! – воскликнул Челси.
Уиндер изменился в лице: – Ты, трахнутый идиот, ты все знаешь!
– Убирайся, или я позову охрану!
– Вот почему Кушер был убит. Он разведал все и собирался раскрыть, тем самым он встал на пути Кингсбэри.
Верхняя губа Челси подергивалась. Он пытался вырваться: – Отпусти меня, Джо. Если ты знаешь все это, тем хуже для тебя.
– Они окрасили им языки, Чарли. Подумай только. Они взяли этих несчастных зверьков и сделали синими их языки, чтобы удивить туристов.
Челси пытался отделаться от него: – Ты сумасшедший!
Джо Уиндер лизнул его щеку.
– Прекрати! – взвизгнул Челси.
Уиндер лизнул его снова: – Это твой цвет, Чарли. Тебе очень идет.
Его язык опять устрашающе приблизился. Челси с ужасом смотрел на этот жирный синий кусок, как на отравленную пилюлю.
– Ты можешь уволить меня, но сам я не уйду!
Он слез со стола, но осторожно, чтобы не разлить чернила. Челси начал судорожно вынимать салфетки из серебряной коробочки и вытирать ими лицо, проверяя каждый раз, что осталось на салфетке.
– Тебя следует арестовать, – заявил он.
– Но ты не сделаешь этого, подумав о последствиях.
Он был на полпути к двери, когда Челси окликнул его:
– Подожди, Джо. Чего ты хочешь?
Не останавливаясь, Уиндер рассмеялся. Он продолжал смеяться всю дорогу, спускаясь в холл, и мелодичные трели его смеха приводили Челси в содрогание.
16
Как награду за успешное воровство, Молли Макнамара разрешила Баду Шварцу и Денни Поугу подержать арендованный «Катлэс» еще несколько дней.
Вечером 22 июля они поехали по Старой дороге, где жило много богачей Майами. Дома были большие и комфортабельные и живописно смотрелись по обе стороны от тенистой дороги. Денни не мог оторвать взгляда от газонов, высоких старых сосен и ярких тропических кустарников. Они были прекрасны, хотя и пугали своими колючками.
– Они насажали эти испанские острые колья под окнами, – проворчал Денни, – ненавижу эти штуки, на конце каждой ветки – иголка. Чистое убийство, даже в перчатках.
– Не беспокойся, мы поищем заднюю дверь.
– Наверняка они поставили сигнализацию.
– Разумеется.
– И завели этих чертовых собак.
– Возможно, – отозвался Бад, подумав: – «Нервишки у парня сдали».
– Ты когда-нибудь обделывал подобный дом?
– Конечно. – Бад Шварц лгал. Особняки, стоящие здесь, были только похожи на подобные в Вайс Майами. Повязка на его руке взмокла от пота. Сгорбившись над рулем, он размышлял: – «Надо еще благодарить Бога, по крайней мере, мы имеем машину, на которой всегда можно удрать». Чтобы снять напряжение, он сказал: – Спорим на десять баксов, это доберман.
– Ничего подобного. Ротвейлер, сейчас мода на этих собак.
– Где угодно, но не у таких парней. Говорю тебе, это доберман.
Денни выдавил прыщ на шее: – Ладно, но давай мне десятку.
– За что?
– Поспорим на цвет, черный или коричневый.
– Я дам тебе десять, если коричневый.
– Согласен.
– Ты простак. Никто в этой окрестности не имеет коричневого добермана.
– Посмотрим, – отозвался Денни Поуг. Он кивнул на темно-красный «Порше» с откидным верхом, припаркованный у сапожной мастерской. Красивая темноволосая девушка лет семнадцати мыла спортивную машину. Девушка была одета в блестящее зеленое бикини и носила круглые, отражающие свет солнечные очки. Солнце село уже два часа тому назад. Денни прихлопнул в ладоши: – Господи Иисусе, ты видишь это?
– Да, – Бад Шварц притормозил, вглядываясь в название на почтовом ящике, – Денни, какой это номер дома? Я не вижу отсюда.
– 407.
– Прекрасно, мы почти на месте.
– А интересно… – начал Денни.
– Ну что еще?
– А не дашь ли ты мне двадцать баксов, если он окажется коричневым?
– Они вообще не бывают коричневыми, я думал, ты знаешь, – пояснил Бад.
* * *
Это не был ни доберман, ни ротвейлер.
– Может быть, разновидность лайки, – прошептал Денни, – у нее есть воротник.
Они ползли в тени дерева.
– Одна из этих азиатских собак с глазами-бусинками, – сказал Бад, – или африканских.
Дремлющее под фонарем животное, казалось, не проявляло никакого интереса. Бад осторожно воткнул четыре таблетки снотворного в круглую десятиунцевую котлетку из филея. Своей здоровой рукой он перебросил мясо через ограду. Оно шлепнулось во дворике, около бассейна. Лайкоподобная собака подняла голову, отрывисто тявкнула один раз и поднялась. Денни заметил: – Самое уродливое создание, какое я когда-либо видел.
– Можно подумать, что ты большой знаток.
– Нет, ты только взгляни.
Собака нашла гамбургер и проглотила его в два приема. Когда ее передние лапы начали подкашиваться, Денни спросил: – Боже, что ты ей дал?
– Около ста миллиграммов кодеина.
Скоро животное уже лежало, вытянувшись в оцепенении. Бад перепрыгнул через изгородь и помог своему раненому товарищу. Два взломщика поползли вдоль вишневой изгороди, пока не уткнулись в дом. Через стеклянную дверь они увидели, что все огни в кухне зажжены. На самом деле огни горели во всех окнах. Бад судорожно вздохнул, он действовал вопреки инстинкту, вопреки основным профессиональным правилам – никогда не вламываться в помещение, где присутствуют люди, особенно туда, где есть сигнализация. Бад знал, что провода должны быть натянуты, поэтому о том, чтобы проникнуть через окно не могло быть и речи. Он понял также, что не может взломать замок фомкой, так как он также, наверняка, имеет контакт с проводом. Единственная надежда была – вырезать стекло в двери так, чтобы не смог сработать шумовой детектор; он заметил один такой, похожий на спичечный коробок, на крыше дома над кухней. Он устрашающе мигал своим синим глазом.
– Какой план? – спросил Денни.
Бад вытащил нож для резки стекла из кармана и показал его напарнику, который не имел ни малейшего понятия о том, что это такое: – Я собираюсь вырезать отверстие, достаточное, чтобы проникнуть внутрь.
– Черта с два, – Денни был совершенно уверен, что их вот-вот арестуют, в любой момент.
Бад воткнул лезвие ножа в дверь и нажал со всей силы своей здоровой рукой. Дверь начала скользить на роликах. – Чертовщина, – произнес Бад. Холод пошел из дома, и его руки покрылись мурашками.
Денни заметил: – Должно быть, не закрыта.
Дверь открылась. Ни звонка, ни сирены. Единственный звук исходил из телевизора, наверное, наверху. Они проскользнули в дом. Бад в своих тапочках проник на кухню; опираясь на одну ногу, Денни последовал за ним через гостиную, отделанную в красных и черных тонах. Мебель была кожаная, на полу – ворсистый ковер. На стене над камином висела картина, изображение на которой, после пристального изучения, было расценено Бадом как сильно увеличенное по сравнению с реальными размерами. На картине была изображена обнаженная блондинка с белозубой улыбкой и грудями, как два шара для гольфа. Она носила желтую кепку, а на плече держала древко флага. Маленькая медная дощечка на картине гласила: «Моя девятнадцатая лунка». Это было очень грубо, даже для двух парней, которые большую часть своей взрослой жизни провели в барах и тюрьмах.
Бад уставился на полотно и произнес:
– Бьюсь об заклад, это его жена.
– Ничего подобного, – возразил Денни, он представить себе не мог мужчину, женатого на существе, которое способно такое вытворять.
По мере того, как они осторожно продвигались по дому, Бад отметил, что не может быть худшего места для воровства. Да, все было очень дорогим, но до черта пошлым. Как миллионеры могут иметь такой дурной вкус? Грабители пошли на звук телевизора, через холл, по направлению к спальне. Бад никогда не был так возбужден. Что если эта «лунка» имеет ружье? Этот же вопрос задал и Денни, а Бад на этот раз не смог ответить. «Лунка», возможно, имела ружье, ведь все-таки это было Майами. Может быть, что-нибудь полуавтоматическое. Приятные мыслишки, черт побери. Дверь в спальню была широко открыта, кто-то переключал каналы телевизора. Бад пригладил волосы. То же самое машинально сделал Денни. Бад вытянул указательный палец назад. Денни понимающе кивнул, возвращаясь.
Войдя в комнату, они увидели блондинку с картины. Она лежала голая на кровати, две розовые подушки были подложены ей под голову, а на золотистом животе лежал пульт дистанционного управления. На звук женщина приподнялась. Она попыталась заговорить, но ни один звук не вырвался у нее изо рта, хотя ее челюсти двигались, как будто она жевала жвачку.
Бад произнес: – Не бойтесь.
Женщина низко, гортанно закричала, крик длился несколько секунд. Она была похожа на дикую кошку.
– Хватит! – нервно крикнул Денни.
Вдруг дверь открылась, и жирный мужчина в голубых спортивных трусах вышел из ванной. Он был низкий и толстомордый, с кожей, как желтое свиное сало. Татуировка на его левом запястье изображала Минни Маус, сношающуюся с Микки Маусом. По крайней мере, так показалось Баду и Денни. Микки был одет в шляпу и, казалось, насвистывал веселый мотивчик.
Денни сказал: – Грандиозно!
Человек, сузив глаза, наблюдал за незваными гостями.
– О, милый! – плакала женщина на постели.
Мужчина нахмурился: – Черт подери! Возьми себя в руки! Достань… ты знаешь что!
– Мы не хотели вас напугать, мистер Кингсбэри, – произнес Бад.
– Не тешь себя надеждами, льстец трахнутый! Пенни, понаблюдай-ка за ними… с помощью этой чертовой вещицы!
Все еще лежа, миссис Кингсбэри наставила маленький хромированный пистолет на Денни.
– Этого только не хватало, – пробормотал Бад.
Ему стало тошно при мысли, что он дважды за неделю может быть ранен, причем оба раза – бабами. К тому же эта лежала на простынях, вся в подушках. Губы Денни скривились, как будто он собирался заплакать. Он умоляюще протянул руки.
Бад быстро заговорил: – Мы здесь не для того, чтобы грабить вас. Мы хотим поговорить о деле.
Кингсбэри заправил большие пальцы за резинку трусов.
– Не смешите меня, – сказал он, – ворвались в мой дом, как два идиота. Двумя руками, крошка, – обратился он к жене.
Денни умолял: – Бад, заставь ее бросить это.
– Это очень маленький калибр, – успокоил его Кингсбэри, – а она была в тире с полдюжины раз. Не нервничай.
Бад старался говорить ровно и спокойно: – На ваш офис вчера было совершено нападение, не так ли?
– Да, на самом деле.
– У вас украли некие документы.
Голая миссис Кингсбэри произнесла: – Фрэнки, ты не говорил мне об этом, – ее руки по-прежнему крепко сжимали пистолет.
Кингсбэри вынул пальцы из трусов и скрестил их на грудях, которые были больше, чем у любой женщины из тех, которых знал Денни.
– Думаю, Бринк здесь не при чем, – заметил он.
– Да, это мы взяли эти чертовы материалы, – ответил Бад.
– Так это были вы? Скотство!
– Может быть, вам нужны доказательства? Может быть, предъявить кредитную карточку?
Кингсбэри колебался: – Вы хотите продать их назад?
«Гениальный бизнесмен», – подумал Бад.
– Скажите вашей жене, чтобы бросила это, – произнес он.
– Пенни, ты слышала?
– И скажите, чтобы она ушла и закрылась в ванной.
– Что?
Жена возразила: – Фрэнки, мне не нравится все это. – Она осторожно положила пистолет на ночной столик рядом с флакончиком туалетной воды «Лявори».
Дрожь расслабления прошла по телу Денни, начиная с плеч. Он прохромал через комнату и сел на край постели.
– Будет лучше, если она побудет в ванне, – посоветовал Бад Кингсбэри, – или вам все равно?
Кингсбэри покусал верхнюю губу. Он думал о материалах, о том, что было в них.
Его жена закуталась в простыню: – Фрэнк!
– Делай, что он сказал, – велел ей Кингсбэри, – можешь взять с собой журнал, книгу, если найдешь.
– Трахала я вас, – прошипела Пенни. По пути в ванную она помахала им с выражением своей копии с картины.
* * *
– Я встретил ее в Дорале. Она торговала обувью для гольфа.
– Как мило, – отозвался Бад.
– Фази Заелер, Том Кайт. Я не ребенок. Это все клиенты Пенни, – Кингсбэри одел купальный халат и включил телевизор на случай, если Пенни захочет подслушать.
Бад взял пистолет со столика и бросил его в карман. Холодный металл, прикоснувшись к интимным частям тела, заставил его содрогнуться. Боже, как он ненавидел пистолеты!
Кингсбэри спросил: – Вы видели картину в большой комнате?
– О, да! – ответил Денни.
– Мы занимались этим в Балтиморе. Это в седьмой или десятый раз, не помню. Я должен был брать полный курс траханья каждый день, сколько бы времени это не занимало. Когда делали фотографию, должно быть сотни две парней стояло вокруг, глядя на ее сиськи. Пенни не обращала на это никакого внимания, она гордится ими.
– А что у вас пропало? – спросил Бад, возвращаясь к теме разговора, – не могли бы мы узнать? Надо о многом поговорить.
Френсис X.Кингсбэри произнес: – Я пытаюсь вспомнить. Вы взяли весь файл Рэмекс. Премии Джерси. Что еще?
– Это вы знаете, что еще.
Кингсбэри кивнул: – Начнем с Американ Экспресс. Дайте мне номер.
Бад сел в колониальное кресло с высокой спинкой. Он сообщил Кингсбэри по памяти: – Вы купили бриллиантовое колье в Нью-Йорке, серьги – в Чикаго. Да, и изумрудную ветку в Нассао, все вещи – великолепны. – Он кивнул Денни, который наклонился над шкатулкой с драгоценностями миссис Кингсбэри, и начал копаться в ней.
Кингсбэри заметил: – Оставьте, их там нет.
– А кто же их взял?
– Это не важно.
– Но не для нас, – Бад кивнул в сторону ванной, – мне кажется, ваша жена тоже заинтересуется.
Кингсбэри понизил голос: – Конечно, я пользуюсь кредитной карточкой, кто носит с собой такие деньги?
– Плюс страховка, – отозвался Денни, лапая драгоценности, – вещи ведь могут быть разбиты или украдены, это – вообще новая штучка.
«Грандиозно», – подумал Бад, – «он становится коммерсантом».
– Вот великолепная штучка. Прекрасная, – Денни поднял бриллиант, играя им на свету, – я думаю, не меньше двух каратов.
– Полтора, – уточнил Кингсбэри.
– В вашей карте несколько обедов и билетов на самолет. Это удобно, что все собрано вместе, в конце года вы сможете все проверить.
Кингсбэри попросил их назвать им сумму.
– Пять кусков, и мы ничего не скажем вашей жене, – предложил Бад.
– О, Боже! Мои документы, верните их!
– Нет проблем. А теперь поговорим о серьезных деньгах.
Кингсбэри нахмурился. Он зажал кончик своего носа двумя пальцами, как будто хотел выпрямить его.
Бад произнес: – Документы по делу Готти, мистер Кингсбэри.
– О, святая Богоматерь!
Денни взглянул из-за опалового браслета, которым он восхищался: – А кто такой этот негодяй Готти? Король гангстеров, как сказал Бад.
– Сколько? – спросил Кингсбэри. Он вытянул руки на коленях, – не играйте с этим.
Бад почувствовал страх в его голосе. Это вселило в него уверенность. С другой стороны, жена Кингсбэри кричала что-то о том, что она хочет выбраться из ванной. Но Кингсбэри не обращал на нее никакого внимания.
– Банки, дающие ссуды на Фалькон Трейс, знают ли они, кто вы такой? Парень из воровской шайки!
Кингсбэри не ответил.
– Я представляю, сколько денег они вам дали, но также представляю, что они могут потребовать их назад.
Френсис Кингсбэри прошел в ванную и велел Пенни заткнуться и держать свой сладкий зад на стульчаке. После этого он вернулся к грабителям и спросил:
– Итак, какое вознаграждение вы хотите? Полная сумма? Я имею в виду за Готти.
Денни еле сдерживался, чтобы не вступить в переговоры, он выжидательно смотрел на своего партнера. Бад пригладил волосы. Он хотел услышать, сколько предложит сам Кингсбэри.
– Я стараюсь понять, что будет справедливо…
– Назови ты это трахнутое число, – возразил Кингсбэри, – и я скажу, справедливо это или нет, черт возьми!
«Какого черта», – подумал Бад.
– Пятьдесят, – сказал он спокойно, а остальное мы отдаем бесплатно.
В возбуждении Денни начал раскапывать новый прыщ.
Кингсбэри посмотрел на них подозрительно.
– Пятьдесят, ты сказал? То есть пять, ноль?
– Точно, – Бад криво ухмыльнулся, – пятьдесят за дело Готти.
– И?
– И две сотни сверх за то, чтобы забыть, что в нем было.
Кингсбэри с горечью бросил: – Я ошибался, вы не такие уж щенки.
* * *
Денни был так обрадован, что просто не мог контролировать себя на обратном пути к дому Молли.
– Мы становимся богачами, – ликовал он, – ты – гений, вот кто ты!
– Все прошло хорошо, – соглашался Бад.
Лучше, чем он даже мог вообразить. В дороге Бад производил арифметические подсчеты в уме. – Пять тысяч за Американ Экспресс, пятьдесят – за Готти, еще двести за молчание… да, это можно назвать богатством.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35