Тогда вернулся, сел за стол и стал дожидаться нашего появления, чтобы сдаться в плен…
Вид у него был жалкий, и, охотно выбалтывая нам все немецкие тайны, он поминутно спрашивал: «А отвечая вам на этот вопрос, я не парушу своей чести офицера?» Мы со смехом говорили: «Нет, какая у вас может быть честь!» Он соглашался: «Яволь, какая может быть честь!» - и продолжал рассказывать решительно все и через минуту повторял ту же фразу…
Так же, как «храбрецы» Штейрера, вели себя все части фашистского гарнизона: бегство было поспешным, паническим. Гитлеровцы бросали в городе оружие, и награбленное барахлишко, и казенные архивы со всеми секретными документами, и обмундирование.
Это происходило днем 18-го… Но в предшествующую ночь, когда гарнизон еще не уяснил себе, что будет вот-вот окружен (ибо немецкое командование на сей счет обманывало его), отдельные группы эсэсовцев яростно сопротивлялись.
Несколько групп засели в полуразрушенных корпусах ситценабивной фабрики. Фабрика эта отделена от города каналом, расположена на островке между ним и Невой.
Сюда в ночь на 18-е двинулась с высоты Преображенской рота Гаркуна. Другие роты батальона Заводского штурмовали соседние кварталы города, взаимодействуя на своем правом фланге с батальоном Проценко. Одновременно в город ворвались девять броневиков, приданных этим батальонам, и артиллеристы вкатили, действуя в боевых порядках: пехоты, противотанковые орудия.
Гаркун прорвал баррикады из вагонеток и бочек, выставленных на оконечности островка, подошел к фабрике с двух сторон по очищенным им от немцев траншеям и занял разрушенное здание между ними. Немецкие автоматчики, засев во всех трех этажах фабрики, стреляли и вдоль траншей, и в упор по занятому красноармейцами зданию. Отсюда же, с фабрики, била прямой наводкой и вражеская пушка. Изза канала по фабрике били наши броневики и противотанковые орудия, очищая от врага окно за окном. А когда Заводский окружил фабрику, бой продолжался в ее помещениях - наши бойцы переползали по развалинам, выбивая фашистов гранатами. Все поголовно фашистские автоматчики были истреблены.
После этого нашу занимающую город пехоту ничто не могло задержать. Уже наступил день. Началось повальное бегство немцев. И только в тех домах, которые оказывались окруженными нашей пехотой, продолжались ожесточенные схватки.
Броневики майора Легазы, перешедшие Неву в первый день штурма, пронеслись по всем улицам города, жители выбегали из домов, встречали наших бойцов, указывали крыши и подвалы, еще служившие убежищем гитлеровцам. Рота Гаркуна добивала последних сопротивлявшихся автоматчиков в охваченной плотным кольцом церкви, боец Губанов уже водружал на ее колокольне красный флаг.
Город был взят к четырем часам дня. При прочесывании города рота Гаркуна потеряла одного бойца убитым и одного раненым.
На чердаках, в подвалах, среди догорающих бревен, в норах среди кирпичных груд лежали трупы фашистов - их заледенил сильный мороз.
А того узенького, уходящего на юг коридора между двумя нашими наступающими фронтами больше не существовало - наши танки, пехота и артиллерия сделали свое дело: ленинградцы и волховчане сомкнулись.
Прорыв удался
16 января батальоны 269-го и 270-го полков дивизии Н. П. Симоняка ворвались в Рабочий поселок No 5. Закрепиться в нем не удалось, бой продолжался и на следующие сутки, оба полка штурмовали его вторично. Вражеский узел сопротивления здесь был мощным. Гитлеровцы понимали, что с потерей Рабочего поселка No 5 все для них будет кончено, поэтому контратаковали нас с предельным ожесточением. Части 18-й стрелковой дивизии Волховского фронта, подступившие к поселку с другой стороны, также не могли захватить его. Вражеский коридор между фронтами сузился до одного километра.
Еще 12 января, начав наступление одновременно с 67-й армией, войска 2-й Ударной армии овладели Круглой Рощей, блокировали Рабочий поселок No 8, обошли Липки и двинулись дальше.
Во все пять суток после форсирования Невы бойцы передовых дивизий почти не спали. Ни танки, ни авиация, ни спешно подтягиваемые противником из глубокого тыла резервы пехоты не могли остановить нашего медленного, но неуклонного наступления. Особенно успешными были действия 327-й стрелковой дивизии, взявшей Круглую Рощу, и 136-й дивизии Н. П. Симоняка, состоявшей более чем наполовину из моряков - героев Ханко, из неустрашимой и неумолимой морской пехоты. Все пять суток ведущими в дивизии были батальоны Собакина, Душко и Малашенкова уже названных мною 269-го и 270-го полков. Именно они с 16 января вели ожесточенные бои в районе Рабочего поселка No 5. В тот день, 16-го, на них неожиданно напоролась двухтысячная колонна немцев, отступавших от Шлиссельбурга по узкому коридору между нашими готовыми сомкнуться фронтами.
Два дивизиона минометного полка (второй, которым командовал старшин лейтенант Барабашев, и I третий) накрыли огнем двадцати четырех своих 120-миллиметровых минометов эту колонну. Разгром ее в рукопашном бою завершили стрелковые батальоны. Па двухкилометровом отрезке дороги, ведущей из Шлиссельбурга к Синявину, было перебито I более полутора тысяч гитлеровцев, взято в плен - шестьсот.
Две сотни других отступающих немцев наскочили на командный пункт второго дивизиона 343-го артполка и окружили его. Несколько десятков находившихся на командном пункте бойцов и командиров вступили в рукопашный бой, бросая гранаты, стре ляя из пистолетов. Все две сотни «окружателей» были перебиты полностью. Заместитель командира дивизиона по политчасти капитан Мельников застрелил из пистолета тринадцать гитлеровцев, многие другие убили каждый по десятку врагов.
Быть первыми во встрече двух фронтов выпало на долю передовых отрядов 123-й отдельной стрелковой бригады (подполковника Шипова) 67-й армии Ленинградского фронта и 372-й стрелковой дивизии (полковника Радыгина) 2-й Ударной армии Волховского фронта.
В 9 часов 30 минут утра 18 января первый батальон 123-й отдельной стрелковой бригады, во главе с заместителем командира по политчасти майором Мелконян, старшим лейтенантом Калуговым и сержантом Анисимовым, на восточной окраине Рабочего поселка No 1 встретился с первым батальоном 1240-го полка 372-й стрелковой дивизии, во главе с начальником первого отделения штаба дивизии майором Мельниковым и командиром 440-й разведроты старшим лейтенантом Ишимовым.
Группа разведчиков старшего лейтенанта Братышко, из 136-й дивизии, продираясь в снегу сквозь гущу мелкорослого березнячка, обступающего Рабочий поселок No 5, внезапно наткнулась на встречную разведку волховчан, под командой лейтенанта Носкова. Определив, с кем встретились, разведчики братски расцеловались. Братышко, отослав свою группу назад - сообщить радостную весть продвигающемуся позади батальону, сам со старшим сержантом Трегубовым и бойцом Чугуновым пошел вместе с Носковым к волховчанам.
Вскоре, в 11 часов 35 минут, возле насыпи железной дороги у Рабочего поселка No 5 третий батальон (капитана Федора Собакина) 269-го полка 136-й дивизии, обходивший поселок с севера, сомкнулся с наступающим со стороны Волховского фронта батальоном капитана Демидова 18-й стрелковой дивизии (эта дивизия, переброшенная из-под Сталинграда, была введена в бой из второго эшелона 14 января, под командой заместителя командира дивизии полковника Н. Г. Лященко). Собакии и Демидов крепко расцеловались… Через несколько минут с волховчанами соединился батальон капитана Душко. 270-й стрелковый полк 136-й дивизии обогнул Рабочий поселок No 5 с юга.
Незадолго до начала наступления третий батальон 269-го полка 136-й дивизии был посещен К. Е. Ворошиловым. Командир батальона Ф. И. Собакин и бойцы в тот день поклялись маршалу, что соединятся с войсками Волховского фронта. С этой клятвой они наступали и через семь суток боев - сдержали ее.
Весь день 18 января по всей линии двух сомкнувшихся армий происходили радостные встречи все новых и новых подразделений ленинградцев и волховчан…
Дружно взаимодействуя в прорыве блокады и в овладении Шлиссельбургом участвовали многие части.
Это - танки - «малыши» 61-й танковой бригады полковника В. В. Хрустицкого, форсировавшие Неву с первыми штурмовыми группами. Особенно прославились на весь фронт командир танка лейтенант Д. И. Осатюк и его механик старшина И. М. Макаренков, которые на своей «малютке» выиграли схватку с тяжелым танком противника, «танцуя» перед ним и заманив его в сектор прямой наводки нашей тяжелой артиллерии. В другой день, вырвавшись вперед, они перебили сотни полторы гитлеровцев и удержали захваченный нашей пехотой рубеж.
Это - лыжники подполковника Я. Ф. Потехина. Они зажали немцев, пытавшихся выбраться из Шлиссельбурга, в такое кольцо штыков, из которого эсэсовцы нашли один только выход - в могилу.
Это - беззаветно храбрые бойцы и командиры 55-й отдельной лыжной бригады, которая почти вся трагически полегла на открытом для пулеметного огня льду Шлиссельбургской губы, наступая три свете дня, но одним батальоном все-таки взяла штурмом участок берега между Липками и Шлиссельбургом.
Это все воины Волховского фронта, шедшие навстречу неудержимым в своем натиске ленинградцам, и храбрейший из волховчан - командир роты 533-го полка 128-й стрелковой дивизии старший лейтенант Яков Богдан: своим телом он закрыл амбразуру вражеского дзота на кладбище возле деревни Липки, и рота - а за ней вся дивизия - пошла вперед!
Это, конечно, все артиллеристы, деморализовавшие немцев и разрушившие укрепления левобережья Невы за два часа двадцать минут поистине адской артподготовки, а затем в следующие дни и ночи не дававшие немцам опомниться ни на одном из штурмуемых нашими частями участков.
Это пехотинцы других дивизий, саперы, летчики и танкисты, воины всех родов оружия, участвовавшие в беспримерном сражении, - все действовали с безупречной храбростью, все заслужили 'равную славу в веках. Я называю сражение беспримерным не случайно: в истории войн не было примера, чтобы войска осажденного, блокированного, подвергнутого длительной ужаснейшей голодовке огромного города прорвали блокаду изнутри.
Потери наши в боях по прорыву блокады были большими. Не жалел, не щадил своей жизни никто - от рядового бойца до командующего фронтом. Тяжело ранен миной в бою у Круглой Рощи был генерал И. И. Федюнинский. Ранены были командиры дивизий В. Якутович, А. Краснов и несколько других командиров соединений. Незабываемый в веках подвиг совершил 13 января командир второго дивизиона 596-го истребительного противотанкового артиллерийского полка капитан Н. И. Родионов, остановивший вплотную надвинувшиеся на командный штаб дивизии С. Н. Борщева немецкие тапки с десантом пехоты. Их было тридцать, и шестнадцать из них перебили всех батарейцев дивизиона, и только два оставшихся в живых командира - Родионов и старший лейтенант Чернышев, встав последними у своих орудий в трехстах метрах от КП дивизии, - отбили атаку танков, но и сами были убиты…
Все жертвы оказались оправданными: блокада была прорвана, наши фронты сомкнулись…
Встреча
Мне хочется описать хотя бы одну из тех многочисленных встреч ленинградцев с волховчанами, какие в день 18 января происходили по всей линии двух сомкнувшихся, раздавивших врага фронтов
В тот час, когда наши части очищали Шлиссельбург от фашистов, 284-й полк подполковника Н. И. Фомичева, из дивизии В. А. Трубачева, обойдя город, вышел к каналам и, уничтожив последние группы сопротивлявшихся гитлеровцев, уперся в воды Ладожского озера. Повернул направо и двинулся навстречу волховчанам, в сторону Липок. По Ново-Ладожскому каналу пошел батальон Епифанова, а по бровке СтароЛадожокого - второй батальон капитала Жукова во главе с подполковником Фомичевым.
Вечерело Короткий январский день сменился тусклыми сумерками. Слева от Фомичева темнело леском узкое пространство между двумя каналами, справа над широким снежным полем вспыхивали разноцветные огни сигнальных ракет, вздымалось короткое пламя разрывов, доносились крики «ура!» соседних, преследующих, истребляющих врага частей, так же как и полк Фомичева, стремившихся скорее сомкнуться с Волховским фронтом.
В полушубках, в валенках, в маскхалатах, неспавшие семь ночей, но возбужденные уже явной для всех победой, бойцы двигались торопливым шагом. Всем казался теперь обременительным двухдневный неприкосновенный запас продуктов, который дикому в наступлении не понадобился бойцы регулярно, трижды в день, получали горячую пищу в термосах, нормы были повышенными, питание организовано хорошо После того как взятая штурмом насыпь узкоколейки была пройдена, груза у всех убавилось, потому что часть его навью шли на захваченных лошадей.
Сообщение Совинформбюро о прорыве блокады.
Никто не знал, где в данный момент волховчане и потому готовились подойти к деревне Липки и paзвернуться к бою, чтобы взять эту деревню штурмом. Предполагалось, что еще немало немцев встретится на пути. Идущий впереди дозор внимательно вглядывался в белесую мглу.
Только что под бровкой канала был обнаружен продовольственный оклад, задерживаться из-за пего не хотелось, выделять бойцов для охраны было бы неразумно - в тылу могли оказаться удравшие из Шлиссельбурга и скрывшиеся в лесу фашисты. Майор В. Д. Ломанов, красивый рослый моряк, предупредил всех об осторожности склад мог быть минирован. Оказалось, однако, что гитлеровцы в поспешном бегстве не успели сделать этого.
Быстро стемнело. Впереди всех шли разведчики под командой старшего сержанта командира взвода разведчиков Кириченко. Их было человек двадцать. Кириченко тихо промолвил «Стой». Разведчики сразу остановились. Впереди на бровке канала, показались какие-то фигуры.
Разведчики залегли, с автоматами наготове поползли вперед.
Всем очень захотелось, чтобы темные фигуры впереди оказались не гитлеровцами, чтоб это - великое и долгожданное событие - именно сейчас незамедлительно, свершилось.
Каждый повторил про себя установленный пароль встречи
Каждый боец знал, что в момент встречи он должен поднять свою винтовку или свой автомат двумя руками и, держа его поперек груди, крикнуть «Победа!» Разведчики взялись за оружие двумя руками, но тут же усомнились а если все-таки враг?
Но, подпустив встречных на близкое расстояние, не обнаруживая себя, разводчики ясно различили такие же, как у них самих, маскхалаты, такие же шапки-ушанки и полушубки, наши советские автоматы.
Можно было вскочить, кинуться навстречу, по. Кириченко поступил по уставу: он подманил к себе рукой старшего сержанта Шалагина, взволнованно прошептал ему:
- Беги, докладывай!
И, напрягая зрение, взглянул на часы. Было 18 часов 40 минут.
Шалагин опрометью побежал назад, срывающимся голосом доложил Фомичеву:
- Товарищ подполковник! Волховские идут!
- Не ошибся? - почувствовав, как екнуло сердце, опросил Фомичев.
- Как можно, товарищ подполковник?! Да своими ж глазами!
И Николай Иванович Фомичев, повернувшись к комбату Жукову, приказал ему остановить батальон. А сам вместе с майором Ломановым вышел вперед.
- Разрешите с вами, товарищ подполковник? - торопливо проговорил адъютант лейтенант Шевченко
- Да… И возьмите лучших автоматчиков. Человек семь…
Все эти фразы произносились торопливо, взволнованно, горячим полушепотом - историческое значение происходящего обжигало сознание каждого
Семь автоматчиков со своими командирами степенным шагом двинулись по береговой бровке канала навстречу тем, кто там, впереди, также остановился и откуда пока также не доносилось никаких голосов. Этими семью автоматчиками были командир взвода старший сержант Иван Пашков, старший сержант Владимир Мерцалов, помкомвзвода младший сержант Петр Копчун, красноармейцы Василии Мельник, Василий Жилкин, Леонтии Синенко, Усман Еникеев. Каждый из них сегодня перебил немало врагов…
- Кто идет? - впервые громко крикнул Фомичев, сблизившись с невидимыми во мраке застывшими на месте фигурами.
- Свои, волховчане! - донесся радостный отклик. И тут кто-то из автоматчиков, не удержавшись, возгласил на всю тишину канала.
- Даешь Липки!
- Липки наши! - послышался веселый голос из темноты.
Но никто не сдвинулся с места, потому что все видели: подполковник Фомичев и майор Ломанов при свете электрического фонарика проверяют документы двух волховских командиров и показывают им свои.
- Ну, правильно все! - наконец громко произнес Фомичев. - Здорово, друзья! - И направил луч фонаря прямо в смеющиеся лица майора Гриценко - заместителя командира встречной 12-й отдельной лыжной бригады, и капитана Коптева - начальника артиллерии 128-й стрелковой дивизии.
Фонарь тут же полетел в снег, широко распахнутые объятия двух командиров сомкнулись, они расцеловались так, словно были родными братьями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
Вид у него был жалкий, и, охотно выбалтывая нам все немецкие тайны, он поминутно спрашивал: «А отвечая вам на этот вопрос, я не парушу своей чести офицера?» Мы со смехом говорили: «Нет, какая у вас может быть честь!» Он соглашался: «Яволь, какая может быть честь!» - и продолжал рассказывать решительно все и через минуту повторял ту же фразу…
Так же, как «храбрецы» Штейрера, вели себя все части фашистского гарнизона: бегство было поспешным, паническим. Гитлеровцы бросали в городе оружие, и награбленное барахлишко, и казенные архивы со всеми секретными документами, и обмундирование.
Это происходило днем 18-го… Но в предшествующую ночь, когда гарнизон еще не уяснил себе, что будет вот-вот окружен (ибо немецкое командование на сей счет обманывало его), отдельные группы эсэсовцев яростно сопротивлялись.
Несколько групп засели в полуразрушенных корпусах ситценабивной фабрики. Фабрика эта отделена от города каналом, расположена на островке между ним и Невой.
Сюда в ночь на 18-е двинулась с высоты Преображенской рота Гаркуна. Другие роты батальона Заводского штурмовали соседние кварталы города, взаимодействуя на своем правом фланге с батальоном Проценко. Одновременно в город ворвались девять броневиков, приданных этим батальонам, и артиллеристы вкатили, действуя в боевых порядках: пехоты, противотанковые орудия.
Гаркун прорвал баррикады из вагонеток и бочек, выставленных на оконечности островка, подошел к фабрике с двух сторон по очищенным им от немцев траншеям и занял разрушенное здание между ними. Немецкие автоматчики, засев во всех трех этажах фабрики, стреляли и вдоль траншей, и в упор по занятому красноармейцами зданию. Отсюда же, с фабрики, била прямой наводкой и вражеская пушка. Изза канала по фабрике били наши броневики и противотанковые орудия, очищая от врага окно за окном. А когда Заводский окружил фабрику, бой продолжался в ее помещениях - наши бойцы переползали по развалинам, выбивая фашистов гранатами. Все поголовно фашистские автоматчики были истреблены.
После этого нашу занимающую город пехоту ничто не могло задержать. Уже наступил день. Началось повальное бегство немцев. И только в тех домах, которые оказывались окруженными нашей пехотой, продолжались ожесточенные схватки.
Броневики майора Легазы, перешедшие Неву в первый день штурма, пронеслись по всем улицам города, жители выбегали из домов, встречали наших бойцов, указывали крыши и подвалы, еще служившие убежищем гитлеровцам. Рота Гаркуна добивала последних сопротивлявшихся автоматчиков в охваченной плотным кольцом церкви, боец Губанов уже водружал на ее колокольне красный флаг.
Город был взят к четырем часам дня. При прочесывании города рота Гаркуна потеряла одного бойца убитым и одного раненым.
На чердаках, в подвалах, среди догорающих бревен, в норах среди кирпичных груд лежали трупы фашистов - их заледенил сильный мороз.
А того узенького, уходящего на юг коридора между двумя нашими наступающими фронтами больше не существовало - наши танки, пехота и артиллерия сделали свое дело: ленинградцы и волховчане сомкнулись.
Прорыв удался
16 января батальоны 269-го и 270-го полков дивизии Н. П. Симоняка ворвались в Рабочий поселок No 5. Закрепиться в нем не удалось, бой продолжался и на следующие сутки, оба полка штурмовали его вторично. Вражеский узел сопротивления здесь был мощным. Гитлеровцы понимали, что с потерей Рабочего поселка No 5 все для них будет кончено, поэтому контратаковали нас с предельным ожесточением. Части 18-й стрелковой дивизии Волховского фронта, подступившие к поселку с другой стороны, также не могли захватить его. Вражеский коридор между фронтами сузился до одного километра.
Еще 12 января, начав наступление одновременно с 67-й армией, войска 2-й Ударной армии овладели Круглой Рощей, блокировали Рабочий поселок No 8, обошли Липки и двинулись дальше.
Во все пять суток после форсирования Невы бойцы передовых дивизий почти не спали. Ни танки, ни авиация, ни спешно подтягиваемые противником из глубокого тыла резервы пехоты не могли остановить нашего медленного, но неуклонного наступления. Особенно успешными были действия 327-й стрелковой дивизии, взявшей Круглую Рощу, и 136-й дивизии Н. П. Симоняка, состоявшей более чем наполовину из моряков - героев Ханко, из неустрашимой и неумолимой морской пехоты. Все пять суток ведущими в дивизии были батальоны Собакина, Душко и Малашенкова уже названных мною 269-го и 270-го полков. Именно они с 16 января вели ожесточенные бои в районе Рабочего поселка No 5. В тот день, 16-го, на них неожиданно напоролась двухтысячная колонна немцев, отступавших от Шлиссельбурга по узкому коридору между нашими готовыми сомкнуться фронтами.
Два дивизиона минометного полка (второй, которым командовал старшин лейтенант Барабашев, и I третий) накрыли огнем двадцати четырех своих 120-миллиметровых минометов эту колонну. Разгром ее в рукопашном бою завершили стрелковые батальоны. Па двухкилометровом отрезке дороги, ведущей из Шлиссельбурга к Синявину, было перебито I более полутора тысяч гитлеровцев, взято в плен - шестьсот.
Две сотни других отступающих немцев наскочили на командный пункт второго дивизиона 343-го артполка и окружили его. Несколько десятков находившихся на командном пункте бойцов и командиров вступили в рукопашный бой, бросая гранаты, стре ляя из пистолетов. Все две сотни «окружателей» были перебиты полностью. Заместитель командира дивизиона по политчасти капитан Мельников застрелил из пистолета тринадцать гитлеровцев, многие другие убили каждый по десятку врагов.
Быть первыми во встрече двух фронтов выпало на долю передовых отрядов 123-й отдельной стрелковой бригады (подполковника Шипова) 67-й армии Ленинградского фронта и 372-й стрелковой дивизии (полковника Радыгина) 2-й Ударной армии Волховского фронта.
В 9 часов 30 минут утра 18 января первый батальон 123-й отдельной стрелковой бригады, во главе с заместителем командира по политчасти майором Мелконян, старшим лейтенантом Калуговым и сержантом Анисимовым, на восточной окраине Рабочего поселка No 1 встретился с первым батальоном 1240-го полка 372-й стрелковой дивизии, во главе с начальником первого отделения штаба дивизии майором Мельниковым и командиром 440-й разведроты старшим лейтенантом Ишимовым.
Группа разведчиков старшего лейтенанта Братышко, из 136-й дивизии, продираясь в снегу сквозь гущу мелкорослого березнячка, обступающего Рабочий поселок No 5, внезапно наткнулась на встречную разведку волховчан, под командой лейтенанта Носкова. Определив, с кем встретились, разведчики братски расцеловались. Братышко, отослав свою группу назад - сообщить радостную весть продвигающемуся позади батальону, сам со старшим сержантом Трегубовым и бойцом Чугуновым пошел вместе с Носковым к волховчанам.
Вскоре, в 11 часов 35 минут, возле насыпи железной дороги у Рабочего поселка No 5 третий батальон (капитана Федора Собакина) 269-го полка 136-й дивизии, обходивший поселок с севера, сомкнулся с наступающим со стороны Волховского фронта батальоном капитана Демидова 18-й стрелковой дивизии (эта дивизия, переброшенная из-под Сталинграда, была введена в бой из второго эшелона 14 января, под командой заместителя командира дивизии полковника Н. Г. Лященко). Собакии и Демидов крепко расцеловались… Через несколько минут с волховчанами соединился батальон капитана Душко. 270-й стрелковый полк 136-й дивизии обогнул Рабочий поселок No 5 с юга.
Незадолго до начала наступления третий батальон 269-го полка 136-й дивизии был посещен К. Е. Ворошиловым. Командир батальона Ф. И. Собакин и бойцы в тот день поклялись маршалу, что соединятся с войсками Волховского фронта. С этой клятвой они наступали и через семь суток боев - сдержали ее.
Весь день 18 января по всей линии двух сомкнувшихся армий происходили радостные встречи все новых и новых подразделений ленинградцев и волховчан…
Дружно взаимодействуя в прорыве блокады и в овладении Шлиссельбургом участвовали многие части.
Это - танки - «малыши» 61-й танковой бригады полковника В. В. Хрустицкого, форсировавшие Неву с первыми штурмовыми группами. Особенно прославились на весь фронт командир танка лейтенант Д. И. Осатюк и его механик старшина И. М. Макаренков, которые на своей «малютке» выиграли схватку с тяжелым танком противника, «танцуя» перед ним и заманив его в сектор прямой наводки нашей тяжелой артиллерии. В другой день, вырвавшись вперед, они перебили сотни полторы гитлеровцев и удержали захваченный нашей пехотой рубеж.
Это - лыжники подполковника Я. Ф. Потехина. Они зажали немцев, пытавшихся выбраться из Шлиссельбурга, в такое кольцо штыков, из которого эсэсовцы нашли один только выход - в могилу.
Это - беззаветно храбрые бойцы и командиры 55-й отдельной лыжной бригады, которая почти вся трагически полегла на открытом для пулеметного огня льду Шлиссельбургской губы, наступая три свете дня, но одним батальоном все-таки взяла штурмом участок берега между Липками и Шлиссельбургом.
Это все воины Волховского фронта, шедшие навстречу неудержимым в своем натиске ленинградцам, и храбрейший из волховчан - командир роты 533-го полка 128-й стрелковой дивизии старший лейтенант Яков Богдан: своим телом он закрыл амбразуру вражеского дзота на кладбище возле деревни Липки, и рота - а за ней вся дивизия - пошла вперед!
Это, конечно, все артиллеристы, деморализовавшие немцев и разрушившие укрепления левобережья Невы за два часа двадцать минут поистине адской артподготовки, а затем в следующие дни и ночи не дававшие немцам опомниться ни на одном из штурмуемых нашими частями участков.
Это пехотинцы других дивизий, саперы, летчики и танкисты, воины всех родов оружия, участвовавшие в беспримерном сражении, - все действовали с безупречной храбростью, все заслужили 'равную славу в веках. Я называю сражение беспримерным не случайно: в истории войн не было примера, чтобы войска осажденного, блокированного, подвергнутого длительной ужаснейшей голодовке огромного города прорвали блокаду изнутри.
Потери наши в боях по прорыву блокады были большими. Не жалел, не щадил своей жизни никто - от рядового бойца до командующего фронтом. Тяжело ранен миной в бою у Круглой Рощи был генерал И. И. Федюнинский. Ранены были командиры дивизий В. Якутович, А. Краснов и несколько других командиров соединений. Незабываемый в веках подвиг совершил 13 января командир второго дивизиона 596-го истребительного противотанкового артиллерийского полка капитан Н. И. Родионов, остановивший вплотную надвинувшиеся на командный штаб дивизии С. Н. Борщева немецкие тапки с десантом пехоты. Их было тридцать, и шестнадцать из них перебили всех батарейцев дивизиона, и только два оставшихся в живых командира - Родионов и старший лейтенант Чернышев, встав последними у своих орудий в трехстах метрах от КП дивизии, - отбили атаку танков, но и сами были убиты…
Все жертвы оказались оправданными: блокада была прорвана, наши фронты сомкнулись…
Встреча
Мне хочется описать хотя бы одну из тех многочисленных встреч ленинградцев с волховчанами, какие в день 18 января происходили по всей линии двух сомкнувшихся, раздавивших врага фронтов
В тот час, когда наши части очищали Шлиссельбург от фашистов, 284-й полк подполковника Н. И. Фомичева, из дивизии В. А. Трубачева, обойдя город, вышел к каналам и, уничтожив последние группы сопротивлявшихся гитлеровцев, уперся в воды Ладожского озера. Повернул направо и двинулся навстречу волховчанам, в сторону Липок. По Ново-Ладожскому каналу пошел батальон Епифанова, а по бровке СтароЛадожокого - второй батальон капитала Жукова во главе с подполковником Фомичевым.
Вечерело Короткий январский день сменился тусклыми сумерками. Слева от Фомичева темнело леском узкое пространство между двумя каналами, справа над широким снежным полем вспыхивали разноцветные огни сигнальных ракет, вздымалось короткое пламя разрывов, доносились крики «ура!» соседних, преследующих, истребляющих врага частей, так же как и полк Фомичева, стремившихся скорее сомкнуться с Волховским фронтом.
В полушубках, в валенках, в маскхалатах, неспавшие семь ночей, но возбужденные уже явной для всех победой, бойцы двигались торопливым шагом. Всем казался теперь обременительным двухдневный неприкосновенный запас продуктов, который дикому в наступлении не понадобился бойцы регулярно, трижды в день, получали горячую пищу в термосах, нормы были повышенными, питание организовано хорошо После того как взятая штурмом насыпь узкоколейки была пройдена, груза у всех убавилось, потому что часть его навью шли на захваченных лошадей.
Сообщение Совинформбюро о прорыве блокады.
Никто не знал, где в данный момент волховчане и потому готовились подойти к деревне Липки и paзвернуться к бою, чтобы взять эту деревню штурмом. Предполагалось, что еще немало немцев встретится на пути. Идущий впереди дозор внимательно вглядывался в белесую мглу.
Только что под бровкой канала был обнаружен продовольственный оклад, задерживаться из-за пего не хотелось, выделять бойцов для охраны было бы неразумно - в тылу могли оказаться удравшие из Шлиссельбурга и скрывшиеся в лесу фашисты. Майор В. Д. Ломанов, красивый рослый моряк, предупредил всех об осторожности склад мог быть минирован. Оказалось, однако, что гитлеровцы в поспешном бегстве не успели сделать этого.
Быстро стемнело. Впереди всех шли разведчики под командой старшего сержанта командира взвода разведчиков Кириченко. Их было человек двадцать. Кириченко тихо промолвил «Стой». Разведчики сразу остановились. Впереди на бровке канала, показались какие-то фигуры.
Разведчики залегли, с автоматами наготове поползли вперед.
Всем очень захотелось, чтобы темные фигуры впереди оказались не гитлеровцами, чтоб это - великое и долгожданное событие - именно сейчас незамедлительно, свершилось.
Каждый повторил про себя установленный пароль встречи
Каждый боец знал, что в момент встречи он должен поднять свою винтовку или свой автомат двумя руками и, держа его поперек груди, крикнуть «Победа!» Разведчики взялись за оружие двумя руками, но тут же усомнились а если все-таки враг?
Но, подпустив встречных на близкое расстояние, не обнаруживая себя, разводчики ясно различили такие же, как у них самих, маскхалаты, такие же шапки-ушанки и полушубки, наши советские автоматы.
Можно было вскочить, кинуться навстречу, по. Кириченко поступил по уставу: он подманил к себе рукой старшего сержанта Шалагина, взволнованно прошептал ему:
- Беги, докладывай!
И, напрягая зрение, взглянул на часы. Было 18 часов 40 минут.
Шалагин опрометью побежал назад, срывающимся голосом доложил Фомичеву:
- Товарищ подполковник! Волховские идут!
- Не ошибся? - почувствовав, как екнуло сердце, опросил Фомичев.
- Как можно, товарищ подполковник?! Да своими ж глазами!
И Николай Иванович Фомичев, повернувшись к комбату Жукову, приказал ему остановить батальон. А сам вместе с майором Ломановым вышел вперед.
- Разрешите с вами, товарищ подполковник? - торопливо проговорил адъютант лейтенант Шевченко
- Да… И возьмите лучших автоматчиков. Человек семь…
Все эти фразы произносились торопливо, взволнованно, горячим полушепотом - историческое значение происходящего обжигало сознание каждого
Семь автоматчиков со своими командирами степенным шагом двинулись по береговой бровке канала навстречу тем, кто там, впереди, также остановился и откуда пока также не доносилось никаких голосов. Этими семью автоматчиками были командир взвода старший сержант Иван Пашков, старший сержант Владимир Мерцалов, помкомвзвода младший сержант Петр Копчун, красноармейцы Василии Мельник, Василий Жилкин, Леонтии Синенко, Усман Еникеев. Каждый из них сегодня перебил немало врагов…
- Кто идет? - впервые громко крикнул Фомичев, сблизившись с невидимыми во мраке застывшими на месте фигурами.
- Свои, волховчане! - донесся радостный отклик. И тут кто-то из автоматчиков, не удержавшись, возгласил на всю тишину канала.
- Даешь Липки!
- Липки наши! - послышался веселый голос из темноты.
Но никто не сдвинулся с места, потому что все видели: подполковник Фомичев и майор Ломанов при свете электрического фонарика проверяют документы двух волховских командиров и показывают им свои.
- Ну, правильно все! - наконец громко произнес Фомичев. - Здорово, друзья! - И направил луч фонаря прямо в смеющиеся лица майора Гриценко - заместителя командира встречной 12-й отдельной лыжной бригады, и капитана Коптева - начальника артиллерии 128-й стрелковой дивизии.
Фонарь тут же полетел в снег, широко распахнутые объятия двух командиров сомкнулись, они расцеловались так, словно были родными братьями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72