И вы думаете, что, не сняв с себя клейма преступления, я не побоюсь довериться морю? Пет, разве может человек с нечестивым, неспокойным сердцем безразлично взирать па шаткие доски, что единственно отделяют его от гибели? В каждой волне, бьющейся о наш корабль, будет грохотать моя смерть. Каждый порыв ветра будет доносить до меня проклятия с родимых берегов, а если начнется шторм, пусть даже небольшой, мне будет казаться, что это вершится суд надо мною. Нет, Мелефонт, так варварски вы со мной не обойдетесь. Если мне суждено дожить до решения вашего дела, то уж один лишний день, который мы проведем здесь, ничего не будет значить для вас. В этот день вы поможете мне забыть все муки прожитых здесь месяцев. То будет священный день. Ах, может ли быть, что он наконец наступит!
Мелефонт. Но подумайте, дорогая, здесь нам даже нельзя подобающим празднеством отметить наше бракосочетание.
Сара. Священные узы не становятся крепче от пышною празднества.
Мелефонт. Но...
Сара. Вы удивляете меня. Неужели вы всерьез выдвигаете такой пустячный довод? О Мелефонт, Мелефонт! Если бы я не возвела для себя в непреложный закон никогда не сомневаться в искренности вашей любви, эти слова... Нет, хватит, не то можно подумать, что сейчас я в ней усомнилась.
Мелефонт. Первый миг ваших сомнений станет последним мигом моей жизни! Ах, Сара, чем я заслужил, что вы предвидите хотя бы возможность сомнения? Разумеется, былые беспутства, о которых я не колеблясь поведал вам, не делают мне
чести, но доверие моя исповедь могла бы в вас пробудить. Блудливая Марвуд уловила меня в свои сети, ибо я испытывал к ней чувство, часто принимаемое за любовь, столь редкую в нашей жизни. Я бы и доныне носил эти позорные цепи, если бы господь не сжалился надо мной, не счел мое сердце не вовсе недостойным и не зажег в нем добрый огонь! Видеть вас, дорогая моя Сара, значило позабыть о Марвуд. Но вам-то, вам-то каково было получить меня из таких рук! Я слишком сжился с пороком, о котором вы ничего не ведали...
Сара. Не будем больше думать об JTOM...
Мелефонт.. Чего тебе?
Нортон. Я стоял возле дома, когда чей-то слуга сунул мне это письмо. Оно адресовано вам, сударь.
М е л е ф о н т. Мне? Кому же здесь известно мое имя? (Разглядывает письмо.) О, боже!
Сар а. Это письмо испугало вас?
М с л с ф о н т. Беспричинно, сударыня; сейчас я понял, что ошибся, у им дев показавшимся мне знакомым почерк.
Сара. Надеюсь, что содержание письма окажется как нельзя более приятным для вас.
Мелефонт. Я предполагаю, что оно окажется безразличным.
Сара. Читать письма всегда лучше в одиночестве. Позвольте мне вернуться к себе в комнату.
Мелефонт. Вас слова посетили мрачные мысли?
Сара. О нет, Мелефонт.
Мелефонт (провожает ее до боковой кулисы). Через минуту-другую я буду у вас, дорогая моя Сара.
я в л е н и е д Е в я т о е
Мелефонт (снова вглядывается в письмо). Боже правый! Нортон. Горе вам, если только правый!
М е л е ф о н т. Возможно ли? Я снова вижу этот проклятый ч очерк п леденею от ужаса! Ужели она? Нет, не она. К чему сомнения — это она! Ах, Друг мои, письмо от Марвуд! Какой-то злодей или сам сатана открыл ей мое местопребывание! Что ей еще нужно от меня? Пойди7 сделай вид, что мы съезжаем отсюда. Нет, постой! Наверно, это излишне, наверно, мое прощальное, исполненное презрения письмо к Марвуд побудило ее отплатить мне тем же при встрече. Возьми вскрой письмо, а теперь читай. Сам я не в силах.
Нортон (читает). «Если вы, Мелефонт, удостоите бросить взгляд па имя в конце этой страницы, оно скажет вам не меньше, чем сказало бы длинное письмо...»
Мелефонт. Будь проклято ее имя! Лучше бы мне никогда его не слышать! Да будет оно вытравлено из книги живых!
Нортон (продолжает читать). «Труд, потраченный мною на то, чтобы разыскать вас, усладила любовь, помогавшая мне в розысках...»
Мелефонт. Любовь? Не кощунствуй! Ты оскверняешь слово, подобающее лишь добродетели.
Нортон (продолжает читать). «Любовь сделала еще больше...»
Мелефонт. Меня пробирает дрожь
Нортон. «Она привела меня к вам...,
Мелефонт. Предатель, что ты читаешь? (Вырывает письмо у него из рук и читает сам.) «Привела меня... к вам. Я здесь, и теперь от вас зависит, будете ли вы дожидаться моего прихода или пожелаете его предупредить и придете ко мне. Марвуд». Это как уда]) грома! Она здесь? Где же? За свою дерзость она поплатится жизнью.
Нортон. Жизнью? Один взгляд, п вы падете к ее ногам. Подумайте, что вы творите! Вам нельзя встретиться с нею, это довершит несчастье мисс Сары.
Мелефонт. О, я несчастный! Нет, я должен видеть ее. Она разыщет меня даже в комнате Сары и всю свою ярость обрушит на ни в чем не повинную бедняжку,
Нортон. Но, сударь...
Мелефонт. Молчи! Посмотрим (пробегает глазами письмо), пишет ли она. где остановилась. Да. Идем, ты будешь сопровождать меня.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Сцена изображает комнату Марвуд в другой гостинице. М а р в у д в неглиже, Ханна.
Марвуд. Надеюсь, Ханна, Белфорд отдал письмо кому следует?
Ханна. Да.
Марвуд. Ему самому?
Ханна. Его лакею.
Марвуд. До чего же мне хочется узнать, какое оно произведет впечатление. Скажи, Ханна, тебе не кажется, что я немного встревожена? Так оно и есть. Предатель! Но спокойствие! Мне нельзя злиться. Снисходительность, любовь, мольбы — вот единственное оружие., которым я могу пользоваться, хорошо зная слабые стороны этого человека.
Ханна. А что, если оп теперь закален против такого оружия?
Марвуд. Если он закален? Я не буду злиться — я буду неистовствовать. Я это чувствую, Ханна, и хотела бы уже сейчас дать выход своей ярости.
Ханна. Возьмите себя и руки. Он каждую минуту может прийти.
Марвуд. Только бы он пришел! Только бы не решил проявить твердость и дождаться меня у себя! А знаешь, Ханна, на что я больше всего надеюсь, что должно мне помочь оторвать его от нового предмета любви? Наша Белла.
X а н н а. Вы правы, она настоящий маленький ангел. И какая же счастливая мысль пришла вам — взять ее с собою.
Марвуд. Если его сердце глухо к голосу старой любви, то голос крови, верно, все же дойдет до него. В недавнем прошлом он вырвал девочку из моих рук под предлогом, что даст ей воспитание, которого у меня ей не получить. Мне пришлось хитростью выманить ее у дамы, за нею надзиравшей. Он заплатил этой особе за год вперед и накануне своего бегства настойчиво приказывал ей ни в коем случае не допускать к ребенку некую Марвуд, которая может явиться к ней и выдать себя за мать девочки. Из этого приказания видно, какое различие он делает между нами двумя. Арабеллу он считает драгоценной частицей себя самого, меня — жалкой женщиной, своими прелестями пресытившей его до тошноты.
X а н н а. Какая неблагодарность!
Mapвуд. Ах, Ханна, одолжения, за которые и отблагодарить-то трудно, неизменно влекут за собой черную неблагодарность. И зачем я делала ему эти злосчастные одолжения? Я обязана была предвидеть, что он не вечно будет ценить н\! Ибо цену им придают лишь препятствия на пути к наслаждению, а наслаждение неминуемо исчезнет вместе с прелестью, которую рука времени неприметно, но верно стирает с нашею лица.
X анна. О мадам, вам можно очень о не страшиться этой жестокой руки. По-моему, ваша красота еще не перешла точки пышного своего расцвета, а разве что приближается к ней и, если вы дадите ей на то свое соизволение, каждый день будет закабалять все новые сердца.
Марвуд. Молчи, Ханна! Ты льстишь мне при такой оказии, которая всякую лесть делает подозрительной. Глупо говорить о новых завоеваниях, когда не хватает сил отстоять уже однажды завоеванное.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ Слуга, Марвуд, Хан и а.
С л у г а. Мадам, с вами желают говорить.
Марвуд. Кто?
Слуга. Сдается мне, тот господин, кому я относил последнее письмо. Во всяком случае, с ним лакеи, который взял его у меня.
Марвуд. Мелефонт! Живо проводи его наверх! (Слуга уходит.) Ах, Ханна, вот он и пришел! Как мне принять его? Что сказать? С какой миной его встретить? Достаточно ли спокойное у меня выражение лица? Посмотри-ка!
Ханна. Спокойным его никак не назовешь.
Марвуд. А теперь?
X а н н а. Подбавьте грациозной прелести.
Марвуд. Так?
Ханна. Слишком печальное!
М а р в у д. К лицу мне ;>та улыбка?
Ха и па. Превосходно! Только поменьше напряженности — он уже идет.
Явление третье
М е л е ф о н т (входит в ярости). Ха! Марвуд...
Марк уд (раскрыв объятия и улыбаясь, бежит ему навстречу). Ах, Мелефонт...
Мелефонт (в сторону). Разбойница, какой взгляд!
Марвуд. Дайте мне обнять вас, неверный, милый беглец! Разделите же со мной мою радость! Почему вы уклоняетесь от моих ласк?
Мелефонт. Марвуд, я полагал, что вы иначе встретите меня.
Марвуд. Что значит иначе? Еще нежней? Еще восторженнее? О, несчастная, я не умею выразить то, что чувствую! IИщите, Мелефонт, видите теперь: радость тоже проливает слезы. Они катятся по моим щекам, эти посланцы сладостей наслаждений. Но, увы, мои слезы напрасны! Его рука не осушает их.
М е л е ф о ТЕ т. Марвуд, прошли те времена, когда меня чаровали подобные речи. Теперь вам придется говорить со мной но другим. Я пришел выслушать ваши последние укоры п ответить на них.
Марвуд. Укоры? Мне не в чем укорять вас, Мелефонт!
Мелефонт. В таком случае, думается мне, не стоило вам пускаться в столь долгий путь.
Марвуд. Милый мой чудак, вы хотите заставить меня вспомнить о ничтожной случайности, которую я простила вам в тот же миг, как о иен узнала. Разве краткая неверность — следствие вашей куртуазности, а не сердечной склонности — заслуживает упреков? Оставьте, будем лучше со смехом вспоминать о ней.
М е л е ф о н т. Вы ошибаетесь. Мое сердце участвует здесь больше, чем когда-либо участвовало в других любовных интрижках, о которых я, признаться, вспоминаю не без отвращения.
Марвуд. У вас глупенькое сердце, Мелефонт. Оно позволяет внушить себе все, что ваша фантазия хочет ему внушить. Верьте мне, я «знаю его лучше, чем вы сами. И не будь это самое доброе, самое верное сердце, разве бы я приложила столько усилий, чтобы удержать его?
Мелефонт. Удержать? Смею вас уверить, что вы никогда им не владели.
Марвуд. А я смею вас уверить, что даже сейчас владею им.
M e л е ф о н т. Марвуд, если б я знал, что вы владеете хотя бы одной жилой моего сердца, я бы на ваших глазах вырвал его из груди.
Марвуд. И заодно вырвали бы мое. А потом, потом наши вырванные сердца наконец нашли бы друг друга и соединились, как часто искали друг друга и соединялись наши уста.
М е л е ф о н т (в сторону). Ну и змея! Мне остается одно — бежать. Объясните же мне вкратце, Марвуд, зачем вы последовали за мной? Чего еще вы от меня требуете? Ответьте мне, но без этой улыбки, без этого взора, который страшит меня адскими соблазнами.
Марвуд (доверительно). Так слушай же, мой милый Мелефонт: я хорошо понимаю, что с тобой происходит. Твои вожделения и прихоти стали твоими тиранами. Не велика беда, надо же и тебе перебеситься. Противоборствовать им — глупо. Их надо усыпить, э потом, если не стеснять их свободы, они и сами отомрут. Перетрутся. А ну-ка вспомни, мой маленький ветреник, ревновала ли я тебя когда-нибудь, если чары сильнее моих на время увлекали тебя прочь от меня? Я на тебя не сердилась за тягу к разнообразию, потому что больше выигрывала от нее, чем теряла. Палимый новым огнем, с обновленной страстью ты возвращался в мои объятия, и мои руки обвивали тебя, словно ленты, а не тяжкие цепи. Разве не случалось мне быть твоей поверенной, хотя тебе и поверять-то уж было нечего? И ты рассказывал мне о ласках, которые отнимал у меня, чтобы расточать другим. Почему ты думаешь, что я буду докучать тебе своим своенравием именно теперь, когда я стала утрачивать — или уже утратила? — права на тебя. Ежели твои пылкие чувства к этой сельской девушке еще не иссякли, ежели тебя еще томит первый жар любви, ежели ты еще не пресытился ею, кто тебе мешает быть верным ей, покуда тебе это нравится? Зачем же поступать столь необдуманно, зачем бежать с нею из своей страны?
Мелефонт. Ваши речи вполне соответствуют вашему характеру, Марвуд, всей низости которого я не знал, покуда, в общении с добродетельной подругой, не научился любовь отличать от сладострастия.
Марвуд. Смотри пожалуйста! Значит, твоя новая повелительница — высоконравственная девица? Вы, мужчины, сами не знаете, чего хотите. То вам нравятся в нас скользкие разговоры, соленые шутки, то мы вас восхищаем добродетельными сентенциями так, что кажется, будто все семь мудрецов говорят нашими устами. Но хуже всего, что вы быстро пресыщаетесь как одним, так и другим. Мы можем быть глупы и ни умны, мысль наша может быть устремлена к светским или к духовным утехам — наши усилия призвать вас к постоянству все равно остаются тщетными. Не очень-то много времени ты отдашь своей святой. Разреши мне прибегнуть к маленькому преувеличению. Сейчас ты в пароксизме страсти, на него я кладу еще два, самое большее три дня. Засим последует сравнительно спокойная любовь: ну, скажем, на неделю. Следующую неделю ты лишь время от времени станешь вспоминать о своей любви. На третьей неделе кому-то уже придется напоминать тебе о ней, а когда тебе прискучат эти напоминания, ты так быстро придешь к полнейшему равнодушию, что на эту последнюю перемену нельзя положить даже всю четвертую педелю. Так пройдет приблизительно месяц. И в этот месяц, Мелефонт, я с превеликим удовольствием буду наблюдать за тобой; почему ты и должен разрешить мне в это время не терять тебя из виду.
М е л е ф о н т. Напрасно, Марвуд, вы стараетесь снова применить то оружие, которым, как вам помнится, не раз успешно действовали против меня. Добродетельное решение служит мне защитой от ваших нежностей и вашего остроумия. Тем не менее я не хочу больше испытывать на себе ни то, ни другое. Я ухожу, мне нечего сказать вам, кроме того, что через несколько дней я буду связан узами, которые отнимут у вас всякую надежду на мое возвращение в ваше порочное рабство. Мои оправдания, по-моему, были достаточно ясно изложены в письме, отправленном мною перед отъездом.
Марвуд. Хорошо, что вы заговорили об этом письме. Скажите, кому вы велели его написать?
Мелефонт. Разве я не сам писал ею?
Марвуд. Не может быть! Начало, где вы попрекаете меня невесть какими суммами, которые вы будто бы промотали вместе со мной, без сомнения, написано трактирщиком, а богословский конец — квакером. Тем не менее я хочу сейчас серьезно ответить вам на это письмо. Что касается основного пункта, то вам хорошо известно, что ваши подарки находятся у меня в целости и сохранности. Ваши векселя, ваши драгоценности я никогда не рассматривала как свою собственность и все привезла с собой, чтобы отдать в те руки, которые мне их доверили.
М е л е ф о н т. Оставьте все себе, Марвуд.
Марвуд. Я ничего себе не оставлю. Без вас какое право я на них имею? Если вы больше и не любите меня, вы все же должны отдать мне справедливость и не считать меня за одну из тех продажных женщин, которым все равно, за чей счет они обогащаются. Идемте, Мелефонт, вы сейчас станете так же богаты, как были, а может, и не были до знакомства со мной.
М е л е ф о н т. Злой дух, поклявшийся сгубить меня, сейчас говорит вашими устами. Сладострастница Марвуд так благородно не мыслит.
Марвуд. Вы это называете благородством? А я всего-навсего — справедливостью. Нет, сударь, нет, я не требую, чтобы вы такое возмещение считали за подвиг. Мне оно ничего не стоит, и даже мимоходом сказанные слова благодарности я приняла бы за поношение, ибо они могут значить лишь одно: «Я считал вас подлой обманщицей, Марвуд, и благодарю вас за то, что вы не хотите быть ею».
Мелефонт. Достаточно, мадам, достаточно! Я спасаюсь бегством, ибо злой рок грозит завлечь меня в битву великодуший, из коей я не хочу выйти побежденным.
Марвуд. Бегите же, но возьмите с собой все, что подарили мне. Бедная, презираемая, утратившая честь и друзей, я еще раз попытаюсь пробудить в вас милосердие. Я хочу, чтобы в несчастной Марвуд вы увидели жалкое существо, принесшее вам в жертву свое положение в обществе, свою добродетель и совесть. Я хочу напомнить вам день, когда вы впервые увидели меня п полюбили; день, когда и я увидела и полюбила вас, а вы упали к моим ногам и с ваших уст сорвалось первое робкое признание в любви; хочу напомнить вам о первом уверении во взаимности, которое вы вырвали у меня, о нежных взглядах и пламенных объятиях, что пришли ему на смену; напомнить о красноречивом молчании, когда мы, воспламененные чувством, отгадывали сокровенные побуждения друг друга и в истомленных глазах читали тайные тревоги сердца; напомнить о ожидании высшего мига наслаждения, о хмельных его радостях, о сладостном оцепенении, сменявшем полноту счастья, когда сердца отдыхали, прежде чем вкусить новых блаженств. Обо всем этом я хочу напомнить вам, а затем припасть к вашим коленам и неустанно молить вас о том единственном подарке, в котором вы не вправе мне отказать и который я моту принять не краснея,— о смерти из ваших рук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Мелефонт. Но подумайте, дорогая, здесь нам даже нельзя подобающим празднеством отметить наше бракосочетание.
Сара. Священные узы не становятся крепче от пышною празднества.
Мелефонт. Но...
Сара. Вы удивляете меня. Неужели вы всерьез выдвигаете такой пустячный довод? О Мелефонт, Мелефонт! Если бы я не возвела для себя в непреложный закон никогда не сомневаться в искренности вашей любви, эти слова... Нет, хватит, не то можно подумать, что сейчас я в ней усомнилась.
Мелефонт. Первый миг ваших сомнений станет последним мигом моей жизни! Ах, Сара, чем я заслужил, что вы предвидите хотя бы возможность сомнения? Разумеется, былые беспутства, о которых я не колеблясь поведал вам, не делают мне
чести, но доверие моя исповедь могла бы в вас пробудить. Блудливая Марвуд уловила меня в свои сети, ибо я испытывал к ней чувство, часто принимаемое за любовь, столь редкую в нашей жизни. Я бы и доныне носил эти позорные цепи, если бы господь не сжалился надо мной, не счел мое сердце не вовсе недостойным и не зажег в нем добрый огонь! Видеть вас, дорогая моя Сара, значило позабыть о Марвуд. Но вам-то, вам-то каково было получить меня из таких рук! Я слишком сжился с пороком, о котором вы ничего не ведали...
Сара. Не будем больше думать об JTOM...
Мелефонт.. Чего тебе?
Нортон. Я стоял возле дома, когда чей-то слуга сунул мне это письмо. Оно адресовано вам, сударь.
М е л е ф о н т. Мне? Кому же здесь известно мое имя? (Разглядывает письмо.) О, боже!
Сар а. Это письмо испугало вас?
М с л с ф о н т. Беспричинно, сударыня; сейчас я понял, что ошибся, у им дев показавшимся мне знакомым почерк.
Сара. Надеюсь, что содержание письма окажется как нельзя более приятным для вас.
Мелефонт. Я предполагаю, что оно окажется безразличным.
Сара. Читать письма всегда лучше в одиночестве. Позвольте мне вернуться к себе в комнату.
Мелефонт. Вас слова посетили мрачные мысли?
Сара. О нет, Мелефонт.
Мелефонт (провожает ее до боковой кулисы). Через минуту-другую я буду у вас, дорогая моя Сара.
я в л е н и е д Е в я т о е
Мелефонт (снова вглядывается в письмо). Боже правый! Нортон. Горе вам, если только правый!
М е л е ф о н т. Возможно ли? Я снова вижу этот проклятый ч очерк п леденею от ужаса! Ужели она? Нет, не она. К чему сомнения — это она! Ах, Друг мои, письмо от Марвуд! Какой-то злодей или сам сатана открыл ей мое местопребывание! Что ей еще нужно от меня? Пойди7 сделай вид, что мы съезжаем отсюда. Нет, постой! Наверно, это излишне, наверно, мое прощальное, исполненное презрения письмо к Марвуд побудило ее отплатить мне тем же при встрече. Возьми вскрой письмо, а теперь читай. Сам я не в силах.
Нортон (читает). «Если вы, Мелефонт, удостоите бросить взгляд па имя в конце этой страницы, оно скажет вам не меньше, чем сказало бы длинное письмо...»
Мелефонт. Будь проклято ее имя! Лучше бы мне никогда его не слышать! Да будет оно вытравлено из книги живых!
Нортон (продолжает читать). «Труд, потраченный мною на то, чтобы разыскать вас, усладила любовь, помогавшая мне в розысках...»
Мелефонт. Любовь? Не кощунствуй! Ты оскверняешь слово, подобающее лишь добродетели.
Нортон (продолжает читать). «Любовь сделала еще больше...»
Мелефонт. Меня пробирает дрожь
Нортон. «Она привела меня к вам...,
Мелефонт. Предатель, что ты читаешь? (Вырывает письмо у него из рук и читает сам.) «Привела меня... к вам. Я здесь, и теперь от вас зависит, будете ли вы дожидаться моего прихода или пожелаете его предупредить и придете ко мне. Марвуд». Это как уда]) грома! Она здесь? Где же? За свою дерзость она поплатится жизнью.
Нортон. Жизнью? Один взгляд, п вы падете к ее ногам. Подумайте, что вы творите! Вам нельзя встретиться с нею, это довершит несчастье мисс Сары.
Мелефонт. О, я несчастный! Нет, я должен видеть ее. Она разыщет меня даже в комнате Сары и всю свою ярость обрушит на ни в чем не повинную бедняжку,
Нортон. Но, сударь...
Мелефонт. Молчи! Посмотрим (пробегает глазами письмо), пишет ли она. где остановилась. Да. Идем, ты будешь сопровождать меня.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Сцена изображает комнату Марвуд в другой гостинице. М а р в у д в неглиже, Ханна.
Марвуд. Надеюсь, Ханна, Белфорд отдал письмо кому следует?
Ханна. Да.
Марвуд. Ему самому?
Ханна. Его лакею.
Марвуд. До чего же мне хочется узнать, какое оно произведет впечатление. Скажи, Ханна, тебе не кажется, что я немного встревожена? Так оно и есть. Предатель! Но спокойствие! Мне нельзя злиться. Снисходительность, любовь, мольбы — вот единственное оружие., которым я могу пользоваться, хорошо зная слабые стороны этого человека.
Ханна. А что, если оп теперь закален против такого оружия?
Марвуд. Если он закален? Я не буду злиться — я буду неистовствовать. Я это чувствую, Ханна, и хотела бы уже сейчас дать выход своей ярости.
Ханна. Возьмите себя и руки. Он каждую минуту может прийти.
Марвуд. Только бы он пришел! Только бы не решил проявить твердость и дождаться меня у себя! А знаешь, Ханна, на что я больше всего надеюсь, что должно мне помочь оторвать его от нового предмета любви? Наша Белла.
X а н н а. Вы правы, она настоящий маленький ангел. И какая же счастливая мысль пришла вам — взять ее с собою.
Марвуд. Если его сердце глухо к голосу старой любви, то голос крови, верно, все же дойдет до него. В недавнем прошлом он вырвал девочку из моих рук под предлогом, что даст ей воспитание, которого у меня ей не получить. Мне пришлось хитростью выманить ее у дамы, за нею надзиравшей. Он заплатил этой особе за год вперед и накануне своего бегства настойчиво приказывал ей ни в коем случае не допускать к ребенку некую Марвуд, которая может явиться к ней и выдать себя за мать девочки. Из этого приказания видно, какое различие он делает между нами двумя. Арабеллу он считает драгоценной частицей себя самого, меня — жалкой женщиной, своими прелестями пресытившей его до тошноты.
X а н н а. Какая неблагодарность!
Mapвуд. Ах, Ханна, одолжения, за которые и отблагодарить-то трудно, неизменно влекут за собой черную неблагодарность. И зачем я делала ему эти злосчастные одолжения? Я обязана была предвидеть, что он не вечно будет ценить н\! Ибо цену им придают лишь препятствия на пути к наслаждению, а наслаждение неминуемо исчезнет вместе с прелестью, которую рука времени неприметно, но верно стирает с нашею лица.
X анна. О мадам, вам можно очень о не страшиться этой жестокой руки. По-моему, ваша красота еще не перешла точки пышного своего расцвета, а разве что приближается к ней и, если вы дадите ей на то свое соизволение, каждый день будет закабалять все новые сердца.
Марвуд. Молчи, Ханна! Ты льстишь мне при такой оказии, которая всякую лесть делает подозрительной. Глупо говорить о новых завоеваниях, когда не хватает сил отстоять уже однажды завоеванное.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ Слуга, Марвуд, Хан и а.
С л у г а. Мадам, с вами желают говорить.
Марвуд. Кто?
Слуга. Сдается мне, тот господин, кому я относил последнее письмо. Во всяком случае, с ним лакеи, который взял его у меня.
Марвуд. Мелефонт! Живо проводи его наверх! (Слуга уходит.) Ах, Ханна, вот он и пришел! Как мне принять его? Что сказать? С какой миной его встретить? Достаточно ли спокойное у меня выражение лица? Посмотри-ка!
Ханна. Спокойным его никак не назовешь.
Марвуд. А теперь?
X а н н а. Подбавьте грациозной прелести.
Марвуд. Так?
Ханна. Слишком печальное!
М а р в у д. К лицу мне ;>та улыбка?
Ха и па. Превосходно! Только поменьше напряженности — он уже идет.
Явление третье
М е л е ф о н т (входит в ярости). Ха! Марвуд...
Марк уд (раскрыв объятия и улыбаясь, бежит ему навстречу). Ах, Мелефонт...
Мелефонт (в сторону). Разбойница, какой взгляд!
Марвуд. Дайте мне обнять вас, неверный, милый беглец! Разделите же со мной мою радость! Почему вы уклоняетесь от моих ласк?
Мелефонт. Марвуд, я полагал, что вы иначе встретите меня.
Марвуд. Что значит иначе? Еще нежней? Еще восторженнее? О, несчастная, я не умею выразить то, что чувствую! IИщите, Мелефонт, видите теперь: радость тоже проливает слезы. Они катятся по моим щекам, эти посланцы сладостей наслаждений. Но, увы, мои слезы напрасны! Его рука не осушает их.
М е л е ф о ТЕ т. Марвуд, прошли те времена, когда меня чаровали подобные речи. Теперь вам придется говорить со мной но другим. Я пришел выслушать ваши последние укоры п ответить на них.
Марвуд. Укоры? Мне не в чем укорять вас, Мелефонт!
Мелефонт. В таком случае, думается мне, не стоило вам пускаться в столь долгий путь.
Марвуд. Милый мой чудак, вы хотите заставить меня вспомнить о ничтожной случайности, которую я простила вам в тот же миг, как о иен узнала. Разве краткая неверность — следствие вашей куртуазности, а не сердечной склонности — заслуживает упреков? Оставьте, будем лучше со смехом вспоминать о ней.
М е л е ф о н т. Вы ошибаетесь. Мое сердце участвует здесь больше, чем когда-либо участвовало в других любовных интрижках, о которых я, признаться, вспоминаю не без отвращения.
Марвуд. У вас глупенькое сердце, Мелефонт. Оно позволяет внушить себе все, что ваша фантазия хочет ему внушить. Верьте мне, я «знаю его лучше, чем вы сами. И не будь это самое доброе, самое верное сердце, разве бы я приложила столько усилий, чтобы удержать его?
Мелефонт. Удержать? Смею вас уверить, что вы никогда им не владели.
Марвуд. А я смею вас уверить, что даже сейчас владею им.
M e л е ф о н т. Марвуд, если б я знал, что вы владеете хотя бы одной жилой моего сердца, я бы на ваших глазах вырвал его из груди.
Марвуд. И заодно вырвали бы мое. А потом, потом наши вырванные сердца наконец нашли бы друг друга и соединились, как часто искали друг друга и соединялись наши уста.
М е л е ф о н т (в сторону). Ну и змея! Мне остается одно — бежать. Объясните же мне вкратце, Марвуд, зачем вы последовали за мной? Чего еще вы от меня требуете? Ответьте мне, но без этой улыбки, без этого взора, который страшит меня адскими соблазнами.
Марвуд (доверительно). Так слушай же, мой милый Мелефонт: я хорошо понимаю, что с тобой происходит. Твои вожделения и прихоти стали твоими тиранами. Не велика беда, надо же и тебе перебеситься. Противоборствовать им — глупо. Их надо усыпить, э потом, если не стеснять их свободы, они и сами отомрут. Перетрутся. А ну-ка вспомни, мой маленький ветреник, ревновала ли я тебя когда-нибудь, если чары сильнее моих на время увлекали тебя прочь от меня? Я на тебя не сердилась за тягу к разнообразию, потому что больше выигрывала от нее, чем теряла. Палимый новым огнем, с обновленной страстью ты возвращался в мои объятия, и мои руки обвивали тебя, словно ленты, а не тяжкие цепи. Разве не случалось мне быть твоей поверенной, хотя тебе и поверять-то уж было нечего? И ты рассказывал мне о ласках, которые отнимал у меня, чтобы расточать другим. Почему ты думаешь, что я буду докучать тебе своим своенравием именно теперь, когда я стала утрачивать — или уже утратила? — права на тебя. Ежели твои пылкие чувства к этой сельской девушке еще не иссякли, ежели тебя еще томит первый жар любви, ежели ты еще не пресытился ею, кто тебе мешает быть верным ей, покуда тебе это нравится? Зачем же поступать столь необдуманно, зачем бежать с нею из своей страны?
Мелефонт. Ваши речи вполне соответствуют вашему характеру, Марвуд, всей низости которого я не знал, покуда, в общении с добродетельной подругой, не научился любовь отличать от сладострастия.
Марвуд. Смотри пожалуйста! Значит, твоя новая повелительница — высоконравственная девица? Вы, мужчины, сами не знаете, чего хотите. То вам нравятся в нас скользкие разговоры, соленые шутки, то мы вас восхищаем добродетельными сентенциями так, что кажется, будто все семь мудрецов говорят нашими устами. Но хуже всего, что вы быстро пресыщаетесь как одним, так и другим. Мы можем быть глупы и ни умны, мысль наша может быть устремлена к светским или к духовным утехам — наши усилия призвать вас к постоянству все равно остаются тщетными. Не очень-то много времени ты отдашь своей святой. Разреши мне прибегнуть к маленькому преувеличению. Сейчас ты в пароксизме страсти, на него я кладу еще два, самое большее три дня. Засим последует сравнительно спокойная любовь: ну, скажем, на неделю. Следующую неделю ты лишь время от времени станешь вспоминать о своей любви. На третьей неделе кому-то уже придется напоминать тебе о ней, а когда тебе прискучат эти напоминания, ты так быстро придешь к полнейшему равнодушию, что на эту последнюю перемену нельзя положить даже всю четвертую педелю. Так пройдет приблизительно месяц. И в этот месяц, Мелефонт, я с превеликим удовольствием буду наблюдать за тобой; почему ты и должен разрешить мне в это время не терять тебя из виду.
М е л е ф о н т. Напрасно, Марвуд, вы стараетесь снова применить то оружие, которым, как вам помнится, не раз успешно действовали против меня. Добродетельное решение служит мне защитой от ваших нежностей и вашего остроумия. Тем не менее я не хочу больше испытывать на себе ни то, ни другое. Я ухожу, мне нечего сказать вам, кроме того, что через несколько дней я буду связан узами, которые отнимут у вас всякую надежду на мое возвращение в ваше порочное рабство. Мои оправдания, по-моему, были достаточно ясно изложены в письме, отправленном мною перед отъездом.
Марвуд. Хорошо, что вы заговорили об этом письме. Скажите, кому вы велели его написать?
Мелефонт. Разве я не сам писал ею?
Марвуд. Не может быть! Начало, где вы попрекаете меня невесть какими суммами, которые вы будто бы промотали вместе со мной, без сомнения, написано трактирщиком, а богословский конец — квакером. Тем не менее я хочу сейчас серьезно ответить вам на это письмо. Что касается основного пункта, то вам хорошо известно, что ваши подарки находятся у меня в целости и сохранности. Ваши векселя, ваши драгоценности я никогда не рассматривала как свою собственность и все привезла с собой, чтобы отдать в те руки, которые мне их доверили.
М е л е ф о н т. Оставьте все себе, Марвуд.
Марвуд. Я ничего себе не оставлю. Без вас какое право я на них имею? Если вы больше и не любите меня, вы все же должны отдать мне справедливость и не считать меня за одну из тех продажных женщин, которым все равно, за чей счет они обогащаются. Идемте, Мелефонт, вы сейчас станете так же богаты, как были, а может, и не были до знакомства со мной.
М е л е ф о н т. Злой дух, поклявшийся сгубить меня, сейчас говорит вашими устами. Сладострастница Марвуд так благородно не мыслит.
Марвуд. Вы это называете благородством? А я всего-навсего — справедливостью. Нет, сударь, нет, я не требую, чтобы вы такое возмещение считали за подвиг. Мне оно ничего не стоит, и даже мимоходом сказанные слова благодарности я приняла бы за поношение, ибо они могут значить лишь одно: «Я считал вас подлой обманщицей, Марвуд, и благодарю вас за то, что вы не хотите быть ею».
Мелефонт. Достаточно, мадам, достаточно! Я спасаюсь бегством, ибо злой рок грозит завлечь меня в битву великодуший, из коей я не хочу выйти побежденным.
Марвуд. Бегите же, но возьмите с собой все, что подарили мне. Бедная, презираемая, утратившая честь и друзей, я еще раз попытаюсь пробудить в вас милосердие. Я хочу, чтобы в несчастной Марвуд вы увидели жалкое существо, принесшее вам в жертву свое положение в обществе, свою добродетель и совесть. Я хочу напомнить вам день, когда вы впервые увидели меня п полюбили; день, когда и я увидела и полюбила вас, а вы упали к моим ногам и с ваших уст сорвалось первое робкое признание в любви; хочу напомнить вам о первом уверении во взаимности, которое вы вырвали у меня, о нежных взглядах и пламенных объятиях, что пришли ему на смену; напомнить о красноречивом молчании, когда мы, воспламененные чувством, отгадывали сокровенные побуждения друг друга и в истомленных глазах читали тайные тревоги сердца; напомнить о ожидании высшего мига наслаждения, о хмельных его радостях, о сладостном оцепенении, сменявшем полноту счастья, когда сердца отдыхали, прежде чем вкусить новых блаженств. Обо всем этом я хочу напомнить вам, а затем припасть к вашим коленам и неустанно молить вас о том единственном подарке, в котором вы не вправе мне отказать и который я моту принять не краснея,— о смерти из ваших рук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31