Вот уже третий месяц пошел, как он ускакал купать единственную и последнюю верховую лошадь майора.
Франциски. 11 до cих пор не вернулся? Висельник проклятый!
Ю с т. Может, наш бравый кучер захлебнулся, когда коня купал! Он и вправду был отличный кучер! Десять лет ездил в Вене. Майору такого больше не найти. Стоило ему крикнуть, и копи на полном скаку останавливались и стояли как вкопанные. К тому же он был хорошим коновалом!
Франциска. Ей-богу, я уж не верю, что скороход повысился в должности.
Ю с т. Нет, нет, это сущая правда. Он служит барабанщиком в гарнизонном полку.
Франциск а. Хорошо, коли так!
Ю с т. Фриц спутался с негодной бабой, не являлся домой ночевать, наделал долгов, прикрываясь именем майора, и еще сотни разных подлостей. Одним словом, майор заметил, что этого малого так и тянет подняться повыше (жестами показывает, как вешают Фрица), и направил его на праведный путь.
Франциска. Вот беда-то!
Юст. Но скороход он отличный, что правда, то правда. Майор да мал ему пятьдесят шагов форы и не мог угнаться за ним па лучшем своем скакуне. Только Фриц, дай он виселице хоть тысячу шагов форы, все равно ее догонит, тут я готов голову прозакладывать. Все это, наверно, были вашими добрыми друзьями? Вильгельм и Филипп, Мартин и Фриц? Ну-с, а Юсту пора идти. (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ Франциск а, потом трактирщик.
Франциска (задумчиво смотрит ему вслед). Хорошо он меня проучил, по заслугам! Спасибо тебе, Юст, я слишком низко ценила честь и никогда твою науку не забуду. Ах, несчастный человек! (Поворачивается, собираясь идти в комнату Минны.)
В ото мгновение входит трактирщик.
Т р а к т и р щ и к. Не спешите, милое дитя.
Франциска. Мне сейчас некогда, господин трактирщик.
Трактирщик. Одну минуточку! Все еще никаких вестей от господина майора? Не может быть, чтобы таково было его прощанье!
Франциска. О чем это вы?
Трактирщик. Разве барышня вам ничего не рассказала? Когда я, мое прелестное дитя, оставил вас внизу, в кухне, то снова ненароком забрел сюда в зал...
Франциска. Намереваясь ненароком кое-что подслушать.
Трактирщик. Ах, дитя мое, почему вы так обо мне думаете? Трактирщику негоже быть любопытным. Не успел я войти, как дверь из комнаты вашей барышни распахнулась. Оттуда опрометью выбежал майор, за ним — сама барышня, оба невесть до чего взволнованные, глаза у обоих так и сверкают — словом, такое не часто увидишь. Она схватила его за руку; он вырвался, она опять его схватила. Кричит: «Тельхейм», а он: «Пустите меня, сударыня».— «Куда вы?» Он протащил ее до самой лестницы. Я даже испугался, как бы они оба не скатились вниз. Но он опять сумел высвободиться. Барышня осталась стоять на верхней ступеньке; она смотрела ему вслед, звала его, ломала руки. Вдруг она круто обернулась, шагнула к окну, от окна опять бросилась к лестнице, тут же от нее отскочила и заметалась по залу. Я стоял в уголке, она три раза пробежала мимо, а меня так и не заметила. Потом мне показалось, что она все-таки меня увидела, но... господи, помилуй нас грешных, решила, что это стоите вы, милое дитя. «Франциска,— крикнула она, невидящим взором глядя па меня,— ну что, нашла я свое счастье?» Потом уставилась в потолок, все твердя: «Ну что, нашла я свое счастье?» Она вытерла слезы, улыбнулась и вновь повторила: «Ну что, Франциска, нашла я свое счастье?» Ей-богу, словами не скажешь, что я почувствовал! Наконец барышня быстро пошла к своей двери и, дойдя до нее, снова ко мне повернулась: «Идем же, Франциска! Кого ты теперь жалеешь?» С этими словами она вошла в комнату.
Франциска. О господин трактирщик, вам это приснилось.
Т р а к т и р щ ик. Приснилось? Нет, милое дитя, такие подробности не снятся. Я человек не любопытный, но много бы дал, чтобы найти ключ от...
Франциска. Ключ? От нашей двери? Да он же торчит внутри, мы трусихи и заперлись на ночь.
Трактирщик. Не о том ключе речь. Я хочу сказать, милое дитя, ключ — объяснение тому, что я видел...
Франциска. Ах, вот как! Прощайте, господин трактирщик. Скоро ли будет готов обед?
Т р а к т и р щ и к. Милое дитя, я чуть не позабыл самого главного из тою, что хотел сказать вам.
Франциска. Говорите же, только покороче.
Т р а к т и р щ ик. У вашей барышни осталось мое кольцо: я называю его своим...
Франциска. Никуда оно не денется.
Трактирщик. Мне нечего беспокоиться, я только хотел напомнить. Видите ли, я совсем не стремлюсь заполучить его обратно. И как свои пять пальцев знаю, почему ей знакомо это кольцо и почему оно похоже на ее собственное. В ее руках оно будет сохраннее. Мне оно совсем не нужно, а сто пистолей, которые я дал за него, я запишу на счет вашей барышни. Так все будет по справедливости, верно, дитя мое?
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Пауль В с р н е р, трактирщик, Франциска.
В о р н е р. Ага, вот он!
Франциска. Сто пистолей? А разве не восемьдесят?
Трактирщик. Ах, я и позабыл, девяносто, всего-навсего девяносто. Так я и запишу, моя красавица, не беспокойтесь.
Франциска. Там видно будет, господин трактирщик.
В е р н е р (подкрадывается сзади и вдруг хлопает по плечу Франциску). Девушка! Душечка!
Франциска (испуганно). Ой!
В е р н е р. Не пугайтесь, девушка, не пугайтесь, душечка, видать, вы прехорошенькая и нездешняя. А нездешнюю красотку я обязан предостеречь — девушка, душечка, остерегайтесь этого человека! (Указывает на трактирщика.)
Трактирщик. Скажите пожалуйста, нежданная радость! Господин Пауль Вернер! Добро пожаловать! А вы все тот же весельчак, балагур и славный человек! Это меня-то вам следует остерегаться, деточка! Ха-ха-ха!
Вернер. Смотрите не попадайтесь ему на пути!
Трактирщик. Это мне-то не попадаться! Да что ж во мне опасного? Ха-ха-ха! Вы только послушайте, что он несет, моя красотка! Хорошая шуточка, верно?
Вернер. Такие, как он, всегда считают за шутку правду, которую им говорят.
Трактирщик. Правду! Ха-ха-ха! Час от часу не легче, моя красотка! Ох, и шутник же! Я — опасный человек?! Я? Лет двадцать назад в этом, возможно, и была доля правды. Да, да, дитя мое, в ту пору я был опасен, женщины могли бы кое-что обо мне порассказать, а теперь...
Вернер. Не слушайте этого старого плута.
Трактирщик. То-то и оно. Мы стареем и уже никому более не опасны. И вам не миновать того же самого, господин Вернер!
Вернер. Пропади ты пропадом, чертов сын! Душечка, надо думать, понимаете, что я не о той опасности говорю. Один бес из него вышел, а семеро других вселились...
Трактирщик. Вы только послушайте, как это у него ловко выходит! Так и сыплет шутками, да все новенькими! Ох, уж и остряк этот Пауль Вернер! (На ухо Франциске, но достаточно громко.) Зажиточный человек и пока еще холост. В трех милях отсюда у него отличная усадьба. Неплохо нажился на войне! Он был вахмистром у нашего господина майора. И остался его верным другом, в любую минуту готов за него голову сложить!
В е р н е р. Да, этот тоже друг моего майора, и еще какой друг! Майору следовало бы снять у него голову с плеч.
Трактирщик. Что? Как? Ну, уж увольте, господин Вернер, это недобрая шутка! Я ли не друг господину майору? Честное слово, в толк не возьму, что вы такое говорите.
В е р н е р. Юст рассказал мне хорошенькую историю.
Трактирщик. Юст? Я сразу подумал, что Юст говорит вашими устами. Юст злой, противный человек. Но, к счастью, здесь стоит прелестная девица, она подтвердит, что я друг господину майору, что я не раз оказывал ему услуги. Да и почему бы мне не быть ему другом? Разве он не почтенный, заслуженный человек? Правда, к несчастью, он получил отставку, но что за беда? Король не может знать всех заслуженных людей, а если бы и знал, то не может всех наградить.
В е р н е р. Что правда, то правда. Но Юст, в Юсте, конечно, тоже ничего особенного нет, тем не менее он не лжец, а если правда то, что он мне сказал...
Трактирщик. Слышать о нем не хочу. К счастью, как я уже говорил, за меня может заступиться сие прелестное дитя! (На ухо Франциске.) Вы же знаете, дитя мое,— кольцо! Расскажите об этом господину Вериеру. Тогда он лучше узнает меня. А чтобы не вышло, будто вы говорите мне в угоду, я лучше уйду отсюда. Да, да, я уйду, но потом, господин Вернер, вы сами расскажете мне, что вы наконец убедились, какой гнусный клеветник этот Юст.
ЯВЛЕН П И ПЯТОЕ
Пауль В е р н е р, Франциска.
Берне р. Итак, душенька, вы, кажется, знаете моего майора?
Франциска. Майора фон Тельхейма? Конечно, я знаю этого достойного человека.
Берн ер. Да, он достойный человек. И вы расположены к нему, не так ли?
Франциска. Я всем сердцем ему предана.
Берн ер. Правда? Теперь, душенька, вы мне вдвойне милы. А какие это услуги оказал нашему майору трактирщик?
Франциска. Право, не знаю. Наверно, он хочет приписать себе то хорошее, чем, слава богу, обернулись его мошеннические проделки.
В е р и е р. Выходит, что Юст сказал мне правду? (Повернувшись в ту сторону, куда ушел трактирщик.) Твое счастье, что ты ушел! Он, значит, выбросил из комнаты вещи майора? Сыграть эдакую штуку с майором! Только потому, что в его ослиной башке угнездилась мысль, будто у майора пет больше денег? Это у майора-то?
Франциска. Ах, так! А разве майор еще при деньгах?
Вернер. Да у него денег куры не клюют! Он им и счета не знает. Я сам брал у него взаймы и сейчас принес старый долг. Смотрите, душенька, вот в этом кошельке (вынимает кошелек из кармана) сотня луидоров, а в этом свертке (из другого кармана вынимает сверток) сотня дукатов. Всё его денежки!
Франциска. Ей-богу? А зачем же майор закладывает вещи? Он ведь заложил перстень...
Вернер. Заложил? Что-то не верится. Может, просто хотел сбыть старый хлам.
Франциска. Какой же это хлам? Драгоценный перстень, вдобавок полученный из рук любимой.
Вернер. Вот тут собака и зарыта. Из рук любимой! Да, да, такие штучки иной раз напоминают то, что вспоминать неохота, а потому их и стараются поскорее сбыть.
Франциска. Не пойму что-то!
Вернер. Солдатам чудо как хорошо живется на зимних квартирах. Делать им там нечего, они холят себя и нежат, да еще со скуки заводят знакомства, как полагают, на зимнее время, но бедные создания, за которыми волочится солдатня, убеждены, что это на всю жизнь. Глянь — и на палец уже надет перстень; как это случилось, солдат сам не знает и частенько готов отрубить себе палец, лишь бы отделаться от этого
дара.
Франциска. Неужто так было когда-нибудь и с майором?
Вернер. Конечно. В Саксонии. Будь у него по десять пальцев на каждой руке, они все были бы унизаны кольцами.
Франциска (в сторону). Ну и дела, тут надобно поглубже вникнуть. Господин сельский староста, или господин вахмистр...
Вернер. Если вам, душенька, все равно, то «господин вахмистр» для моего слуха звучит приятнее.
Франциска. Так вот что, господин вахмистр, у меня письмецо от господина майора к моей барышне. Я отнесу его л мигом вернусь. Будьте так добры, подождите меня здесь. Очень мне хочется с вамп еще немножко поболтать.
Берн ер. Да вы, душенька, видать, болтушка. Что до меня, идите и поскорей возвращайтесь, я тоже люблю почесать язык. Буду вас ждать.
Франциска. Да, очень прошу вас, подождите! (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ Пауль В е р н е р.
Берн ер. А ведь премиленькая! Только зря я посулился ждать ее. Надо бы мне поскорее разыскать майора. Он не хочет брать у меня денег и предпочитает закладывать вещи! Узнаю его. Но мне пришла на ум одна хитрость. Две недели назад, когда я был в городе, я навестил жену ротмистра Марлофа. Бедняжка лежала больная и сокрушалась о том, что ее муж остался должен майору четыреста талеров, а она не знает, где их взять, чтобы отдать долг. Сегодня я снова собрался ее навестить, хотел сказать, что, как получу деньги за свое именьице, дам ей взаймы пятьсот талеров. Надо же хоть часть их пристроить в надежные руки, если мне не повезет в Персии. Но ^той дамы и след простыл. И уж конечно, она не сможет вернуть долг майору. Сделаю же это я, и чем скорее, тем лучше. Пусть милая девочка на меня не сетует, мне ждать нельзя. (Уходит в задумчивости и сталкивается с входящим майором.)
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ Тельхейм, Пауль Берне р.
Тельхейм. Что же это ты так задумался, Вернер?
В е р н е р. Ах, вот и вы, а я только что собирался навестить вас на новой квартире, господин майор.
Тельхейм. Чтобы оглушить меня проклятиями в адрес хозяина старой. Даже не помышляй об этом.
Вернер. Уж конечно бы, я не удержался, нет! Я, собственно, хотел поблагодарить вас за то, что вы были так добры и сохранили мне мои сто луидоров. Юст отдал их мне. Правда, мне было бы приятнее, если бы вы подольше оставили их у себя. Но им перебрались па новую квартиру, а о ней ни мне, ни вам еще ничего не известно. Кто знает, каково там будет. У вас могут украсть деньги, и вам придется возмещать их мне, тут уж ничего не попишешь. Поэтому я и не вправе доверить их вам.
Те ль х с им (улыбаясь). С каких пор ты стал так осторожен, Верпер?
Верпер. Поневоле научишься. Нынче не знаешь, как уберечь свои деньги. Кстати, мне надо кое-что передать вам, господин майор, от ротмистрши Марлоф, я только что заходил к ней. Ротмистр остался вам должен четыреста талеров, она посылает вам в счет долга сто дукатов. Остальное пришлет на будущей неделе. Я, наверно, сам виноват, что она возвращает вам не всю сумму. Дело в том, что мне она тоже была должна один талер восемьдесят и потому решила, что я пришел ей напомнить о долге, впрочем, так оно было,— вот она и отсыпала эти деньги из свертка, уже приготовленного для вас. Вам легче еще недельку обойтись без ваших ста талеров, чем мне без моих грошей. Вот, держите! (Подает ему сверток с дукатами.)
Т е л ь х е й м. Верпер!
В е р и е р. Что это вы на меня вытаращились? Держите же, господин майор.
Тельхейм. Верпер!
Верпер. Чем вы недовольны? И за что вы па меня сердитесь?
Тельхейм (ударив себя по лбу и топнув ногой, с горечью). За то, что ты принес мне не все деньги!
В е р н е р. Полноте, господни майор! Неужто вы меня не .поняли?
Тельхейм. В том-то и беда, что я тебя понял! Странно, но самые хорошие люди теперь больше других терзают меня.
Верпер. Что вы сказали?
Тельхейм. К тебе это относится только отчасти! Ступай, Верпер! (Отталкивает руку Вернера, протягивающего ему дукаты.)
В е р и е р. Не раньше чем отделаюсь от этого свертка.
Тельхейм. А что, если я скажу тебе, Вернер, что Марлофша сама была у меня сегодня утром?
Вернер. Ах, так!
Тельхейм. И что она мне ничего более не должна.
Вернер. Честное слово?
Тельхей м. Она полностью расплатилась со мной, что ты на это скажешь?
Вернер (задумавшись на мгновение). Скажу, что я соврал и что вранье это — проклятая штука, в любую минуту тебя могут изобличить.
Тельхейм. И тебе будет стыдно?
Вернер. А что прикажете делать тому, кто принуждает меня врать? Ему стыдиться не надо? Видите ли, господин майор, скажи я, что ваше поведение не сердит меня, я бы опять соврал, а мне не хочется врать снова.
Тельхейм. Не сердись, Вернер! Я высоко ценю твое сердце, твою приверженность ко мне. Но денег твоих мне не надо.
Вернер. Не надо? Значит, лучше вам продавать вещи, носить их в заклад, лучше, чтобы все, кому не лень, чесали языки на ваш счет?
Тельхейм. Пусть люди знают, что у меня ничего больше нет. Не надо делать вид, что ты богаче, чем на самом деле.
Вернер. А что беднее? Покуда у нашего друга есть деньги — они есть у нас.
Тельхейм. Негоже мне быть твоим должником.
Вернер. Негоже? А когда-то в жаркий день — солнце и враг изрядно поддали нам жару — стремянный же ваш с баклагой куда-то задевался, вы пришли ко мне и сказали: «Вернер, не найдется ли у тебя воды испить?» — и я протянул вам свою фляжку, помните небось, вы взяли ее и напились? Это было гоже? Клянусь богом, глоток гнилой воды тогда стоил дороже, чем вся эта дребедень! (Вытаскивает кошелек с луидорами и подает майору вместе со свертком.) Возьмите, майор, голубчик мой! Представьте себе, что берете воду. Ведь и это господь для всех сотворил.
Тельхейм. Ты мучаешь меня. Я же сказал, что не хочу быть твоим должником.
Вернер. Сначала вам было негоже, теперь вы не хотите. Это уж дело другое! (С досадой.) Вам не угодно быть моим должником? А если вы все-таки являетесь им, господин майор? Или вы ничего не должны тому, кто отвел удар, едва не раскроивший вам череп, а в другой раз отрубил руку, уже спускавшую курок, чтобы вогнать вам в грудь пулю? Можно ли больше задолжать человеку? Или кошелек, по-вашему, дороже головы? Может, вы и По-благородному рассуждаете, но, клянусь богом, рассуждаете не умно!
Тельхейм. С кем это ты так разговариваешь, Вернер?
Мы здесь одни, и я могу сказать тебе,— будь здесь третий, это отдано бы похвальбой,— что с радостью признаю: я дважды обязал тебе жизнью. Но, друг мой, чего же недоставало мне, чтобы при случае сделать то же самое для тебя? Л?
Нерпе]). Недоставало случая! Кто может в этом сомневаться, господин майор? Разве я сотни раз не видел, как вы готовы были жизнь отдать за последнего солдата, когда он оказывался в самой гуще боя?
Т е л ь х е и м. Следовательно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Франциски. 11 до cих пор не вернулся? Висельник проклятый!
Ю с т. Может, наш бравый кучер захлебнулся, когда коня купал! Он и вправду был отличный кучер! Десять лет ездил в Вене. Майору такого больше не найти. Стоило ему крикнуть, и копи на полном скаку останавливались и стояли как вкопанные. К тому же он был хорошим коновалом!
Франциска. Ей-богу, я уж не верю, что скороход повысился в должности.
Ю с т. Нет, нет, это сущая правда. Он служит барабанщиком в гарнизонном полку.
Франциск а. Хорошо, коли так!
Ю с т. Фриц спутался с негодной бабой, не являлся домой ночевать, наделал долгов, прикрываясь именем майора, и еще сотни разных подлостей. Одним словом, майор заметил, что этого малого так и тянет подняться повыше (жестами показывает, как вешают Фрица), и направил его на праведный путь.
Франциска. Вот беда-то!
Юст. Но скороход он отличный, что правда, то правда. Майор да мал ему пятьдесят шагов форы и не мог угнаться за ним па лучшем своем скакуне. Только Фриц, дай он виселице хоть тысячу шагов форы, все равно ее догонит, тут я готов голову прозакладывать. Все это, наверно, были вашими добрыми друзьями? Вильгельм и Филипп, Мартин и Фриц? Ну-с, а Юсту пора идти. (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ Франциск а, потом трактирщик.
Франциска (задумчиво смотрит ему вслед). Хорошо он меня проучил, по заслугам! Спасибо тебе, Юст, я слишком низко ценила честь и никогда твою науку не забуду. Ах, несчастный человек! (Поворачивается, собираясь идти в комнату Минны.)
В ото мгновение входит трактирщик.
Т р а к т и р щ и к. Не спешите, милое дитя.
Франциска. Мне сейчас некогда, господин трактирщик.
Трактирщик. Одну минуточку! Все еще никаких вестей от господина майора? Не может быть, чтобы таково было его прощанье!
Франциска. О чем это вы?
Трактирщик. Разве барышня вам ничего не рассказала? Когда я, мое прелестное дитя, оставил вас внизу, в кухне, то снова ненароком забрел сюда в зал...
Франциска. Намереваясь ненароком кое-что подслушать.
Трактирщик. Ах, дитя мое, почему вы так обо мне думаете? Трактирщику негоже быть любопытным. Не успел я войти, как дверь из комнаты вашей барышни распахнулась. Оттуда опрометью выбежал майор, за ним — сама барышня, оба невесть до чего взволнованные, глаза у обоих так и сверкают — словом, такое не часто увидишь. Она схватила его за руку; он вырвался, она опять его схватила. Кричит: «Тельхейм», а он: «Пустите меня, сударыня».— «Куда вы?» Он протащил ее до самой лестницы. Я даже испугался, как бы они оба не скатились вниз. Но он опять сумел высвободиться. Барышня осталась стоять на верхней ступеньке; она смотрела ему вслед, звала его, ломала руки. Вдруг она круто обернулась, шагнула к окну, от окна опять бросилась к лестнице, тут же от нее отскочила и заметалась по залу. Я стоял в уголке, она три раза пробежала мимо, а меня так и не заметила. Потом мне показалось, что она все-таки меня увидела, но... господи, помилуй нас грешных, решила, что это стоите вы, милое дитя. «Франциска,— крикнула она, невидящим взором глядя па меня,— ну что, нашла я свое счастье?» Потом уставилась в потолок, все твердя: «Ну что, нашла я свое счастье?» Она вытерла слезы, улыбнулась и вновь повторила: «Ну что, Франциска, нашла я свое счастье?» Ей-богу, словами не скажешь, что я почувствовал! Наконец барышня быстро пошла к своей двери и, дойдя до нее, снова ко мне повернулась: «Идем же, Франциска! Кого ты теперь жалеешь?» С этими словами она вошла в комнату.
Франциска. О господин трактирщик, вам это приснилось.
Т р а к т и р щ ик. Приснилось? Нет, милое дитя, такие подробности не снятся. Я человек не любопытный, но много бы дал, чтобы найти ключ от...
Франциска. Ключ? От нашей двери? Да он же торчит внутри, мы трусихи и заперлись на ночь.
Трактирщик. Не о том ключе речь. Я хочу сказать, милое дитя, ключ — объяснение тому, что я видел...
Франциска. Ах, вот как! Прощайте, господин трактирщик. Скоро ли будет готов обед?
Т р а к т и р щ и к. Милое дитя, я чуть не позабыл самого главного из тою, что хотел сказать вам.
Франциска. Говорите же, только покороче.
Т р а к т и р щ ик. У вашей барышни осталось мое кольцо: я называю его своим...
Франциска. Никуда оно не денется.
Трактирщик. Мне нечего беспокоиться, я только хотел напомнить. Видите ли, я совсем не стремлюсь заполучить его обратно. И как свои пять пальцев знаю, почему ей знакомо это кольцо и почему оно похоже на ее собственное. В ее руках оно будет сохраннее. Мне оно совсем не нужно, а сто пистолей, которые я дал за него, я запишу на счет вашей барышни. Так все будет по справедливости, верно, дитя мое?
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Пауль В с р н е р, трактирщик, Франциска.
В о р н е р. Ага, вот он!
Франциска. Сто пистолей? А разве не восемьдесят?
Трактирщик. Ах, я и позабыл, девяносто, всего-навсего девяносто. Так я и запишу, моя красавица, не беспокойтесь.
Франциска. Там видно будет, господин трактирщик.
В е р н е р (подкрадывается сзади и вдруг хлопает по плечу Франциску). Девушка! Душечка!
Франциска (испуганно). Ой!
В е р н е р. Не пугайтесь, девушка, не пугайтесь, душечка, видать, вы прехорошенькая и нездешняя. А нездешнюю красотку я обязан предостеречь — девушка, душечка, остерегайтесь этого человека! (Указывает на трактирщика.)
Трактирщик. Скажите пожалуйста, нежданная радость! Господин Пауль Вернер! Добро пожаловать! А вы все тот же весельчак, балагур и славный человек! Это меня-то вам следует остерегаться, деточка! Ха-ха-ха!
Вернер. Смотрите не попадайтесь ему на пути!
Трактирщик. Это мне-то не попадаться! Да что ж во мне опасного? Ха-ха-ха! Вы только послушайте, что он несет, моя красотка! Хорошая шуточка, верно?
Вернер. Такие, как он, всегда считают за шутку правду, которую им говорят.
Трактирщик. Правду! Ха-ха-ха! Час от часу не легче, моя красотка! Ох, и шутник же! Я — опасный человек?! Я? Лет двадцать назад в этом, возможно, и была доля правды. Да, да, дитя мое, в ту пору я был опасен, женщины могли бы кое-что обо мне порассказать, а теперь...
Вернер. Не слушайте этого старого плута.
Трактирщик. То-то и оно. Мы стареем и уже никому более не опасны. И вам не миновать того же самого, господин Вернер!
Вернер. Пропади ты пропадом, чертов сын! Душечка, надо думать, понимаете, что я не о той опасности говорю. Один бес из него вышел, а семеро других вселились...
Трактирщик. Вы только послушайте, как это у него ловко выходит! Так и сыплет шутками, да все новенькими! Ох, уж и остряк этот Пауль Вернер! (На ухо Франциске, но достаточно громко.) Зажиточный человек и пока еще холост. В трех милях отсюда у него отличная усадьба. Неплохо нажился на войне! Он был вахмистром у нашего господина майора. И остался его верным другом, в любую минуту готов за него голову сложить!
В е р н е р. Да, этот тоже друг моего майора, и еще какой друг! Майору следовало бы снять у него голову с плеч.
Трактирщик. Что? Как? Ну, уж увольте, господин Вернер, это недобрая шутка! Я ли не друг господину майору? Честное слово, в толк не возьму, что вы такое говорите.
В е р н е р. Юст рассказал мне хорошенькую историю.
Трактирщик. Юст? Я сразу подумал, что Юст говорит вашими устами. Юст злой, противный человек. Но, к счастью, здесь стоит прелестная девица, она подтвердит, что я друг господину майору, что я не раз оказывал ему услуги. Да и почему бы мне не быть ему другом? Разве он не почтенный, заслуженный человек? Правда, к несчастью, он получил отставку, но что за беда? Король не может знать всех заслуженных людей, а если бы и знал, то не может всех наградить.
В е р н е р. Что правда, то правда. Но Юст, в Юсте, конечно, тоже ничего особенного нет, тем не менее он не лжец, а если правда то, что он мне сказал...
Трактирщик. Слышать о нем не хочу. К счастью, как я уже говорил, за меня может заступиться сие прелестное дитя! (На ухо Франциске.) Вы же знаете, дитя мое,— кольцо! Расскажите об этом господину Вериеру. Тогда он лучше узнает меня. А чтобы не вышло, будто вы говорите мне в угоду, я лучше уйду отсюда. Да, да, я уйду, но потом, господин Вернер, вы сами расскажете мне, что вы наконец убедились, какой гнусный клеветник этот Юст.
ЯВЛЕН П И ПЯТОЕ
Пауль В е р н е р, Франциска.
Берне р. Итак, душенька, вы, кажется, знаете моего майора?
Франциска. Майора фон Тельхейма? Конечно, я знаю этого достойного человека.
Берн ер. Да, он достойный человек. И вы расположены к нему, не так ли?
Франциска. Я всем сердцем ему предана.
Берн ер. Правда? Теперь, душенька, вы мне вдвойне милы. А какие это услуги оказал нашему майору трактирщик?
Франциска. Право, не знаю. Наверно, он хочет приписать себе то хорошее, чем, слава богу, обернулись его мошеннические проделки.
В е р и е р. Выходит, что Юст сказал мне правду? (Повернувшись в ту сторону, куда ушел трактирщик.) Твое счастье, что ты ушел! Он, значит, выбросил из комнаты вещи майора? Сыграть эдакую штуку с майором! Только потому, что в его ослиной башке угнездилась мысль, будто у майора пет больше денег? Это у майора-то?
Франциска. Ах, так! А разве майор еще при деньгах?
Вернер. Да у него денег куры не клюют! Он им и счета не знает. Я сам брал у него взаймы и сейчас принес старый долг. Смотрите, душенька, вот в этом кошельке (вынимает кошелек из кармана) сотня луидоров, а в этом свертке (из другого кармана вынимает сверток) сотня дукатов. Всё его денежки!
Франциска. Ей-богу? А зачем же майор закладывает вещи? Он ведь заложил перстень...
Вернер. Заложил? Что-то не верится. Может, просто хотел сбыть старый хлам.
Франциска. Какой же это хлам? Драгоценный перстень, вдобавок полученный из рук любимой.
Вернер. Вот тут собака и зарыта. Из рук любимой! Да, да, такие штучки иной раз напоминают то, что вспоминать неохота, а потому их и стараются поскорее сбыть.
Франциска. Не пойму что-то!
Вернер. Солдатам чудо как хорошо живется на зимних квартирах. Делать им там нечего, они холят себя и нежат, да еще со скуки заводят знакомства, как полагают, на зимнее время, но бедные создания, за которыми волочится солдатня, убеждены, что это на всю жизнь. Глянь — и на палец уже надет перстень; как это случилось, солдат сам не знает и частенько готов отрубить себе палец, лишь бы отделаться от этого
дара.
Франциска. Неужто так было когда-нибудь и с майором?
Вернер. Конечно. В Саксонии. Будь у него по десять пальцев на каждой руке, они все были бы унизаны кольцами.
Франциска (в сторону). Ну и дела, тут надобно поглубже вникнуть. Господин сельский староста, или господин вахмистр...
Вернер. Если вам, душенька, все равно, то «господин вахмистр» для моего слуха звучит приятнее.
Франциска. Так вот что, господин вахмистр, у меня письмецо от господина майора к моей барышне. Я отнесу его л мигом вернусь. Будьте так добры, подождите меня здесь. Очень мне хочется с вамп еще немножко поболтать.
Берн ер. Да вы, душенька, видать, болтушка. Что до меня, идите и поскорей возвращайтесь, я тоже люблю почесать язык. Буду вас ждать.
Франциска. Да, очень прошу вас, подождите! (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ Пауль В е р н е р.
Берн ер. А ведь премиленькая! Только зря я посулился ждать ее. Надо бы мне поскорее разыскать майора. Он не хочет брать у меня денег и предпочитает закладывать вещи! Узнаю его. Но мне пришла на ум одна хитрость. Две недели назад, когда я был в городе, я навестил жену ротмистра Марлофа. Бедняжка лежала больная и сокрушалась о том, что ее муж остался должен майору четыреста талеров, а она не знает, где их взять, чтобы отдать долг. Сегодня я снова собрался ее навестить, хотел сказать, что, как получу деньги за свое именьице, дам ей взаймы пятьсот талеров. Надо же хоть часть их пристроить в надежные руки, если мне не повезет в Персии. Но ^той дамы и след простыл. И уж конечно, она не сможет вернуть долг майору. Сделаю же это я, и чем скорее, тем лучше. Пусть милая девочка на меня не сетует, мне ждать нельзя. (Уходит в задумчивости и сталкивается с входящим майором.)
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ Тельхейм, Пауль Берне р.
Тельхейм. Что же это ты так задумался, Вернер?
В е р н е р. Ах, вот и вы, а я только что собирался навестить вас на новой квартире, господин майор.
Тельхейм. Чтобы оглушить меня проклятиями в адрес хозяина старой. Даже не помышляй об этом.
Вернер. Уж конечно бы, я не удержался, нет! Я, собственно, хотел поблагодарить вас за то, что вы были так добры и сохранили мне мои сто луидоров. Юст отдал их мне. Правда, мне было бы приятнее, если бы вы подольше оставили их у себя. Но им перебрались па новую квартиру, а о ней ни мне, ни вам еще ничего не известно. Кто знает, каково там будет. У вас могут украсть деньги, и вам придется возмещать их мне, тут уж ничего не попишешь. Поэтому я и не вправе доверить их вам.
Те ль х с им (улыбаясь). С каких пор ты стал так осторожен, Верпер?
Верпер. Поневоле научишься. Нынче не знаешь, как уберечь свои деньги. Кстати, мне надо кое-что передать вам, господин майор, от ротмистрши Марлоф, я только что заходил к ней. Ротмистр остался вам должен четыреста талеров, она посылает вам в счет долга сто дукатов. Остальное пришлет на будущей неделе. Я, наверно, сам виноват, что она возвращает вам не всю сумму. Дело в том, что мне она тоже была должна один талер восемьдесят и потому решила, что я пришел ей напомнить о долге, впрочем, так оно было,— вот она и отсыпала эти деньги из свертка, уже приготовленного для вас. Вам легче еще недельку обойтись без ваших ста талеров, чем мне без моих грошей. Вот, держите! (Подает ему сверток с дукатами.)
Т е л ь х е й м. Верпер!
В е р и е р. Что это вы на меня вытаращились? Держите же, господин майор.
Тельхейм. Верпер!
Верпер. Чем вы недовольны? И за что вы па меня сердитесь?
Тельхейм (ударив себя по лбу и топнув ногой, с горечью). За то, что ты принес мне не все деньги!
В е р н е р. Полноте, господни майор! Неужто вы меня не .поняли?
Тельхейм. В том-то и беда, что я тебя понял! Странно, но самые хорошие люди теперь больше других терзают меня.
Верпер. Что вы сказали?
Тельхейм. К тебе это относится только отчасти! Ступай, Верпер! (Отталкивает руку Вернера, протягивающего ему дукаты.)
В е р и е р. Не раньше чем отделаюсь от этого свертка.
Тельхейм. А что, если я скажу тебе, Вернер, что Марлофша сама была у меня сегодня утром?
Вернер. Ах, так!
Тельхейм. И что она мне ничего более не должна.
Вернер. Честное слово?
Тельхей м. Она полностью расплатилась со мной, что ты на это скажешь?
Вернер (задумавшись на мгновение). Скажу, что я соврал и что вранье это — проклятая штука, в любую минуту тебя могут изобличить.
Тельхейм. И тебе будет стыдно?
Вернер. А что прикажете делать тому, кто принуждает меня врать? Ему стыдиться не надо? Видите ли, господин майор, скажи я, что ваше поведение не сердит меня, я бы опять соврал, а мне не хочется врать снова.
Тельхейм. Не сердись, Вернер! Я высоко ценю твое сердце, твою приверженность ко мне. Но денег твоих мне не надо.
Вернер. Не надо? Значит, лучше вам продавать вещи, носить их в заклад, лучше, чтобы все, кому не лень, чесали языки на ваш счет?
Тельхейм. Пусть люди знают, что у меня ничего больше нет. Не надо делать вид, что ты богаче, чем на самом деле.
Вернер. А что беднее? Покуда у нашего друга есть деньги — они есть у нас.
Тельхейм. Негоже мне быть твоим должником.
Вернер. Негоже? А когда-то в жаркий день — солнце и враг изрядно поддали нам жару — стремянный же ваш с баклагой куда-то задевался, вы пришли ко мне и сказали: «Вернер, не найдется ли у тебя воды испить?» — и я протянул вам свою фляжку, помните небось, вы взяли ее и напились? Это было гоже? Клянусь богом, глоток гнилой воды тогда стоил дороже, чем вся эта дребедень! (Вытаскивает кошелек с луидорами и подает майору вместе со свертком.) Возьмите, майор, голубчик мой! Представьте себе, что берете воду. Ведь и это господь для всех сотворил.
Тельхейм. Ты мучаешь меня. Я же сказал, что не хочу быть твоим должником.
Вернер. Сначала вам было негоже, теперь вы не хотите. Это уж дело другое! (С досадой.) Вам не угодно быть моим должником? А если вы все-таки являетесь им, господин майор? Или вы ничего не должны тому, кто отвел удар, едва не раскроивший вам череп, а в другой раз отрубил руку, уже спускавшую курок, чтобы вогнать вам в грудь пулю? Можно ли больше задолжать человеку? Или кошелек, по-вашему, дороже головы? Может, вы и По-благородному рассуждаете, но, клянусь богом, рассуждаете не умно!
Тельхейм. С кем это ты так разговариваешь, Вернер?
Мы здесь одни, и я могу сказать тебе,— будь здесь третий, это отдано бы похвальбой,— что с радостью признаю: я дважды обязал тебе жизнью. Но, друг мой, чего же недоставало мне, чтобы при случае сделать то же самое для тебя? Л?
Нерпе]). Недоставало случая! Кто может в этом сомневаться, господин майор? Разве я сотни раз не видел, как вы готовы были жизнь отдать за последнего солдата, когда он оказывался в самой гуще боя?
Т е л ь х е и м. Следовательно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31