— Ты-то работала у Марча, не так ли?
— В Денвере. Там меня и уволили. За аморальное поведение.
— За аморальное поведение? Тебя?
— Да.
— Что же ты такого сотворила? Объелась бананами?
— Ты сам все знаешь.
— Не знаю.
— Это известно всем и каждому.
— Кроме меня.
— Наверное, кроме тебя. Едва ли кто стал бы рассказывать тебе подробности того скандала. На твоем счету их куда больше.
— Многим очень нравится совать нос в чужие дела.
— Знаешь, вместо того, чтобы висеть на телефоне, мы могли бы уютно устроиться в темном уголке бара и совмещать приятное с полезным, благо меню тут богатое.
— Скажешь ты мне или нет?
— Я забеременела.
— Кто же смог это заметить?
— Заметили, можешь не волноваться.
— Без мужа?
— Естественно.
— А причем тут Уолтер Марч?
— Я не проявила должной скромности. Говорила, что собираюсь родить и воспитывать ребенка одна. Тогда мы все думали, что времена изменились.
— Это точно.
— Забеременела я, разумеется, сознательно. От отличного пария. Фил Шапиро. Помнишь его?
— Нет.
— Парень, что надо. Симпатичный. Умный. Из благополучной семьи.
— И что случилось с ребенком?
— Я думала, что смогу родить его, не выходя замуж. Но оказалось, что рожать можно или замужней или безработной.
— Аборт?
— Вот именно.
— Ужасно.
— А на моем банковском счету было тогда чуть больше двух тысяч долларов.
— Ох уж этот Марч.
— Он многих увольнял за аморальное поведение.
— А вот я, как это ни странно, в их число не попал.
— Просто он не поймал тебя. Слышал-то предостаточно, но не верил. Даже я не могу поверить во все, что говорили о тебе.
— Все это ложь.
— Я была в редакции в то утро, когда тебя нашли в кафетерии. И осталась без ленча.
— Извини.
— И человек, воткнувший ножницы в спину старины Марча, должно быть, имел на то веские основания.
— Твоя работа?
— Если меня обвинят в этом, огорчаться я не буду.
— Могут и обвинить. Ты входишь в категорию тех, у кого был мотив для убийства. Он же лишил тебя ребенка. Ты была здесь этим утром?
— Да.
— И могла убить его?
— Полагаю, что да. По словам Лидии, дверь в номер была открыта, когда она увидела мужа с ножницами в спине. Любой мог войти и убить его.
— Что еще известно тебе об этом убийстве, Кристал?
— Думаю, ни одно убийство в истории не будет иметь такой прессы. На Плантации Хендрикса собрался весь цвет журналистики Америки. И, полагаю, приедут даже те, кто не собирался участвовать в конгрессе, именно из-за этого убийства. Ты представляешь себе, что означает для карьеры таких, как мы, освещение расследования обстоятельств смерти Уолтера Марча? Тем более, при такой конкуренции.
— Представляю.
— Тут можно без труда отхватить Пулицеровскую премию.
— Чьи были ножницы? Ты знаешь?
— Их взяли в вестибюле отеля. С регистрационной стойки.
— О.
— А ты думал, что уже раскусил этот орешек, Флетч?
— Да, знаешь ли, мелькнула такая мысль. Редко кто возит с собой ножницы, во всяком случае, достаточно большие, чтобы убить ими человека. Скорее всего, это могла быть женщина…
— Флетч, тебе нужно избавляться от мужского шовинизма. Я уже говорила тебе об этом.
— Но теперь все это не более чем досужие рассуждения, раз ножницы лежали на регистрационной стойке, где их мог взять кто угодно.
— А ситуация, скажу тебе, презабавная, — Кристал хихикнула. — Журналисты снуют по отелю, выискивая крупицы информации. Коммутатор раскалился от междугородных звонков. И я сомневаюсь, найдется ли сейчас хоть одна замочная скважина, к которой не прилипли чье-то ухо или глаз.
— Да, забавно, — согласился Флетч.
— Иди на массаж, сибарит. На банкете-то увидимся?
— Обязательно. Я не пропущу его ни за какие коврижки.
— Меня ты узнаешь. Свой жир я ношу с собой.
Глава 7
— Теперь другую. — Флетч лежал на спине на массажном столе. Массажистка закончила с его правой ногой и перешла к левой.
Ему пришлось подождать больше часа, чтобы попасть на массажный стол: не он один хотел размять мышцы.
Массажистка, дородная блондинка лет пятидесяти, внешностью напоминала скандинавку. Звали ее миссис Лири.
Он подождал, пока она начнет массировать его правое плечо, прежде чем упомянуть Уолтера Марча.
— Вчера вечером Уолтер Марч приходил на массаж?
— Я начинаю понимать, какими методами вы работаете. Как добываете то, что пишете. Источники информации, так, кажется, у вас это называется. Источники того, что написано вами. Вы всегда цитируете какого-то специалиста или знаменитость. «Источники»! Ха! Теперь я вижу, что всю информацию вы черпаете от старушки в подвале, а уж потом украшаете ее известными именами. Я не специалист, мистер. И не источник.
Флетч посмотрел на ее мускулистые руки.
— Эксперты — источники мнений. Люди — источники фактов.
— Вот-вот, — она разминала ему бедро. — Так я не источник ни мнений, ни фактов. И вот что я вам скажу. Никогда еще у меня не было столько работы. Вы — девятый репортер, которого я массирую за сегодняшнее утро, и все хотят поговорить со мной о мистере Марче. Полагаю, мне следовало бы что-нибудь да придумать. Чтобы все остались довольны. Клиентов от этого только прибавится. Но я совсем выдохлась.
О том, что Уолтер Марч часто пользуется услугами массажистов, Флетч узнал, работая в одной из его газет. Вероятно, этот пустячок не составлял тайны и для восьми других репортеров.
— Если вам нужен массаж, вы его получите, — она разогнулась, оглядела Флетча с головы до ног. — Если хотите поговорить, давайте поговорим. Но я возьму с вас плату, как за массаж. Или одно, или другое.
Флетч смотрел в потолок.
— Я заплачу премиальные.
— Хорошо. — Пальцы ее вновь вернулись на ногу Флетча. — Тело у вас не такое, как у других журналистов.
— Уолтер Марч, — напомнил Флетч.
— У него было хорошее тело. Очень хорошее, учитывая почтенный возраст. Упругая кожа, знаете ли.
— То есть вы делали ему массаж?
— Да.
— Не мужчина-массажист?
— А что в этом удивительного? Я же массирую вас.
— Уолтер Марч славился пуританством.
— А причем тут массаж? Уолтер Марч был важной особой?
— Да.
— Издавал газету?
— И не одну. Не просто издавал, все они принадлежали ему.
— Очень вежливый человек. Обходительный. И не скупился на чаевые.
— Насчет чаевых я все понял.
Она покончила с его левой рукой. С качающейся над лицом Флетча грудью принялась за мышцы его живота.
— О боже, — выдохнул Флетч.
— Что такое?
— Не слишком идеальные условия для работы.
— Работаю я, а не вы. Переворачивайтесь. Лежа на массажном столе, лицом вниз, Флетч повторил: «Уолтер Марч. Что вы сказали другим репортерам?»
— Ничего особенно. Нечего было рассказывать, — она разминала левую ногу Флетча. — Мистер Марч отметил, что выдался погожий день. Добавил, что ему нравится в Виргинии, что и в Вашингтоне в последние дни стояла хорошая погода. Спросил, шведка ли я. Я ответила, что родом из Питтсбурга. Он поинтересовался, как я стала массажисткой. Я объяснила, что меня учила мать, она приехала с Ньюфаундленда. Он спросил, где работает мой муж. Я ответила, что в муниципальном отделе водоснабжения. Вообще он задавал много вопросов. Сколько у меня детей. Много ли народу приходит на массаж, в будни, по выходным, какова численность населения Хеyдрикса, знаю ли я кого-либо из потомков самого Хендрикса. Вы понимаете? Мы просто болтали.
Флетча всегда удивляли издатели, инстинктивно уподобляющиеся в общении с людьми репортерам.
Старина Уолтер Марч ведрами выкачивал информацию из старушки в подвале. И Флетч понимал, что делал он это просто так, по привычке, лишь для того, чтобы лучше ориентироваться в городе, где проходил конгресс.
Флетч на его месте поступил бы точно так же, если б массирование мышц не сбивало стройного хода его мыслей.
Круговыми движениями кулаков она массировала ему ягодицы. Потом перешла к спине.
— Вам надо почаще делать массаж. Разминать мышцы.
— Обычно я разминаю их другим способом. Закончив массаж, она вымыла руки, насухо вытерла их полотенцем. Флетч уже сидел на краю массажного стола. Кожа порозовела, усталость от дальнего перелета бесследно исчезла.
— Уолтер Марч нервничал? Казался расстроенным, озабоченным, чего-то боялся?
— Нет. А следовало бы.
— Похоже, что да.
— Я о другом. До вас тут побывал один репортер. Думаю, он мог бы убить Уолтера Марча.
— Почему вы так решили?
— Он все время ругался. Обзывал его последними словами. Вместо того, чтобы расспрашивать меня об мистере Марче, как остальные, крыл его, почем зря.
— Как его фамилия?
— Не знаю. Впрочем, могу посмотреть на квитанции. Крупный мужчина, лет сорока, с усами и бакенбардами. Северянин. Ужасно злой. Знаете, есть такие люди, которые постоянно злятся. Убеждены, что с ними обходятся не по справедливости.
— Ясно.
— А еще этот вчерашний тип на автомобильной стоянке.
Она аккуратно повесила полотенце на крючок над раковиной.
— Какой тип?
— Когда я приехала вчера утром, он пересекал автостоянку. Подошел ко мне. Спросил, работаю ли я здесь. Я подумала, что и он хочет справиться насчет работы. Так уж он выглядел. Джинсовый костюм, короткие вьющиеся волосы, уже с сединой, хотя на старика он не тянул, худощавый, такие обычно встречаются на конюшне. Одним словом, лошадник. Он спросил, приехал ли Уолтер Марч. Тогда вот я впервые и услышала об Уолтере Марче. Я еще обратила на его налитые кровью глаза. И горящее решимостью лицо.
— И что вы сделали?
— Поскорее ушла от него.
Флетч посмотрел на светловолосую, с сильными руками, массажистку.
— То есть он напугал вас?
— Да.
— Вы рассказали об этом человеке другим репортерам?
— Нет, — она покачала головой. Наверное, если бы мне девять раз не задали одни и те же вопросы, я бы о нем и не вспомнила.
Глава 8

АССОЦИАЦИЯ АМЕРИКАНСКИХ ЖУРНАЛИСТОВ
Уолтер Марч, президент
ПРОГРАММА МЕРОПРИЯТИЙ
Плантация Хендрикса
Хендрикс, Виргиния
Понедельник
6:30 Р. М. Банкет
Зал Аманды Хендрикс.
— Привет, — Флетч заглянул в комнатку, где за коммутатором отеля сидели две телефонистки.
С другой стороны вестибюля журналисты толпились в зале Аманды Хендрикс.
— Сюда не положено заходить посторонним, сэр, — сказала ему телефонистка, сидевшая ближе к двери.
Обе они выглядели испуганными, словно кролики, внезапно освещенные лучом фонаря.
— Я только за списком, — объяснил Флетч свое появление.
— Каким списком? Он выкатил глаза.
— Явочным списком гостей с указанием номеров, в котором они поселились. Вас же просили приготовить его для меня.
Дальняя от него телефонистка смотрела уже не на него, а на поблескивающий лампочками коммутатор.
— Нам же он нужен для работы, — гнул свое Флетч.
— Элен, ты знаешь что-нибудь насчет явочного списка?
— Плантация Хендрикса. Добрый вечер, — произнесла в микрофон вторая телефонистка.
— Для Информационной группы. Мы должны знать, кто где поселился. Возникают же разные проблемы. Фамилии и номера комнат.
— А, — первая телефонистка посмотрела на лежащий перед ней листок.
— Да, да, — покивал Флетч. — Он самый.
— Но это мой, — обеспокоилась девушка.
— Еще один вы должны были приготовить и для меня.
— Элен, у тебя есть еще одна копия?
— Извините, сэр, — та продолжала беседу с далеким абонентом. — Этот номер не отвечает.
— У нее же точно такой же листок, — успокоил ее Флетч.
— Но я не могу без списка.
— Давайте снимем ксерокс, — нашелся Флетч.
— Мы не имеем права отходить от коммутатора. Очень много звонков, — и тут же на пульте вспыхнула лампочка. — Плантация Хендрикса. Добрый вечер.
— Дайте мне ваш, — Флетч взял список фамилий с указанием номеров со столика. — Я его ксерокопирую.
— Но дирекция уже закрыта, сэр, — прошептала девушка. — Я сейчас позвоню.
— Зачем? Достаточно просто подвинуть листок, которым пользуется Элен, — Флетч наклонился и перенес на десяток дюймов лежащий перед второй телефонисткой точно такой же лист с фамилиями и номерами комнат. — Одного вам вполне хватит. При необходимости вы обе сможете заглядывать в него.
Сидевшая ближе к нему телефонистка говорила в микрофон: «Извините, сэр, но сейчас банкет и в номерах практически никого нет».
Элен сердито зыркнула на Флетча, но голос ее звучал ровно и спокойно: «Столовая открывается на завтрак в семь утра, сэр».
— Скажите мне, — Флетч уже проглядывал список, — разве Лидия Марч и Уолтер Марч младший остались в том же номере, где убили Уолтера Марча?
— Нет, — ответила телефонистка. — Их перевели в двенадцатый люкс.
— Благодарю, — Флетч помахал в воздухе драгоценным листком. — Вы мне очень помогли.
Глава 9

8:00 Р. М. Обед.
Большая столовая.
Флетч побывал в двадцати номерах и «люксах» Плантации Хендрикса, прежде чем его поймали.
Он уже прикрепил «жучок» 22 к изголовью кровати в номере 42 и направился к двери, когда в замочную скважину вставили ключ.
Флетч метнулся было к ванной, но замок уже щелкнул. И Флетч застыл посреди комнаты, притворяясь, что внимательно изучает информационный листок, прикидывая, как с его помощью объяснить свое появление в чужом номере.
Рядом с фамилией проживающего в номере журналиста он заносил цифру, значащуюся на устанавливаемом там «жучке».
Ручка двери начала поворачиваться.
— Хана, — сказал себе Флетч, не находя выхода из тупика. — Хана!
Дверь открывалась до невозможности медленно.
На пороге, качаясь из стороны в сторону, возникла Леона Хэтч, знаменитый радиокомментатор, ведущая свою программу непосредственно из Белого Дома, рыжеволосая, в ярко-зеленом, висевшем на ней, как на вешалке, платье.
Ее слабая попытка задержать взгляд на Флетче не удалась.
Правое плечо стукнулось о косяк двери.
— О, — обратилась она к проникшему в ее номер вору. — Слава Богу, что вы здесь.
И начала падать.
Флетч подхватил ее до того, как она шлепнулась на пол.
Леона отключилась. От нее так и разило спиртным.
Флетч осторожно положил ее на ковер. Разобрал постель. Включил ночник. Перенес Леону на кровать. Он с трудом расстегнул замок ожерелья. Для этого ему пришлось перевернуть семидесятилетнюю женщину на живот и отбросить с шеи редеющие волосы. Ожерелье он положил рядом с ночником. Снял с нее туфли.
Оглядел Леону с головы до ног, думая, чем же еще ей помочь. Понял, что она в корсете, не дающем ей свободно вздохнуть.
— О, черт.
Вновь перевернул ее на живот, расстегнул молнию на спине.
— Хр-р-р-р-р-р, — вырвалось из горла Леоны. — Хр-р-р-р-р.
— Только не надо блевать, — попросил ее Флетч. Стащил платье за подол. При этом Леона чуть не свалилась на поя и Флетчу вновь пришлось укладывать ее на подушки. Бросил платье на кресло и тут же понял, что предстоит снимать еще и комбинацию.
С корсетом пришлось повозиться. В натуре сей предмет Флетч видел впервые. И вообще, никогда ранее ему не доводилось снимать столько одежды с одного человека.
— Справимся, — подбадривал он себя. — Полагаю, она поступила бы точно так же, поменяйся мы ролями.
— Хр-р-р-р-р, — исторгалось из Леоны всякий раз, когда Флетч поворачивал ее. — Хр-р-р-р-р-р.
Наконец, освободив Леону от корсета и не касаясь последнего слоя нижнего белья, Флетч укрыл Леону одеялом.
— Спокойной ночи, принцесса, — он погасил ночник. — Приятных сновидений, а когда проснешься, не держи зла на неловкого грабителя.
Лампу на письменном столе он оставил зажженной, чтобы Леона, придя в себя, побыстрее поняла, где находится.
Глава 10

9:00 Р. М. Приветственная речь.
Хай Литвак: «Терроризм и телевидение».
— Я ожидал твоего появления, — пробурчал Боб Макконнелл.
Обед уже близился к концу, когда Флетч занял свое место за круглым столиком на шестерых, в дальнем углу зала.
Кроме Макконнелла, мужчины крупного, лет сорока, с усами и бакенбардами, за ним сидели Кристал Фаони и Фредерика Эрбатнот.
— Лишь в сказке за столиком для шестерых со мной могут сидеть только две женщины.
— Привет, Боб.
— Привет.
— Они посадили нас вместе, — наклонилась к Флетчу Фредерика Эрбатнот. — Чтобы мы познакомились поближе.
— Это точно.
Флетч измерил взглядом расстояние, отделяющее их от главного стола.
— Похоже, организаторы конгресса не относят нас к важным персонам. Если сдвинуть наш столик на несколько футов вправо и убрать стену, то мы могли бы класть грязные тарелки в посудомоечную машину, не поднимаясь со стула.
— Ты прав, — кивнул Боб.
Несколькими годами раньше Роберт Макконнелл ушел из газеты и десять месяцев проработал пресс-секретарем кандидата в президенты Соединенных Штатов.
Такой шанс выпадает раз в жизни.
Но, к сожалению, тот кандидат так и не стал президентом.
Боба взяли в газету, на прежнее место, но не с распростертыми объятьями.
Издатель, Уолтер Марч, полагал, что ошибка в суждении, ставка не на ту лошадь, несомненный минус, перевешивает плюсы приобретенного опыта. По большому счету сам Уолтер Марч никогда не ошибался.
И в тот раз его газеты поддерживали другого кандидата, который и победил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18