— Уишэм утверждает, что Марч, опять же с помощью частных детективов, прибрал к рукам газету его отца, который затем покончил с собой.
— Это правда?
— Откуда мне знать? Если да, то произошло это в критическом для Ролли возрасте, пятнадцать или шестнадцать лет. Для подростков чувства любви и ненависти особенно сильны.
— Тут ты не прав. Мог Уишэм убить Марча? Ты говоришь, он приехал в воскресенье.
— Да, и у него нет алиби на утро понедельника. Он говорит, что ездил по Виргинии, в солнцезащитных очках, на взятой напрокат машине. Не останавливался даже на бензоколонке.
— Забавно. Ролли Уишэм, с любовью, и ножницы в спине Уолтера Марча.
— Ты знаешь, Марч планировал национальную кампанию, от Восточного до Западного побережья с целью вышвырнуть Уишэма из эфира.
— О, да. Я читал одну передовицу. В этом я бы его поддержал. Уишэм — идиот. Негоже журналисту изображать страждущего Христа.
— Оставьте свои консервативные высказывания при себе, Сандерс. Просто вы давно не появлялись на улице.
— Двое достойных кандидатов в убийцы. Мы незамедлительно начнем подбирать материал. Кто еще?
— Помнишь Кристал Фаони?
— Кристал? Крошка Кристал? Желанная гостья всех кафе-мороженых? Она работала с нами в Чикаго.
— Она говорит, что Марч выгнал ее с работы за аморальное поведение, когда она забеременела, не пожелав предварительно выйти замуж. И Кристал пришлось делать аборт.
— Мерзавец. Ханжа. И знаешь, что я скажу тебе, Флетч. Кристал хватит ума и воображения убить человека и выйти сухой из воды.
— Полностью с тобой согласен.
— Я не хотел бы иметь такого врага.
— Я тоже.
— От одной мысли об этом меня начинает бить дрожь. Да лучше лечь в одну кровать с удавом. А что ты думаешь о капитане Эндрю Ниле, который ведет расследование?
— Думаю, капитал Нил держится молодцом. Работа у него — не позавидуешь. Вокруг столько журналистов. Не так-то легко добиться ответов на вопросы у тех, чья профессия — задавать те самые вопросы. И он сможет продержать нас здесь еще двадцать четыре часа.
— У кого еще, Флетч, мог быть мотив для убийства?
— Да тут таких десятки. Хотя бы Роберт Макконнелл.
— Макконнелл. Ах, да. Он был чьим-то пресс-секретарем. Хотел вместе с ним взойти в Белый Дом.
— Точно. А папашка Марч всеми своими газетами поддержал другого кандидата, что, возможно, склонило чашу весов в его пользу. Боба взяли на прежнее место и задвинули в угол, где он и пребывает по сию пору.
— Боб мог это сделать.
— Убить?
— Злопамятный тип. Убежденный, что с ним поступают не по справедливости. Всегда готовый ударить в ответ, даже если на него и не замахивались.
— Я это заметил.
— Мы займемся и им. А что это за парень, которого помянул в утренней колонке Стюарт Пойнтон?
— Пойнтон кого-то помянул? Портье?
— Я только что получил телекс. Какой-то Джозеф Молинаро.
— Никогда о нем не слышал. Уж не вымышленное ли это имя?
— Сейчас прочту тебе, что пишет Пойнтон: «Расследуя убийство Уолтера Марч, местная полиция объявила, что хотела бы допросить Джозефа Молинаро, двадцати восьми лет, белого. Не известно, находился ли этот Молинаро на месте преступления в понедельник утром. Эндрю Нил, руководитель расследования, не пояснил, чем руководствуется полиция, разыскивая Молинаро». Тебе это что-то говорит, Флетч?
— Конечно. Пойнтон уговорил какого-то бедолагу заняться частным сыском, а добычу приносить хозяину, то есть ему.
— Флетч, сидя здесь, в башне из слоновой кости, которая зовется «Бостон стар»…
— Если это башня из слоновой кости, то я — леденец на палочке.
— Значит, при случае я смогу тебя полизать.
— Хо-хо.
— Мысли мои все время возвращаются к Младшему.
— Ты полагаешь, убийца — он?
— Уолтер Марч младший.
— Я сомневаюсь.
— Всю жизнь под пятой отца…
— Я говорил с ним.
— Под тяжелой пятой.
— У меня не сложилось впечатления, что Младший жаждет встать у руля. По-моему, он боится.
— Боится, что его поймают?
— Пьет по-черному.
— Он давно уже пьет втихую.
— Я сомневаюсь, чтобы он мог решиться.
— Решиться ткнуть отца в спину ножницами?
Флетчу вспомнились резкий выпад рукой в баре, безумный взгляд Младшего в тот самый миг.
— Возможно, ты прав. Но теперь ты, наверное, хочешь услышать имя убийцы? Джек Савдерс хохотнул.
— Нет, благодарю.
— Не хочешь?
— В ту ночь, когда горел Чарльзтаун, ты пришел к выводу, что поджигатель — молодой парень, работавший на бензоколонке на углу Брид — и Экорн-стрит, который закончил смену в шесть вечера.
— И что? Хорошая версия. Подкрепленная логикой.
— Только поджигателем оказался сорокатрехлетний пекарь, которого подвигнул на подвиги Христос.
— Мы все можем ошибаться.
— Давай пока ограничимся списком подозреваемых.
— Мне, во всяком случае, Христос ничего не говорил.
— Если у тебя появится что-то интересное, ты мне позвонишь?
— Обязательно, Джек, обязательно. «Память о совместной работе», она дорогого стоит.
Глава 28
С магнитофонной ленты.
Приемный блок 5
«Люкс З» (Дональд Джиббс и Роберт Энглехардт)
— Снег, чудесный снег, — по голосу Дона Флетч понял, что тот крепко набрался. — Кто бы ожидал найти в Виргинии снег в такое время года?
Ответа Энглехардта Флетч не разобрал.
— Кто бы мог подумать, что мой дорогой начальник отдела будет путешествовать по Югу со снегом в «дипломате». Какое счастье, что он не тает!
Вновь неразборчивое бурчание Энглехардта.
— Но я тоже приготовил тебе сюрприз, мой дорогой начальник. Ты спрашиваешь, какой? Объясняю. Помнишь двух крошек в коктейль-холле Билли-Бобби? Помнится, ты еще назвал их милашками. Так вот, сэр, я взял на себя смелость пригласить их в наш журналистский «люкс». В этот вечер! Этот час! Эту минуту! Вернее, двадцать минут тому назад.
— Ты их пригласил?
— Конечно. А почему бы и нет? Они же журналистки. Развращенные женщины. Можно ли ждать от них чего-то другого?
— Я тоже кое-кого пригласил, — в голосе Энглехардта слышалась осторожность.
— Правда? Так их будет четыре? Четыре голые девицы в одной комнате! И нас двое. Потрясающе.
— Спасателя, — пояснил Энглехардт.
— Спасателя? Какого спасателя? Спасатели тут только мужчины. Других нет.
Энглехардт что-то пробубнил. Джиббс не ответил.
— Что с тобой, Дон? — удивился Энглехардт. — Разве ты против разнообразия?
— О Боже. Две девицы и парень. И мы. Оргия. Потрахаемся всласть. Боб…
— Спокойнее, Джиббс.
— Где бербон? Хочу бербона. А то какое-то странное ощущение в носу.
Звякнул звонок в «люкс».
— Удивительные люди, начальники отделов, — продолжил Джиббс. — Спасатели под снегом. Спасатели-мужчины.
— Любые ситуации надо испытать на себе. Это часть нашей подготовки. Полевые учения.
— Что-то я ничего не читал об этом в руководствах.
— На все случаи жизни книг не напишешь. Зазвонил телефон в номере Флетча.
— Слушаю, — он приглушил магнитофон.
— Флетчер, не поплавать ли нам в бассейне? — звонила Фредерика Эрбатнот. — Или вы уже накупались?
— Вы в своей комнате?
— Да.
— Разве вы не слышите моего диктофона?
— Только так я и поняла, что вы не спите.
— Не только не сплю, но работаю. Готовлю книгу о моих странствиях.
— Я подумала, что к этому часу вы наговорили об Италии все, что могли.
— Разве можно наговорить все об Италии? Великолепная страна, в которой живут удивительные люди…
— Одна работа и никаких развлечений…
— Делу — время, потехе — час.
— Почему бы вам не выключить диктофон? Мы могли бы поплавать в бассейне. Вдвоем.
— Который час в вашей комнате?
— Полночь. Тридцать пять первого. А в вашей?
— Моя милая леди. Кристал Фаони замерзла в бассейне днем, под жаркими лучами солнца.
— Это с ее-то изоляцией.
— Продрогла до костей.
— Я видела, как вы пытались согреть ее.
— А ежели она замерзла днем, можно представить себе, что случится с нами глубокой ночью.
— Мы можем согреть друг друга.
— Вы упустили суть, мисс Эрбатнот.
— Суть в том, мистер Флетчер, что вы уже стреляный патрон.
— Суть в том, мисс Эрбатнот…
— А со стороны кажется, что со здоровьем у вас все в порядке, — и она положила трубку.
У Оскара Перлмана играли в покер, в «люксе» Литвака царила тишина, Леона Хэтч храпела, Джейк Уилльямс разговаривал с редактором газеты Марча в Сиэтле (разъяснял, как подать материал о пьяной драке в коктейль-холле, затеянной игроками бейсбольной команды Национальной лиги), Мэри Макбейн плакала в одиночестве, Чарли Стайг соблазнял подвыпившую незнакомку, Ролли Уишэм и Норм Рейд смотрели телевизор, естественно, по своим номерам. Том Локхарт еще не вернулся к себе.
Флетч нажал кнопку на приемном блоке 5, обслуживающем микрофон-передатчик третьего «люкса».
— Меняемся! — кричал Дон Джиббс. — Все меняются! Меняемся, меняемся. Я СКАЗАЛ, меняемся! Последовала какофония звуков.
— Снег, чудесный снег… — пропел женский голос.
— Скорее, скорее, пока он не растаял, — торопил Дон Джиббс.
Звук затрещины. И хрипловатый голос Энглехардта.
— Когда я плачу деньги, я желаю получить то, за что плачу.
— Обойдемся без этого. Боб, — снова Дон Джиббс. — Я же сказал, меняемся! Все меняются!
— За это вы не платили, — юношеский голос.
— Я сказал! Меняемся!
Флетч слушал до тех пор, пока не убедился, что чудесная машина зафиксировала и второй женский голос.
— О-го-го! Мы живем, как журналисты! — вещал Дон Джиббс.
— Гребаные журналисты. Черт бы побрал этого Флетча. Он-то живет так постоянно. Мерзопакость!
Флетч включил режим автоматической записи с микрофона передатчика 5 в «люксе» 3 и пошел в ванную принимать душ.
Глава 29
Среда.
Солнце поднялось достаточно высоко, чтобы испарилась утренняя роса, и заставило Флетча остановить лошадь и снять тенниску.
И тут же боковым зрением он уловил среди деревьев на склоне холма блеснувшее в лучах ветровое стекло. Доскакав до подножья холма, Флетч обнаружил уходящий вверх проселок и двинулся по нему. После очередного поворота он натянул поводья.
На дороге застыл автомобиль.
Рядом, на спине, с бегущим изо рта ручейком крови, лежал мужчина, которого он искал, тот самый, в джинсовом костюме, что спрашивал миссис Лири о приезде Уолтера Марча, с коротко стриженными курчавыми седыми волосами.
Он был без сознания.
А другой мужчина, не кто иной, как Фрэнк Джиллис, опустившись на колено, подозрительно смотрел на Флетча, держа в руках бумажник первого.
— Доброе утро, — поздоровался Флетч.
— Кто вы? — спросил Джиллис.
— Моя фамилия Флетчер.
Джиллис вновь занялся бумажником.
— Работаете здесь?
— Нет.
— Что тогда? Остановились в отеле? Хендриксе?
— Да.
— Вы журналист? — в голосе Джиллиса послышались нотки изумления.
— Время от времени, — Флетч стер пот с живота. — А вы — Фрэнк Джиллис.
— Попали в самую точку.
Многие годы Фрэнк Джиллис колесил по Америке, выискивая и вынося на суд телезрителей самые невероятные сюжеты, касающиеся, главным образом, истории и традиций жителей тех или иных регионов, находя горячий отклик в их сердцах. И когда Америка начинала сомневаться в себе, репортажи Фрэнка Джиллиса становились тем тонизирующим средством, что улучшало, пусть всего на несколько минут, настроение американцев. Возможно, в самые тяжелые дни благодаря этим репортажам нация выдержала и нашла в себе силы вновь обрести уверенность.
— Кажется, вы только что кого-то оглушили. Джиллис поднялся и бросил бумажник на грудь лежащего мужчины.
— Да, но догадайтесь, кого именно. Слезьте с лошади. Подойдите поближе и приглядитесь.
Джиллису было за пятьдесят: добродушно улыбающиеся глаза, двойной подбородок.
Флетч спрыгнул на землю, подошел, ведя лошадь на поводу. Посмотрел на лежащего на земле мужчину. Лицо оказалось гораздо моложе, чем ожидал увидеть Флетч. Совсем молодое лицо, никак не сочетающееся с седыми волосами.
— Мой Бог, — ахнул Флетч.
— Думаете правильно.
— Уолтер Марч.
Джиллис огляделся, уперев руки в боки.
— Почему вы уложили его?
— Не люблю людей, которые швыряют мне в лицо горящие сигареты, — он провел рукой по левой щеке. — Я ударил его лишь один раз.
— Вы его знаете?
— Откуда? Я подошел к нему, чтобы спросить дорогу, — великий исследователь современной Америки застенчиво улыбнулся. — Я заблудился. Парень стоял у машины, скручивая сигарету. Я глянул ему в лицо и остолбенел. «Боже мой, — воскликнул я, — как же вы похожи на…» Лицо его столь внезапно исказилось, что фразу я не закончил. А он закурил и спросил: «На кого же?» Тут я ответил: «На Уолтера Марча». В следующее мгновение сигарета полетела мне в лицо, а я инстинктивно ударил его, — Джиллис посмотрел на лежащего. — Только один раз.
— Удар у вас отменный, — похвалил Джиллиса Флетч. — Как хорошо, что я не курю.
Голова лежащего дернулась, потом — левая нога.
— Как его зовут? — спросил Флетч.
— Если верить водительскому удостоверению, Молинаро. Джозеф Молинаро. Удостоверение выдано во Флориде.
Как и номерные знаки автомобиля, отметил Флетч.
— Парню только двадцать восемь лет. Джиллис пристально посмотрел на лежащего.
— Тело молодое. Возможно, вы правы. Тут глаза Молинаро открылись, он настороженно глянул на Джилисса, затем на Флетча.
— Доброе утро, — поздоровался Флетч. — Вы, я вижу, решили вздремнуть перед завтраком.
Молинаро приподнялся на локтях, лицо его скривилось от боли. Бумажник сполз с груди на землю.
— Не торопитесь. Десять секунд уже прошли. Глаза Молинаро затуманились, и он вновь упал бы на землю, не подхвати его Флетч.
— Давайте подниматься. Вам сразу станет лучше. Он помог Молинаро встать, подождал, пока тот вытрет кровь с губ, посмотрел на свою руку.
Потом Молинаро зло глянул на Джиллиса. Он отбросил руку Флетча, отошел к автомобилю, сел на бампер.
— У вас дурные манеры, — пояснил Джиллис. — А я вспыхиваю, как порох.
— Вас зовут Джозеф Молинаро? — спросил Флетч.
Мужчина переводил взгляд с Джиллиса на Флетча. И молчал.
— Вы — родственник Уолтера Марча? — спросил Фрэнк Джиллис. Молчание.
— Вы — его сын? — уточнил вопрос Флетч.
Взгляд мужчины упал на дорогу, переместился на кусты. Он пренебрежительно фыркнул.
Джиллис смотрел на Флетча.
Под ухом Флетча жужжал комар. Флетч поймал его на лету.
Джиллис прогулялся к своей лошади, стоящей в десятке шагов, вместе с ней вернулся на прежнее место.
— Вы — сын Уолтера Марча. Отсюда такое сходство. Вы убили его?
— С какой стати мне убивать его? — спросил Молинаро.
— Вот и скажите нам, — предложил ему Джиллис.
— От мертвого мне пользы нет, — пробурчал Молинаро.
Глаза Джиллиса сузились, но он промолчал.
— А какая вам польза от живого? — спросил Флетч. Молинаро пожал плечами.
— Всегда есть надежда.
Вновь последовала томительная пауза. Молинаро поднес руки к голове, потер виски.
Молчание прервал Флетч.
— Послушайте, Джо, мы оказались здесь не для того, чтобы арестовать вас, — он прикинул, стоит ли говорить Молинаро о том, что полиция разыскивает его. Возникла у него и другая мысль: а не сообщить ли капитану Эндрю Нилу о местонахождении Молинаро? — Мы здесь даже не потому, что хотим написать статью.
— Значит, наткнулись на меня случайно? — с усмешкой спросил Молинаро.
Джозеф Молинаро мог быть в отеле в тот час, когда убили Уолтера Марча.
Он разговаривал с миссис Лири, массажисткой, в воскресенье утром, а Марча убили днем позже.
Не вызывало сомнений, что Джозеф Молинаро — близкий родственник Уолтера Марча.
— Какая вам была бы польза от живого Уолтера Марча?
— Я написал ему три или четыре вежливых письма с просьбой о встрече. Мне было тогда лет пятнадцать, — пальцы Молинаро осторожно коснулись челюсти. — В девятнадцать, захватив с собой все сбережения, я работал в прачечной, поехал в Нью-Йорк, жил в ночлежке, осаждая ее секретаршу, чтобы добиться аудиенции. Сначала я назвал собственную фамилию, потом много других, вымышленных. Но ничего не добился. Он то покидал город или страну, то участвовал в важном совещании, — у Молинаро дернулось лицо. — Я даже купил костюм и галстук, чтобы прилично одеться, когда он соблаговолит принять меня.
— Он был вашим отцом? — спросил Джиллис.
— Так мне всегда говорили.
— Кто говорил? — последовал вопрос.
— Мои дедушка и бабушка. Они воспитывали меня. Во Флориде, — Молинаро уважительно глянул на Джиллиса. — Я даже не видел вашего кулака.
— Естественно, — кивнул Джиллис. — При нокауте никто не видит кулака.
— Вы занимались боксом? Профессионально?
— Меня учили играть на рояле, а не махать кулаками.
Молинаро попытался покачать головой и скривился от боли.
— Старый козел.
— Вы снова хотите не увидеть мой кулак? — поинтересовался Джиллис.
Молинаро повернулся к нему.
— Вы — Фрэнк Джиллис, телерепортер.
— Мне это известно, — ответил тот.
— Я видел вас по телевизору.
— Почему вы сами скручиваете сигареты?
— А вам что до этого?
— Для здешних мест необычно. Вы работали на юго-западе?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18