На деле любая психушка в России представляет собой комплекс нескольких малоэтажных зданий, огороженный простым бетонным забором часто без колючки и уж точно без охранников с автоматами. В зданиях расположены отделения, или палаты, где содержатся в относительной изоляции люди нескольких категорий: натуральные психи, страдающие серьезными заболеваниями; проходящие лечение люди, попавшие в застенки по единичному случаю (дебоширство, галлюцинирование под наркотиками, аффектная драка); наркоманы, игроманы и прочие «-маны» с яркой зависимостью от чего-либо; проходящие медицинское освидетельствование по поручению военкоматов призывники; проходящие медицинское освидетельствование подследственные. Каждая категория этих граждан обладает в больнице своим собственным статусом: больные — вне закона, зависимые тоже, добровольно лечащиеся (или запиханные в дурдом родственниками) в более лучшем положении, призывники вовсе чувствуют себя вольготно, а закрывают иерархическую пирамиду, естественно, подследственные, часто попадающие в дурдом не впервые. Люди разных категорий содержатся, как правило, вперемежку, в одних и тех же отделениях, в одних палатах. Так как палаты в таких заведениях сквозные, без дверей, то «нормальным» приходится спать чуть ли не рядом с «шизанутыми», питаться в одной столовой, курить на одном балконе или дворике. Впрочем, выполняющие роль своеобразной «службы внутренней безопасности» призывники не смущаются, ведь психи находятся под постоянным действием химических препаратов. Так что оказать сопротивления и уж тем более напасть на кого-то такие люди не в состоянии.
Стас спокойно прошел по неосвещенной территории больницы до нужного здания. В нем было пять этажей: на первом располагалась кухня, на втором и четвертом — клинические отделения, на третьем — процедурные кабинеты, а на пятом — черт знает что. Из двух предусмотренных входов-подъездов возможность попасть на все этажи была только в ближайшем, угловом подъезде. Стас без приключений дошел до него, отворил деревянную дверь и оказался внутри. Дальше — вверх по лестнице мимо обычных лестничных площадок на четвертый этаж. Здесь путь преграждала массивная, глухая железная дверь, открывающаяся изнутри. С той стороны всегда дежурит санитар (точнее — санитарка), который открывает дверь после условного стука. Стас знал этот стук: три удара, пауза, один удар, пауза, два удара. Просто и бесхитростно. Бардак в своем незатейливом виде, бардак, как и во всем остальном.
Стас постучал. К этому моменту он едва ли был в здравом уме, так как тревога и страх, замешанные на солидной порции адреналина, совершенно отключали рассудок. Долго текли секунды, пока с той стороны двери не послышалась возня и лязг железного затвора. Когда замок отперся, а дверь чуть подалась вперед, Стас рывком распахнул ее. Перед ним замерла растерянная фигура толстой женщины в белом халате.
А потом поднялся крик. Женщина завизжала, отходя назад. Она хватала свое лицо пухлыми руками и визжала, визжала как ненормальная. Видимо, она здесь выполняла еще и функцию тревожной сигнализации. Потому, не теряя времени, Стас бросился в палаты. Сквозные, как ему и говорили, с общим широким коридором. Свет включался сразу вначале коридора, потому Стас легко нашел выключатель. Клиенты скорбного дома спали, как убитые, и среди них предстояло разыскать ту мразь, ради которой все предпринималось. Мамеда Саимова. Уже через полминуты кое-кто начал подниматься с коек, обеспокоено вертел головой. К визжащей санитарке присоединилась еще одна, как две капли воды похожая на свою коллегу. В дальнем конце коридора распахнулась дверь, вбежал дежуривший в ночь врач, один из лечащих врачей отделения. Врач сразу оценил обстановку и поднял руки кверху.
Ведь Стас был вооружен автоматом АКС-74У, прекрасным средством уничтожения живой силы на близких дистанциях. Он обменял автомат с доплатой на отцовский пистолет. Автомат был «грязным», замешанным в какой-то криминальной истории, а пистолет — «чистым», потому долго искать заинтересованного в сделке человека не пришлось. Не обращая внимания на врача, Стас подбегал к кроватям, скидывал их обитателей на пол, искал. Он уже углубился в центр палат, когда кто-то налетел со спины. Этот кто-то мог оказаться либо призывником (им не дают в клиниках вообще никаких препаратов кроме подмешанного в чай брома, потому они ведут себя как нормальные люди, не обожравшиеся таблеток галопередола и не обколотые аминазином), либо подследственным. Стас с рыком сбросил с себя противника, им оказался врач.
Но едва врач накинулся на вторгшегося вооруженного человека, началась настоящая суета. На Стаса налетело сразу несколько человек, кто-то вцепился в автомат, кто-то лупил по голове кулаком, кто-то пытался повалить, копошась в ногах. Дело плохо, подумал Стас и дал предупредительную очередь. Нападавшие бросились в стороны. Оказалось, что Стас пристрелил врача — тот лежал с дыркой в животе и хрипел, удивленно разглядывая промокающий кровью халат. Еще не осознав, что натворил, Стас крикнул нечто непонятное, потряс автоматом и тут увидел проклятое, ненавистное лицо Саимова.
— Гад! — проревел Стас как африканский лев, наводя оружие на убийцу сестры.
Но в то время, когда палец давил на курок, кто-то опять напал сзади. Автомат описал дугу, последняя пуля вошла в потолок. В ярости Стас развернулся, со всей силы ударил прикладом какого-то мужчину, и бросился за юркнувшим в коридор Саимовым. Там, в коридоре, путь ему героически решили преградить санитарки, просто пробежать мимо которых было невозможно. Тогда Стас расстрелял их.
Саимова он настиг в столовой, где несколькими выстрелами лишил жизни.
Такие события случились три с небольшим года назад. События, повергшие Стаса в лихорадку бессонницы и душевных терзаний. Он мучался не потому, что застрелил Саимова, а потому, что стал убийцей еще троих.
Стас раскаивался каждый день. Но найти спокойствие ему удалось только здесь, на острове. Потому что здесь вдруг появились другие проблемы, затмившие собой прежний грех.
— Я должен кое-что рассказать вам, — ни с того ни с сего, хрипло сказал Стас. — Раз уж мы тут столкнулись с живыми мертвецами, можно, думаю, поделиться самым сокровенным.
— Как ты первый раз онанировал на фотографию соседки? — приоткрыл Игорь глаза. — Избавь нас от этой пошлятины, я умоляю.
Сказал «а», говори и «б», горестно думал Стас. Внезапный порыв заставил его признаться в содеянном, ведь может быть тогда чувство великого греха ослабнет. Исповедь должна лечить душу, правильно?
— В прошлом я убил четырех человек, — выпалил Стас сразу же. — Из них трое ни в чем не виноваты.
Марина опешила, смотрела на Стаса с открытым ртом, будто громом пораженная. Зато Игорь, казалось, ничуть не удивился, но заинтересованно подался поближе:
— Ну-ка, ну-ка! Я ведь знал, что в тихом омуте черти водятся, джедай. Давай, раз начал, выкладывай, где и за что ты людей мочил. В Чечне?
— Нет, не в Чечне. В родном городе. В психбольнице.
— В дурдоме? — Игорь даже хохотнул. — И чем тебе не угодили те бедняги?
Пришлось собраться с силами, чтобы продолжить.
— Дело в том, что три с половиной года назад мою младшую сестру изнасиловали и убили. После смерти родителей, которые полетели в соседний город к друзьям и разбились при посадке самолета, сестра осталась у меня единственным родным человеком. Вы не представляете, как я любил ее, Таньку, как заботился о ней, старался оградить от всего плохого. Но не усмотрел, не оградил, и ее убили. Преступника нашли быстро, им оказался таджик, сумевший подкупить следствие и суд. Его признали невменяемым и направили на лечение в психиатрическую больницу.
— И ты решил казнить его.
— Да. Я сумел раздобыть автомат, проник в палату и расстрелял гада. Но во время борьбы я убил еще нескольких работников больницы. Кого-то случайно, кого-то — намеренно. Расстрелял из автомата в упор.
Почему так: бойцы в горячей точке стреляют по врагу, меняя рожок за рожком, и успевают уничтожить лишь одного, а здесь, в мирном городе, единственного рожка хватило на четыре трупа?
Стас утих. Игорь, внимательно слушавший, просто-таки веселился, хотя для веселья не существовало ни одной очевидной причины.
— Ну ты даешь, судья Дредд! Убить четверых человек за раз — это серьезно. А почему ты сейчас с нами?
— Как почему? — не понял вопроса Стас. — Мы ведь в крушение попали.
— Ну да, крушение, — кивнул Игорь. — Но как ты оказался на лайнере, когда за тобой такое дело? Ты должен сидеть где-нибудь в «Черном Дельфине», мотая пожизненный. Или ты в бегах?
— Нет, не в бегах. После нападения на больницу я приехал домой и лег спать. Думал, утром приедут за мной ребята из СОБРа. Но они не приехали ни утром, ни днем, ни последующими днями. По телевизору передали о случившемся, предлагали массу версий, почему это произошло, но… За мной так никто и не приехал.
— Следствие не рассматривало какого-то придурка в качестве подозреваемого, — дополнил Игорь. — Ну ты, брат, меня удивил. А я-то думаю, чего ты такой хмурый постоянно, будто кто-то тебе сильно напакостил. Оказалось, и тебе напакостили, и сам ты в долгу не остался. Это ж надо, порешить психа и докторов!..
— В общем, я думал, что должен был вам это сказать.
— А почему ты так решил?
— Потому что нет больше сил таскать этот груз. Я устал жить и знать, что являюсь убийцей. Я устал…
Игорь хотел бросить очередную колкость, но угомонился. Очень быстро он погрузился в собственные мысли, пока не огорошил присутствующих новой информацией.
— Я ведь тоже убийца, господа…
Стас поднял на него взгляд. Хотелось найти в глазах Игоря насмешку или шутку, но там была лишь печаль.
— Я сам детдомовец, — помолчав, начал рассказывать Игорь. — Детство прошло лихо, за ним наступила лихая молодость. После детдома отучился в профессиональном училище, сошелся с компанией парней, вместе с ними ступил на темную дорожку. Начинали с мелких краж, хулиганства, затем перешли на «крышевание» палаток, ларьков, фирмочек. Не работали, не учились, зато занимались рэкетом, разбоями. Настал определенный момент, когда нас потеснили другие парни, более крутые, прикрываемые и милицией, и властями. Так что пришлось искать новую нишу. Остановились на наркотиках.
— Ты был торговцем наркотиками?
— Точно, приятель. Мы торговали сначала мелкими партиями, едва сводя концы с концами. Затем перешли на более крупные, даже обзавелись кое-какими каналами на границе. Но в то время мы задолжали одному местному воротиле, Каю, довольно крупную сумму. В общем, Кай прижал нас и заставил выполнить рискованную работу: привезти в Россию крупную партию чистейшего афганского героина. У нас не было выбора — согласились. Я с приятелем отправился в Афганистан, а еще два друга должны были помогать нам на границе. Но мы решили кое-как подкорректировать задание. Короче, мы тащили на себе по двадцать пять килограмм героина в течение месяца, обходя секреты и кордоны, кое-как проникли в Россию и не попались пограничникам. А затем подменили героин, запихав в рюкзаки дерьмо уже худшего качества.
— И принесли заказчику.
— И принесли заказчику, — кивнул Игорь. — Поначалу все шло как на мази, никто и не догадался, что героин подменен. Но рано или поздно любая тайна становится достоянием гласности. Нас раскусили, когда мы славно жили в другом городе, подальше от Кая. И устроили охоту. Однажды нам на хвост, пока мы колесили по ночному городу, сел черный джип. Оказалось, что в нем мордовороты Кая. Мы сумели оторваться и вроде как залегли на дно, но на следующее утро я узнал, что все мои друзья убиты. — Игорь вздохнул. — Вряд ли Кай хотел нас всех мочить, ведь он знал, что мы пока не продали героин. У нас было пятьдесят кило этой проклятой дряни стоимостью хрен знает во сколько долларов. Потерять такое добро Кай не желал.
Игорь помолчал. Ему давались нелегко воспоминания о тех днях, когда он был бандитом, обычным подонком, каких в России пруд пруди. Ему было противно знать, что когда-то торговал наркотиками. И было больно, что из-за наркотиков все его друзья отправились на тот свет.
— В общем, я пришел к Каю с повинной. Испугался, видите ли. Сказал, что отдам ему весь героин в обмен на жизнь, и тот согласился.
— Разумно, — прокомментировал Стас.
— Я тоже так считал. Но когда я был у Кая, то совершенно случайно увидел рекламный проспект. Круиз на «Серенити».
— Интересно, — протянул Стас. — Значит, на корабле ты далеко не случайно.
— У меня тут же созрел план мести за друзей. Уже дома я откопал в Интернете расписание круизов лайнера, оформил визу в Португалию и улетел. Далее, заплатив кому надо, устроился на судно обслугой, намереваясь плавать, пока не дождусь Кая. К счастью, уже в первый мой рейс Кай ступил на судно. Во время катастрофы я был в каюте Кая. Успел убить его брата и еще кого-то, а потом вылетел в окно прямо в воду.
— Бедняга, — цокнул языком Стас. — Месть ты так и не завершил…
— Да нет, все нормально, — натянуто улыбнулся Игорь. — Еще ночью во время шторма меня вынесло на берег вместе с Каем. Произошла стычка, в результате которой я его убил.
— Ты убил человека на острове?
— Да. И еще двоих на корабле.
— И еще тысячи своими погаными наркотиками, — тихо добавила молчавшая все время откровений Марина.
— Ну, плюс тысячи тех, — кивнул легко согласившийся Игорь. — Получается, джедай, ты не один тут крутой-Уокер-мать-твою-Дредд. Нас двое.
— Странное совпадение: на необитаемом острове два киллера из России, — горестно констатировал Стас. — А вокруг — мертвецы.
Что подвигло их поделиться такими страшными тайнами своей жизни? Что заставило людей признаться в тяжеленных грехах? Наверное, человек, сталкиваясь со смертельной опасностью и мистицизмом, начинает думать о замаливании грехов. И признается в них. Исповедуется первому же, кто готов выслушать.
В объятия смерти каждый хочет войти именно таким, каков он есть. Не лицемером и лжецом, не предателем и мерзавцем. А таким, каков он на самом деле, со всеми своими мечтами, стремлениями.
— Может, мы в аду? Ну, типа расплата за содеянное. Может, мы все на самом деле погибли в результате взрыва на корабле, и оказались в преисподней? Вдруг это наше наказание, назначенное небесами?
Наступило тягостное молчание. Все трое на полном серьезе думали, возможно ли такое: оказаться в аду за содеянное при жизни. Возможно ли нести вечное наказание за убийства людей, за осквернение общечеловеческих моральных и этических принципов. Я не удивлюсь даже, если окажется что Игорь прав. Ад — самое подходящее место для всех убийц, в том числе для меня.
— Что нам известно о преисподней? — Игорь продолжал поднятую тему. Наверное, рассуждая так, он успокаивался. Ведь условно считал себя оказавшимся в аду за деяния и несущим наказание. Наверное, такое отношение к окружающей невероятно сложной и опасной действительности успокаивает душу. — Там темно и жарко, там черти издеваются над грешниками. У нас не темно и не так уж жарко, скорее влажно и душно, но черти имеются, и, по всей видимости, имеются в избытке. Чем не ад?
— Ада на земле нет, — почему-то сказал Стас. — Вообще, это все выдумки. Я не верю в подобную чушь.
— Знаешь, приятель, ты можешь не верить в Бога, но Бог уж точно верит в тебя. А если Бог в тебя верит, значит, он существует. А если он существует, значит, имеется и ад. И неважно, на земле он расположен, под землей или на Венере. Мы с тобой наворотили кучу дел на большой земле, и кто-то должен наказать нас. Обязательно — должен.
— Брось, мы ни в каком не аду. Мы на затерявшейся черт знает где суше в компании инфицированных разновидностью бешенства бедняг.
— Джонни, царствие ему небесное, нам сказал четко: мы не в Северной Атлантике, где должны были находиться по логике. Наш корабль шел на Бермуды, а разбился вовсе не там. И даже не на Багамах, куда летел самолет Карчера. Сам по себе этот факт не вызывает у тебя никаких подозрений?
Стас задумчиво покрутил в руках пустую флягу из-под воды. На смену страху, ужасу от встречи с зомби пришла слабость и грусть, с которыми молодой человек не знал способа борьбы. Здесь — не знал. На большой земле он мог бы пойти в бар, надраться и забыться. А здесь он мог пойти только в объятия опасных тварей.
— Я тут думал кое о чем, — после молчаливых манипуляций с флягой сообщил Стас. — Мы ведь вблизи Бермудского треугольника проходили. Как бы это глупо ни звучало, но вдруг нас «засосало» в треугольник? Каким-то образом мы перенеслись, скажем, на юг Тихого океана или в Индийский океан, где нас найдут вовсе не так быстро, как хотелось бы. Эта версия имеет точно такое же право на существование, как твоя — о преисподней.
— А можно объединить наши версии, назвав Бермудский треугольник воротами в ад, — усмехнулся Игорь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Стас спокойно прошел по неосвещенной территории больницы до нужного здания. В нем было пять этажей: на первом располагалась кухня, на втором и четвертом — клинические отделения, на третьем — процедурные кабинеты, а на пятом — черт знает что. Из двух предусмотренных входов-подъездов возможность попасть на все этажи была только в ближайшем, угловом подъезде. Стас без приключений дошел до него, отворил деревянную дверь и оказался внутри. Дальше — вверх по лестнице мимо обычных лестничных площадок на четвертый этаж. Здесь путь преграждала массивная, глухая железная дверь, открывающаяся изнутри. С той стороны всегда дежурит санитар (точнее — санитарка), который открывает дверь после условного стука. Стас знал этот стук: три удара, пауза, один удар, пауза, два удара. Просто и бесхитростно. Бардак в своем незатейливом виде, бардак, как и во всем остальном.
Стас постучал. К этому моменту он едва ли был в здравом уме, так как тревога и страх, замешанные на солидной порции адреналина, совершенно отключали рассудок. Долго текли секунды, пока с той стороны двери не послышалась возня и лязг железного затвора. Когда замок отперся, а дверь чуть подалась вперед, Стас рывком распахнул ее. Перед ним замерла растерянная фигура толстой женщины в белом халате.
А потом поднялся крик. Женщина завизжала, отходя назад. Она хватала свое лицо пухлыми руками и визжала, визжала как ненормальная. Видимо, она здесь выполняла еще и функцию тревожной сигнализации. Потому, не теряя времени, Стас бросился в палаты. Сквозные, как ему и говорили, с общим широким коридором. Свет включался сразу вначале коридора, потому Стас легко нашел выключатель. Клиенты скорбного дома спали, как убитые, и среди них предстояло разыскать ту мразь, ради которой все предпринималось. Мамеда Саимова. Уже через полминуты кое-кто начал подниматься с коек, обеспокоено вертел головой. К визжащей санитарке присоединилась еще одна, как две капли воды похожая на свою коллегу. В дальнем конце коридора распахнулась дверь, вбежал дежуривший в ночь врач, один из лечащих врачей отделения. Врач сразу оценил обстановку и поднял руки кверху.
Ведь Стас был вооружен автоматом АКС-74У, прекрасным средством уничтожения живой силы на близких дистанциях. Он обменял автомат с доплатой на отцовский пистолет. Автомат был «грязным», замешанным в какой-то криминальной истории, а пистолет — «чистым», потому долго искать заинтересованного в сделке человека не пришлось. Не обращая внимания на врача, Стас подбегал к кроватям, скидывал их обитателей на пол, искал. Он уже углубился в центр палат, когда кто-то налетел со спины. Этот кто-то мог оказаться либо призывником (им не дают в клиниках вообще никаких препаратов кроме подмешанного в чай брома, потому они ведут себя как нормальные люди, не обожравшиеся таблеток галопередола и не обколотые аминазином), либо подследственным. Стас с рыком сбросил с себя противника, им оказался врач.
Но едва врач накинулся на вторгшегося вооруженного человека, началась настоящая суета. На Стаса налетело сразу несколько человек, кто-то вцепился в автомат, кто-то лупил по голове кулаком, кто-то пытался повалить, копошась в ногах. Дело плохо, подумал Стас и дал предупредительную очередь. Нападавшие бросились в стороны. Оказалось, что Стас пристрелил врача — тот лежал с дыркой в животе и хрипел, удивленно разглядывая промокающий кровью халат. Еще не осознав, что натворил, Стас крикнул нечто непонятное, потряс автоматом и тут увидел проклятое, ненавистное лицо Саимова.
— Гад! — проревел Стас как африканский лев, наводя оружие на убийцу сестры.
Но в то время, когда палец давил на курок, кто-то опять напал сзади. Автомат описал дугу, последняя пуля вошла в потолок. В ярости Стас развернулся, со всей силы ударил прикладом какого-то мужчину, и бросился за юркнувшим в коридор Саимовым. Там, в коридоре, путь ему героически решили преградить санитарки, просто пробежать мимо которых было невозможно. Тогда Стас расстрелял их.
Саимова он настиг в столовой, где несколькими выстрелами лишил жизни.
Такие события случились три с небольшим года назад. События, повергшие Стаса в лихорадку бессонницы и душевных терзаний. Он мучался не потому, что застрелил Саимова, а потому, что стал убийцей еще троих.
Стас раскаивался каждый день. Но найти спокойствие ему удалось только здесь, на острове. Потому что здесь вдруг появились другие проблемы, затмившие собой прежний грех.
— Я должен кое-что рассказать вам, — ни с того ни с сего, хрипло сказал Стас. — Раз уж мы тут столкнулись с живыми мертвецами, можно, думаю, поделиться самым сокровенным.
— Как ты первый раз онанировал на фотографию соседки? — приоткрыл Игорь глаза. — Избавь нас от этой пошлятины, я умоляю.
Сказал «а», говори и «б», горестно думал Стас. Внезапный порыв заставил его признаться в содеянном, ведь может быть тогда чувство великого греха ослабнет. Исповедь должна лечить душу, правильно?
— В прошлом я убил четырех человек, — выпалил Стас сразу же. — Из них трое ни в чем не виноваты.
Марина опешила, смотрела на Стаса с открытым ртом, будто громом пораженная. Зато Игорь, казалось, ничуть не удивился, но заинтересованно подался поближе:
— Ну-ка, ну-ка! Я ведь знал, что в тихом омуте черти водятся, джедай. Давай, раз начал, выкладывай, где и за что ты людей мочил. В Чечне?
— Нет, не в Чечне. В родном городе. В психбольнице.
— В дурдоме? — Игорь даже хохотнул. — И чем тебе не угодили те бедняги?
Пришлось собраться с силами, чтобы продолжить.
— Дело в том, что три с половиной года назад мою младшую сестру изнасиловали и убили. После смерти родителей, которые полетели в соседний город к друзьям и разбились при посадке самолета, сестра осталась у меня единственным родным человеком. Вы не представляете, как я любил ее, Таньку, как заботился о ней, старался оградить от всего плохого. Но не усмотрел, не оградил, и ее убили. Преступника нашли быстро, им оказался таджик, сумевший подкупить следствие и суд. Его признали невменяемым и направили на лечение в психиатрическую больницу.
— И ты решил казнить его.
— Да. Я сумел раздобыть автомат, проник в палату и расстрелял гада. Но во время борьбы я убил еще нескольких работников больницы. Кого-то случайно, кого-то — намеренно. Расстрелял из автомата в упор.
Почему так: бойцы в горячей точке стреляют по врагу, меняя рожок за рожком, и успевают уничтожить лишь одного, а здесь, в мирном городе, единственного рожка хватило на четыре трупа?
Стас утих. Игорь, внимательно слушавший, просто-таки веселился, хотя для веселья не существовало ни одной очевидной причины.
— Ну ты даешь, судья Дредд! Убить четверых человек за раз — это серьезно. А почему ты сейчас с нами?
— Как почему? — не понял вопроса Стас. — Мы ведь в крушение попали.
— Ну да, крушение, — кивнул Игорь. — Но как ты оказался на лайнере, когда за тобой такое дело? Ты должен сидеть где-нибудь в «Черном Дельфине», мотая пожизненный. Или ты в бегах?
— Нет, не в бегах. После нападения на больницу я приехал домой и лег спать. Думал, утром приедут за мной ребята из СОБРа. Но они не приехали ни утром, ни днем, ни последующими днями. По телевизору передали о случившемся, предлагали массу версий, почему это произошло, но… За мной так никто и не приехал.
— Следствие не рассматривало какого-то придурка в качестве подозреваемого, — дополнил Игорь. — Ну ты, брат, меня удивил. А я-то думаю, чего ты такой хмурый постоянно, будто кто-то тебе сильно напакостил. Оказалось, и тебе напакостили, и сам ты в долгу не остался. Это ж надо, порешить психа и докторов!..
— В общем, я думал, что должен был вам это сказать.
— А почему ты так решил?
— Потому что нет больше сил таскать этот груз. Я устал жить и знать, что являюсь убийцей. Я устал…
Игорь хотел бросить очередную колкость, но угомонился. Очень быстро он погрузился в собственные мысли, пока не огорошил присутствующих новой информацией.
— Я ведь тоже убийца, господа…
Стас поднял на него взгляд. Хотелось найти в глазах Игоря насмешку или шутку, но там была лишь печаль.
— Я сам детдомовец, — помолчав, начал рассказывать Игорь. — Детство прошло лихо, за ним наступила лихая молодость. После детдома отучился в профессиональном училище, сошелся с компанией парней, вместе с ними ступил на темную дорожку. Начинали с мелких краж, хулиганства, затем перешли на «крышевание» палаток, ларьков, фирмочек. Не работали, не учились, зато занимались рэкетом, разбоями. Настал определенный момент, когда нас потеснили другие парни, более крутые, прикрываемые и милицией, и властями. Так что пришлось искать новую нишу. Остановились на наркотиках.
— Ты был торговцем наркотиками?
— Точно, приятель. Мы торговали сначала мелкими партиями, едва сводя концы с концами. Затем перешли на более крупные, даже обзавелись кое-какими каналами на границе. Но в то время мы задолжали одному местному воротиле, Каю, довольно крупную сумму. В общем, Кай прижал нас и заставил выполнить рискованную работу: привезти в Россию крупную партию чистейшего афганского героина. У нас не было выбора — согласились. Я с приятелем отправился в Афганистан, а еще два друга должны были помогать нам на границе. Но мы решили кое-как подкорректировать задание. Короче, мы тащили на себе по двадцать пять килограмм героина в течение месяца, обходя секреты и кордоны, кое-как проникли в Россию и не попались пограничникам. А затем подменили героин, запихав в рюкзаки дерьмо уже худшего качества.
— И принесли заказчику.
— И принесли заказчику, — кивнул Игорь. — Поначалу все шло как на мази, никто и не догадался, что героин подменен. Но рано или поздно любая тайна становится достоянием гласности. Нас раскусили, когда мы славно жили в другом городе, подальше от Кая. И устроили охоту. Однажды нам на хвост, пока мы колесили по ночному городу, сел черный джип. Оказалось, что в нем мордовороты Кая. Мы сумели оторваться и вроде как залегли на дно, но на следующее утро я узнал, что все мои друзья убиты. — Игорь вздохнул. — Вряд ли Кай хотел нас всех мочить, ведь он знал, что мы пока не продали героин. У нас было пятьдесят кило этой проклятой дряни стоимостью хрен знает во сколько долларов. Потерять такое добро Кай не желал.
Игорь помолчал. Ему давались нелегко воспоминания о тех днях, когда он был бандитом, обычным подонком, каких в России пруд пруди. Ему было противно знать, что когда-то торговал наркотиками. И было больно, что из-за наркотиков все его друзья отправились на тот свет.
— В общем, я пришел к Каю с повинной. Испугался, видите ли. Сказал, что отдам ему весь героин в обмен на жизнь, и тот согласился.
— Разумно, — прокомментировал Стас.
— Я тоже так считал. Но когда я был у Кая, то совершенно случайно увидел рекламный проспект. Круиз на «Серенити».
— Интересно, — протянул Стас. — Значит, на корабле ты далеко не случайно.
— У меня тут же созрел план мести за друзей. Уже дома я откопал в Интернете расписание круизов лайнера, оформил визу в Португалию и улетел. Далее, заплатив кому надо, устроился на судно обслугой, намереваясь плавать, пока не дождусь Кая. К счастью, уже в первый мой рейс Кай ступил на судно. Во время катастрофы я был в каюте Кая. Успел убить его брата и еще кого-то, а потом вылетел в окно прямо в воду.
— Бедняга, — цокнул языком Стас. — Месть ты так и не завершил…
— Да нет, все нормально, — натянуто улыбнулся Игорь. — Еще ночью во время шторма меня вынесло на берег вместе с Каем. Произошла стычка, в результате которой я его убил.
— Ты убил человека на острове?
— Да. И еще двоих на корабле.
— И еще тысячи своими погаными наркотиками, — тихо добавила молчавшая все время откровений Марина.
— Ну, плюс тысячи тех, — кивнул легко согласившийся Игорь. — Получается, джедай, ты не один тут крутой-Уокер-мать-твою-Дредд. Нас двое.
— Странное совпадение: на необитаемом острове два киллера из России, — горестно констатировал Стас. — А вокруг — мертвецы.
Что подвигло их поделиться такими страшными тайнами своей жизни? Что заставило людей признаться в тяжеленных грехах? Наверное, человек, сталкиваясь со смертельной опасностью и мистицизмом, начинает думать о замаливании грехов. И признается в них. Исповедуется первому же, кто готов выслушать.
В объятия смерти каждый хочет войти именно таким, каков он есть. Не лицемером и лжецом, не предателем и мерзавцем. А таким, каков он на самом деле, со всеми своими мечтами, стремлениями.
— Может, мы в аду? Ну, типа расплата за содеянное. Может, мы все на самом деле погибли в результате взрыва на корабле, и оказались в преисподней? Вдруг это наше наказание, назначенное небесами?
Наступило тягостное молчание. Все трое на полном серьезе думали, возможно ли такое: оказаться в аду за содеянное при жизни. Возможно ли нести вечное наказание за убийства людей, за осквернение общечеловеческих моральных и этических принципов. Я не удивлюсь даже, если окажется что Игорь прав. Ад — самое подходящее место для всех убийц, в том числе для меня.
— Что нам известно о преисподней? — Игорь продолжал поднятую тему. Наверное, рассуждая так, он успокаивался. Ведь условно считал себя оказавшимся в аду за деяния и несущим наказание. Наверное, такое отношение к окружающей невероятно сложной и опасной действительности успокаивает душу. — Там темно и жарко, там черти издеваются над грешниками. У нас не темно и не так уж жарко, скорее влажно и душно, но черти имеются, и, по всей видимости, имеются в избытке. Чем не ад?
— Ада на земле нет, — почему-то сказал Стас. — Вообще, это все выдумки. Я не верю в подобную чушь.
— Знаешь, приятель, ты можешь не верить в Бога, но Бог уж точно верит в тебя. А если Бог в тебя верит, значит, он существует. А если он существует, значит, имеется и ад. И неважно, на земле он расположен, под землей или на Венере. Мы с тобой наворотили кучу дел на большой земле, и кто-то должен наказать нас. Обязательно — должен.
— Брось, мы ни в каком не аду. Мы на затерявшейся черт знает где суше в компании инфицированных разновидностью бешенства бедняг.
— Джонни, царствие ему небесное, нам сказал четко: мы не в Северной Атлантике, где должны были находиться по логике. Наш корабль шел на Бермуды, а разбился вовсе не там. И даже не на Багамах, куда летел самолет Карчера. Сам по себе этот факт не вызывает у тебя никаких подозрений?
Стас задумчиво покрутил в руках пустую флягу из-под воды. На смену страху, ужасу от встречи с зомби пришла слабость и грусть, с которыми молодой человек не знал способа борьбы. Здесь — не знал. На большой земле он мог бы пойти в бар, надраться и забыться. А здесь он мог пойти только в объятия опасных тварей.
— Я тут думал кое о чем, — после молчаливых манипуляций с флягой сообщил Стас. — Мы ведь вблизи Бермудского треугольника проходили. Как бы это глупо ни звучало, но вдруг нас «засосало» в треугольник? Каким-то образом мы перенеслись, скажем, на юг Тихого океана или в Индийский океан, где нас найдут вовсе не так быстро, как хотелось бы. Эта версия имеет точно такое же право на существование, как твоя — о преисподней.
— А можно объединить наши версии, назвав Бермудский треугольник воротами в ад, — усмехнулся Игорь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46