Вход туда был открыт лишь для тех, кто мог похвастать состоянием Рокфеллера. Или Лейна Кэнфилда… Рейчел наверняка будет там – со своими горностаями, бриллиантами и прочей мишурой.
* * *
Отныне Рейчел преследовала Эбби словно наваждение. Куда бы ни направилась Эбби – на трибуну для зрителей, арену или в конюшню, где в затейливом убранстве красовались лошади лучших конеферм, – эта женщина была уже там. И непременно в обществе какого-нибудь из знаменитых конезаводчиков, в том числе тех, кого Эбби привыкла считать своими друзьями. В конце концов она перестала посещать светские мероприятия, лишь бы не видеть этой надменной Рейчел.
Эбби закрыла глаза, но не могла зажать уши. Между тем на выставке только и разговору было, что о Рейчел. Соря деньгами направо и налево, та успела купить около двадцати арабских скакунов, перебивая самые высокие цены на аукционах и заключая частные сделки. Восторженным шепотом люди сообщали друг другу, что Рейчел просадила на выставке уже два миллиона… И стала истинной любимицей Скоттсдейла. Ей поклонялись словно идолу.
Хотя Эбби удалось завоевать почетные места в ходе показов в двух классах, она была от души рада, когда выставка подошла к концу. Ее самолюбие было уже достаточно уязвлено, вернее, разбито в кровь. Хватит боли. Пора было отправляться домой зализывать раны.
А вот и дом. Словно заново оглядывая скромную обстановку фермерского коттеджа, Эбби внезапно удивилась: полно, да можно ли назвать это родным домом? Ее настоящим домом был Ривер-Бенд. И останется навсегда, во всяком случае, в ее сердце. Однако, распаковывая вещи, она постаралась сразу же отогнать от себя эту мысль. Думать о Ривер-Бенде означало для нее думать о Рейчел.
Итак, возвращение домой получилось довольно унылым. Только одно немного утешало ее: Доби, казалось, поутих и не проявлял склонности к новым спорам, хотя по некоторым признакам можно было заключить, что деятельность жены по-прежнему вызывает у него активное неприятие. Что ж, авось когда-нибудь поймет, что Эбби никогда не изменит себе. Сам Доби, наверное, по-прежнему не расставался с надеждой на то, что она превратится со временем в тихую домоседку, хлопотливую супругу и безупречную мать. Только вряд ли его мечтам суждено сбыться. И чем скорее он поймет это, тем лучше.
– Эбби! Эй! Ты здесь? – раздался из прихожей бодрый голос матери.
– Здесь, в спальне. – Собрав с кровати кучу грязного белья, она в этот момент как раз пыталась засунуть все это тряпье в бак для стирки, однако тот был уже заполнен доверху грязными вещами Доби, скопившимися за две недели. Эбби злобно швырнула охапку вещей на пол, с тоской вспомнив о тех временах, когда для решения подобных проблем достаточно было позвать горничную.
– Отдыхаешь? Я тут… – Появившаяся в дверях Бэбс осеклась при виде чемоданов и сумок, в беспорядке разбросанных по комнате.
– Вряд ли можно назвать это отдыхом. Я только начинаю распаковывать вещи. – Громко хлопнув крышкой опустошенного чемодана, Эбби скинула его с кровати. – А до этого отскребала кухню – все утро потратила. Видела, сколько там пыли? На два пальца – не меньше. Когда Доби жил тут бобылем, у него блестело все. А стоило только жениться, так сразу же стал беспомощным, как ребенок.
– С мужчинами это случается.
– Ты это о стремлении во что бы то ни стало насолить жене? – мрачно пробормотала Эбби, изо всех сил стараясь не дать воли раздражению. – Господи, хоть бы дела мои пошли получше. Жду не дождусь, когда наконец можно будет нанять домоправительницу.
– Тебе что, трудно поговорить об этом с Доби? Я уверена, что он…
– …будет платить кому-то за работу, которую, по его убеждению, должна бесплатно делать жена. Как же, дождешься от него! Нет, мамочка, не стоит даже пытаться.
– Понимаю, понимаю… У вас с Доби, кажется, есть кое-какие проблемы. Но у кого их нет? Для большинства молодоженов начало совместной жизни не бывает гладким. Два разных человека начинают жить под одной крышей – тут всегда нужен период взаимного привыкания, притирки друг к другу. Кстати, насколько я понимаю, Доби нелегко жить по соседству с тещей.
– Ничего, привыкнет. – Вытащив из одежного мешка свои вечерние платья, Эбби, прежде чем повесить в чулан, придирчиво рассматривала их, пытаясь удостовериться, нет ли на них пятен.
– Может быть, и так. Но пока ты была в отъезде, я подыскала маленькую двухкомнатную квартирку в хорошем кооперативе в Хьюстоне. Я поговорила с Фредом Чайлдерсом в банке, показала ему, сколько мне удается заработать на вечерах. Конечно, на выплату первого взноса мне придется взять кое-что из денег, вырученных за поместье Дина, но в дальнейшем банк готов предоставить мне кредит. – Нет, мамочка, ты никуда не поедешь, – решительно запротестовала Эбби.
– Мне кажется, что так будет лучше.
– Для кого? Для чего? И кому это вообще взбрело в голову? Тебе или Доби? Нет, мама, я и дальше буду работать с тобой. А если Доби не нравится, то это его проблема. – Ей был абсолютно необходим источник дохода помимо того, что удавалось зарабатывать, дрессируя чужих лошадей и демонстрируя их на выставках. Эти деньги были необходимы на оплату услуг жеребца-производителя, а также на приобретение новых кобыл, способных дать элитное потомство. Эбби была преисполнена решимости создать собственное предприятие по разведению лошадей, которое не только могло бы сравниться с конезаводом Рейчел, но впоследствии и затмило бы его. У Рейчел сейчас было все – лошади, деньги, сила, влияние, – но Эбби поклялась себе, что и на ее улице будет праздник. Когда-нибудь весь Скоттсдейл заговорит о ней.
– Доби к моему решению не имеет ни малейшего отношения, хотя я и в самом деле считаю, что вдвоем вы быстрее поладите, если я не буду каждую минуту мозолить вам глаза. К тому же мне гораздо удобнее и практичнее будет жить в Хьюстоне. Не надо будет тратиться на поездки туда-обратно, гонять машину от заказчиков к рестораторам, от рестораторов к поставщикам. Все будет под рукой. И не придется оплачивать астрономические телефонные счета за звонки в город.
На это Эбби возразить было нечего. И все же она улыбнулась – чуть иронично и в то же время тепло.
– Ох, мам, посмотрела бы ты на себя со стороны. Бэбс Лоусон, деловая женщина… – Она всегда без памяти любила мать, но теперь к ее любви примешивалось чувство подлинного уважения и восхищения. – Я так горжусь тобой, мамочка, честное слово, горжусь.
– Так ведь партнерша-то у меня какая! – тоже улыбнулась Бэбс, но затем веселье на ее лице сменилось задумчивостью. – Дело в том, что за последние несколько месяцев мы с тобой очень изменились. Обе. И я бы сказала, в лучшую сторону.
Поймав мать за руку, Эбби ласково прижала ее ладонь к своей щеке. Наконец-то они были на равных.
* * *
Через две недели Бэбс переехала в кооператив в Хьюстоне. Для Эбби это было чем-то из области фантастики: ее мать уезжала куда-то в неведомый мир, чтобы начать самостоятельную жизнь. Дочери это казалось еще более диким, чем самой Бэбс.
31
Старый ржавый пикап с прицепом для одной лошади, тяжело пыхтя, преодолевал долгий подъем, вздрагивая всякий раз, когда мимо с ревом проносилась какая-нибудь более резвая машина. Шоссе широкой просекой стремилось вдаль, прыгая с горы на гору. По обе стороны от него расстилался небогатый и неприветливый ландшафт из камней и песка, который разнообразили лишь кустики пробивающейся кое-где колючей растительности.
Солнце жарило немилосердно. Ехать приходилось с полностью опущенными стеклами. Эбби то и дело поглядывала сквозь темные очки на показания датчика температуры воды, ожидая с минуты на минуту услышать знакомое бурление в радиаторе. Обжигающий ветер, насыщенный песчинками Аризонской пустыни, опять ворвался в открытое окно, растрепал волосы, завязанные сзади в хвост, и бросил темные пряди на лицо. Однако она не обратила на это внимания, как не обращала внимания и на пульсирующую боль в пояснице и неприятную тяжесть набрякшей груди. Сейчас для нее имело значение только одно – довести грузовичок до вершины холма. Эбби обеспокоенно глянула в зеркало заднего вида, где отражался прицеп с серенькой молодой кобылкой внутри.
Машина с натужным воем кое-как вскарабкалась на гребень горы, и Эбби, переключив передачу, облегченно вздохнула.
– Ну вот, отсюда, кажется, дорога будет идти все время под гору, – довольно сообщила она Бену, сидевшему справа от нее. Через несколько минут перед их глазами замаячили первые дома в пустыне – пригород «большого» Финикса, который расползся по всей окруженной горами долине, представляя собой несколько сросшихся друг с другом городов. – Вот видишь, зря мы сомневались, что старый пикап Доби осилит столь дальний путь. Надеюсь только, нам не придется ехать сюда снова в разгар лета. Сейчас только апрель, а уже дышать нечем. – Она сильно сомневалась, что старой развалюхе удастся преодолеть многочисленные горные перевалы летом, по сорокаградусной жаре, когда едва не закипает ртуть в термометре.
– Ничего, будем ехать ночью, – равнодушно откликнулся Бен.
– Как я раньше сама не додумалась, – уныло усмехнулась Эбби, только сейчас почувствовав, насколько устали ее тело и разум от изнурительного путешествия.
Дорога из Техаса заняла у них четыре долгих дня. По пути им пришлось часто останавливаться, чтобы дать кобыле возможность размять ноги и попастись на обочине. У Ривербриз немного распух живот и убавилось резвости. В остальном же она перенесла дорогу хорошо – даже лучше, чем ожидала Эбби. Путешествие в прицепе – тяжелое испытание даже для пышущего здоровьем жеребца, не говоря уже о покалеченной кобыле.
Сейчас Эбби была даже рада, что у нее не хватило денег нанять профессионального перевозчика лошадей, чтобы доставить ее любимицу на коневодческую ферму в Скоттсдейле. Профессионал-дальнобойщик вряд ли стал бы останавливаться так же часто, как они с Беном, да и хорошей заботы о животном от него тоже ожидать не приходилось.
Эта поездка имела особое значение – она определенно стоила всех трудностей и хлопот, которые выпали на долю Эбби. А неприятностей у нее и в самом деле было хоть отбавляй. В первую очередь возникла проблема с прицепом. Начать хотя бы с того, что у машины Эбби не было форкопа. Как не было и денег на покупку и установку этого приспособления для прицепа.
Попытка выпросить у Доби его новый грузовичок наткнулась на категорический отказ. Поззе, правда, он «смягчился», любезно предоставив ей свой старый пикап. Доби действовал в полной уверенности, что она, сознавая, что эта битая рухлядь непременно сломается где-нибудь на полпути, откажется от своей сумасбродной затеи. Однако он плохо знал свою жену. Продемонстрировав недюжинное упрямство, Эбби согласилась ехать на старом пикапе. Она прекрасно знала, что Доби весь изведется от тревоги за нее. Ну и пусть! Это послужит ему хорошим уроком. Может, когда-нибудь усвоит наконец, что нет на свете такой силы, которая заставила бы ее отказаться от задуманного.
Выехав до рассвета, они остановились поздним утром на оборудованной стоянке для грузовиков, где Эбби получила возможность принять душ и переодеться в последнее чистое белье. Сейчас, на пятом месяце беременности, она не могла влезть ни в одну из своих старых вещей, а комплектов одежды для беременных у нее было только три. Самый красивый из них – широкую вышитую тунику и пару синих слаксов в тон – Эбби оставила напоследок.
Уже на окраине Финикса уличное движение стало заметно оживленнее.
– Толчея, почти как в Хьюстоне, – устало заметила Эбби. Нащупав рядом с собой план города, она передала его Бену. – Возьми-ка карту – я отметила на ней путь, которым можно проехать к ферме Чарли Карстерса. В таком потоке и заблудиться недолго. Так что следи повнимательнее за знаками и говори мне, когда сворачивать.
* * *
Вентиляторы мерно гудели, гоня воздух вдоль длинной конюшни. С противоположного конца широкого прохода столь же равномерным потоком, охлаждая пол, лилась вода. Как видно, хозяин по-настоящему заботился о комфорте своих питомцев.
Однако самым замечательным здесь, конечно же, было другое. Все, кто находился в конюшне, во все глаза смотрели на вороного арабского жеребца, которого в этот момент выводили из стойла. Изогнув лебединую шею, конь кокетливо пританцовывал, перебирая задними ногами. Рейчел получала истинное наслаждение, любуясь на такую красоту. Проведя жеребца по кругу, конюх неожиданно остановил его прямо перед ней.
От столь великолепного зрелища у нее захватило дух. Огонь возбуждения пробежал по ее венам, когда она заглянула в темно-бархатные глаза царственного животного, которые, казалось, вот-вот вспыхнут жарким огнем. Небольшие уши, похожие на два полумесяца, настороженно торчали, как наконечники стрелы. Рейчел возбужденно втянула ноздрями воздух. Этот запах пьянил ее сильнее всех дорогих духов, которые дарил ей Лейн.
Ноздри черного жеребца тоже затрепетали. Подняв точеную голову, он издал трубное ржание, в котором звучали тоска и желание. На этот призыв тут же последовал отклик из соседнего загона, где содержались кобылицы. Эта перекличка возбудила в Рейчел странное, хотя и мимолетное, чувство ревности.
С легкой улыбкой она повернулась к Лейну.
– Кажется, я узнала ржание Саймун. Интересно, знает ли она, что только что откликнулась на зов будущего любовника?
– Лично я сомневаюсь, – ответил Лейн. Несуразная мысль Рейчел вызвала у него добродушную усмешку.
Ей и самой эта идея показалась глуповатой, и все же отчего-то сейчас очень хотелось, чтобы он согласился с ней. Однако в следующую секунду она пристыдила себя за то, что чуть не разозлилась на Лейна. До сих пор он удовлетворял все ее прихоти, касавшиеся лошадей, чего бы это ему ни стоило. Взять хотя бы нынешнюю поездку. Хотя Лейн и уверял ее, что ему нужно попутно уладить в Финиксе кое-какие дела, Рейчел прекрасно знала, что он отправился сюда с единственной целью угодить ей. Он давал ей так много, что ей иногда бывало стыдно из-за того, что у нее практически нет возможности отблагодарить его.
– Ну так что скажете, Рейчел? Как вам Баша-эль-Назир? Теперь-то вы можете вволю им налюбоваться. – Чарли Карстерс стоял сбоку, скрестив руки на бочкообразной груди. Он качнул плечом в ее сторону, и массивный золотой слиток, которым была украшена цепь на его шее, замерцал тусклым светом.
– Он просто великолепен. – Хотя, по правде говоря, сейчас она думала уже не о жеребце, а о потомстве, которое он должен дать.
– Поставь его обратно в стойло, – велел Чарли управляющему фермой Винсу Ромейну. Коротенький тщедушный человечек лишь махнул рукой, передавая приказ хозяина дальше, конюху, державшему жеребца под уздцы. Управляющий был столь же молчалив и мрачен, сколь словоохотлив и жизнерадостен был Чарли.
– И зачем мне только взбрело в голову продавать этого красавца? Ей-Богу, сам себе удивляюсь! – закачал Чарли головой, притворно сокрушаясь. – Однако раз уж решил, значит, решил. Сейчас, после того как Радзин стал чемпионом Скоттсдейла, я убедился в том, что нужно сделать акцент на разведении арабских лошадей польского происхождения. Кажется, именно на них в ближайшее время будет наивысший спрос. В Радзине очень много польской крови. Вообще-то мы с Пэтси собираемся нынешней осенью съездить в Польшу сами, на ярмарку в Януве. Хотим подобрать там хороших кобылок для Радзина. Уверяю вас, Лейн, этот лошадиный бизнес кого хочешь с ума сведет. Вот увидите, пройдет лет пять, и всем вдруг позарез потребуются египтяне. Мне только и останется, что клясть себя на чем свет стоит за то, что продал Башу. А там, глядишь, войдут в моду арабские кони испанского или русского завода.
– Со мной на эту тему лучше не говорить, – усмехнулся Лейн, обнимая Рейчел за плечи. Вся компания двинулась к выходу. – В нашей семье роль знатока лошадей безраздельно принадлежит Рейчел.
– Какой там знаток… Я просто знаю, чего мне хочется, – откликнулась она.
– Но разве могу я хоть на секунду усомниться в твоем вкусе? – шутливо польстил ей Лейн. – В конце концов в мужья ты выбрала именно меня.
– Советую вам быть поосторожнее! – воскликнул Чарли. – А то, не ровен час, она засомневается, уж не ошиблась ли в выборе.
Хотя это была всего лишь шутка, Рейчел сочла себя обязанной высказать протест.
– Никаких сомнений быть не может – я никогда не ошибаюсь!
– Это она сейчас так говорит, Лейн. А вот попозже, когда на горизонте замаячит какой-нибудь молодой красивый жеребчик, вы вспомните мои слова. Небось тогда ваша супруга пожалеет, что замужем. Вы бы видели, какими глазами моя Пэтси смотрела позавчера вечером на этого певца, из молодых да модных – Росса Тиббса, что выступает в одном из клубов Финикса. Именно там мы его впервые увидели. А потом он побывал у нас на ферме, полюбовался лошадками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
* * *
Отныне Рейчел преследовала Эбби словно наваждение. Куда бы ни направилась Эбби – на трибуну для зрителей, арену или в конюшню, где в затейливом убранстве красовались лошади лучших конеферм, – эта женщина была уже там. И непременно в обществе какого-нибудь из знаменитых конезаводчиков, в том числе тех, кого Эбби привыкла считать своими друзьями. В конце концов она перестала посещать светские мероприятия, лишь бы не видеть этой надменной Рейчел.
Эбби закрыла глаза, но не могла зажать уши. Между тем на выставке только и разговору было, что о Рейчел. Соря деньгами направо и налево, та успела купить около двадцати арабских скакунов, перебивая самые высокие цены на аукционах и заключая частные сделки. Восторженным шепотом люди сообщали друг другу, что Рейчел просадила на выставке уже два миллиона… И стала истинной любимицей Скоттсдейла. Ей поклонялись словно идолу.
Хотя Эбби удалось завоевать почетные места в ходе показов в двух классах, она была от души рада, когда выставка подошла к концу. Ее самолюбие было уже достаточно уязвлено, вернее, разбито в кровь. Хватит боли. Пора было отправляться домой зализывать раны.
А вот и дом. Словно заново оглядывая скромную обстановку фермерского коттеджа, Эбби внезапно удивилась: полно, да можно ли назвать это родным домом? Ее настоящим домом был Ривер-Бенд. И останется навсегда, во всяком случае, в ее сердце. Однако, распаковывая вещи, она постаралась сразу же отогнать от себя эту мысль. Думать о Ривер-Бенде означало для нее думать о Рейчел.
Итак, возвращение домой получилось довольно унылым. Только одно немного утешало ее: Доби, казалось, поутих и не проявлял склонности к новым спорам, хотя по некоторым признакам можно было заключить, что деятельность жены по-прежнему вызывает у него активное неприятие. Что ж, авось когда-нибудь поймет, что Эбби никогда не изменит себе. Сам Доби, наверное, по-прежнему не расставался с надеждой на то, что она превратится со временем в тихую домоседку, хлопотливую супругу и безупречную мать. Только вряд ли его мечтам суждено сбыться. И чем скорее он поймет это, тем лучше.
– Эбби! Эй! Ты здесь? – раздался из прихожей бодрый голос матери.
– Здесь, в спальне. – Собрав с кровати кучу грязного белья, она в этот момент как раз пыталась засунуть все это тряпье в бак для стирки, однако тот был уже заполнен доверху грязными вещами Доби, скопившимися за две недели. Эбби злобно швырнула охапку вещей на пол, с тоской вспомнив о тех временах, когда для решения подобных проблем достаточно было позвать горничную.
– Отдыхаешь? Я тут… – Появившаяся в дверях Бэбс осеклась при виде чемоданов и сумок, в беспорядке разбросанных по комнате.
– Вряд ли можно назвать это отдыхом. Я только начинаю распаковывать вещи. – Громко хлопнув крышкой опустошенного чемодана, Эбби скинула его с кровати. – А до этого отскребала кухню – все утро потратила. Видела, сколько там пыли? На два пальца – не меньше. Когда Доби жил тут бобылем, у него блестело все. А стоило только жениться, так сразу же стал беспомощным, как ребенок.
– С мужчинами это случается.
– Ты это о стремлении во что бы то ни стало насолить жене? – мрачно пробормотала Эбби, изо всех сил стараясь не дать воли раздражению. – Господи, хоть бы дела мои пошли получше. Жду не дождусь, когда наконец можно будет нанять домоправительницу.
– Тебе что, трудно поговорить об этом с Доби? Я уверена, что он…
– …будет платить кому-то за работу, которую, по его убеждению, должна бесплатно делать жена. Как же, дождешься от него! Нет, мамочка, не стоит даже пытаться.
– Понимаю, понимаю… У вас с Доби, кажется, есть кое-какие проблемы. Но у кого их нет? Для большинства молодоженов начало совместной жизни не бывает гладким. Два разных человека начинают жить под одной крышей – тут всегда нужен период взаимного привыкания, притирки друг к другу. Кстати, насколько я понимаю, Доби нелегко жить по соседству с тещей.
– Ничего, привыкнет. – Вытащив из одежного мешка свои вечерние платья, Эбби, прежде чем повесить в чулан, придирчиво рассматривала их, пытаясь удостовериться, нет ли на них пятен.
– Может быть, и так. Но пока ты была в отъезде, я подыскала маленькую двухкомнатную квартирку в хорошем кооперативе в Хьюстоне. Я поговорила с Фредом Чайлдерсом в банке, показала ему, сколько мне удается заработать на вечерах. Конечно, на выплату первого взноса мне придется взять кое-что из денег, вырученных за поместье Дина, но в дальнейшем банк готов предоставить мне кредит. – Нет, мамочка, ты никуда не поедешь, – решительно запротестовала Эбби.
– Мне кажется, что так будет лучше.
– Для кого? Для чего? И кому это вообще взбрело в голову? Тебе или Доби? Нет, мама, я и дальше буду работать с тобой. А если Доби не нравится, то это его проблема. – Ей был абсолютно необходим источник дохода помимо того, что удавалось зарабатывать, дрессируя чужих лошадей и демонстрируя их на выставках. Эти деньги были необходимы на оплату услуг жеребца-производителя, а также на приобретение новых кобыл, способных дать элитное потомство. Эбби была преисполнена решимости создать собственное предприятие по разведению лошадей, которое не только могло бы сравниться с конезаводом Рейчел, но впоследствии и затмило бы его. У Рейчел сейчас было все – лошади, деньги, сила, влияние, – но Эбби поклялась себе, что и на ее улице будет праздник. Когда-нибудь весь Скоттсдейл заговорит о ней.
– Доби к моему решению не имеет ни малейшего отношения, хотя я и в самом деле считаю, что вдвоем вы быстрее поладите, если я не буду каждую минуту мозолить вам глаза. К тому же мне гораздо удобнее и практичнее будет жить в Хьюстоне. Не надо будет тратиться на поездки туда-обратно, гонять машину от заказчиков к рестораторам, от рестораторов к поставщикам. Все будет под рукой. И не придется оплачивать астрономические телефонные счета за звонки в город.
На это Эбби возразить было нечего. И все же она улыбнулась – чуть иронично и в то же время тепло.
– Ох, мам, посмотрела бы ты на себя со стороны. Бэбс Лоусон, деловая женщина… – Она всегда без памяти любила мать, но теперь к ее любви примешивалось чувство подлинного уважения и восхищения. – Я так горжусь тобой, мамочка, честное слово, горжусь.
– Так ведь партнерша-то у меня какая! – тоже улыбнулась Бэбс, но затем веселье на ее лице сменилось задумчивостью. – Дело в том, что за последние несколько месяцев мы с тобой очень изменились. Обе. И я бы сказала, в лучшую сторону.
Поймав мать за руку, Эбби ласково прижала ее ладонь к своей щеке. Наконец-то они были на равных.
* * *
Через две недели Бэбс переехала в кооператив в Хьюстоне. Для Эбби это было чем-то из области фантастики: ее мать уезжала куда-то в неведомый мир, чтобы начать самостоятельную жизнь. Дочери это казалось еще более диким, чем самой Бэбс.
31
Старый ржавый пикап с прицепом для одной лошади, тяжело пыхтя, преодолевал долгий подъем, вздрагивая всякий раз, когда мимо с ревом проносилась какая-нибудь более резвая машина. Шоссе широкой просекой стремилось вдаль, прыгая с горы на гору. По обе стороны от него расстилался небогатый и неприветливый ландшафт из камней и песка, который разнообразили лишь кустики пробивающейся кое-где колючей растительности.
Солнце жарило немилосердно. Ехать приходилось с полностью опущенными стеклами. Эбби то и дело поглядывала сквозь темные очки на показания датчика температуры воды, ожидая с минуты на минуту услышать знакомое бурление в радиаторе. Обжигающий ветер, насыщенный песчинками Аризонской пустыни, опять ворвался в открытое окно, растрепал волосы, завязанные сзади в хвост, и бросил темные пряди на лицо. Однако она не обратила на это внимания, как не обращала внимания и на пульсирующую боль в пояснице и неприятную тяжесть набрякшей груди. Сейчас для нее имело значение только одно – довести грузовичок до вершины холма. Эбби обеспокоенно глянула в зеркало заднего вида, где отражался прицеп с серенькой молодой кобылкой внутри.
Машина с натужным воем кое-как вскарабкалась на гребень горы, и Эбби, переключив передачу, облегченно вздохнула.
– Ну вот, отсюда, кажется, дорога будет идти все время под гору, – довольно сообщила она Бену, сидевшему справа от нее. Через несколько минут перед их глазами замаячили первые дома в пустыне – пригород «большого» Финикса, который расползся по всей окруженной горами долине, представляя собой несколько сросшихся друг с другом городов. – Вот видишь, зря мы сомневались, что старый пикап Доби осилит столь дальний путь. Надеюсь только, нам не придется ехать сюда снова в разгар лета. Сейчас только апрель, а уже дышать нечем. – Она сильно сомневалась, что старой развалюхе удастся преодолеть многочисленные горные перевалы летом, по сорокаградусной жаре, когда едва не закипает ртуть в термометре.
– Ничего, будем ехать ночью, – равнодушно откликнулся Бен.
– Как я раньше сама не додумалась, – уныло усмехнулась Эбби, только сейчас почувствовав, насколько устали ее тело и разум от изнурительного путешествия.
Дорога из Техаса заняла у них четыре долгих дня. По пути им пришлось часто останавливаться, чтобы дать кобыле возможность размять ноги и попастись на обочине. У Ривербриз немного распух живот и убавилось резвости. В остальном же она перенесла дорогу хорошо – даже лучше, чем ожидала Эбби. Путешествие в прицепе – тяжелое испытание даже для пышущего здоровьем жеребца, не говоря уже о покалеченной кобыле.
Сейчас Эбби была даже рада, что у нее не хватило денег нанять профессионального перевозчика лошадей, чтобы доставить ее любимицу на коневодческую ферму в Скоттсдейле. Профессионал-дальнобойщик вряд ли стал бы останавливаться так же часто, как они с Беном, да и хорошей заботы о животном от него тоже ожидать не приходилось.
Эта поездка имела особое значение – она определенно стоила всех трудностей и хлопот, которые выпали на долю Эбби. А неприятностей у нее и в самом деле было хоть отбавляй. В первую очередь возникла проблема с прицепом. Начать хотя бы с того, что у машины Эбби не было форкопа. Как не было и денег на покупку и установку этого приспособления для прицепа.
Попытка выпросить у Доби его новый грузовичок наткнулась на категорический отказ. Поззе, правда, он «смягчился», любезно предоставив ей свой старый пикап. Доби действовал в полной уверенности, что она, сознавая, что эта битая рухлядь непременно сломается где-нибудь на полпути, откажется от своей сумасбродной затеи. Однако он плохо знал свою жену. Продемонстрировав недюжинное упрямство, Эбби согласилась ехать на старом пикапе. Она прекрасно знала, что Доби весь изведется от тревоги за нее. Ну и пусть! Это послужит ему хорошим уроком. Может, когда-нибудь усвоит наконец, что нет на свете такой силы, которая заставила бы ее отказаться от задуманного.
Выехав до рассвета, они остановились поздним утром на оборудованной стоянке для грузовиков, где Эбби получила возможность принять душ и переодеться в последнее чистое белье. Сейчас, на пятом месяце беременности, она не могла влезть ни в одну из своих старых вещей, а комплектов одежды для беременных у нее было только три. Самый красивый из них – широкую вышитую тунику и пару синих слаксов в тон – Эбби оставила напоследок.
Уже на окраине Финикса уличное движение стало заметно оживленнее.
– Толчея, почти как в Хьюстоне, – устало заметила Эбби. Нащупав рядом с собой план города, она передала его Бену. – Возьми-ка карту – я отметила на ней путь, которым можно проехать к ферме Чарли Карстерса. В таком потоке и заблудиться недолго. Так что следи повнимательнее за знаками и говори мне, когда сворачивать.
* * *
Вентиляторы мерно гудели, гоня воздух вдоль длинной конюшни. С противоположного конца широкого прохода столь же равномерным потоком, охлаждая пол, лилась вода. Как видно, хозяин по-настоящему заботился о комфорте своих питомцев.
Однако самым замечательным здесь, конечно же, было другое. Все, кто находился в конюшне, во все глаза смотрели на вороного арабского жеребца, которого в этот момент выводили из стойла. Изогнув лебединую шею, конь кокетливо пританцовывал, перебирая задними ногами. Рейчел получала истинное наслаждение, любуясь на такую красоту. Проведя жеребца по кругу, конюх неожиданно остановил его прямо перед ней.
От столь великолепного зрелища у нее захватило дух. Огонь возбуждения пробежал по ее венам, когда она заглянула в темно-бархатные глаза царственного животного, которые, казалось, вот-вот вспыхнут жарким огнем. Небольшие уши, похожие на два полумесяца, настороженно торчали, как наконечники стрелы. Рейчел возбужденно втянула ноздрями воздух. Этот запах пьянил ее сильнее всех дорогих духов, которые дарил ей Лейн.
Ноздри черного жеребца тоже затрепетали. Подняв точеную голову, он издал трубное ржание, в котором звучали тоска и желание. На этот призыв тут же последовал отклик из соседнего загона, где содержались кобылицы. Эта перекличка возбудила в Рейчел странное, хотя и мимолетное, чувство ревности.
С легкой улыбкой она повернулась к Лейну.
– Кажется, я узнала ржание Саймун. Интересно, знает ли она, что только что откликнулась на зов будущего любовника?
– Лично я сомневаюсь, – ответил Лейн. Несуразная мысль Рейчел вызвала у него добродушную усмешку.
Ей и самой эта идея показалась глуповатой, и все же отчего-то сейчас очень хотелось, чтобы он согласился с ней. Однако в следующую секунду она пристыдила себя за то, что чуть не разозлилась на Лейна. До сих пор он удовлетворял все ее прихоти, касавшиеся лошадей, чего бы это ему ни стоило. Взять хотя бы нынешнюю поездку. Хотя Лейн и уверял ее, что ему нужно попутно уладить в Финиксе кое-какие дела, Рейчел прекрасно знала, что он отправился сюда с единственной целью угодить ей. Он давал ей так много, что ей иногда бывало стыдно из-за того, что у нее практически нет возможности отблагодарить его.
– Ну так что скажете, Рейчел? Как вам Баша-эль-Назир? Теперь-то вы можете вволю им налюбоваться. – Чарли Карстерс стоял сбоку, скрестив руки на бочкообразной груди. Он качнул плечом в ее сторону, и массивный золотой слиток, которым была украшена цепь на его шее, замерцал тусклым светом.
– Он просто великолепен. – Хотя, по правде говоря, сейчас она думала уже не о жеребце, а о потомстве, которое он должен дать.
– Поставь его обратно в стойло, – велел Чарли управляющему фермой Винсу Ромейну. Коротенький тщедушный человечек лишь махнул рукой, передавая приказ хозяина дальше, конюху, державшему жеребца под уздцы. Управляющий был столь же молчалив и мрачен, сколь словоохотлив и жизнерадостен был Чарли.
– И зачем мне только взбрело в голову продавать этого красавца? Ей-Богу, сам себе удивляюсь! – закачал Чарли головой, притворно сокрушаясь. – Однако раз уж решил, значит, решил. Сейчас, после того как Радзин стал чемпионом Скоттсдейла, я убедился в том, что нужно сделать акцент на разведении арабских лошадей польского происхождения. Кажется, именно на них в ближайшее время будет наивысший спрос. В Радзине очень много польской крови. Вообще-то мы с Пэтси собираемся нынешней осенью съездить в Польшу сами, на ярмарку в Януве. Хотим подобрать там хороших кобылок для Радзина. Уверяю вас, Лейн, этот лошадиный бизнес кого хочешь с ума сведет. Вот увидите, пройдет лет пять, и всем вдруг позарез потребуются египтяне. Мне только и останется, что клясть себя на чем свет стоит за то, что продал Башу. А там, глядишь, войдут в моду арабские кони испанского или русского завода.
– Со мной на эту тему лучше не говорить, – усмехнулся Лейн, обнимая Рейчел за плечи. Вся компания двинулась к выходу. – В нашей семье роль знатока лошадей безраздельно принадлежит Рейчел.
– Какой там знаток… Я просто знаю, чего мне хочется, – откликнулась она.
– Но разве могу я хоть на секунду усомниться в твоем вкусе? – шутливо польстил ей Лейн. – В конце концов в мужья ты выбрала именно меня.
– Советую вам быть поосторожнее! – воскликнул Чарли. – А то, не ровен час, она засомневается, уж не ошиблась ли в выборе.
Хотя это была всего лишь шутка, Рейчел сочла себя обязанной высказать протест.
– Никаких сомнений быть не может – я никогда не ошибаюсь!
– Это она сейчас так говорит, Лейн. А вот попозже, когда на горизонте замаячит какой-нибудь молодой красивый жеребчик, вы вспомните мои слова. Небось тогда ваша супруга пожалеет, что замужем. Вы бы видели, какими глазами моя Пэтси смотрела позавчера вечером на этого певца, из молодых да модных – Росса Тиббса, что выступает в одном из клубов Финикса. Именно там мы его впервые увидели. А потом он побывал у нас на ферме, полюбовался лошадками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63