Он мысленно вернулся к событиям нынешнего утра и попытался понять, в чем же дело?
— Послушай, ты же не веришь в то, что сказал Зэн? О том, что я женюсь на тебе из-за какой-то сумасшедшей идеи теснее связаться с ним?
— Нет, — она зашагала быстрее, и ему тоже пришлось прибавить шагу.
— Что же тебя так беспокоит? Она резко остановилась.
— Просто… — она нервно теребила концы платка и смотрела мимо него вдоль пустынной улицы. — Ох, Саймон, — сказала она тихо и взволнованно. — Ну зачем тебе связываться вообще с нонком Жаком? Это так опасно. И если тебя раскусит генерал, неприятностей не оберешься.
Он не мог поверить своим ушам. Так вот что ее беспокоило? Она за него переживала? И она не хотела, чтобы он имел дело с ее дядей? Он с трудом подавил улыбку. Черт подери, если бы она только знала!
Что ж, может быть, впоследствии, когда она узнает, что он обманывал и Зэна, и ее, это смягчит удар. Ох, боже правый. Ей это не понравится. Ох, как не понравится.
— Не волнуйся за меня, Принцесса, — пробормотал он. — Никто не интересуется мелкими каперами и их темными делишками. Я просто делаю то, от чего не отказался бы ни один офицер, — он едва не решился сказать ей правду. Но даже если она и не одобряет дядиного бизнеса, она ни за что не захочет, чтобы его арестовали. Ничто тогда не остановит ее, она побежит предупредить Зэна. Нет, он не мог рисковать. — Послушай, это ведь ненадолго. А потом мы попросту забудем обо всем.
Взгляд ее стал умоляющим.
— Мы можем забыть об этом прямо сейчас, — она схватила его за руку. — Почему бы не начать все сначала? Не нужно тебе связываться с нонком Жаком. Мне не важно, сколько у тебя денег, а у меня есть приличное наследство.
— Я не хочу твоих денег, — сказал он. Все ее наследство — результат пиратских набегов. Может, это было глупое упрямство с его стороны, но он не желал даже дотрагиваться до этих денег. — Можешь потратить их на что хочешь, но я сам должен позаботиться о своей жене.
— Но ты же предаешь свою страну ради жалкой горсти серебра и пары глотков виски! — воскликнула она, пожалуй, слишком громко.
Он оглянулся. Улица была пуста, но зачем зря рисковать. Поймав ее за руку, он увлек ее по направлению к полутемной аллее, где их никто не увидит и не услышит. Потом он притянул ее за плечи ближе к себе и заставил смотреть в лицо.
— Наша свадьба и мои дела с Зэном друг с другом не связаны, — так я ему и сказал. И тебя это не касается, поэтому держись от этих дел подальше!
— Нет, касается! А что, если у нас будут дети? Что с ними станет, если их отца посадят в тюрьму или казнят?
Дети. Он открыл рот. У него было такое чувство, будто из него мгновенно вышел весь воздух. Боже правый, она уже думает о детях! Он совершенно не думал о том, что будет после свадьбы. Но дети — это часть семейной жизни, и немалая часть.
Образ сына, который скачет рядом с ним на лошади, учится стрелять и охотиться, поразил его воображение… Черт подери! Он никогда не думал о детях. Но ему всегда хотелось когда-нибудь обзавестись детьми.
Из нее получится превосходная мать. Он представил, как она держит дитя у груди, баюкает, качает.
Вдруг он увидел, что по щекам ее бегут слезы, и сердце его как будто сжал железный кулак.
— Ох, Принцесса, — забормотал он, обнимая ее. — Клянусь, я не допущу, чтобы с тобой или с нашими детьми что-то случилось.
— А вдруг ты ничего не сможешь поделать? — зашептала она горячо. — Вдруг генерал узнает, и …
— Ш-ш, ш-ш, — прижал он палец к ее губам. — Доверься мне, я справлюсь. Только доверяй мне, и больше ничего.
Она хлюпнула носом.
— Я доверяю, но…
И тогда он ее поцеловал. Только этим и можно было отвлечь ее от рыданий. Сначала он подумал, что она отвергнет его поцелуй и будет дальше упрашивать его. Он покрепче обнял ее за талию и свободной рукой поймал ее голову, чтобы она не смогла отвернуться, и Камилла, кажется, сдалась.
И тут он забыл, где они находятся и куда шли. Как будто повторилось все, что произошло вчера вечером в том саду… он ее целует, она отвечает поцелуем, открывает свой нежный маленький рот, чтобы впустить его язык, хотя он бы предпочел войти в нее несколько по-другому.
Одна только мысль об этом так его возбудила, что он застонал и прижался к ее мягкому телу, ища облегчения сковавшему его напряжению. Он не знал, почему она так на него действует, почему с нею он чувствует себя безусым мальчишкой на первом свидании с женщиной, но он не жаловался. Рот ее был сладким и теплым, как разогретая патока, и от нее пахло лепестками розы, высохшими на солнце, и льняной тканью. Он не мог насытиться ею. И вряд ли когда-нибудь ему это удастся.
Руки его, кажется, зажили собственной жизнью, безудержно лаская. Но остановить себя он был не в силах. Он жаждал избавить ее от малейшего сомнения в его истинной страсти. Отодвинув лиф платья, он нащупал возбужденный сосок и поглаживал его, пока она сама не прижалась к нему крепко-крепко, будто повторяя линии его тела.
«Как будет чудесно делать с ней детей», — думал он, прокладывая поцелуями путь от выгнутой шеи к ее груди. Он не выдержит ожидания первой брачной ночи, если не попробует на вкус еще неизвестных закоулков ее восхитительного тела.
Но это все, что удалось ему на этот раз. Потому что стоило его губам сомкнуться на ее соске, она, кажется, очнулась.
— Нет, — зашептала она, отталкивая его.
Он смотрел на нее, желание билось в каждой его жилке.
— Почему нет? Мы помолвлены. Мы скоро поженимся.
Она кивнула и поправила одежду.
— И пока мы не поженимся, я хочу сохранить честь. — Он нахмурился, и голос ее стал умоляющим. — Я не хочу оказаться в положении Дезире — беременная и без мужа. Разве ты не понимаешь?
— Необязательно заходить так далеко. Я хочу дотрагиваться до тебя, Камилла, хочу…
— Нет. — Хотя ему и показалось, что его слова разожгли в ней желание, но подбородок ее был упрямо вздернут. — Не здесь. Не сейчас. После свадьбы для этого будет достаточно времени.
Он стал спорить, и снова сжал ее в объятиях, и целовал до тех пор, пока она снова не перестала воспринимать окружающий мир. Но одного взгляда, брошенного на грязную аллею, где они стояли, оказалось достаточно, чтобы он передумал.
Конечно, она права. Теперь не место и, не время для этого. Придется ему попридержать своего скакуна, пока не настанет его час. Он мог справиться с собой, но радоваться отсрочке он никак не мог. Этого она от него не дождется.
13
Я танцую под ту музыку, которую играют.
Испанская поговорка
День свадьбы Камиллы выдался ясный и солнечный, один из тех редких зимних дней, когда Новый Орлеан не охвачен ни пронзительным холодом, ни сырым туманом. Утро было прохладное, хрустящее и прозрачное, как льдинка. Но Камилла не замечала этой прелести.
Она давным-давно была на ногах, вышивала почти готовое свадебное платье.
— Интересно, дал бы нам дядя Август всего четыре дня на подготовку, если бы ему самому пришлось шить это платье? — проговорила она.
Дезире сидела рядом, в одной руке держа тоненькую иглу, в другой — крошечные жемчужины.
— Представь себе папа, пришивающего жемчуг на платье, — она приладила жемчужину на кайму рукава. — У него такие огромные ручищи, что ему понадобилось бы шило.
— А жемчужины тогда должны быть размером с персиковую косточку, чтобы он их из пальцев не выронил.
Представив себе эту картину, они засмеялись. И чем больше они об этом думали, тем сильнее разбирал их смех.
— Жемчужины будут такие… такие тяжелые… — еле выговорила сквозь приступы хохота Дезире, — что оттянут рукава… до земли. И будешь ты ходить… как обезьяна…
Камилла согнулась от хохота.
— А что… что… он нацепит вместо наперстка? Дезире, задыхаясь, выдавила из себя:
— Пробку… от виски!
И обе скорчились от нового приступа смеха. Они так устали, что ничего, кажется, не могло бы их развеселить. Но образ Августа Фонтейна с шилом, с огромной жемчужиной и крышкой от виски на пальце рассмешил бы и мертвого.
Все еще посмеиваясь, Дезире взглянула на Камиллу. И смех, внезапно начавшийся, так же внезапно утих. Глаза Дезире наполнились слезами.
Она обняла Камиллу и прижалась к ней.
— Ах, Кэмми! Мне так будет тебя не хватать! Я не вынесу одиночества. Ты будешь так далеко!
— Так далеко? Но я буду жить всего в двух милях от тебя.
— Нет, я уверена, он в конце концов увезет тебя в Виргинию. Он заберет тебя у нас навсегда!
— Нет, не заберет. Я не позволю. Я… — Внезапно Камилла отшатнулась и уставилась на кузину. — Откуда ты знаешь, что Саймон из Виргинии? Я точно знаю, что он никому не рассказывал. Я и сама только вчера об этом узнала, когда он пришел и твоя мама спросила, откуда он родом. Но тебя-то там не было. Ты шила здесь, наверху, потому что мы не могли позволить себе терять время. Дезире смотрела на нее широко открытыми глазами.
— Ну… я… — она склонила голову над рукавом платья. — Мне мама сказала.
— Ах, вот как, — пробормотала Камилла, все еще с недоверием глядя на кузину, и вернулась к вышиванию. Она почти закончила. Обе некоторое время работали молча.
— Мама сказала, что родители майора умерли, — вдруг заметила Дезире. — А еще она сказала, что у него есть брат в Виргинии. Интересно, он вызовет брата на свадьбу, чтобы познакомить вас?
У Камиллы возникло странное чувство, что у Дезире есть какая-то причина задавать вопросы, но в чем тут дело, она не могла понять.
— Должна признаться, я ничего не слышала о брате. Может, это покажется странным, но я вообще ничего не знаю о семье Саймона. После того, как он сказал тете Юджине, что оба родителя у него умерли, Чучу позвала меня на кухню, и остальной беседы я не слышала. Но если он пошлет за братом, он, конечно, скажет мне об этом.
— Конечно, — эхом повторила Дезире. И вдруг резко вскинула голову, охнув: — Ой, Пресвятая Дева Мария, я уколола палец и испачкала кровью твое замечательное платье.
— Покажи-ка, — Камилла забрала у нее рукав и тщательно обследовала. Единственное, что ей удалось обнаружить, — это крохотное пятнышко на изнанке. — Не волнуйся. Никто его тут не заметит. Честно говоря, по-моему, можно оставить его и без этих нескольких последних жемчужин. Я закончила с каймой и хочу примерить, чтобы осталось время что-то поправить, если нужно.
Дезире вырвала платье у нее из рук.
— Всего-то несколько минут, чтобы закончить. Моя кузина не пойдет в церковь в недошитом платье.
— Ты что, не помнишь? Мы же с Саймоном не венчаемся в церкви. — Хотя священник согласился обвенчать их, поскольку Саймон дал согласие растить своих детей в католической вере и не мешать жене посещать церковь, в соответствии с ее религиозными убеждениями, но полной службы не будет. Вместо этого венчание пройдет в ризнице, и присутствовать будут только члены семьи. Потом они вернутся в дом Фонтейнов на небольшой ужин, на который будут приглашены несколько друзей… и солдаты Саймона.
— В церкви ты венчаешься или не в церкви, — сказала Дезире, пришивая оставшиеся жемчужины, — все у тебя должно быть как следует. — Она откусила зубами нитку и протянула ей платье. — Вот, я закончила. Примерь.
Взяв почти невесомое шелковое платье из рук кузины, Камилла нырнула в него. Потом подошла к высокому зеркалу.
Слезы навернулись ей на глаза, когда она увидела, как хорошо сидит на ней простое, но изящное платье.
— Прекрасно! — обернулась она к кузине. — И у меня никогда бы не было такого замечательного платья, если бы не ваша с тетушкой помощь.
Дезире наклонилась и расправила складки.
— Не забудь и малышей. Даже Армандина сделала несколько стежков, а ей всего пять лет.
— Я знаю, — прошептала Камилла, чувствуя комок в горле. — Вы все так добры ко мне! — Это была правда. Только дядя Август давал ей понять, что она чужая. А кузины и тетя Юджина всегда обращались с ней как с родной.
Дверь раскрылась, и на пороге появилась тетя, на лице ее сияла улыбка. Она держала огромную корзину.
— Смотри-ка, Камилла, — сказала она с восторгом. — Твой майор прислал тебе свадебную корзину, ну прямо как порядочный креол.
Камилла с недоумением смотрела на корзину. И как это Саймону удалось узнать, что у креолов женихи присылают невестам корзину с подарками. Она едва не плакала от умиления, принимая дар из рук тети. Там оказалась кружевная мантилья, два расшитых платка, кашемировая шаль, веер и даже пара чудесных белых лайковых перчаток.
Тетя вынула из подарков перчатки.
— Вот их-то ты и наденешь на свадьбу.
— А вы уверены, что они подойдут? — спросила Камилла.
— Подойдут, подойдут, — улыбнулась тетя Юджина.
И вдруг Камилла поняла, каким образом Саймон узнал о традиционном подарке. Конечно, тетя подсказала. Ах, милая тетя Юджина.
— Тогда я их непременно надену, — сказала Камилла, ставя на пол корзину и беря перчатки из тетиных рук.
Она примерила их, и довольная улыбка появилась на ее лице. А что, может, это не так уж и плохо — быть женой Саймона. Если он и впредь будет так внимателен, это может быть даже приятно.
Последние три дня она только и делала, что старалась примириться с предстоящим замужеством. С того последнего разговора с Саймоном она все думала и думала о сказанном. Ее все еще беспокоила его тесная связь с дядей Жаком, но его утверждение, что это все ненадолго, ее порадовало и немного успокоило.
Она хотела ему верить. Кроме того, он, наверное, прав, когда говорил, что будут и приятные стороны в этом браке. Она вспомнила о жарких поцелуях в аллее, и щеки ее зарделись. Да, несомненно, будут и приятные стороны. Ведь если исключить его желание участвовать в дядином бизнесе, они с Саймоном отлично подходили друг другу.
Тихий, циничный голосок внутри ее нашептывал, что ее мама так и не смогла отговорить отца от вольной жизни морского разбойника, хотя и старалась. И тете Юджине не удается справиться со страстью дяди Августа к карточным играм. Да и многим ли женщинам удается переделать своих мужей?
Но Камилла не обратила внимания на этот слабый голосок. У нее с Саймоном будет все по-другому. Они заведут детей и станут настоящей семьей…
— Тебе нужно засунуть один из этих платочков за подвязку, на удачу, — прервала ее мысли тетя Юджина, широко улыбнувшись. Вдруг улыбка ее погасла, и она повернулась к Дезире. — Ох, чуть не забыла. Месье Мишель тоже прислал тебе подарок, чтобы ты надела его на свадьбу Камиллы.
Дезире выдавила из себя вежливую улыбку, хотя Камилла знала, чего ей это стоило.
— Вот как?..
Ни слова более не говоря, тетя Юджина полезла в карман и достала что-то, завернутое в тонкую, дорогую ткань. Дезире взяла и развернула ткань. На ладони у нее остался лежать гребень из слоновой кости, украшенный бриллиантами. Рука ее задрожала.
— Сегодня за свадебным ужином отец хочет провозгласить вашу помолвку, — сказала тетя Юджина. И когда Камилла посмотрела на нее с ужасом, она добавила: — Я отговаривала его. Сказала, что это несправедливо — портить радость свадебного вечера Камиллы такими заявлениями.
Дезире, вся бледная, смотрела на гребень. Мать подошла к ней и положила руку на плечо.
— Милая моя, ты ведь знаешь, что тебе необязательно выходить за него замуж. Не обращай внимания на то, что говорит папа. Я поддержу тебя во всем, если ты поговоришь с ним о месье Мишеле.
— Я хочу за него замуж, — твердо сказала Дезире. Подняв лицо к матери, она воткнула гребень в волосы. — Честное слово, мама, я с признательностью принимаю ухаживания месье Мишеля.
Мама посмотрела на нее долгим взглядом. Потом вздохнула и повернулась к Камилле.
Камилла прикусила язык, чтобы не выложить все, что она знает, тете Юджине прямо сейчас. Но Дезире никогда ей этого не простила бы, и к тому же они с Саймоном вот-вот раскроют эту тайну. Сегодня солдаты Саймона будут на званом ужине, и они узнают, кто отец ребенка. И тогда у нее останется уйма времени, чтобы сказать тете, почему Дезире хочет побыстрее выйти замуж за месье Мишеля. Улыбка тронула ее губы. Если повезет, может быть, сегодня действительно провозгласят помолвку Дезире, и делу конец. Но не с месье Мишелем. Нет, вовсе не с ним.
Когда несколько часов спустя они вошли в церковь, Камилла не жалела, что они с Дезире вложили столько труда в это прекрасное свадебное платье. Впервые в жизни на нее все смотрели с уважением и любовью. Даже сердитое лицо священника, который, вероятно, давал единственное объяснение столь поспешной женитьбе и к тому же страстно протестовал, узнав, что Саймон — не католик, даже его сердитое лицо смягчилось при виде Камиллы в этом нарядном платье.
Но приятнее всего был взгляд Саймона. Честно говоря, он смотрел на нее с таким обожанием, что она почти готова была поверить, что он и вправду женится на ней по любви. Его взгляд сопровождал каждый ее шаг, с той самой секунды, как они вошли в церковь. Она чувствовала, что от этого взгляда лицо ее просто пылает, и была рада, что вуаль скрывает ее от его глаз.
Но он-то от нее не прятался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
— Послушай, ты же не веришь в то, что сказал Зэн? О том, что я женюсь на тебе из-за какой-то сумасшедшей идеи теснее связаться с ним?
— Нет, — она зашагала быстрее, и ему тоже пришлось прибавить шагу.
— Что же тебя так беспокоит? Она резко остановилась.
— Просто… — она нервно теребила концы платка и смотрела мимо него вдоль пустынной улицы. — Ох, Саймон, — сказала она тихо и взволнованно. — Ну зачем тебе связываться вообще с нонком Жаком? Это так опасно. И если тебя раскусит генерал, неприятностей не оберешься.
Он не мог поверить своим ушам. Так вот что ее беспокоило? Она за него переживала? И она не хотела, чтобы он имел дело с ее дядей? Он с трудом подавил улыбку. Черт подери, если бы она только знала!
Что ж, может быть, впоследствии, когда она узнает, что он обманывал и Зэна, и ее, это смягчит удар. Ох, боже правый. Ей это не понравится. Ох, как не понравится.
— Не волнуйся за меня, Принцесса, — пробормотал он. — Никто не интересуется мелкими каперами и их темными делишками. Я просто делаю то, от чего не отказался бы ни один офицер, — он едва не решился сказать ей правду. Но даже если она и не одобряет дядиного бизнеса, она ни за что не захочет, чтобы его арестовали. Ничто тогда не остановит ее, она побежит предупредить Зэна. Нет, он не мог рисковать. — Послушай, это ведь ненадолго. А потом мы попросту забудем обо всем.
Взгляд ее стал умоляющим.
— Мы можем забыть об этом прямо сейчас, — она схватила его за руку. — Почему бы не начать все сначала? Не нужно тебе связываться с нонком Жаком. Мне не важно, сколько у тебя денег, а у меня есть приличное наследство.
— Я не хочу твоих денег, — сказал он. Все ее наследство — результат пиратских набегов. Может, это было глупое упрямство с его стороны, но он не желал даже дотрагиваться до этих денег. — Можешь потратить их на что хочешь, но я сам должен позаботиться о своей жене.
— Но ты же предаешь свою страну ради жалкой горсти серебра и пары глотков виски! — воскликнула она, пожалуй, слишком громко.
Он оглянулся. Улица была пуста, но зачем зря рисковать. Поймав ее за руку, он увлек ее по направлению к полутемной аллее, где их никто не увидит и не услышит. Потом он притянул ее за плечи ближе к себе и заставил смотреть в лицо.
— Наша свадьба и мои дела с Зэном друг с другом не связаны, — так я ему и сказал. И тебя это не касается, поэтому держись от этих дел подальше!
— Нет, касается! А что, если у нас будут дети? Что с ними станет, если их отца посадят в тюрьму или казнят?
Дети. Он открыл рот. У него было такое чувство, будто из него мгновенно вышел весь воздух. Боже правый, она уже думает о детях! Он совершенно не думал о том, что будет после свадьбы. Но дети — это часть семейной жизни, и немалая часть.
Образ сына, который скачет рядом с ним на лошади, учится стрелять и охотиться, поразил его воображение… Черт подери! Он никогда не думал о детях. Но ему всегда хотелось когда-нибудь обзавестись детьми.
Из нее получится превосходная мать. Он представил, как она держит дитя у груди, баюкает, качает.
Вдруг он увидел, что по щекам ее бегут слезы, и сердце его как будто сжал железный кулак.
— Ох, Принцесса, — забормотал он, обнимая ее. — Клянусь, я не допущу, чтобы с тобой или с нашими детьми что-то случилось.
— А вдруг ты ничего не сможешь поделать? — зашептала она горячо. — Вдруг генерал узнает, и …
— Ш-ш, ш-ш, — прижал он палец к ее губам. — Доверься мне, я справлюсь. Только доверяй мне, и больше ничего.
Она хлюпнула носом.
— Я доверяю, но…
И тогда он ее поцеловал. Только этим и можно было отвлечь ее от рыданий. Сначала он подумал, что она отвергнет его поцелуй и будет дальше упрашивать его. Он покрепче обнял ее за талию и свободной рукой поймал ее голову, чтобы она не смогла отвернуться, и Камилла, кажется, сдалась.
И тут он забыл, где они находятся и куда шли. Как будто повторилось все, что произошло вчера вечером в том саду… он ее целует, она отвечает поцелуем, открывает свой нежный маленький рот, чтобы впустить его язык, хотя он бы предпочел войти в нее несколько по-другому.
Одна только мысль об этом так его возбудила, что он застонал и прижался к ее мягкому телу, ища облегчения сковавшему его напряжению. Он не знал, почему она так на него действует, почему с нею он чувствует себя безусым мальчишкой на первом свидании с женщиной, но он не жаловался. Рот ее был сладким и теплым, как разогретая патока, и от нее пахло лепестками розы, высохшими на солнце, и льняной тканью. Он не мог насытиться ею. И вряд ли когда-нибудь ему это удастся.
Руки его, кажется, зажили собственной жизнью, безудержно лаская. Но остановить себя он был не в силах. Он жаждал избавить ее от малейшего сомнения в его истинной страсти. Отодвинув лиф платья, он нащупал возбужденный сосок и поглаживал его, пока она сама не прижалась к нему крепко-крепко, будто повторяя линии его тела.
«Как будет чудесно делать с ней детей», — думал он, прокладывая поцелуями путь от выгнутой шеи к ее груди. Он не выдержит ожидания первой брачной ночи, если не попробует на вкус еще неизвестных закоулков ее восхитительного тела.
Но это все, что удалось ему на этот раз. Потому что стоило его губам сомкнуться на ее соске, она, кажется, очнулась.
— Нет, — зашептала она, отталкивая его.
Он смотрел на нее, желание билось в каждой его жилке.
— Почему нет? Мы помолвлены. Мы скоро поженимся.
Она кивнула и поправила одежду.
— И пока мы не поженимся, я хочу сохранить честь. — Он нахмурился, и голос ее стал умоляющим. — Я не хочу оказаться в положении Дезире — беременная и без мужа. Разве ты не понимаешь?
— Необязательно заходить так далеко. Я хочу дотрагиваться до тебя, Камилла, хочу…
— Нет. — Хотя ему и показалось, что его слова разожгли в ней желание, но подбородок ее был упрямо вздернут. — Не здесь. Не сейчас. После свадьбы для этого будет достаточно времени.
Он стал спорить, и снова сжал ее в объятиях, и целовал до тех пор, пока она снова не перестала воспринимать окружающий мир. Но одного взгляда, брошенного на грязную аллею, где они стояли, оказалось достаточно, чтобы он передумал.
Конечно, она права. Теперь не место и, не время для этого. Придется ему попридержать своего скакуна, пока не настанет его час. Он мог справиться с собой, но радоваться отсрочке он никак не мог. Этого она от него не дождется.
13
Я танцую под ту музыку, которую играют.
Испанская поговорка
День свадьбы Камиллы выдался ясный и солнечный, один из тех редких зимних дней, когда Новый Орлеан не охвачен ни пронзительным холодом, ни сырым туманом. Утро было прохладное, хрустящее и прозрачное, как льдинка. Но Камилла не замечала этой прелести.
Она давным-давно была на ногах, вышивала почти готовое свадебное платье.
— Интересно, дал бы нам дядя Август всего четыре дня на подготовку, если бы ему самому пришлось шить это платье? — проговорила она.
Дезире сидела рядом, в одной руке держа тоненькую иглу, в другой — крошечные жемчужины.
— Представь себе папа, пришивающего жемчуг на платье, — она приладила жемчужину на кайму рукава. — У него такие огромные ручищи, что ему понадобилось бы шило.
— А жемчужины тогда должны быть размером с персиковую косточку, чтобы он их из пальцев не выронил.
Представив себе эту картину, они засмеялись. И чем больше они об этом думали, тем сильнее разбирал их смех.
— Жемчужины будут такие… такие тяжелые… — еле выговорила сквозь приступы хохота Дезире, — что оттянут рукава… до земли. И будешь ты ходить… как обезьяна…
Камилла согнулась от хохота.
— А что… что… он нацепит вместо наперстка? Дезире, задыхаясь, выдавила из себя:
— Пробку… от виски!
И обе скорчились от нового приступа смеха. Они так устали, что ничего, кажется, не могло бы их развеселить. Но образ Августа Фонтейна с шилом, с огромной жемчужиной и крышкой от виски на пальце рассмешил бы и мертвого.
Все еще посмеиваясь, Дезире взглянула на Камиллу. И смех, внезапно начавшийся, так же внезапно утих. Глаза Дезире наполнились слезами.
Она обняла Камиллу и прижалась к ней.
— Ах, Кэмми! Мне так будет тебя не хватать! Я не вынесу одиночества. Ты будешь так далеко!
— Так далеко? Но я буду жить всего в двух милях от тебя.
— Нет, я уверена, он в конце концов увезет тебя в Виргинию. Он заберет тебя у нас навсегда!
— Нет, не заберет. Я не позволю. Я… — Внезапно Камилла отшатнулась и уставилась на кузину. — Откуда ты знаешь, что Саймон из Виргинии? Я точно знаю, что он никому не рассказывал. Я и сама только вчера об этом узнала, когда он пришел и твоя мама спросила, откуда он родом. Но тебя-то там не было. Ты шила здесь, наверху, потому что мы не могли позволить себе терять время. Дезире смотрела на нее широко открытыми глазами.
— Ну… я… — она склонила голову над рукавом платья. — Мне мама сказала.
— Ах, вот как, — пробормотала Камилла, все еще с недоверием глядя на кузину, и вернулась к вышиванию. Она почти закончила. Обе некоторое время работали молча.
— Мама сказала, что родители майора умерли, — вдруг заметила Дезире. — А еще она сказала, что у него есть брат в Виргинии. Интересно, он вызовет брата на свадьбу, чтобы познакомить вас?
У Камиллы возникло странное чувство, что у Дезире есть какая-то причина задавать вопросы, но в чем тут дело, она не могла понять.
— Должна признаться, я ничего не слышала о брате. Может, это покажется странным, но я вообще ничего не знаю о семье Саймона. После того, как он сказал тете Юджине, что оба родителя у него умерли, Чучу позвала меня на кухню, и остальной беседы я не слышала. Но если он пошлет за братом, он, конечно, скажет мне об этом.
— Конечно, — эхом повторила Дезире. И вдруг резко вскинула голову, охнув: — Ой, Пресвятая Дева Мария, я уколола палец и испачкала кровью твое замечательное платье.
— Покажи-ка, — Камилла забрала у нее рукав и тщательно обследовала. Единственное, что ей удалось обнаружить, — это крохотное пятнышко на изнанке. — Не волнуйся. Никто его тут не заметит. Честно говоря, по-моему, можно оставить его и без этих нескольких последних жемчужин. Я закончила с каймой и хочу примерить, чтобы осталось время что-то поправить, если нужно.
Дезире вырвала платье у нее из рук.
— Всего-то несколько минут, чтобы закончить. Моя кузина не пойдет в церковь в недошитом платье.
— Ты что, не помнишь? Мы же с Саймоном не венчаемся в церкви. — Хотя священник согласился обвенчать их, поскольку Саймон дал согласие растить своих детей в католической вере и не мешать жене посещать церковь, в соответствии с ее религиозными убеждениями, но полной службы не будет. Вместо этого венчание пройдет в ризнице, и присутствовать будут только члены семьи. Потом они вернутся в дом Фонтейнов на небольшой ужин, на который будут приглашены несколько друзей… и солдаты Саймона.
— В церкви ты венчаешься или не в церкви, — сказала Дезире, пришивая оставшиеся жемчужины, — все у тебя должно быть как следует. — Она откусила зубами нитку и протянула ей платье. — Вот, я закончила. Примерь.
Взяв почти невесомое шелковое платье из рук кузины, Камилла нырнула в него. Потом подошла к высокому зеркалу.
Слезы навернулись ей на глаза, когда она увидела, как хорошо сидит на ней простое, но изящное платье.
— Прекрасно! — обернулась она к кузине. — И у меня никогда бы не было такого замечательного платья, если бы не ваша с тетушкой помощь.
Дезире наклонилась и расправила складки.
— Не забудь и малышей. Даже Армандина сделала несколько стежков, а ей всего пять лет.
— Я знаю, — прошептала Камилла, чувствуя комок в горле. — Вы все так добры ко мне! — Это была правда. Только дядя Август давал ей понять, что она чужая. А кузины и тетя Юджина всегда обращались с ней как с родной.
Дверь раскрылась, и на пороге появилась тетя, на лице ее сияла улыбка. Она держала огромную корзину.
— Смотри-ка, Камилла, — сказала она с восторгом. — Твой майор прислал тебе свадебную корзину, ну прямо как порядочный креол.
Камилла с недоумением смотрела на корзину. И как это Саймону удалось узнать, что у креолов женихи присылают невестам корзину с подарками. Она едва не плакала от умиления, принимая дар из рук тети. Там оказалась кружевная мантилья, два расшитых платка, кашемировая шаль, веер и даже пара чудесных белых лайковых перчаток.
Тетя вынула из подарков перчатки.
— Вот их-то ты и наденешь на свадьбу.
— А вы уверены, что они подойдут? — спросила Камилла.
— Подойдут, подойдут, — улыбнулась тетя Юджина.
И вдруг Камилла поняла, каким образом Саймон узнал о традиционном подарке. Конечно, тетя подсказала. Ах, милая тетя Юджина.
— Тогда я их непременно надену, — сказала Камилла, ставя на пол корзину и беря перчатки из тетиных рук.
Она примерила их, и довольная улыбка появилась на ее лице. А что, может, это не так уж и плохо — быть женой Саймона. Если он и впредь будет так внимателен, это может быть даже приятно.
Последние три дня она только и делала, что старалась примириться с предстоящим замужеством. С того последнего разговора с Саймоном она все думала и думала о сказанном. Ее все еще беспокоила его тесная связь с дядей Жаком, но его утверждение, что это все ненадолго, ее порадовало и немного успокоило.
Она хотела ему верить. Кроме того, он, наверное, прав, когда говорил, что будут и приятные стороны в этом браке. Она вспомнила о жарких поцелуях в аллее, и щеки ее зарделись. Да, несомненно, будут и приятные стороны. Ведь если исключить его желание участвовать в дядином бизнесе, они с Саймоном отлично подходили друг другу.
Тихий, циничный голосок внутри ее нашептывал, что ее мама так и не смогла отговорить отца от вольной жизни морского разбойника, хотя и старалась. И тете Юджине не удается справиться со страстью дяди Августа к карточным играм. Да и многим ли женщинам удается переделать своих мужей?
Но Камилла не обратила внимания на этот слабый голосок. У нее с Саймоном будет все по-другому. Они заведут детей и станут настоящей семьей…
— Тебе нужно засунуть один из этих платочков за подвязку, на удачу, — прервала ее мысли тетя Юджина, широко улыбнувшись. Вдруг улыбка ее погасла, и она повернулась к Дезире. — Ох, чуть не забыла. Месье Мишель тоже прислал тебе подарок, чтобы ты надела его на свадьбу Камиллы.
Дезире выдавила из себя вежливую улыбку, хотя Камилла знала, чего ей это стоило.
— Вот как?..
Ни слова более не говоря, тетя Юджина полезла в карман и достала что-то, завернутое в тонкую, дорогую ткань. Дезире взяла и развернула ткань. На ладони у нее остался лежать гребень из слоновой кости, украшенный бриллиантами. Рука ее задрожала.
— Сегодня за свадебным ужином отец хочет провозгласить вашу помолвку, — сказала тетя Юджина. И когда Камилла посмотрела на нее с ужасом, она добавила: — Я отговаривала его. Сказала, что это несправедливо — портить радость свадебного вечера Камиллы такими заявлениями.
Дезире, вся бледная, смотрела на гребень. Мать подошла к ней и положила руку на плечо.
— Милая моя, ты ведь знаешь, что тебе необязательно выходить за него замуж. Не обращай внимания на то, что говорит папа. Я поддержу тебя во всем, если ты поговоришь с ним о месье Мишеле.
— Я хочу за него замуж, — твердо сказала Дезире. Подняв лицо к матери, она воткнула гребень в волосы. — Честное слово, мама, я с признательностью принимаю ухаживания месье Мишеля.
Мама посмотрела на нее долгим взглядом. Потом вздохнула и повернулась к Камилле.
Камилла прикусила язык, чтобы не выложить все, что она знает, тете Юджине прямо сейчас. Но Дезире никогда ей этого не простила бы, и к тому же они с Саймоном вот-вот раскроют эту тайну. Сегодня солдаты Саймона будут на званом ужине, и они узнают, кто отец ребенка. И тогда у нее останется уйма времени, чтобы сказать тете, почему Дезире хочет побыстрее выйти замуж за месье Мишеля. Улыбка тронула ее губы. Если повезет, может быть, сегодня действительно провозгласят помолвку Дезире, и делу конец. Но не с месье Мишелем. Нет, вовсе не с ним.
Когда несколько часов спустя они вошли в церковь, Камилла не жалела, что они с Дезире вложили столько труда в это прекрасное свадебное платье. Впервые в жизни на нее все смотрели с уважением и любовью. Даже сердитое лицо священника, который, вероятно, давал единственное объяснение столь поспешной женитьбе и к тому же страстно протестовал, узнав, что Саймон — не католик, даже его сердитое лицо смягчилось при виде Камиллы в этом нарядном платье.
Но приятнее всего был взгляд Саймона. Честно говоря, он смотрел на нее с таким обожанием, что она почти готова была поверить, что он и вправду женится на ней по любви. Его взгляд сопровождал каждый ее шаг, с той самой секунды, как они вошли в церковь. Она чувствовала, что от этого взгляда лицо ее просто пылает, и была рада, что вуаль скрывает ее от его глаз.
Но он-то от нее не прятался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36