Он никогда не бывает на балах, тем более с солдатами. Уверяю тебя, он не танцевать сюда явился.
— А кто это — майор Вудвард? — спросила тетя Юджина.
— Вон тот, высокий, он как раз протягивает сейчас генералу бокал. Говорят, генерал только ему одному и доверяет секреты, — в голосе Фонтейна промелькнули нотки отвращения. — Ходят слухи, папаша майора был охотником в Виргинии, пока не раскошелился и не купил себе место в порядочном обществе, приобретя торговую компанию. А сыночка-то он воспитывал по-простому, прямо среди дикарей. Поневоле поверишь, ведь, глядя на него, можно сказать, что он немногим от них отличается, н-да.
Камилла отыскала глазами генерала Уилкинсона и стоявшего рядом с ним майора. Майор Вудвард выглядел таким же чужим среди своих, как и сама Камилла. Он был высок ростом, и песочного цвета шевелюра пострижена явно длиннее, чем полагалось по уставу. Ей сразу стало понятно, почему дядя счел майора дикарем. Хоть одет американец был безукоризненно аккуратно, в лице его проглядывали необузданность и заносчивость, предупреждающие, что шутить с ним не стоит. У него был вид человека, способного подавить мятеж единственным взглядом. Камилла начала подозревать, что именно он, а не генерал контролирует присутствующих в зале.
Майор, видимо, почувствовал, что на него смотрят, и глаза их на секунду встретились. Она могла с уверенностью сказать, что взгляд его скользнул по ней с ног до головы, но вовсе не был оскорбительным, какими бывают обычно взгляды солдат. В нем не было привычного нагловатого оттенка, а скорее внезапно возникший интерес. И, честно говоря, обеспокоил ее намного сильнее, чем взгляд любого из местных грубиянов.
Когда майор Вудвард слегка склонил голову, приветствуя заглядевшуюся на него незнакомку, Камилла немедленно отвернулась. И все равно продолжала чувствовать на себе его взгляд, как будто теплое пламя свечи трепетало у щеки. Ах, как это унизительно — привлечь внимание мужчины, пялясь на него через весь зал! Ей сейчас только не хватало, чтобы один из этих незваных гостей строил нелестные предположения на ее счет. Американцы и так считали местных женщин испорченными и распущенными.
Вот было бы смеху, узнай они правду. Ведь креолки обычно остаются равнодушны к постельным удовольствиям, даже после замужества. Считалось, что добродетельный муж должен заниматься любовными играми на стороне, а отнюдь не развращать собственную жену. Слава богу, у дяди Августа любовницы не было. Возможно, потому, что ему слишком нравится разыгрывать из себя повелителя, а кто же, кроме покорной супруги, станет это терпеть. Но Камилла как-то слыхала историю одной креолки, с которой муж развелся после первой брачной ночи, и все потому, что она оказалась настолько ужасающе нецеломудренная, что стала искать удовольствия на брачном ложе! Вот такая она была, эта смешная правда. Камилле, в отличие от сверстников, представилась в пиратском лагере отличная возможность узнать, как с этим обстоят дела во всем мире, но она старательно скрывала от дяди свои познания, иначе он сочтет ее совсем развратной особой.
— Ах, боже мой, — пробормотала рядом тетя Юджина. И только тогда Камилла услышала разгоряченные голоса у входа в бальный зал, где небольшие группы мужчин пытались одновременно заказать оркестру разную музыку. Дирижер растерянно переводил взгляд с одних на других, но про него вскоре вообще позабыли, перейдя на личности.
— Слушай, ты, чертов пожиратель лягушек, — кричал по-английски неприятного вида американец молодому креолу. — Нравится тебе или не нравится, но здесь теперь Америка. А в Америке танцуют кадриль или джигу, а не ваши вычурные котильоны и вальсы! — Он обернулся к дирижеру: — Ну-ка, давай нам кадриль, дружище!
— Что он говорит? — зашептала тетя Юджина Камилле, которая единственная из всей семьи говорила по-английски, выучив язык в детстве с помощью одного из отцовских подручных. Та начала было переводить, но замолчала, когда креол, выкрикнув дирижеру свой собственный заказ, повернулся к американцам и с самым свирепым видом заявил:
— Только невоспитанная деревенщина вместо танцев предпочитает скакать козлом и выделывать непристойные антраша. Если не умеете предаваться более элегантным развлечениям, тогда, может, вам пойти куда-нибудь в другое место и поплясать, как вы привыкли?
Со всех сторон раздались нетерпеливые крики:
— Что там несет этот французишка?
И когда те, кто понимал по-французски, перевели остальным, все присутствующие американцы, потрясая кулаками, стали выкрикивать ответные оскорбления.
В общей неразберихе кое-кто взялся за оружие. Камилла заметила, как майор Вудвард подал знак солдатам, чтобы те рассеялись и были готовы предпринять необходимые действия. Эхо разъяренных голосов перекатывалось по залу, креолы сбились в плотную группу и встали напротив превышающей их по численности толпы американцев.
Тетя Юджина, вцепившись в руку Камиллы, напрасно взывала к дяде Августу, требуя немедленно оставить опасное помещение. Многие женщины запаниковали. Несколько самых впечатлительных при виде своих мужей, готовых к битве, потеряли сознание. Ради того, чтобы защитить своих дам, дядя Август даже достал пистолет, но уходить не собирался.
Когда в знак того, что разумные аргументы исчерпаны, раздалось звяканье стали и солдаты вытащили оружие, Камиллу охватил ужас. Споры вокруг того, какой танец играть, возникали и на предыдущих балах, но раньше они не приводили к насилию. К сожалению, выбор танца как раз символизировал все, что разделяло эти две группы. Более «горячие головы» — креолы — не успокоятся, пока не насадят на шпаги пару-тройку американцев. Солдаты начнут стрелять, и настанет настоящий ад. Что предпримет американское правительство? Введет военное положение? Засадит креолов-зачинщиков за решетку? И все потому, что они не сумели договориться насчет танцев?!
Такого безумия допустить нельзя. Не успев хорошенько подумать о последствиях лично для себя, Камилла выхватила из дядиной руки пистолет, вскочила на ближайший стул и выстрелила в воздух. Обе группы резко развернулись в ее сторону, готовые броситься на нападавшего… Но когда мужчины увидели ее с дымящимся пистолетом в руках, шум начал затихать, и вскоре в комнате воцарилась полная тишина.
— Неужели ни капли разума не осталось в ваших головах? — Камилла смотрела на креолов сверкающими от гнева глазами. — Разве забыли вы, что случилось, когда вы напали на наших прежних хозяев? Пятеро были казнены. Пятеро поплатились за это жизнями! Желаете кровью отпраздновать наше вступление в Соединенные Штаты?
Мужчины глядели на нее не отрываясь, а дядя дергал за подол и шипел: «Спускайся, слезай оттуда!» Но она еще не закончила. И когда он вырвал пистолет из ее рук, она обернулась к американцам, которые были слишком возбуждены, чтобы понять ее слова, произнесенные по-французски.
— А вам я вот что скажу. Тридцать лет нами управляла Испания, и ни разу испанцы не заставили нас танцевать фанданго. А вы, так гордящиеся своей пресловутой свободой, хотите вынудить нас танцевать кадриль или джигу?
Шепот побежал среди американцев, плохо ее понявших, но, прежде чем она успела перевести сказанное, майор Вудвард повторил все по-английски с предельной точностью.
Генерал Уилкинсон слушал и кивал. Затаив дыхание она ждала, что он на это скажет. Но он только рассмеялся, когда майор закончил. Генерал поднял свой бокал и произнес:
— Очень хорошо, мадемуазель. — Затем повернулся к оркестру. — Вальс, джентльмены! Сыграйте нам вальс, будьте любезны!
Креолы одобрительно зашумели, когда зазвучала музыка, и хотя американцы вряд ли были довольны, они не осмелились оспаривать приказ своего генерала. Камилла молча наблюдала, как генерал, бросив несколько слов майору Вудварду, увлек свою жену танцевать.
И только после этого она осознала, как возмутительно вела себя. Пресвятая Дева Мария, она стояла на стуле и кричала на мужчин, как торговка на рынке! Неужели ей мало разговоров вокруг ее имени? Сегодняшняя выходка едва ли будет способствовать тому, чтобы эти пересуды когда-нибудь стихли.
Она огляделась в поисках родных, но теперь ее окружало море людских голов. Кто-то помог ей спуститься, вокруг толпились мужчины, поздравляя с великолепной речью. Она рассердилась: те самые молодые люди, которые обычно игнорировали ее, теперь, когда она случайно стала героем дня, расточали в ее адрес комплименты. Она как раз собиралась высказать все, что о них думает, когда кто-то, глядя ей за спину, надменно произнес по-французски:
— Ну вот, теперь они послали сюда своего американского дикаря, чтобы он и дальше оскорблял нас.
— Американского дикаря? — Камилла оглянулась, ожидая увидеть невесть откуда взявшегося индейца.
Вместо этого она очутилась лицом к лицу с майором Вудвардом. К сожалению, гордое и насмешливое выражение лица указывало на то, что он слышал высказывание наглеца. И поскольку смотрел на нее с нескрываемым презрением, он явно заключил из ее ответа, что она вполне согласна с креолом. Камилла покраснела до корней волос, хотя и знала, что американец ошибается.
Вудвард небрежно поклонился и заявил на безупречном французском:
— Мисс Гирон, меня зовут майор Саймон Вудвард. Не окажете ли честь танцевать со мной в интересах мира и содружества?
Застигнутая врасплох, Камилла медлила с ответом. Дядюшка оторвет ей голову, если узнает, что она согласилась танцевать с человеком, который не был должным образом представлен семье. Но отказать она тоже не могла, ибо тогда американец подумает, что все креолы — сплошь невоспитанные грубияны. А это, разумеется, неправда, хотя с первого взгляда и может так показаться.
— Благодарю вас, с удовольствием, — пробормотала она, наконец решившись, и взяла его под руку.
Она ощущала исходящее от него напряжение, когда они отходили от группы креолов, и, едва освободившись от их назойливого внимания, майор пробурчал себе под нос:
— Ну и задание мне подкинули… Она с недоумением взглянула на него.
— Генерал просил передать вам его благодарность. Он глубоко признателен вам за столь удачную попытку восстановить спокойствие. Сам он не решился пригласить вас на танец: побоялся, что вы откажете ему, а с политической точки зрения ни к чему хорошему это бы не привело.
— А что, если бы я отказала вам? — спросила она, перейдя на английский, справедливо считая, что ему проще будет изъясняться на родном языке.
Он взглянул на нее оценивающе.
— Я бы не позволил вам отказать мне, — отрезал он. — Мы, «дикари», не слишком утруждаем себя правилами хорошего тона, знаете ли.
Ее захлестнул стыд — не столько за себя, сколько за своих соотечественников, которые могут повесить на человека ярлык, не основываясь ни на чем, кроме нелепых слухов.
— Я вовсе не считаю вас дикарем, — поспешно сказала она. — Вы, без сомнения, человек цивилизованный, и…
— Очевидно, не настолько, чтобы танцевать с королевой бала, — пресек он ее беспомощный лепет. Лицо его было жестким. — Так что простите, но порученную мне миссию я завершил и должен вернуться к своим обычным обязанностям.
Он высвободил руку и пошел было прочь, но Камилла его окликнула:
— Постойте!
Он медленно обернулся. Его лицо все еще хранило презрительное выражение, и ей вдруг захотелось видеть, как он улыбается. Но было ясно, что он не желает иметь ничего общего ни с ней, ни с ей подобными.
Камилла лихорадочно искала причину, которая заставила бы его остаться.
— Вы решили оставить даму без танца, на который ее пригласили?!
— Мой долг, мадемуазель, находиться при солдатах, — сказал он. Пренебрежительный взгляд, которым Вудвард одарил ее, отпугнул бы любую женщину. Но Камилла не зря была дочерью пирата.
— Не думаю, чтобы в данный момент они нуждались в вашем присутствии, — возразила она. — По-моему, они все тоже танцуют.
Он оглядел зал и убедился, что это правда. Потом посмотрел на нее испытующе.
— Я не умею танцевать вальс.
— Ах, вот как, — смутилась она. Пожалуй, вышло неловко. Слишком поздно вспомнились ей дядины слова о том, что майор не посещает балы. Теперь стало понятно почему. Дикари не умеют вальсировать, не так ли?
— Что ж, тогда я научу вас. — Слова сорвались с языка прежде, чем она успела поймать их.
На этот раз на лице его надолго застыла маска изумления.
— Простите, что?
Она подала ему руку, отступать было поздно.
— В интересах мира и содружества самое меньшее, что я могу сделать, — это научить вас танцевать наш любимый танец.
На мгновение ей показалось, что он готов отказаться. Он как будто задумался, не зная, как отнестись к ее словам. Наконец пожал плечами и сказал более мягким тоном:
— Вот и славно, — и решительно повел ее к танцевальной площадке.
И не успела она раскрыть рот, чтобы объяснить ему первые шаги, как он ловко вошел в круг танцующих, отлично поймав ритм.
— Вы мне солгали, — укорила она его, — вы отлично умеете вальсировать.
— А вы солгали мне, сказав, что не считаете меня дикарем, — уголки его губ дернулись кверху.
— Вовсе нет! — глаза ее вспыхнули. — Клянусь, майор Вудвард, я отнюдь не разделяю мнений моих соплеменников, тем более выраженных таким хамским образом. Я просто смутилась, решив, будто в зал попал индеец.
Он крепче обнял ее за талию, но тон его оставался весьма скептическим.
— Если бы вы не считали меня дикарем, вы бы не поверили так сразу, что я не умею танцевать вальс. Разве я ошибаюсь?
Но и это было только наполовину правдой, ибо он воспринял ее благородный порыв за очередное оскорбление. Губы у нее задрожали, и она отвернулась.
— Я просто поймала вас на слове, только и всего. Голос его потеплел.
— Простите, мадемуазель. Сегодняшние события сделали из меня совсем никудышного кавалера. Мир?
Она посмотрела на него с беспокойством, но, поняв, что он говорит искренне, согласилась:
— Мир.
Он улыбнулся, и вдруг странная дрожь пробежала у нее по спине. С тех пор, как они закружились в танце, она впервые ощутила у себя на талии тепло его рук и уловила исходящий от него тонкий аромат лавровишневой воды.
Хотя фигурой он обладал, безусловно, замечательной, особенно в форменном платье, с широкими плечами под синим сукном, в белых бриджах, обтягивающих его бедра, как перчатки, красавчиком его никто бы не назвал. Слишком резкими чертами обладало его грубо слепленное лицо. Скорее его можно было счесть привлекательным, даже притягательным, — как кажется притягательным необъезженный жеребец.
— Можно у вас кое-что спросить? — вдруг сказал он.
— Разумеется.
— Почему вы согласились со мной танцевать?
Она медлила с ответом. Сказать ему правду означало заново навлечь на себя обвинения, которыми он только что наградил ее. Поэтому она улыбнулась.
— Вы были единственным претендентом.
Он засмеялся. Этот тихий смех проник ей в самое сердце и там затаился. Она мысленно укорила себя за такую неуместную чувствительность. Почему она вспыхивает, как глупенькая монастырская послушница, от смеха этого американца? Ведь, помнится, ни один креол ни разу не заставлял ее краснеть.
Вероятно, это оттого, что он делает вид, будто она полностью завладела его вниманием, хотя, конечно, это не так. Просто танец, на котором настояла партнерша. Смешно!
— Я вам не верю, — сказал он. — Вы с такой удивительной смелостью защищали креолов. Безусловно, все ваши поклонники просто умирали от желания пригласить вас на танец.
— Мои поклонники? — теперь настал ее черед рассмеяться, хотя она не могла скрыть старую горечь. — Уверяю вас, майор Вудвард, у меня нет ни одного поклонника. Как вы, конечно, заметили, я уже вышла из возраста, когда девушка привлекательна для молодых людей.
Он внимательно посмотрел ей в лицо. Глаза его цвета гранита или расплавленного серебра, казалось, заглянули в самую глубину ее души.
— Креолки, конечно, всегда выглядят моложе своих лет, но готов поклясться, что вам ни днем не больше двадцати четырех.
— Двадцать пять, — сказала она беспечно, скрывая боль, которая захлестывала ее всякий раз, как она вспоминала, что мужчины попросту отвернулись от нее. — Я… как это по-английски? Я оказалась уже «за пределами для любого креольского джентльмена».
Он смотрел на нее таким потрясенным взглядом, что у Камиллы перехватило дыхание.
— Они дважды глупцы. Во-первых, потому, что не похитили вас до того, как вы оказались «за пределами», а во-вторых, потому, что посмели думать, будто женщина в двадцать пять лет теряет очарование.
Хоть комплимент и согрел ее, она не была уверена, стоит ли ему верить.
— Вы хотите сказать, что американцы думают по-другому? — она вздернула подбородок. — Я, например, сама слышала, как некоторых ваших леди называют старыми девами.
Он улыбнулся и наклонился к самому ее уху:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36