Ныне существующая каменная церковь… когда и кем пос
троена, неизвестно… Дальше! А вот и то, что нам нужно: «Из святых икон особе
нным почитанием и уважением народа пользуется Галицкая икона Божьей Ма
тери, которой местные жители приписывают избавление от холеры 1848 года».
Может ли быть сомнение, что в обоих случаях речь идет об одной и той же ико
не? Божья Матерь, попавшая из упраздненного монастыря в Ельтесуновскую ц
ерковь, оказалась там самой древней, самой особенной, и самой, как говорит
ся, намоленной иконой. Кроме того, она не сразу попала в церковь в ряд вися
щих икон, но «явилась». Оно и понятно. Все свои иконы ельтесуновские прихо
жане знали наперечет, молились перед ними, и поэтому никакая из коренных
ельтесуновских икон «явиться» не могла. Икона же, неизвестная прихожана
м, напротив, могла явиться самым неожиданным образом.
Доехав до Ельтесунова, я оставил машину на въезде в село, а сам пошел пешко
м посмотреть на руины церкви, сохранившие на внутренних частях остатки г
олубизны. Было вечатление, что тяжелый снаряд пробил церковь навылет, а п
отом танки прокатили сквозь церковь, и вот теперь в останках гуляет вете
р. От колокольни не осталось никакого следа. А ведь именно она, колокольня
, обозначала раньше издали село Ельтесуново для всех проезжих и прохожих
людей. Можно было, остановившись и оглядевшись, пересчитать через поля и
перелески все окрестные села: вон Рождественно, вон Ратмирово, вон Фетин
ино, вон Кишлеево, а вон Ельтесуново. От околицы деревни Васильева насчит
ывали в голубом золотистом мареве двадцать одну белую колоколенку. По ко
локолам ориентировались на своей земле. В зимние бураны обязательно зво
нил колокол, и было это вроде маяка. На колокольни, наконец, просто любовал
ись, ибо они действительно были украшением наших русских холмистых равн
ин. С колоколен любовались просторной русской землей.
Постояв перед руинами Ельтесуновской церкви, я побрел вдоль села и сел н
аугад на лавочку около крестьянского дома. Вскоре подошел мужчина и сел
рядом со мной. Еще через некоторое время остановились около нас две женщ
ины, откуда ни возьмись подбежали ребятишки. Можно было начинать разгово
р.
Ну конечно, сначала посокрушались насчет разрушения церкви, а потом я сп
росил:
Ц А не было ли у вас в церкви какой-нибудь особенной иконы, такой, чтобы вс
е знали, очень древней или очень красивой?
Ц Как это не было, Ц возмутились женщины-собеседницы. Ц Галицкая Божь
я Матерь. Чудотворная.
Ц Откуда она взялась?
Ц Никто не знает. Явилась. Когда была холера, людей косило косой. Мы, конеч
но, не помним, старики рассказывали. И вот на церковном чердаке явилась эт
а икона. Церковный чердак у нас темницей зовется. Как она попала в темницу
и сколько времени там стояла, неведомо, но явилась как раз в холеру.
Ц И что же?
Ц Как что? Отслужили молебен, обнесли с крестным ходом вокруг церкви и по
деревням, а потом поставили в церковь. И все знали: Галицкая Божья Матерь
Ц богоявленная икона. А тут и холера остановилась. Объявили икону чудот
ворной.
Ц А потом?
Ц Больше ничего. Когда церковь закрыли, много икон от нас увезли в Олепин
о, там из них делали столы. Писаное сострогают, на четыре ножки Ц и готов с
тол. А те, что остались, школьный учитель на дрова забрал. И вот собрал он жи
телей села к своему двору. Кто не захотел идти Ц не пошел, а кто ходил. Собр
ались, глядим. Учитель иконы расставил в ряд, взял колун, на руки поплевал.
Ну, думаем, неужели сейчас замахнется и ударит…
Чудотворная Матушка в стороне стояла. Нарочно ли он ее поставил особняко
м, так ли вышло… Да… Ну, это было давно.
Ц А теперь, не знаете ли, у кого в доме есть иконы?
Ц Вон Ц голубая крыша, там живут две старушки, две родные сестры. Одна из
них Ц бывшая монашенка, другая просто так, старая дева. У них иконы по все
м стенам, как оштукатурено. А так больше нет. Конечно, в каждом доме иконы, н
о уж мало где две, где три, от самой нужды, а у монашенок как оштукатурено.
В доме старушек произошел конфуз. Надо бы мне сначала не торопясь поздор
оваться, познакомиться, как следует разговориться. Тогда, может быть, они
сами бы показали мне все, что у них есть. Но у меня не хватило выдержки.
Начал я, впрочем, по порядку и степенно. Так бы оно и шло, если бы не изобилие
икон в переднем углу. Серебряные и медные оклады начищены до блеска. Воск
овые и живые цветочки тут и там. Вышитое полотенце. Фарфоровый голубь пер
ед сиянием икон, и если бы не тихий огонек, несомый им, я не сразу догадался
бы, что это лампада. Весь передний угол от пола до потолка заставлен и увеш
ан иконами.
Я не мог оторвать от икон глаз. Я никак не мог сосредоточиться на разговор
е с хозяйками избы. Надо бы смотреть на них, а я Ц на иконы. Среди икон, укра
шенных окладами и сияющих, я увидел обрубок черной доски, размером с разв
ернутую школьную тетрадь. Это заинтересовало меня, и я, не договорив како
й-то там очередной фразы, как загипнотизированный пошел в передний угол
к иконостасу. Я наклонился над обрубком (он стоял почти на полу, на полочке
, устроенной в пяти сантиметрах от пола), протянул к нему руки, чтобы взять
его, поднести к свету и разглядеть. Я уж видел, что весь обрубок заполнен е
два проглядывающим сквозь черноту ликом Богородицы с огромными скорбн
ыми глазами. Я уж почти дотронулся до обрубка, как вдруг он исчез из моих г
лаз. Налетевшая сбоку, словно ястребица, монашка схватила доску у меня из-
под носу и с быстротой и ловкостью циркового фокусника завернула ее в св
ой черный белым горошком фартук.
В глазах у монашки, вместе с решимостью, злостью и откровенной ненависть
ю ко мне, виднелся еще испуг: не брошусь ли я отнимать у нее несчастный обр
убок.
Ц Бабушка, я ведь хотел поглядеть.
Ц Не моги, не моги и не моги! Ц чуть не топая ногами и как бы в экстазе, в ис
ступлении закричала старушка. Ц Мало вы поизмывались над ними? Мало? Еще
захотелось? Я помню, как вы их топором! Не дам! Режь меня, саму топором руби,
саму в печку кидай Ц не дам!
После этих слов старушка выбежала из избы и больше не появлялась до наше
го ухода.
Ее сестра долго извинялась передо мной.
Ц Вы на нее не сердитесь. Она очень религиозная, очень богомольная женщи
на. У нее в жизни не было никаких радостей, кроме Бога, так что уж…
Ц Но почему она спрятала обрубок, а не другую какую-нибудь икону?
Ц Обрубок этот не простой. Была у нас чудотворная икона Галицкой Божьей
Матери. Когда церковь закрыли, учитель эту икону на дрова изрубил, а сестр
а моя ночью, ползком, пробралась к учителю на двор, нашла там лик от чудотв
орной иконы да вот до сих пор у себя и хранит. Ну что же, вы должны ее извинит
ь, Это ведь единственная ее радость на старости лет. А перевоспитывать по
жилого человека поздно.
Ц Может быть, все же вы ее уговорите, чтобы она показала нам из своих рук.
Ц Нет, не уговорю. Вы же видели, какая она. Вы же слышали ее… высказывания.
Ц Точно ли от Галицкой Божьей Матери утащила она обрубок с учителева дв
ора? В темноте могла ошибиться.
Ц Чудотворную икону она знала хорошо. Кроме того, она верит, что от Галиц
кой. Раз она верит, то не все ли равно, какой это обрубок?
Ей-то, как верующей женщине, все равно, думали мы, выходя на улицу. Нам же, со
бирателям, важна в каждом случае достоверность, точность.
Впрочем, и нам в данном случае все равно. Коротки оказались наши руки, чтоб
ы дотянуться до этого загадочного обрубка.
8
Вспомним, как мы ездили в Горямино искать «Бориса и Глеба». «Борис и Глеб»
хранился в часовне, а часовня стояла на месте существовавшего некогда де
ревянного храма. Храм, по словам горяминской жительницы, перенесли в Чер
кутино, что в трех километрах. Разумеется, для часовни, оставшейся на мест
е церкви, и в память о ней, не покупали и не заказывали новых икон. Иконы бра
ли из церкви же, чтобы обиженным горяминцам можно было молиться на привы
чные образа и чтобы разлука с церковью была не столь тягостной.
Потом со временем ветшавшие иконы в часовне заменяли новыми и заменили п
остепенно весь состав икон, так что от первых, от церковных, осталась толь
ко одна «замечательная по древности икона святых Бориса и Глеба». Потому
и дорога она была горяминцам, потому и чтили ее и даже, когда сгорела, не по
жалели пятидесяти рублей (по царским ценам это две коровы), чтобы съездит
ь в Москву и возобновить.
Много ли можно было оставить в часовне церковных икон? Вероятно, пять, дес
ять. Остальные, ровесницы «Бориса и Глеба», надо полагать, увезены в Черку
тино.
Упоминание о Черкутинской церкви находим в 1628 году: «Церковь святых чудот
ворцев Космы и Демияна в государево цареве и великого князя Михаила Федо
ровича всея Руси в дворцовом селе в Черкутине дани рубль четырнадцать ал
тын две деньги».
Значит, перетяжка церкви совершилась раньше этого времени, в шестнадцат
ом столетии. Значит, икона «Бориса и Глеба» тоже была XVI века, а вместе с ней
и все остальные горяминские иконы, увезенные в Черкутино.
Несомненно также, что здание Черкутинской церкви несколько раз обновля
лось, пока не построили наконец в 1801 году те кирпичные церковь с колокольн
ей, которые просуществовали до настоящего времени.
Когда я совершал свои поиски, церковь в Черкутине еще существовала. Одна
ко в 1967 году директор совхоза товарищ Краснояров отдал распоряжение урон
ить церковь.
В это время у меня в Оленине гостили трое московских писателей, моих друз
ей. Я повез их в Черкутино, куда за ними должна была прийти из Москвы машин
а. Тут мы впервые увидели церковь, лежащую на земле. Ее уронили за два дня п
еред этим. Особенно поразил нас церковный купол. Казавшийся небольшим в
небе, на фоне плывущих облаков, и относительно остальных пропорций церкв
и, он лежал теперь на земле огромный (можно разместить жилую комнату), и не
было в нем теперь никакого полета, никакого парения, а была жалкая мертва
я неподвижность.
Свежие руины поразили московских писателей. Они энергично возмущались
и горячо восклицали:
Ц Какое безобразие!
Ц За это надо судить!
Ц Я как приеду в Москву, позвоню в газету, пусть пришлют фотокорреспонде
нта, пусть напечатают фотографии!
Ц Нет, я позвоню Михалкову, пусть пришлет кинооператоров и сделает на эт
ом материале «Фитиль».
Я скептически слушал своих друзей, хотя и не охлаждал их благородного гн
ева.
Церковное здание в Черкутине в течение веков несколько раз обновлялось.
Обновлялась, несомненно, церковная утварь и, конечно, иконы. Едва ли уцеле
ла в конце концов хотя бы одна из тех первоначальных, горяминских. Но наде
жда была.
Дело в том, что в 1798 году в Черкутине построена еще одна церковь, деревянная
, на каменном фундаменте. Она построена на кладбище, на краю села, и освяще
на в честь Успения Богородицы.
Теперь сопоставим даты. 1798 год. Основная каменная церковь, достоявшая до д
иректора Красноярова, относится к 1801 году. В 1798 году она уже строилась. Уже з
аказывались для нее новые иконы. Старые нужно убирать. Кладбищенскую цер
ковь в 1798 году легко можно было оснащать ими. Все-таки доски крепкие, выдер
жанные, вековые. Все-таки старая намоленная икона для верующего человек
а всегда лучше новой. Все-таки подновить живопись на старой иконе дешевл
е, чем заказать совсем новую. Все-таки для верхнего ряда иконостаса не обя
зательно расходоваться на новые иконы. Подновить живопись, надеть новые
медные оклады, и будет сияние на всю тихую деревянную кладбищенскую церк
овь.
Не знаю, как выглядело кладбище в 1798 году, когда строилась деревянная церк
овь. Теперь оно издали, если смотреть из нашего села, например, выделяется
темным высоким островом, гораздо более высоким, нежели темная горизонта
льная полоса всего остального села. Когда строили церковь, посадили и ли
пы, и вот теперь они переросли деревянное сооружение: не видно из-за дерев
ьев даже крестика.
Вообще, когда едешь по русской земле, особенно по «крепким» русским мест
ам, например по Заволжью, по Керженцу, издали, за десять-пятнадцать киломе
тров, на самом горизонте, насколько может увидеть глаз, сразу выделишь из
простых перелесков, из деревень, зеленеющих садами и ветлами, сразу выде
лишь и обозначишь сельское кладбище. Оно выделяется словно куст из травы
, и, пожалуй, слово «куст» больше всего определяет дело. Так нам и сказали о
днажды, когда мы спрашивали дорогу:
Ц Вон, видишь куст. Доедете до него и возьмите влево.
Куст, когда подъехали, оказался деревьями тридцатиметровой высоты. Мы да
же поспорили. Один говорил: потому на кладбище такие высокие деревья, что
их десятилетиями не трогает топор. Они растут себе и растут. Другой наста
ивал: потому они в два раза выше остальных деревьев, что корни добрались в
конце концов до гробов.
Как бы там ни было, кладбищенской церкви в Черкутине не видно из-за деревь
ев. Поэтому мы спросили у встретившейся нам черкутинской жительницы:
Ц Скажите, цела ли деревянная церковь, что стояла раньше на кладбище?
Ц Должна стоять, Ц как бы даже испугалась женщина. Ц Я сама давно на кла
дбище не была, но если бы сломали, было бы слышно. Она ведь не служит, церков
ь-то, с двадцать седьмого года. Внутри все повыгребено. Одна постройка ост
алась. Да вы сходите к дедушке Николаю, церковному сторожу, у него обо всем
и узнаете. Дедушка Николай ослеп теперь, из дому не выходит. Но язык у него
еще в действии, и разумом покуда скрипит. Кладбище выглядело так: большая
зеленая луговина на краю Черкутина. Посредине деревянная церковь.
Потом (окружая церковь) могилы, липы, сирень. Потом (окружая все это) кирпич
ная ограда с железными витиеватыми решетками, У главных ворот кладбища,
по эту сторону кирпичной ограды, лепились друг к дружке крохотные, словн
о игрушечные, домики. Каждый домик, однако, имел вид настоящей деревенско
й избы: и прясло, и завалинка, и два-три оконца, и дворик, и кровелька, и труба
. Назывались эти избушки кельями, а жили в них одинокие женщины-монашки.
Бывало, мы заглядывали в оконца кельи (ребятишкам можно) и видели, что все
там внутри тоже настоящее: стол, самовар на столе, сахарница, на полу чисты
е половички и даже беленая русская печка.
Домишки обветшали теперь, вросли в землю по самые окна. Иная крыша достае
т углом до зеленой травы.
В одной из этих келий должны были мы отыскать дедушку Николая Ц слепого
и немощного сторожа закрытой кладбищенской церкви. Пригнувшись, протис
нулись кое-как с крыльца в сени, чиркая спичками, нашли дверь, которая ока
залась запертою изнутри на крючок. Сначала мы стучали вежливо, сгибом па
льца. Однако толстая дверь, обитая рваным ватным одеялом, поглощала наш в
ежливый стук, и мы начали стучать кулаком. Никакого шевеления, никаких шо
рохов за дверью не слышалось. Мы стали дергать за дверь и окликать дедушк
у Николая. Тишина.
Кошка пришла на шум и стала оживленно бегать перед дверью. Должно быть, он
а давно не была в избе и теперь обрадовалась оказии: если бы открыли нам, в
бежала бы и она.
Вдруг нам сделалось жутко. Пришла мысль: а не умер ли дедушка. Немощен, глу
х и слеп. Кто за ним ходит, кто следит? Если не сегодня, то рано или поздно та
к вот, вероятно, все и произойдет: будут стучать, дергать дверь, а потом, не д
остучавшись, выломают топором идя влезут через окно.
Кошка нетерпеливо бегала вокруг нас, совалась мордочкой к щели, царапала
дверь когтями.
Как ни странно, кошачье царапанье оказалось успешнее нашего стука. За дв
ерью что-то переменилось, что-то послышалось. Зашуршало по притолоке вок
руг крючка, звякнуло, и дверь ослабла.
Желтобородый, пергаментный дедушка Николай отошел в сторону, не мешая на
м пройти в горенку. Кошка бросилась вперед нас, сунулась к лакушке, вырази
тельно поглядела на хозяина и стала ластиться об его латаные-перелатаны
е валенки.
Дедушка Николай почти не слышал. Никак не мог он понять, кто мы такие и что
нам нужно. Я кричал ему в самое ухо, но, крича, можно было передать только го
лую суть. Немыслим был задушевный разговор, который расположил бы дедушк
у к неожиданным пришельцам. К тому же он нас не мог видеть из-за слепоты. Ос
тавался нелепый, на всю избушку, а казалось Ц на все Черкутино, крик.
Ц Церкву, церкву хотим поглядеть!
Ц Ломать хотите? Пусть бы постояла еще немного.
Дедушка говорил с нами, как с детьми, тихим ласковым голосом, и крик мой от
того был еще нелепее.
Ц Нет, мы не ломать, мы только поглядеть! Не осталось ли чего! Иконы!..
Ц Жечь хотите иконы-то? Погодили бы еще немного.
Ц Не жечь! Мы интересуемся живописью! Изучаем старину! Можно ли нам сходи
ть в церковь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
троена, неизвестно… Дальше! А вот и то, что нам нужно: «Из святых икон особе
нным почитанием и уважением народа пользуется Галицкая икона Божьей Ма
тери, которой местные жители приписывают избавление от холеры 1848 года».
Может ли быть сомнение, что в обоих случаях речь идет об одной и той же ико
не? Божья Матерь, попавшая из упраздненного монастыря в Ельтесуновскую ц
ерковь, оказалась там самой древней, самой особенной, и самой, как говорит
ся, намоленной иконой. Кроме того, она не сразу попала в церковь в ряд вися
щих икон, но «явилась». Оно и понятно. Все свои иконы ельтесуновские прихо
жане знали наперечет, молились перед ними, и поэтому никакая из коренных
ельтесуновских икон «явиться» не могла. Икона же, неизвестная прихожана
м, напротив, могла явиться самым неожиданным образом.
Доехав до Ельтесунова, я оставил машину на въезде в село, а сам пошел пешко
м посмотреть на руины церкви, сохранившие на внутренних частях остатки г
олубизны. Было вечатление, что тяжелый снаряд пробил церковь навылет, а п
отом танки прокатили сквозь церковь, и вот теперь в останках гуляет вете
р. От колокольни не осталось никакого следа. А ведь именно она, колокольня
, обозначала раньше издали село Ельтесуново для всех проезжих и прохожих
людей. Можно было, остановившись и оглядевшись, пересчитать через поля и
перелески все окрестные села: вон Рождественно, вон Ратмирово, вон Фетин
ино, вон Кишлеево, а вон Ельтесуново. От околицы деревни Васильева насчит
ывали в голубом золотистом мареве двадцать одну белую колоколенку. По ко
локолам ориентировались на своей земле. В зимние бураны обязательно зво
нил колокол, и было это вроде маяка. На колокольни, наконец, просто любовал
ись, ибо они действительно были украшением наших русских холмистых равн
ин. С колоколен любовались просторной русской землей.
Постояв перед руинами Ельтесуновской церкви, я побрел вдоль села и сел н
аугад на лавочку около крестьянского дома. Вскоре подошел мужчина и сел
рядом со мной. Еще через некоторое время остановились около нас две женщ
ины, откуда ни возьмись подбежали ребятишки. Можно было начинать разгово
р.
Ну конечно, сначала посокрушались насчет разрушения церкви, а потом я сп
росил:
Ц А не было ли у вас в церкви какой-нибудь особенной иконы, такой, чтобы вс
е знали, очень древней или очень красивой?
Ц Как это не было, Ц возмутились женщины-собеседницы. Ц Галицкая Божь
я Матерь. Чудотворная.
Ц Откуда она взялась?
Ц Никто не знает. Явилась. Когда была холера, людей косило косой. Мы, конеч
но, не помним, старики рассказывали. И вот на церковном чердаке явилась эт
а икона. Церковный чердак у нас темницей зовется. Как она попала в темницу
и сколько времени там стояла, неведомо, но явилась как раз в холеру.
Ц И что же?
Ц Как что? Отслужили молебен, обнесли с крестным ходом вокруг церкви и по
деревням, а потом поставили в церковь. И все знали: Галицкая Божья Матерь
Ц богоявленная икона. А тут и холера остановилась. Объявили икону чудот
ворной.
Ц А потом?
Ц Больше ничего. Когда церковь закрыли, много икон от нас увезли в Олепин
о, там из них делали столы. Писаное сострогают, на четыре ножки Ц и готов с
тол. А те, что остались, школьный учитель на дрова забрал. И вот собрал он жи
телей села к своему двору. Кто не захотел идти Ц не пошел, а кто ходил. Собр
ались, глядим. Учитель иконы расставил в ряд, взял колун, на руки поплевал.
Ну, думаем, неужели сейчас замахнется и ударит…
Чудотворная Матушка в стороне стояла. Нарочно ли он ее поставил особняко
м, так ли вышло… Да… Ну, это было давно.
Ц А теперь, не знаете ли, у кого в доме есть иконы?
Ц Вон Ц голубая крыша, там живут две старушки, две родные сестры. Одна из
них Ц бывшая монашенка, другая просто так, старая дева. У них иконы по все
м стенам, как оштукатурено. А так больше нет. Конечно, в каждом доме иконы, н
о уж мало где две, где три, от самой нужды, а у монашенок как оштукатурено.
В доме старушек произошел конфуз. Надо бы мне сначала не торопясь поздор
оваться, познакомиться, как следует разговориться. Тогда, может быть, они
сами бы показали мне все, что у них есть. Но у меня не хватило выдержки.
Начал я, впрочем, по порядку и степенно. Так бы оно и шло, если бы не изобилие
икон в переднем углу. Серебряные и медные оклады начищены до блеска. Воск
овые и живые цветочки тут и там. Вышитое полотенце. Фарфоровый голубь пер
ед сиянием икон, и если бы не тихий огонек, несомый им, я не сразу догадался
бы, что это лампада. Весь передний угол от пола до потолка заставлен и увеш
ан иконами.
Я не мог оторвать от икон глаз. Я никак не мог сосредоточиться на разговор
е с хозяйками избы. Надо бы смотреть на них, а я Ц на иконы. Среди икон, укра
шенных окладами и сияющих, я увидел обрубок черной доски, размером с разв
ернутую школьную тетрадь. Это заинтересовало меня, и я, не договорив како
й-то там очередной фразы, как загипнотизированный пошел в передний угол
к иконостасу. Я наклонился над обрубком (он стоял почти на полу, на полочке
, устроенной в пяти сантиметрах от пола), протянул к нему руки, чтобы взять
его, поднести к свету и разглядеть. Я уж видел, что весь обрубок заполнен е
два проглядывающим сквозь черноту ликом Богородицы с огромными скорбн
ыми глазами. Я уж почти дотронулся до обрубка, как вдруг он исчез из моих г
лаз. Налетевшая сбоку, словно ястребица, монашка схватила доску у меня из-
под носу и с быстротой и ловкостью циркового фокусника завернула ее в св
ой черный белым горошком фартук.
В глазах у монашки, вместе с решимостью, злостью и откровенной ненависть
ю ко мне, виднелся еще испуг: не брошусь ли я отнимать у нее несчастный обр
убок.
Ц Бабушка, я ведь хотел поглядеть.
Ц Не моги, не моги и не моги! Ц чуть не топая ногами и как бы в экстазе, в ис
ступлении закричала старушка. Ц Мало вы поизмывались над ними? Мало? Еще
захотелось? Я помню, как вы их топором! Не дам! Режь меня, саму топором руби,
саму в печку кидай Ц не дам!
После этих слов старушка выбежала из избы и больше не появлялась до наше
го ухода.
Ее сестра долго извинялась передо мной.
Ц Вы на нее не сердитесь. Она очень религиозная, очень богомольная женщи
на. У нее в жизни не было никаких радостей, кроме Бога, так что уж…
Ц Но почему она спрятала обрубок, а не другую какую-нибудь икону?
Ц Обрубок этот не простой. Была у нас чудотворная икона Галицкой Божьей
Матери. Когда церковь закрыли, учитель эту икону на дрова изрубил, а сестр
а моя ночью, ползком, пробралась к учителю на двор, нашла там лик от чудотв
орной иконы да вот до сих пор у себя и хранит. Ну что же, вы должны ее извинит
ь, Это ведь единственная ее радость на старости лет. А перевоспитывать по
жилого человека поздно.
Ц Может быть, все же вы ее уговорите, чтобы она показала нам из своих рук.
Ц Нет, не уговорю. Вы же видели, какая она. Вы же слышали ее… высказывания.
Ц Точно ли от Галицкой Божьей Матери утащила она обрубок с учителева дв
ора? В темноте могла ошибиться.
Ц Чудотворную икону она знала хорошо. Кроме того, она верит, что от Галиц
кой. Раз она верит, то не все ли равно, какой это обрубок?
Ей-то, как верующей женщине, все равно, думали мы, выходя на улицу. Нам же, со
бирателям, важна в каждом случае достоверность, точность.
Впрочем, и нам в данном случае все равно. Коротки оказались наши руки, чтоб
ы дотянуться до этого загадочного обрубка.
8
Вспомним, как мы ездили в Горямино искать «Бориса и Глеба». «Борис и Глеб»
хранился в часовне, а часовня стояла на месте существовавшего некогда де
ревянного храма. Храм, по словам горяминской жительницы, перенесли в Чер
кутино, что в трех километрах. Разумеется, для часовни, оставшейся на мест
е церкви, и в память о ней, не покупали и не заказывали новых икон. Иконы бра
ли из церкви же, чтобы обиженным горяминцам можно было молиться на привы
чные образа и чтобы разлука с церковью была не столь тягостной.
Потом со временем ветшавшие иконы в часовне заменяли новыми и заменили п
остепенно весь состав икон, так что от первых, от церковных, осталась толь
ко одна «замечательная по древности икона святых Бориса и Глеба». Потому
и дорога она была горяминцам, потому и чтили ее и даже, когда сгорела, не по
жалели пятидесяти рублей (по царским ценам это две коровы), чтобы съездит
ь в Москву и возобновить.
Много ли можно было оставить в часовне церковных икон? Вероятно, пять, дес
ять. Остальные, ровесницы «Бориса и Глеба», надо полагать, увезены в Черку
тино.
Упоминание о Черкутинской церкви находим в 1628 году: «Церковь святых чудот
ворцев Космы и Демияна в государево цареве и великого князя Михаила Федо
ровича всея Руси в дворцовом селе в Черкутине дани рубль четырнадцать ал
тын две деньги».
Значит, перетяжка церкви совершилась раньше этого времени, в шестнадцат
ом столетии. Значит, икона «Бориса и Глеба» тоже была XVI века, а вместе с ней
и все остальные горяминские иконы, увезенные в Черкутино.
Несомненно также, что здание Черкутинской церкви несколько раз обновля
лось, пока не построили наконец в 1801 году те кирпичные церковь с колокольн
ей, которые просуществовали до настоящего времени.
Когда я совершал свои поиски, церковь в Черкутине еще существовала. Одна
ко в 1967 году директор совхоза товарищ Краснояров отдал распоряжение урон
ить церковь.
В это время у меня в Оленине гостили трое московских писателей, моих друз
ей. Я повез их в Черкутино, куда за ними должна была прийти из Москвы машин
а. Тут мы впервые увидели церковь, лежащую на земле. Ее уронили за два дня п
еред этим. Особенно поразил нас церковный купол. Казавшийся небольшим в
небе, на фоне плывущих облаков, и относительно остальных пропорций церкв
и, он лежал теперь на земле огромный (можно разместить жилую комнату), и не
было в нем теперь никакого полета, никакого парения, а была жалкая мертва
я неподвижность.
Свежие руины поразили московских писателей. Они энергично возмущались
и горячо восклицали:
Ц Какое безобразие!
Ц За это надо судить!
Ц Я как приеду в Москву, позвоню в газету, пусть пришлют фотокорреспонде
нта, пусть напечатают фотографии!
Ц Нет, я позвоню Михалкову, пусть пришлет кинооператоров и сделает на эт
ом материале «Фитиль».
Я скептически слушал своих друзей, хотя и не охлаждал их благородного гн
ева.
Церковное здание в Черкутине в течение веков несколько раз обновлялось.
Обновлялась, несомненно, церковная утварь и, конечно, иконы. Едва ли уцеле
ла в конце концов хотя бы одна из тех первоначальных, горяминских. Но наде
жда была.
Дело в том, что в 1798 году в Черкутине построена еще одна церковь, деревянная
, на каменном фундаменте. Она построена на кладбище, на краю села, и освяще
на в честь Успения Богородицы.
Теперь сопоставим даты. 1798 год. Основная каменная церковь, достоявшая до д
иректора Красноярова, относится к 1801 году. В 1798 году она уже строилась. Уже з
аказывались для нее новые иконы. Старые нужно убирать. Кладбищенскую цер
ковь в 1798 году легко можно было оснащать ими. Все-таки доски крепкие, выдер
жанные, вековые. Все-таки старая намоленная икона для верующего человек
а всегда лучше новой. Все-таки подновить живопись на старой иконе дешевл
е, чем заказать совсем новую. Все-таки для верхнего ряда иконостаса не обя
зательно расходоваться на новые иконы. Подновить живопись, надеть новые
медные оклады, и будет сияние на всю тихую деревянную кладбищенскую церк
овь.
Не знаю, как выглядело кладбище в 1798 году, когда строилась деревянная церк
овь. Теперь оно издали, если смотреть из нашего села, например, выделяется
темным высоким островом, гораздо более высоким, нежели темная горизонта
льная полоса всего остального села. Когда строили церковь, посадили и ли
пы, и вот теперь они переросли деревянное сооружение: не видно из-за дерев
ьев даже крестика.
Вообще, когда едешь по русской земле, особенно по «крепким» русским мест
ам, например по Заволжью, по Керженцу, издали, за десять-пятнадцать киломе
тров, на самом горизонте, насколько может увидеть глаз, сразу выделишь из
простых перелесков, из деревень, зеленеющих садами и ветлами, сразу выде
лишь и обозначишь сельское кладбище. Оно выделяется словно куст из травы
, и, пожалуй, слово «куст» больше всего определяет дело. Так нам и сказали о
днажды, когда мы спрашивали дорогу:
Ц Вон, видишь куст. Доедете до него и возьмите влево.
Куст, когда подъехали, оказался деревьями тридцатиметровой высоты. Мы да
же поспорили. Один говорил: потому на кладбище такие высокие деревья, что
их десятилетиями не трогает топор. Они растут себе и растут. Другой наста
ивал: потому они в два раза выше остальных деревьев, что корни добрались в
конце концов до гробов.
Как бы там ни было, кладбищенской церкви в Черкутине не видно из-за деревь
ев. Поэтому мы спросили у встретившейся нам черкутинской жительницы:
Ц Скажите, цела ли деревянная церковь, что стояла раньше на кладбище?
Ц Должна стоять, Ц как бы даже испугалась женщина. Ц Я сама давно на кла
дбище не была, но если бы сломали, было бы слышно. Она ведь не служит, церков
ь-то, с двадцать седьмого года. Внутри все повыгребено. Одна постройка ост
алась. Да вы сходите к дедушке Николаю, церковному сторожу, у него обо всем
и узнаете. Дедушка Николай ослеп теперь, из дому не выходит. Но язык у него
еще в действии, и разумом покуда скрипит. Кладбище выглядело так: большая
зеленая луговина на краю Черкутина. Посредине деревянная церковь.
Потом (окружая церковь) могилы, липы, сирень. Потом (окружая все это) кирпич
ная ограда с железными витиеватыми решетками, У главных ворот кладбища,
по эту сторону кирпичной ограды, лепились друг к дружке крохотные, словн
о игрушечные, домики. Каждый домик, однако, имел вид настоящей деревенско
й избы: и прясло, и завалинка, и два-три оконца, и дворик, и кровелька, и труба
. Назывались эти избушки кельями, а жили в них одинокие женщины-монашки.
Бывало, мы заглядывали в оконца кельи (ребятишкам можно) и видели, что все
там внутри тоже настоящее: стол, самовар на столе, сахарница, на полу чисты
е половички и даже беленая русская печка.
Домишки обветшали теперь, вросли в землю по самые окна. Иная крыша достае
т углом до зеленой травы.
В одной из этих келий должны были мы отыскать дедушку Николая Ц слепого
и немощного сторожа закрытой кладбищенской церкви. Пригнувшись, протис
нулись кое-как с крыльца в сени, чиркая спичками, нашли дверь, которая ока
залась запертою изнутри на крючок. Сначала мы стучали вежливо, сгибом па
льца. Однако толстая дверь, обитая рваным ватным одеялом, поглощала наш в
ежливый стук, и мы начали стучать кулаком. Никакого шевеления, никаких шо
рохов за дверью не слышалось. Мы стали дергать за дверь и окликать дедушк
у Николая. Тишина.
Кошка пришла на шум и стала оживленно бегать перед дверью. Должно быть, он
а давно не была в избе и теперь обрадовалась оказии: если бы открыли нам, в
бежала бы и она.
Вдруг нам сделалось жутко. Пришла мысль: а не умер ли дедушка. Немощен, глу
х и слеп. Кто за ним ходит, кто следит? Если не сегодня, то рано или поздно та
к вот, вероятно, все и произойдет: будут стучать, дергать дверь, а потом, не д
остучавшись, выломают топором идя влезут через окно.
Кошка нетерпеливо бегала вокруг нас, совалась мордочкой к щели, царапала
дверь когтями.
Как ни странно, кошачье царапанье оказалось успешнее нашего стука. За дв
ерью что-то переменилось, что-то послышалось. Зашуршало по притолоке вок
руг крючка, звякнуло, и дверь ослабла.
Желтобородый, пергаментный дедушка Николай отошел в сторону, не мешая на
м пройти в горенку. Кошка бросилась вперед нас, сунулась к лакушке, вырази
тельно поглядела на хозяина и стала ластиться об его латаные-перелатаны
е валенки.
Дедушка Николай почти не слышал. Никак не мог он понять, кто мы такие и что
нам нужно. Я кричал ему в самое ухо, но, крича, можно было передать только го
лую суть. Немыслим был задушевный разговор, который расположил бы дедушк
у к неожиданным пришельцам. К тому же он нас не мог видеть из-за слепоты. Ос
тавался нелепый, на всю избушку, а казалось Ц на все Черкутино, крик.
Ц Церкву, церкву хотим поглядеть!
Ц Ломать хотите? Пусть бы постояла еще немного.
Дедушка говорил с нами, как с детьми, тихим ласковым голосом, и крик мой от
того был еще нелепее.
Ц Нет, мы не ломать, мы только поглядеть! Не осталось ли чего! Иконы!..
Ц Жечь хотите иконы-то? Погодили бы еще немного.
Ц Не жечь! Мы интересуемся живописью! Изучаем старину! Можно ли нам сходи
ть в церковь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21