И это весьма
важно, поскольку сама эта роль - организатора, подстре-
кателя или пособника - определяет и степень обществен-
ной опасности их действий. Вместе с тем, при одной и той
же функциональной роли степень интенсивности действий
каждого из соучастников, напряженности их преступной
воли, направленной на организацию преступления, склоне-
ние исполнителя к совершению общественно опасных дей-
ствий или оказание ему в этом помощи, может быть раз-
личной. Поэтому для установления степени общественной
опасности действий каждого из соучастников в совместно
совершенном преступлении важно проанализировать каж-
дый из этих двух признаков, названных в ч. 7 ст 19 УК
УССР.
Степень общественной опасности каждого из соучастни-
ков определяется не только внешними признаками - харак-
тером и степенью их участия в преступлении, но и личными
свойствами соучастников, например их прошлой преступ-
ной деятельностью, наличием у них судимости и т. д.
6. Индивидуализация ответственности соучастников по
характеру и степени участия в преступлении не означает их
изолирования от деяний исполнителя. Поскольку деятель-
ность исполнителя является плодом усилий всех соучастни-
ков, результатом их действий, они с ней теснейшим образом
связаны. Эта связь дополняется тем, что объективная сто-
рона состава преступления, задуманного организатором или
подстрекателем, выполняется лицом, которому они привили
преступный умысел. Вместе с тем причинная связь инициа-
тора преступления (организатора, подстрекателя) с вызван-
ной им деятельностью исполнителя продолжается до ре-
результата этой деятельности, являющегося последствием
в уголовно-правовом смысле. Поэтому в действиях соучаст-
ника состав оконченного преступления будет иметь место
при выполнении исполнителем объективной стороны кон-
кретного состава преступления. В случаях, когда преступ-
ление является материальным, необходимо, чтобы в резуль-
тате деятельности исполнителя наступили предусмотренные
законом последствия; в случаях же, когда преступление
является формальным, необходимо, чтобы исполнитель со-
вершил действие, запрещенное законом.
В этом и только в этом смысле организатор, подстрека-
тель и пособник следуют судьбе исполнителя: наличие
оконченного состава преступления в действиях исполнителя
определяет состав оконченного преступления в их действи-
ях, что, в свою очередь, влечет ответственность исполните-
ля за оконченное преступление и его соучастников за орга-
низационную деятельность, за подстрекательство или за
пособничество оконченному преступлению. Когда же по
тем или иным причинам исполнитель не довел своего дея-
ния до конца и ответственность его наступает лишь за по-
кушение на преступление или за приготовление к нему, его
судьбе следуют и остальные соучастники: они несут ответ-
ственность за организацию покушения или приготовления
к преступлению, за подстрекательство к покушению или
приготовлению преступления, и, наконец, за пособничество
покушению или приготовлению к преступлению.
Таким образом, деятельность исполнителя, продолжаю-
щая причинный ряд, начатый соучастниками, определяет
объем вменения им того результата, который охватывался
их умыслом.В тех случаях, когда исполнитель остановил-
ся на определенной стадии развития преступления - на по-
кушении или на приготовлении, отсутствующий результат
вменить соучастникам нельзя. Они могут нести ответствен-
ность лишь в соответствии с тем, что сделал исполнитель.
7. Объем вменения определяет и юридическую квалифи-
кацию действий соучастников в каждом из названных вы-
ше случаев. Так, при преступлении, доведенном исполните-
лем до конца, состав преступления остальных соучастников
определяется ст. 19 УК УССР и соответствующей статьей
Особенной части, охватывающей преступление, которое (в
пределах умысла соучастников) совершил исполнитель. При
покушении исполнителя на преступление или при приготов-
лении к нему состав преступления остальных соучастников
будет определяться ст. ст. 19и 17 УК УССР и соответству-
ющей статьей Особенной части. Такая квалификация дей-
ствий соучастников преступления является логически бе-
оуппрчной и в советской уголовно-правовой литературе
ий не вызывает 95, 100; 228, 87-88], хотя от-
дельные авторы и не конкретизируют своего мнения по
этому вопросу.
р судебной же практике такая квалификация является
неустоявшейся. Так. в пункте 8 постановления Пленума
Верховного Суда СССР от 23 сентября 1977 г. <О судеб-
ной практике по делам о взяточничестве> указывается: <Ес-
ли лицо получает от взяткодателя деньги либо иные цен-
ности якобы для передачи должностному лицу в качестве
взятки и, не намереваясь это сделать, присваивает их, со-
деянное им в зависимости от обстоятельств дела следует
квалифицировать как подстрекательство к даче взятки ли-
бо пособничество, а в отношении взяткодателя - как поку-
шение на дачу взятки> [26, 240].
Подобная квалификация, по нашему мнению, едва ли
правильна.
Прежде всего вызывает сомнение сама возможность в
описываемой Пленумом ситуации ставить вопрос о соуча-
стии во взяточничестве тех лиц, которые в действительности
умысла на дачу взятки не имели. Во всех этих случаях
речь о том, что оно объективно, проявив инициативу, вы-
ссылка на необходимость дать взятку какому-то (даже,
по постановлению Пленума, индивидуально не определен-
ному должностному лицу) выступает как средство обмана.
Но если в отношении лица, склоняющего кого-либо к пере-
даче ему денег либо иных ценностей якобы для последую-
щего вручения должностному лицу, еще и можно вести
речь о том, что оно объективно, проявив инициативу, вы-
ступало в роли <подстрекателя к даче взятки> (хотя умыс-
ла на действительную дачу взятки не имело), то в отноше-
нии <пособника> и для такой постановки вопроса основа-
ний нет. Ведь пособник не может породить совершения
лицом действий, образующих покушение на дачу взятки, по-
этому его наказывать за действия, совершенные таким
<взяткодателем>, едва ли возможно. Его же собственные
действия далее мошенничества никак простираться не мо-
гут.
Однако и в отношении такого мошенника-подстрекателя
к даче взятки предлагаемая Верховным Судом СССР ква-
лификация представляется неточной.
Как известно, взятка может быть дана только должно-
стному лицу, и до момента получения им денег или иных
ценностей вопрос об оконченном преступлении стоять не
может. Это признано по существу и Пленумом Верховного
Суда СССР, предложившим квалифицировать действия
взяткодателя как покушение на дачу взятки. Но ведь под-
стрекатель склонил взяткодателя к совершению именно
этого преступления: он заранее знал, что взятка должно-
стному лицу передана не будет и что со стороны исполни-
теля далее покушения на дачу взятки дело не пойдет. По-
этому, даже и определяя квалификацию действий подстре-
кателя тем, что фактически было содеяно исполнителем, его
нельзя признать ответственным за подстрекательство к да-
че взятки еще и потому, что он с самого начала умыслил
склонить исполнителя только к покушению на дачу
взятки.
Следует отметить, что ссылка на ст. 17 УК УССР (ст.
15 У К РСФСР и аналогичные статьи уголовных кодексов
и других союзных республик) при квалификации действий
соучастников в тех случаях, когда преступная деятельность
исполнителя до конца доведена не была, имеет еще и то
значение, что сразу подчеркивается, что преступный ре-
зультат не наступил. А это означает, что и по отношению к
соучастникам суд, руководствуясь ст. 17 УК УССР, должен
будет при назначении наказания учитывать степень осуще-
ствления общего для всех соучастников преступного наме-
рения.
2. Ответственность при неудавшемся соучастии
\ в преступлении
1. Организационную деятельность, подстрекательство и по-
собничество называют неудавшимися в том случае, когда
они остались безрезультатными: предполагаемый исполни-
тель либо вовсе не совершал и не собирался совершать пре-
ступных действий, либо хотя и собирался их совершать, но
затем передумал и не совершил. В обоих случаях предпо-
лагаемый исполнитель никаких наказуемых действий не
выполнял и, следовательно, не может быть привлечен к
ответственностиУ Однако деятельность соучастников здесь
не ограничилась лишь обнаружением умысла, т. е. ненака-
зуемой стадией развития преступной деятельности. Они вы-
полнили ряд действий, направленных на склонение лица
к преступлению или оказание ему помощи. В частности,
подстрекатель и организатор, выступая инициаторами пре-
ступления, пытались создать в сознании исполнителя моти-
вы, которые могли бы его к этой деятельности склонить.
То, что их деятельность не достигла желанных результатов,
от подстрекателя и организатора не зависело. Они сделали
все, что считали нужным, и если, тем не менее, не скло-
нили избранное ими лицо к совершению преступления, то
по не зависящим от них причинам.
2 Советское уголовное законодательство не содержит
норм регулирующих ответственность лиц при неудавшихся
организационной деятельности, подстрекательстве или по-
собничестве . Однако оставлять безнаказанными такие дей-
ц, безусловно, нельзя. Так, деятельность подстрекателя,
даже если она оказалась безуспешной, в ряде случаев пред-
ставляет собой серьезную общественную опасность. Ска-
жем если бы склоняемое им лицо оказалось менее устой-
чивым или не вступили бы в действие факторы, помешав-
шие подстрекаемому принять решение, к которому его
пытался склонить подстрекатель, или факторы, отвратив-
шие его от принятого под воздействием подстрекателя ре-
шения, то преступление, возможно, было бы совершено. Из
этого вытекает, что подобная деятельность подстрекателя
не может остаться безнаказанной. Но возникает вопрос: за
что должен нести ответственность подстрекатель, если дея-
тельность подстрекаемого не перешла границ между нена-
казуемым и назуемым?
Общетаым, к сожалению, является взгляд, что
случаи неудавшегося подстрекательства или пособничества
не могут рассматриваться по правилам соучастия, посколь-
ку в них отсутствует количественный признак, необходимый
для соучастия. <Если в действиях исполнителя,- пишет
А. А. Пионтковский,- не заключалось состава преступле-
ния или если он не совершил никаких действий, то вся дея-
тельность подстрекателя не может обсуждаться по прави-
лам о соучастии> [227, 417}. Далее А. А. Пионтковский от-
мечает, что неудавшееся подстрекательство всегда можно
рассматривать как <создание условий для совершения пре-
ступления>, т. е. как <приготовление к преступлению>.
3. Взгляд на неудавшееся подстрекательство как на при-
готовление к преступлению нашел свое обоснование еще
в 1928 г. в статье М. Андреева, опубликованной в журнале
<Рабочий суд> [48, 1578-1574].
Правда, у сторонников этого взгляда имеются некото-
рые нюансы в трактовке подстрекательства как приготовле-
ния к преступлению. Так, А. Н. Трайнин проводил, напри-
мер, различие между случаями неудавшегося подстрекате-
______
Ошибочным поэтому является утверждение М. А. Гельфера, что
<в случае неудавшегося подстрекательства и пособничества законода-
тельство СССР и некоторых других социалистических государств рас-
сматривает этих лиц не как подстрекателей или пособников, не как со-
участников преступления, а устанавливает в этих случаях ответствен-
ность за приготовление к преступлению> [72, 13-14}.
льства или пособничества и случаями, когда подстрекатель
или пособник свою роль выполнил, но исполнитель преступ-
ления не совершил. Отрицая соучастие в случаях, когда
<подстрекатель пытался склонить исполнителя к преступ-
лению, но окончить подстрекательства не смог> [220, 124},
он полагал, что такое неоконченное подстрекательство или
пособничество следует квалифицировать как приготовление
к тому преступлению, к которому подстрекал или которому
оказывал помощь соучастник [220, 127]. Случай же, когда
подстрекатель или пособник свою роль выполнил, но испол-
нитель по разным причинам (передумал в последний
момент, испугался и т. д.) преступления не совершил,
А. Н. Трайнин оценивает иначе: <Соучастие не меняет ос-
нований ответственности. Соучастие поэтому не амнисти-
рует и не может амнистировать преступника на том ос-
новании, что он действовал не один, а совместно с другими
лицами, из которых один (исполнитель) преступления не
совершил. Отсюда совершенно ясно, что подстрекатель или
пособник отвечают за те конкретные действия, которые
каждый из них совершил. Это значит, что подстрекатель к
убийству и пособник к убийству отвечают по ст. ст. 17и
136 УК РСФСР, т. е. за подстрекательство и пособничество
к убийству> [220, 125\. Разграничение между случаями
неудавшегося подстрекательства или пособничества, с од-
ной стороны, и случаями подстрекательства или пособниче-
ства, когда предполагаемый исполнитель сначала согласил-
ся совершить преступление, а затем отказался от своего
намерения, едва ли может быть признано убедительным.
Во-первых, такое разграничение противоречит общей
позиции А. Н. Трайнина, развитой в цитированной работе
и заключающейся в том, что когда в совершении преступ-
ления участвует только одно лицо, о соучастии не может
быть речи. То обстоятельство, что во втором случае, рас-
сматриваемом А. Н. Трайниным, предполагаемый исполни-
тель сначала согласился совершить преступление, а затем
в силу различных причин отказался от своего намерения,
ничего не изменяет. Первоначальное согласие предполага-
емого исполнителя есть ничем иным, как обнаружением
умысла, т. е. ненаказуемой стадией в развитии преступной
деятельности лица. Поэтому рассматривать такое лицо как
второго субъекта, совместно с подстрекателем или пособ-
ником совершающим преступление, нельзя.
Такое разграничение приводит и к другому, на наш
взгляд, неприемлемому выводу. Рассматривая вопрос об
ответственности подстрекателя и пособника в тех случаях,
когда исполнитель совершил покушение на преступление
(убийство), А. Н. Трайнин приходит к выводу, что действия
подстрекателя и пособника необходимо квалифицировать
по ст. 17-15 и 136 (137) УК РСФСР, т. е. как соучастие
в покушении на убийство [220, 124}. В случаях же, когда
исполнитель вообще не совершил наказуемого действия, а
только обнаружил свой умысел (от которого, кстати ска-
зать затем отказался), А. Н. Трайнин предлагает действия
такого неудавшегося подстрекателя или пособника квали-
фицировать по ст. 17-136 (137) УК РСФСР, т. е. как со-
участие в законченном убийстве [220, 125}.
4. Разграничение случаев, когда подстрекатель пытался
склонить то или иное лицо к совершению преступления, но
не склонил, и случаев, когда подстрекатель свою роль вы-
полнил, но исполнитель по разным причинам преступления
не совершил, на наш взгляд, выходит за рамки уголовного
права, поскольку эти случаи отражают лишь процесс, про-
исходящий в сознании подстрекаемого лица. Мы уже ука-
зывали на то, что принятие всякого решения, в том числе
и решения совершить преступление, сопровождается борь-
бой мотивов, взвешиванием всех <за> и <против>. От того,
что в начале сумма мотивов за совершение преступления
была больше суммы мотивов против него, лицо не может
стать соучастником. Испуг или другие причины, на кото-
рые указывает в своей классификации А. Н. Трайнин и
которые привели к изменению решения предполагаемого
исполнителя, как раз и являются результатом изменения
соотношения различных мотивов.
Из сказанного следует вывод, что неудавшиеся органи-
зационная деятельность, подстрекательство или пособни-
чество будут иметь место во всех случаях, когда предпо-
лагаемый исполнитель никаких преступных действий не
совершил.
5. Хотя в теории советского уголовного права взгляд
на неудавшееся подстрекательство и неудавшееся пособни-
чество как на приготовление к преступлению является поч-
ти единодушным , судебная практика в этом вопросе до-
пускает колебания. В целях устранения разнобоя в судеб-
ной практике было бы целесообразно урегулировать эти
Исключение, помимо автора настоящей работы, составляет
А. И. Санталов, считающий, что единственно правильным будет <на-
звать покушение тем, чем оно есть на самом деле - покушением на со-
участие, а поскольку оно признается в конкретном случае общественно
опасным и заслуживает наказания, то квалифицировать его по ст.
ст. 17-19 и соответствующей статье Особенной части уголовного за-
кона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29