Вертер! Попробуем… Так-так… А потом Ц о сне… Смы
сл: сон Ц ерунда, ложь, пусть даже и вещий, всё делается наяву вот этими рук
ами…» Ц посмотрел на руки. Руки как руки, ничего ими толком не сделано, мн
ого сломано, немало напортачено, но всё ещё впереди.
«Откуда шло вдохновение… К Моцарту или Верди?.. Где же родился Вертер… в яв
и или во сне… Или ещё на рассвете… когда, ничего не ответив… сон отлетает,
как ветер… рванув занавеску в окне?»
Ещё раз повторил про себя придуманные строки, восхитился: здорово! Ай да Р
адуга! Ай да сукин сын! Не останавливаться, не тормозить, пока вдохновение
не покинуло. Подлая штука Ц вдохновение, так и норовит сбежать. Надо его
Ц цоп! Ц и придержать…
«Но сон Ц это только туманность… несобранность, непостоянность… намёк
на одушевлённость… а в общем, не злая ложь…»
Точно сказано: не злая ложь. Ибрагим Ц существо доброе, но с твёрдыми прин
ципами. А мы его принципы опровергнем…
«Если картины Ц смутны… если идеи Ц путанны… распутица и распутье… не
знаешь, куда идёшь…»
«Ложь Ц идёшь» Ц тоже не Пушкин. Ну, да ладно: шлифовкой потом займёмся. С
ейчас Ц костяк идеи и формы…
«Не знаешь, чему поверить…»
И в самом деле: чему верить? Слишком много таинственного Ц уже рутина. При
вычная и надоедливая. Веришь в сказочное без всякого восторга, скорее Ц
по привычке, по надобности…
«И что отобрать без меры… и что полюбить без веры… запомнив и записав…»
«Полюбить без веры» Ц это какая-то катахреза, как отец изъясняется. Явна
я несовместимость. Любишь Ц значит, веришь… Да и рифма-то опять Ц «верит
ь Ц веры»… Детский сад… Потом, потом исправим…
«Но я снов не записываю…»
Вот она Ц главная мысль высокохудожественного произведения, добралис
ь до неё, наконец…
«Не помню, не перечитываю…»
Так их всех! Не помню никаких снов!
«Я вижу живую и чистую… не в сонном наплыве явь».
Точка. Всё! Вижу явь. И наяву Ц два метра. Пусть Ибрагим кусает локти.
Время было позднее, и Алик помчался в школу, задержавшись лишь на минутку,
чтобы записать так внезапно и здорово родившиеся строки. Вечером он проч
итает их отцу, тот раздолбает стихи в пух и прах, выделив, впрочем, одну-две
строки, «достойные мировых стандартов». А пока стихи нравились Алику цел
иком, и он даже подумал: а не показать ли Дашке? Решил: рано. Доведём, домучае
м, тонкой шкуркой отшлифуем, лаком покроем Ц любуйтесь.
Отец разобрал стихи по косточкам, спросил напоследок:
Ц Тебя, сын, в последнее время на «сонную» тематику потянуло. То ты прыга
ть во сне научился и доказывал мне с ценой у рта, что сон Ц лучшая школа жи
зни. Теперь сам себя опровергаешь: «Я снов не записываю, не помню, не переч
итываю»? Где истина?
Ц Как всегда, посередине, Ц туманно ответил Алик. Ц Хороший вещий сон н
уждается в реальной надстройке.
Ц Ну-ну, Ц сказал отец. Ц Валяй надстраивай. И поработай над виршами, ес
ть над чем. Может неплохо получиться… Ц И спросил между прочим: Ц А где э
то ты сегодня допоздна шлялся? С верным Фокиным небось?
Ц Без Фокина. Тренировался.
Ц На большие высоты замахиваешься?
Ц На задуманные, Ц сказал Алик.
Слово с делом у него не расходилось. После занятий он, переодевшись, бегал
по набережной, пугая юных матерей и молодых бабушек, управляющих детским
и колясками. Подтягивался на перекладине в саду: сначала Ц восемь раз, по
том Ц шесть. А через час неожиданно тринадцать раз подтянулся. Так это Ал
ика обрадовало, что он пропрыгал на корточках вокруг всего сада, не обращ
ая внимания на вопли малышей, гулявших здесь после дневного сна. Толстая
воспитательница отгоняла от него своих настырных питомцев, приговарив
ая: «Не видите: дядя тренируется. Дядя Ц чемпион».
В её словах для Алика было два приятных момента. Во-первых, его не часто по
ка называли дядей. Во-вторых, его ещё никогда Ц кроме воскресенья Ц не н
арекали чемпионом.
Дядя-чемпион нашёл здоровенный булыжник, уложил его на плечо и, придержи
вая рукой, начал приседать. Присел так двадцать раз Ц больше сил не хвати
ло, да и на двадцатый раз булыжник с плеча свалился, «выпал из обессиленны
х рук» Ц как писали в старинных романах.
На сём Алик вечернюю тренировку завершил, оставив прыжки в высоту на зав
тра, вернулся домой, пообедал, приготовил уроки, тогда и состоялся разгов
ор с отцом, описанный выше.
На следующий день перед занятиями Алик побегал по набережной, даже к рек
е спустился Ц как раз там, где во сне выловил со дна пленённого Ибрагима.
Попробовал рукой воду Ц ха-ала-ди-на!.. Нет, к водным процедурам он ещё не б
ыл готов. По крайней мере Ц морально. А после уроков, подсмотрев, что Бим у
шёл из школы, Алик спросил у дежурной нянечки разрешение, заперся один в с
портзале и прыгал через планку до изнеможения. Ибрагим не соврал: два мет
ра Алик взять не мог. Метр девяносто пять Ц пожалуйста. Плюс пять сантиме
тров Ц уже заколдованная высота. Поступил иначе: прибавил к освоенной в
ысоте один сантиметр. Разбежался Ц сбил. Ещё раз… Разбежался Ц сбил.
Сел на лавку Ц анализировать происходящее. Что мешало прыгать? Припомин
ал: правая маховая нога переходит планку точно… дальше понёс тело… Лёвой
сбивает? Нет, раньше, раньше…
Спустил планку на метр восемьдесят, трижды перепрыгнул, стараясь следит
ь за каждым движением. Техника, конечно, оставляла желать лучшего, но груб
ых ошибок вроде не было. Так, во всяком случае, казалось. Хорошо бы кто-нибу
дь со стороны посмотрел. Скажем, Бим. Но Бим в преддверии конца учебного го
да тренировок не назначал, даже любимчика Фокина в спортзал не пускал; си
дел бедолага Фокин дома, штудировал учебник по литературе, готовился к и
тоговому сочинению. А самому Алику напрашиваться не хотелось. Хотя Бим н
е отказал, пришёл бы в зал… Но нет, нет, гордость не позволяла, то самолюбие,
которое заставляло Алика тягаться даже не с высотой Ц с хитрым и коварн
ым запретом Ибрагима.
Поставил метр девяносто пять. Прыгнул. Облизал планку, как сказал бы Веша
лка. А поначалу брал Ц даже не дрожала она. Устал?
Плюнул, решил уходить. Напоследок выставил метр девяносто семь, разбежал
ся… Мама родная: лежит железяка на своих кронштейнах, не шевелится. Взял! В
зял!
Хотел на радостях ещё раз опробовать высоту, но одумался. Не стоит искуша
ть удачу, да и действительно устал. Прыгнул на одних нервах. Убрал стойки,
маты, планку Ц чтоб никто не заподозрил! Ц ушёл домой.
На следующий день опять прыгал. Метр девяносто семь стабильно брал. Даль
ше Ц ни в какую. Удивлялся себе: откуда взялось упорство? Никогда им не от
личался: не получалось что-нибудь Ц бросал без сожаления. А сейчас лезет
на планку, как бык на красную тряпку…
Нет, нужен перерыв. Хотя бы на денёк. Тем более что к сочинению кое-что подч
итать следует. Из пропущенного. Засел дома, как Фокин, а наутро в школу яви
лся Ц лучший друг новость преподносит:
Ц На тебя бумага пришла из сборной.
Ц Какая бумага! Ц не понял сразу.
Ц Запрос. У них сборы с первого июня. Требуют ваше легкоатлетическое вел
ичество.
Та-ак… Не забыл мужик в водолазке о своём посуле, прислал-таки обещанную
конфетку. А в ответ показать ему Ц увы! Ц нечего. Как нечего? А метр девяно
сто семь Ц шутка ли? Не шутка, но и не та высота, с которой Алик хотел прийти
в сборную. Наверняка в ней есть ребята, которые и повыше прыгают. А быть по
следним Алик не хотел.
Ц Не ко времени бумага пришла, Ц с искренним сожалением сказал он.
Ц Почему не ко времени? Ц Фокин даже опешил. Ц Каникулы же…
Ц Ох, да причём здесь каникулы? С чем я в сборной появлюсь?
Ц Ну, брат, ты зажрался, Ц возмутился Фокин. Ц Прыгаешь чуть ли не «по ма
стерам», а всё ноешь: мало, мало…
Ц И верно мало.
Ц Сколько же тебе надо? Два сорок?
Ц Хорошо бы… Ц мечтательно протянул Алик, представив себе и эту огромн
ую рекордную высоту, и рёв стадиона, и кричащие заголовки в газетах: «КТО П
РЫГНЕТ ВЫШЕ РАДУГИ?»
Ц Сколько тебе лет? Ц ехидно спросил лучший друг.
Вопрос риторический, ответа не требует. Но Алик любил точность. Спросили
Ц получите ответ.
Ц Пятнадцать, с твоего позволения.
Ц То-то и оно, что пятнадцать. Помнишь, я тебе говорил, что Джон Томас в тво
и годы тоже сто девяносто пять брал?
Ц А мне Джон Томас не в пример. Его давным-давно «перепрыгнули».
Ц Алик, две недели назад ты ещё не знал, что такое высота.
Вот это был хороший аргумент в споре, не то что про Томаса…
Ц Ладно, уговорил. Поеду на сборы.
Ц А я тебя не уговаривал, Ц фыркнул лучший друг. Ц Не хочешь Ц не езжай,
тебе же хуже. А потом, вопрос ещё не решён. Ехать на сборы Ц значит, практик
у на заводе пропускать. Что директор скажет?
Ц Отпустит, Ц уверенно сказал Алик.
И зря так уверенно. Он не знал, что происходило в кабинете у директора Ц п
озже, после уроков, когда в школу пришла вызванная телефонным звонком ма
ма.
Ц Ваш Алик начал проявлять незаурядные способности в лёгкой атлетике,
Ц сказал директор.
Ц Знаю, Ц осторожно кивнула мама. Она не догадывалась, зачем понадобила
сь директору: учится сын неплохо, ведёт себя Ц тоже вроде нареканий нет…
Ц Он стал чемпионом района по прыжкам в высоту. Ц Директор шёл к цели из
далека.
Ц Слышала.
Ц Его наградили почётной грамотой и ценным подарком.
Ц Ценный подарок хорошо будит его по утрам.
Ц Почитайте-ка. Ц Директор прервал затянувшееся вступление и решител
ьно протянул маме бумагу с могучей круглой печатью в правом нижнем углу.
Мама быстро её пробежала. Гриф спорткомитета и фиолетовая печать не прои
звели на неё особого впечатления.
Ц А как же практика? Ц спросила она.
Ц В том-то и проблема, Ц сказал директор. Ц С одной стороны, глупо не отп
ускать парня на сборы: может, это начало большой дороги в спорте. А с друго
й стороны, кто нам позволит учебный процесс ломать?
Мама оглянулась по сторонам, ища поддержки. На неё смотрели учителя Алик
а. Преподаватель литературы Ц с улыбкой. Преподаватель математики Ц су
рово. Преподавательница истории Ц безразлично. Преподаватель физкуль
туры Ц с любопытством. И это любопытство, ясно читающееся на лице Бима, ос
обенно разозлило маму.
Ц А как считает Борис Иваныч Мухин? Отпускать или не отпускать? Ц громк
о спросила она, но не у Бима, а у директора.
Директор взглянул на Бима, но тот как раз перевёл глаза на потолок, рассма
тривал там трещину явно вулканического происхождения и отвечать не соб
ирался. Спросили директора Ц пусть он и выкручивается.
Ц На практике мальчик приобретёт полезные трудовые навыки, Ц сказал д
иректор.
Ц А на сборах он повысит спортивное мастерство, Ц гнула мама в стиле ди
ректора. Для неё вопрос был решён.
Ц А что скажет районо? Ц упорствовал директор.
Ц Районо я беру на себя, Ц быстро вставил преподаватель литературы, он
же Ц заведующий учебной частью школы.
Ц Ну, если так… Ц мямлил директор, не желая принимать окончательного ре
шения.
И тогда Бим прекратил изучение трещины.
Ц Спорим о ерунде, Ц веско сказал он. Ц Такое выпадает раз в жизни. Пуст
ь Радуга едет на сборы, если кого-то интересует моё мнение… Ц Помолчал и
вдруг добавил: Ц Правда, я лично не верю в его стремительный взлёт.
Ц Это почему? Ц ревниво спросила мама, а всё педагоги изумлённо уставил
ись на Бима: как так «не верю», когда взлёт Ц вот он, парит Алик Радуга выше
всех, ловите…
Ц Слишком быстро всё получилось. Спорт Ц это, прежде всего, огромный тру
д. Ежедневный, до пота. А на одном таланте чемпионом-рекордсменом не стане
шь… Хотя, Ц тут Бим такое лицо состроил, будто чего-то кислого проглотил,
Ц разведка доносит мне, что Радуга этот пот потихоньку выжимает из себя
…
Вот так: разведка доносит. Выходит, нельзя верить нянечке, продала она Бим
у вечерние бдения Алика.
Но вопрос решён: едет Радуга на сборы под Москву. Первого июня отходит авт
обус от станции метро «Киевская». Осталось только написать сочинение, со
брать чемодан, попрощаться с родными и близкими и Ц пока!
Но о сочинении забывать не стоило.
13
Завуч объявил: сочинение на вольную тему.
Абсолютно вольная тема: хочешь Ц пиши о прочитанном, анализируй книги, к
оторые «проходил» по литературе, хочешь Ц пиши о себе, о друзьях, о своих
мечтах, замыслах…
Ц Радуга может написать стихи Ц если получатся, Ц сказал завуч.
Он был в превосходнейшем настроении: учебный год позади не только для шк
ольников. Учителям летние каникулы радостны гигантским Ц двухмесячны
м! Ц отпуском, отдыхом от тетрадей, контрольных, опросов, отметок, прогул
ьщиков, отличников, сбора металлолома и макулатуры, родительских собран
ий и педсоветов. В эти вольные два месяца педагог может позволить себе ни
кого не воспитывать, никого не учить, никому не читать нотаций, спать по но
чам и бездельничать днём. Завидная перспектива!
Она маячила перед довольным жизнью завучем, и он захотел напоследок почи
тать в тонких ученических тетрадках не стандартные блоки «на тему», спис
анные из учебников или Ц в лучшем случае Ц почерпнутые из умных литера
туроведческих фолиантов, а собственные мысли своих учеников, двадцати п
яти индивидуумов Ц зубрил, тихонь, заводил, остряков, ябед, задир, пай-мал
ьчиков и пай-девочек, маленьких мужчин и маленьких женщин.
Ц Пишите, о чём хотите, Ц повторил он и, поставив стул у открытого окна, п
ринялся рассматривать лето, вовсю хозяйничающее в городе.
Сашка Фокин в тоске заскрипел зубами: стоило почти неделю корпеть над уч
ебниками, если тема Ц вольная. Но не пропадать же благоприобретённым зн
аниям! Он раскрыл тетрадь и недрогнувшей рукой написал заголовок: «Тема
труда в поэме В. В. Маяковского „Хорошо“».
Даша Строганова тоже раскрыла тетрадку, подложила под правую руку розов
ую промокашку, вытерла шарик своей авторучки чистой суконкой, попробова
ла его на отдельном листке бумаги Ц не мажет ли? Ц и только тогда написа
ла ровным круглым почерком: «Что для меня главное в дружбе?» Выбирая тему,
она думала об Алике, но писать о нём Даша не собиралась: даже вольная тема
школьного сочинения не предполагала, на её взгляд, полной откровенности.
А Гулевых, ликуя от собственной предусмотрительности, осторожно выложи
л на крышку парты вырезку из журнала и, поминутно заглядывая в неё, написа
л: «Пеле Ц футболист века».
Только Алик не спешил заполнять тетрадку. Что-то мешало ему писать, отвле
кало от создания очередного стихотворного шедевра. Как будто витала ряд
ом какая-то мысль, а ухватить и укротить её Алик не мог и мучился оттого, да
же злился.
Завуч отвлёкся от заоконного вида, спросил:
Ц Из-за чего задержка, Алик?
Ц Сей минут, сей секунд, Ц забормотал Алик, не слыша, впрочем, себя: он лов
ил порхающую мысль. Вот, вот она Ц совсем рядом, накрыть её сачком, как ярк
ую бабочку, просунуть под сетку руку, зажать в ладони Ц здесь!
Схватил ручку и написал, словно кто-то подталкивал его: «Фантастический
рассказ». А вернее, рука сама написала эти два слова, а Алик только смотрел
со стороны, как его собственная правая пишет то, о чём он, Алик, никогда бы и
не подумал: не любил он фантастики, не понимал её тайных и явных прелестей
, не читал ни Бредбери, ни Ефремова, ни Лема, ни Кир. Булычёва.
Но, не вдаваясь в механику странного явления, начертал строчкой выше ещё
два слова: «Таинственный эксперимент». Это было название рассказа, котор
ый Алику предстояло создать за сорок пять минут урока плюс десять минут
перемены. Именно так: предстояло создать. Или даже высокопарнее: преднач
ертано свыше. И Алик не противился предначертанию, даже не пытался догад
аться Ц откуда свыше поступило дурацкое предначертание, гонял ручку по
строкам, создавал «нетленку».
«Было раннее летнее утро. Солнце вставало с востока, озаряя своими жарки
ми лучами всё окрест. Конус солнечного света медленно и неуклонно двигал
ся по стене Института мозговых проблем. Вот он добрался до закрытого наг
лухо окна лаборатории инверсионной конвергации, и сумрачное помещение
ожило, заиграли, заискрились приборы, вспыхнули стёкла. Профессор Никоди
м Брыкин распахнул настежь окно и воскликнул, дыша полной грудью:
Ц Да будет свет!
Конечно же, профессор имел в виду свет знаний, яркий свет небывалого науч
ного открытия, озаривший недавно скромное, но достойное помещение лабор
атории.
Добровольный помощник профессора, юный лаборант Петя Пазуха, сидел за ст
олом и считал в уме. Ещё неделю назад он сидел не за столом, а в огромном сур
докресле, и его ладную голову охватывали датчики импульсной пульсации, с
оединённые с аппаратом профессора, названным им инверсионным конверга
тором.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
сл: сон Ц ерунда, ложь, пусть даже и вещий, всё делается наяву вот этими рук
ами…» Ц посмотрел на руки. Руки как руки, ничего ими толком не сделано, мн
ого сломано, немало напортачено, но всё ещё впереди.
«Откуда шло вдохновение… К Моцарту или Верди?.. Где же родился Вертер… в яв
и или во сне… Или ещё на рассвете… когда, ничего не ответив… сон отлетает,
как ветер… рванув занавеску в окне?»
Ещё раз повторил про себя придуманные строки, восхитился: здорово! Ай да Р
адуга! Ай да сукин сын! Не останавливаться, не тормозить, пока вдохновение
не покинуло. Подлая штука Ц вдохновение, так и норовит сбежать. Надо его
Ц цоп! Ц и придержать…
«Но сон Ц это только туманность… несобранность, непостоянность… намёк
на одушевлённость… а в общем, не злая ложь…»
Точно сказано: не злая ложь. Ибрагим Ц существо доброе, но с твёрдыми прин
ципами. А мы его принципы опровергнем…
«Если картины Ц смутны… если идеи Ц путанны… распутица и распутье… не
знаешь, куда идёшь…»
«Ложь Ц идёшь» Ц тоже не Пушкин. Ну, да ладно: шлифовкой потом займёмся. С
ейчас Ц костяк идеи и формы…
«Не знаешь, чему поверить…»
И в самом деле: чему верить? Слишком много таинственного Ц уже рутина. При
вычная и надоедливая. Веришь в сказочное без всякого восторга, скорее Ц
по привычке, по надобности…
«И что отобрать без меры… и что полюбить без веры… запомнив и записав…»
«Полюбить без веры» Ц это какая-то катахреза, как отец изъясняется. Явна
я несовместимость. Любишь Ц значит, веришь… Да и рифма-то опять Ц «верит
ь Ц веры»… Детский сад… Потом, потом исправим…
«Но я снов не записываю…»
Вот она Ц главная мысль высокохудожественного произведения, добралис
ь до неё, наконец…
«Не помню, не перечитываю…»
Так их всех! Не помню никаких снов!
«Я вижу живую и чистую… не в сонном наплыве явь».
Точка. Всё! Вижу явь. И наяву Ц два метра. Пусть Ибрагим кусает локти.
Время было позднее, и Алик помчался в школу, задержавшись лишь на минутку,
чтобы записать так внезапно и здорово родившиеся строки. Вечером он проч
итает их отцу, тот раздолбает стихи в пух и прах, выделив, впрочем, одну-две
строки, «достойные мировых стандартов». А пока стихи нравились Алику цел
иком, и он даже подумал: а не показать ли Дашке? Решил: рано. Доведём, домучае
м, тонкой шкуркой отшлифуем, лаком покроем Ц любуйтесь.
Отец разобрал стихи по косточкам, спросил напоследок:
Ц Тебя, сын, в последнее время на «сонную» тематику потянуло. То ты прыга
ть во сне научился и доказывал мне с ценой у рта, что сон Ц лучшая школа жи
зни. Теперь сам себя опровергаешь: «Я снов не записываю, не помню, не переч
итываю»? Где истина?
Ц Как всегда, посередине, Ц туманно ответил Алик. Ц Хороший вещий сон н
уждается в реальной надстройке.
Ц Ну-ну, Ц сказал отец. Ц Валяй надстраивай. И поработай над виршами, ес
ть над чем. Может неплохо получиться… Ц И спросил между прочим: Ц А где э
то ты сегодня допоздна шлялся? С верным Фокиным небось?
Ц Без Фокина. Тренировался.
Ц На большие высоты замахиваешься?
Ц На задуманные, Ц сказал Алик.
Слово с делом у него не расходилось. После занятий он, переодевшись, бегал
по набережной, пугая юных матерей и молодых бабушек, управляющих детским
и колясками. Подтягивался на перекладине в саду: сначала Ц восемь раз, по
том Ц шесть. А через час неожиданно тринадцать раз подтянулся. Так это Ал
ика обрадовало, что он пропрыгал на корточках вокруг всего сада, не обращ
ая внимания на вопли малышей, гулявших здесь после дневного сна. Толстая
воспитательница отгоняла от него своих настырных питомцев, приговарив
ая: «Не видите: дядя тренируется. Дядя Ц чемпион».
В её словах для Алика было два приятных момента. Во-первых, его не часто по
ка называли дядей. Во-вторых, его ещё никогда Ц кроме воскресенья Ц не н
арекали чемпионом.
Дядя-чемпион нашёл здоровенный булыжник, уложил его на плечо и, придержи
вая рукой, начал приседать. Присел так двадцать раз Ц больше сил не хвати
ло, да и на двадцатый раз булыжник с плеча свалился, «выпал из обессиленны
х рук» Ц как писали в старинных романах.
На сём Алик вечернюю тренировку завершил, оставив прыжки в высоту на зав
тра, вернулся домой, пообедал, приготовил уроки, тогда и состоялся разгов
ор с отцом, описанный выше.
На следующий день перед занятиями Алик побегал по набережной, даже к рек
е спустился Ц как раз там, где во сне выловил со дна пленённого Ибрагима.
Попробовал рукой воду Ц ха-ала-ди-на!.. Нет, к водным процедурам он ещё не б
ыл готов. По крайней мере Ц морально. А после уроков, подсмотрев, что Бим у
шёл из школы, Алик спросил у дежурной нянечки разрешение, заперся один в с
портзале и прыгал через планку до изнеможения. Ибрагим не соврал: два мет
ра Алик взять не мог. Метр девяносто пять Ц пожалуйста. Плюс пять сантиме
тров Ц уже заколдованная высота. Поступил иначе: прибавил к освоенной в
ысоте один сантиметр. Разбежался Ц сбил. Ещё раз… Разбежался Ц сбил.
Сел на лавку Ц анализировать происходящее. Что мешало прыгать? Припомин
ал: правая маховая нога переходит планку точно… дальше понёс тело… Лёвой
сбивает? Нет, раньше, раньше…
Спустил планку на метр восемьдесят, трижды перепрыгнул, стараясь следит
ь за каждым движением. Техника, конечно, оставляла желать лучшего, но груб
ых ошибок вроде не было. Так, во всяком случае, казалось. Хорошо бы кто-нибу
дь со стороны посмотрел. Скажем, Бим. Но Бим в преддверии конца учебного го
да тренировок не назначал, даже любимчика Фокина в спортзал не пускал; си
дел бедолага Фокин дома, штудировал учебник по литературе, готовился к и
тоговому сочинению. А самому Алику напрашиваться не хотелось. Хотя Бим н
е отказал, пришёл бы в зал… Но нет, нет, гордость не позволяла, то самолюбие,
которое заставляло Алика тягаться даже не с высотой Ц с хитрым и коварн
ым запретом Ибрагима.
Поставил метр девяносто пять. Прыгнул. Облизал планку, как сказал бы Веша
лка. А поначалу брал Ц даже не дрожала она. Устал?
Плюнул, решил уходить. Напоследок выставил метр девяносто семь, разбежал
ся… Мама родная: лежит железяка на своих кронштейнах, не шевелится. Взял! В
зял!
Хотел на радостях ещё раз опробовать высоту, но одумался. Не стоит искуша
ть удачу, да и действительно устал. Прыгнул на одних нервах. Убрал стойки,
маты, планку Ц чтоб никто не заподозрил! Ц ушёл домой.
На следующий день опять прыгал. Метр девяносто семь стабильно брал. Даль
ше Ц ни в какую. Удивлялся себе: откуда взялось упорство? Никогда им не от
личался: не получалось что-нибудь Ц бросал без сожаления. А сейчас лезет
на планку, как бык на красную тряпку…
Нет, нужен перерыв. Хотя бы на денёк. Тем более что к сочинению кое-что подч
итать следует. Из пропущенного. Засел дома, как Фокин, а наутро в школу яви
лся Ц лучший друг новость преподносит:
Ц На тебя бумага пришла из сборной.
Ц Какая бумага! Ц не понял сразу.
Ц Запрос. У них сборы с первого июня. Требуют ваше легкоатлетическое вел
ичество.
Та-ак… Не забыл мужик в водолазке о своём посуле, прислал-таки обещанную
конфетку. А в ответ показать ему Ц увы! Ц нечего. Как нечего? А метр девяно
сто семь Ц шутка ли? Не шутка, но и не та высота, с которой Алик хотел прийти
в сборную. Наверняка в ней есть ребята, которые и повыше прыгают. А быть по
следним Алик не хотел.
Ц Не ко времени бумага пришла, Ц с искренним сожалением сказал он.
Ц Почему не ко времени? Ц Фокин даже опешил. Ц Каникулы же…
Ц Ох, да причём здесь каникулы? С чем я в сборной появлюсь?
Ц Ну, брат, ты зажрался, Ц возмутился Фокин. Ц Прыгаешь чуть ли не «по ма
стерам», а всё ноешь: мало, мало…
Ц И верно мало.
Ц Сколько же тебе надо? Два сорок?
Ц Хорошо бы… Ц мечтательно протянул Алик, представив себе и эту огромн
ую рекордную высоту, и рёв стадиона, и кричащие заголовки в газетах: «КТО П
РЫГНЕТ ВЫШЕ РАДУГИ?»
Ц Сколько тебе лет? Ц ехидно спросил лучший друг.
Вопрос риторический, ответа не требует. Но Алик любил точность. Спросили
Ц получите ответ.
Ц Пятнадцать, с твоего позволения.
Ц То-то и оно, что пятнадцать. Помнишь, я тебе говорил, что Джон Томас в тво
и годы тоже сто девяносто пять брал?
Ц А мне Джон Томас не в пример. Его давным-давно «перепрыгнули».
Ц Алик, две недели назад ты ещё не знал, что такое высота.
Вот это был хороший аргумент в споре, не то что про Томаса…
Ц Ладно, уговорил. Поеду на сборы.
Ц А я тебя не уговаривал, Ц фыркнул лучший друг. Ц Не хочешь Ц не езжай,
тебе же хуже. А потом, вопрос ещё не решён. Ехать на сборы Ц значит, практик
у на заводе пропускать. Что директор скажет?
Ц Отпустит, Ц уверенно сказал Алик.
И зря так уверенно. Он не знал, что происходило в кабинете у директора Ц п
озже, после уроков, когда в школу пришла вызванная телефонным звонком ма
ма.
Ц Ваш Алик начал проявлять незаурядные способности в лёгкой атлетике,
Ц сказал директор.
Ц Знаю, Ц осторожно кивнула мама. Она не догадывалась, зачем понадобила
сь директору: учится сын неплохо, ведёт себя Ц тоже вроде нареканий нет…
Ц Он стал чемпионом района по прыжкам в высоту. Ц Директор шёл к цели из
далека.
Ц Слышала.
Ц Его наградили почётной грамотой и ценным подарком.
Ц Ценный подарок хорошо будит его по утрам.
Ц Почитайте-ка. Ц Директор прервал затянувшееся вступление и решител
ьно протянул маме бумагу с могучей круглой печатью в правом нижнем углу.
Мама быстро её пробежала. Гриф спорткомитета и фиолетовая печать не прои
звели на неё особого впечатления.
Ц А как же практика? Ц спросила она.
Ц В том-то и проблема, Ц сказал директор. Ц С одной стороны, глупо не отп
ускать парня на сборы: может, это начало большой дороги в спорте. А с друго
й стороны, кто нам позволит учебный процесс ломать?
Мама оглянулась по сторонам, ища поддержки. На неё смотрели учителя Алик
а. Преподаватель литературы Ц с улыбкой. Преподаватель математики Ц су
рово. Преподавательница истории Ц безразлично. Преподаватель физкуль
туры Ц с любопытством. И это любопытство, ясно читающееся на лице Бима, ос
обенно разозлило маму.
Ц А как считает Борис Иваныч Мухин? Отпускать или не отпускать? Ц громк
о спросила она, но не у Бима, а у директора.
Директор взглянул на Бима, но тот как раз перевёл глаза на потолок, рассма
тривал там трещину явно вулканического происхождения и отвечать не соб
ирался. Спросили директора Ц пусть он и выкручивается.
Ц На практике мальчик приобретёт полезные трудовые навыки, Ц сказал д
иректор.
Ц А на сборах он повысит спортивное мастерство, Ц гнула мама в стиле ди
ректора. Для неё вопрос был решён.
Ц А что скажет районо? Ц упорствовал директор.
Ц Районо я беру на себя, Ц быстро вставил преподаватель литературы, он
же Ц заведующий учебной частью школы.
Ц Ну, если так… Ц мямлил директор, не желая принимать окончательного ре
шения.
И тогда Бим прекратил изучение трещины.
Ц Спорим о ерунде, Ц веско сказал он. Ц Такое выпадает раз в жизни. Пуст
ь Радуга едет на сборы, если кого-то интересует моё мнение… Ц Помолчал и
вдруг добавил: Ц Правда, я лично не верю в его стремительный взлёт.
Ц Это почему? Ц ревниво спросила мама, а всё педагоги изумлённо уставил
ись на Бима: как так «не верю», когда взлёт Ц вот он, парит Алик Радуга выше
всех, ловите…
Ц Слишком быстро всё получилось. Спорт Ц это, прежде всего, огромный тру
д. Ежедневный, до пота. А на одном таланте чемпионом-рекордсменом не стане
шь… Хотя, Ц тут Бим такое лицо состроил, будто чего-то кислого проглотил,
Ц разведка доносит мне, что Радуга этот пот потихоньку выжимает из себя
…
Вот так: разведка доносит. Выходит, нельзя верить нянечке, продала она Бим
у вечерние бдения Алика.
Но вопрос решён: едет Радуга на сборы под Москву. Первого июня отходит авт
обус от станции метро «Киевская». Осталось только написать сочинение, со
брать чемодан, попрощаться с родными и близкими и Ц пока!
Но о сочинении забывать не стоило.
13
Завуч объявил: сочинение на вольную тему.
Абсолютно вольная тема: хочешь Ц пиши о прочитанном, анализируй книги, к
оторые «проходил» по литературе, хочешь Ц пиши о себе, о друзьях, о своих
мечтах, замыслах…
Ц Радуга может написать стихи Ц если получатся, Ц сказал завуч.
Он был в превосходнейшем настроении: учебный год позади не только для шк
ольников. Учителям летние каникулы радостны гигантским Ц двухмесячны
м! Ц отпуском, отдыхом от тетрадей, контрольных, опросов, отметок, прогул
ьщиков, отличников, сбора металлолома и макулатуры, родительских собран
ий и педсоветов. В эти вольные два месяца педагог может позволить себе ни
кого не воспитывать, никого не учить, никому не читать нотаций, спать по но
чам и бездельничать днём. Завидная перспектива!
Она маячила перед довольным жизнью завучем, и он захотел напоследок почи
тать в тонких ученических тетрадках не стандартные блоки «на тему», спис
анные из учебников или Ц в лучшем случае Ц почерпнутые из умных литера
туроведческих фолиантов, а собственные мысли своих учеников, двадцати п
яти индивидуумов Ц зубрил, тихонь, заводил, остряков, ябед, задир, пай-мал
ьчиков и пай-девочек, маленьких мужчин и маленьких женщин.
Ц Пишите, о чём хотите, Ц повторил он и, поставив стул у открытого окна, п
ринялся рассматривать лето, вовсю хозяйничающее в городе.
Сашка Фокин в тоске заскрипел зубами: стоило почти неделю корпеть над уч
ебниками, если тема Ц вольная. Но не пропадать же благоприобретённым зн
аниям! Он раскрыл тетрадь и недрогнувшей рукой написал заголовок: «Тема
труда в поэме В. В. Маяковского „Хорошо“».
Даша Строганова тоже раскрыла тетрадку, подложила под правую руку розов
ую промокашку, вытерла шарик своей авторучки чистой суконкой, попробова
ла его на отдельном листке бумаги Ц не мажет ли? Ц и только тогда написа
ла ровным круглым почерком: «Что для меня главное в дружбе?» Выбирая тему,
она думала об Алике, но писать о нём Даша не собиралась: даже вольная тема
школьного сочинения не предполагала, на её взгляд, полной откровенности.
А Гулевых, ликуя от собственной предусмотрительности, осторожно выложи
л на крышку парты вырезку из журнала и, поминутно заглядывая в неё, написа
л: «Пеле Ц футболист века».
Только Алик не спешил заполнять тетрадку. Что-то мешало ему писать, отвле
кало от создания очередного стихотворного шедевра. Как будто витала ряд
ом какая-то мысль, а ухватить и укротить её Алик не мог и мучился оттого, да
же злился.
Завуч отвлёкся от заоконного вида, спросил:
Ц Из-за чего задержка, Алик?
Ц Сей минут, сей секунд, Ц забормотал Алик, не слыша, впрочем, себя: он лов
ил порхающую мысль. Вот, вот она Ц совсем рядом, накрыть её сачком, как ярк
ую бабочку, просунуть под сетку руку, зажать в ладони Ц здесь!
Схватил ручку и написал, словно кто-то подталкивал его: «Фантастический
рассказ». А вернее, рука сама написала эти два слова, а Алик только смотрел
со стороны, как его собственная правая пишет то, о чём он, Алик, никогда бы и
не подумал: не любил он фантастики, не понимал её тайных и явных прелестей
, не читал ни Бредбери, ни Ефремова, ни Лема, ни Кир. Булычёва.
Но, не вдаваясь в механику странного явления, начертал строчкой выше ещё
два слова: «Таинственный эксперимент». Это было название рассказа, котор
ый Алику предстояло создать за сорок пять минут урока плюс десять минут
перемены. Именно так: предстояло создать. Или даже высокопарнее: преднач
ертано свыше. И Алик не противился предначертанию, даже не пытался догад
аться Ц откуда свыше поступило дурацкое предначертание, гонял ручку по
строкам, создавал «нетленку».
«Было раннее летнее утро. Солнце вставало с востока, озаряя своими жарки
ми лучами всё окрест. Конус солнечного света медленно и неуклонно двигал
ся по стене Института мозговых проблем. Вот он добрался до закрытого наг
лухо окна лаборатории инверсионной конвергации, и сумрачное помещение
ожило, заиграли, заискрились приборы, вспыхнули стёкла. Профессор Никоди
м Брыкин распахнул настежь окно и воскликнул, дыша полной грудью:
Ц Да будет свет!
Конечно же, профессор имел в виду свет знаний, яркий свет небывалого науч
ного открытия, озаривший недавно скромное, но достойное помещение лабор
атории.
Добровольный помощник профессора, юный лаборант Петя Пазуха, сидел за ст
олом и считал в уме. Ещё неделю назад он сидел не за столом, а в огромном сур
докресле, и его ладную голову охватывали датчики импульсной пульсации, с
оединённые с аппаратом профессора, названным им инверсионным конверга
тором.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15