Что же до мозга, то его выход мы только предполагать можем: сила человечес
кого мозга темна, мы её лишь на малый процент используем…»
«А коли так, где пределы человеческих возможностей? Ц думает Алик. Ц И к
то их знает? Уж, конечно, не учёные мужи из маминого института…»
А мамин коллега, профессор Брыкин Никодим Серафимович, хитрый мужичок с
ноготок, аккуратист и зануда, бывая в гостях у родителей Алика и слушая их
споры, таинственно посмеивается, будто известно ему про мозг нечто такое
, что поставит всю современную науку с ног на голову да ещё развернёт на ст
о восемьдесят градусов: не в ту сторону смотрите, уважаемые учёные.
Вот сейчас, во сне, Никодим Брыкин встречает Алика у массивных дверей инс
титута, берёт за локоток, спрашивает шёпотом:
Ц Хвоста не было?
Вопрос из детективов. Означает: не заметил ли Алик за собой слежки.
Ц Не было, Ц тоже шёпотом отвечает Алик.
И они идут по пустым коридорам, и шаги их гулко гремят в тишине Ц так, что д
аже разговаривать не хочется, а хочется слушать эти шаги и проникаться в
ысоким значением всего происходящего во сне.
Ц А почему никого нет? Ц опять-таки шёпотом интересуется Алик.
Ц Воскресенье, Ц лаконично отвечает Брыкин, Ц выходной день у трудящи
хся, Ц а сам локоть Алика не отпускает, открывает одну из дверей в коридо
ре, подталкивает гостя. Ц Прошу вас, молодой человек.
Алик видит небольшой зал, уставленный непонятными приборами, на коих Ц
индикаторные лампочки, верньеры, тумблеры, кнопки и рубильники, цифербла
ты, шкалы, стрелки. И все они опутаны сетью цветных проводов в хлорвинилов
ой изоляции, которые соединяют приборы между собой, уходят куда-то в пол и
потолок, переплетаются, расплетаются и заканчиваются у некоего шлема, п
одвешенного над креслом и похожего на парикмахерский фен-стационар. Кре
сло, в свою очередь, вызывает у Алика малоприятные аналогии с зубоврачеб
ным эшафотом.
Ц Что здесь изучают? Ц вежливо спрашивает Алик.
Ц Здесь изучают трансцендентные инверсии мозговых синапсов в конверг
енционно-инвариантном пространстве четырёх измерений, Ц взволнованн
о говорит Брыкин.
Ц Понятно, Ц осторожно врёт Алик. Ц А кто изучает?
Ц Я.
Ц И как далеко продвинулись, профессор?
Ц Я у цели, молодой человек! Ц Брыкин торжествен и даже не кажется корот
ышкой Ц метр с кепкой Ц титан, исполин научной мысли.
Ц Поздравляю вас.
Ц Р-р-рано, Ц рычит Брыкин, Ц р-р-рано поздррравлять, молодой человек. В
цепи моих экспериментов не хватает одного, заключительного, наиглавней
шего, от которого будет зависеть моё эпохальное открытие.
«Хвастун, Ц думает Алик, Ц Наполеон из местных». Но вслух этого не говор
ит. А, напротив, задаёт вопрос:
Ц Скоро ли состоится заключительный эксперимент?
Ц Сегодня. Сейчас. Сию минуту. И вы, мой юный друг и коллега, будете в нём уч
аствовать.
Алик, конечно же, ничего не имеет против того, чтобы называться коллегой п
рофессора Никодима Брыкина, однако лёгкие мурашки, побежавшие по спине,
заставляют его быть реалистом.
Ц А это не опасно? Ц спрашивает Алик.
Ц Вы трусите! Ц восклицает Брыкин и закрывает лицо руками. Ц Какой сты
д!
Алику стыдно, хотя мурашки не прекратили свой бег.
Ц Я не трушу. Я спрашиваю. Спросить, что ли, нельзя?
Ц Ах, спрашиваете… Это меняет дело. Нет, коллега, эксперимент не опасен. В
худшем случае вы встанете с кресла тем же человеком, что и до включения мо
его инверсионного конвергатора.
Ц А в лучшем?
Ц В лучшем случае мой уникальный конвергационный инверсор перестроит
ваше модуляционное биопсиполе в коммутационной фазе «Омега» по четвёр
тому измерению, не поддающемуся логарифмированию.
Ц А это как? Ц Алик крайне осторожен в выражениях, ибо не желает новых уп
рёков в трусости.
Ц А это очень просто. Скажем, вы были абсолютно неспособны к литературе.
Включаем поле и Ц вы встаёте с кресла гениальным поэтом. Или так. Вы не мо
гли правильно спеть даже «Чижика-пыжика». Включаем поле и Ц вы встаёте с
кресла великим певцом. Устраивает?
И снова Ц то ли от предчувствия необычного, то ли от страха, то ли от обеща
нных перспектив Ц сердце Алика начинает исполнять цикл колебаний с амп
литудой, значительно превышающей человеческие возможности. Не четвёрт
ое ли измерение тут причиной?
Ц А можно не поэтом? Ц робко спрашивает Алик.
Ц Певцом?
Ц И не певцом.
Ц Кем же, кем?
Ц Спортсменом.
Ц Прекрасный выбор! Вы станете вторым Пеле, вторым Яшиным, вторым Галимз
яном Хусаиновым.
Ц Не футболистом…
Ц Пусть так. Ваш выбор, юноша.
Ц Я хотел бы стать… вторым Брумелем.
Ц Это который в высоту? Игра сделана, ставок больше нет, возьмите ваши фи
шки, господа.
Профессор Брыкин подпрыгивает, всплескивает ручками, бежит к креслу, отр
яхивает с него невидимые миру пылинки.
Ц Прошу занять места согласно купленным билетам. Шутка.
Алик не удивляется поведению Брыкина. Алик прекрасно знает о чудачества
х учёных, знает и о том, что накануне решающих опытов, накануне триумфа учё
ный человек ведёт себя, мягко говоря, странновато. Кто поёт, кто свистит со
ловьём, кто стоит на голове, а Брыкин шутит. Пусть его.
Алик садится в кресло, ёрзает, поудобнее устраиваясь на холодящем дермат
ине, кладёт руки на подлокотники. Брыкин нажимает какую-то кнопку на пуль
те, и стальные, затянутые белыми тряпицами обручи обхватывают голову, ру
ки и лодыжки. Алик невольно дёргается, но обручи не отпускают.
Ц Не волнуйтесь, всё будет тип-топ, как вы говорите в часы школьных занят
ий. Минуточку… Ц Брыкин щёлкает тумблерами, крутит верньеры, нажимает к
нопки. Вспыхивают индикаторные лампочки, дрожат стрелки датчиков, освещ
аются шкалы приборов, стучат часы.
Алик начинает ощущать, как сквозь тело проходит некое странное излучени
е, но не противное, а, скорее, приятное.
Ц Температура Ц тридцать шесть и шесть по шкале Цельсия, пульс Ц восем
ьдесят два, кровяное давление Ц сто двадцать на семьдесят. Ц Брыкин что
-то пишет в журнале испытаний, следит за приборами. Ц Разброс точек даёт
экстремальную экспоненту. Внимание: выходим в четвёртое измерение… Что
за чёрт?! Ц Он даже встаёт, вглядываясь в экран над пультом.
Там что-то мигает, светится, расплывается.
Алик чувствует зуд в кончиках пальцев, ступни ног деревенеют, а икры, наоб
орот, напрягаются, как будто он идёт в гору или держит на плечах штангу вес
ом в двести килограммов.
Ц Что случилось, профессор?
Ц Ничего особенного, коллега, ничего страшного, Ц бормочет Брыкин, лихо
радочно вращая все верньеры сразу: маленькие руки его так и порхают над п
ультом.
Ц А всё-таки?
Ц Сейчас, сейчас…
Брыкин неожиданно дёргает на себя рубильник. Гаснет экран, гаснут лампы.
Алик легко шевелит пальцами, да и ноги отпустило. Обручи расходятся, и Али
к встаёт, подбегает к Брыкину.
Ц Неужели не получилось?
Ц Кто сказал: не получилось? Ц удивляется Брыкин. Ц Эксперимент дал по
трясающие результаты. Немедленно по выходе из здания института вы должн
ы проверить свои вновь обретённые способности. Проверить и убедиться Ц
насколько велик Никодим Брыкин. Ц Он хлопает ладонью по серому матовом
у боку пульта. Ц Нобелевская премия у меня в кармане, Ц и суёт руку в карм
ан Ц проверить: там премия или ещё нет.
Ц Так чего же вы чертыхались?
Ц Пустяк. Ц Брыкин даже рукой машет. Ц В четвёртом измерении на пятнад
цатой стадии эксперимента возник непредусмотренный эффект.
Ц Какой эффект?
Ц Пограничные условия от производной функции. Раньше такого не было. Пр
идётся ввести коррективы в конечное уравнение процесса.
Ц И что они значат Ц пограничные условия? Ц волнуется Алик.
Ц А то значат, Ц Брыкин ласково обнимает длинного Алика за талию, как бу
дто хочет утешить его, Ц что приобретённые вами спортивные качества, к с
ожалению, не вечны.
Ц Почему? Ц кричит Алик.
Ц Таковы особенности мозга.
Ц Не вечны…
Ц Да вы не расстраивайтесь. Берегите себя, свой мозг, свои благоприобрет
ённые качества, и всё будет тип-топ.
Ц Но что, что может лишить меня этих качеств?
Брыкин делается строгим и суровым.
Ц Не знаю, юноша. Я вам не гадалка, не баба-яга какая-нибудь. И не джинн из б
утылки. Наука имеет много гитик Ц верно, но много Ц это ещё не всё. Заходи
те через пару лет, посмотрим, что я ещё наизобретаю. Ц И он вежливо, но целе
направленно провожает Алика к дверям.
И Алик уходит. Идёт по коридору, спускается по широкой мраморной лестниц
е, крытой ковровой дорожкой. И сон заканчивается, растекается, уплывает в
какие-то чёрные глубины, вспыхивает вдалеке яркой точкой, как выключенн
ая картинка на экране цветного «Рубина».
И ничего нет. Темнота и жар.

5

А наутро Алик просыпается здоровым и свежим, будто и не было температуры,
слабости, тяжёлого забытья. Некоторое время он лежит в постели, с удоволь
ствием вспоминая виденные ночью сны, взвешивает, анализирует. Удивитель
ное однообразие вывода: будешь прыгать, если не соврёшь. Правда, в последн
ем сне, с Брыкиным, вывод затушёван. Но ясно: под пограничными условиями им
еется в виду как раз заповедь «не обмани».
Странная штука Ц человеческий мозг. Думал о способах потрясти мир спорт
ивными успехами, даже джинна из бутылки вспомнил и Ц на тебе: мозг трансф
ормировал всё в чёткие сновидения, сюжетные законченные куски Ц хоть за
писывай и неси в журнал. Сны суть продолжение яви. Слепые от рождения не ви
дят снов. Что ж, вчерашняя явь дала неплохой толчок для снотворчества. Как
ов термин Ц снотворчество? А что, придумает, скажем, тот же Брыкин какой-н
ибудь самописец-энцефалограф для записи снов на видеоплёнку, прибор сей
освоит промышленность, и появится новый вид массового творчества, свои
бездарности и гении, свои новаторы и традиционалисты. Понастроют общест
венных снотеатров, где восторженная публика станет лицезреть творения
профессионалов-сновидцев, а специальные приставки к телевизорам позво
лят высококачественным талантливым сновидениям прийти прямо в квартир
ы. Фантастика! Однако сны Алика вполне, как говорится, смотрибельны. Надо б
удет их лучшему другу Фокину пересказать, то-то посмеётся, повосторгает
ся…
Алик встал и на тумбочке у кровати обнаружил мамину записку. Она гласила:
«Лекарства в шкафу. До моего прихода примешь этазол Ц дважды, аспирин Ц
один раз. В школу не ходи, по квартире не шляйся, позавтракай и жди меня».
Стиль вполне лапидарен, указания Ц яснее ясного. Из всех перечисленных
Алику наиболее по душе пришлось это: «в школу не ходи». Что говорится в рас
писании? Химия, история, две литературы, то есть два урока подряд. Не беда, п
озволим себе передохнуть, впоследствии наверстаем. Лекарства, естестве
нно, побоку, постельный режим Ц тоже. По квартире шляться (ох, и выраженьи
це!..) не станем, а вот не пойти ли подышать свежим воздухом? Пойти.
Наскоро позавтракал, сунул в карман блокнот и шариковую ручку Ц на всяк
ий случай, вдруг да и появится вдохновение, Ц вышел во двор. Ах, беда какая
: на скамейке у подъезда восседала Анна Николаевна, Дашкина мать. Вспомни
л, да поздновато: Дашка Строганова, белокурый голубоглазый ангел, юная ко
ролева класса, в школьной форме и абсолютно внешкольных туфельках на тон
ких каблучках, мечта и страсть мужских сердец, говорила, что её матери вра
ч прописал больше бывать на воздухе. Что-то там у неё с сердцем, ему не хоче
тся покоя.
Ц Доброе утро, Анна Николаевна. Как здоровье?
Сейчас последуют вопросы.
Ц Спасибо, Алик, получше. А вот почему ты не в школе, интересуюсь?
В самую точку. Отвечаем:
Ц Похужело у меня здоровье, Анна Николаевна. Вчера весь вечер в температ
урном бреду пролежал, сегодня еле ноги волоку.
С сомнением посмотрела на ноги. Алик для убедительности совсем их рассла
бил, бессильно повесил руки вдоль тела, голову склонил.
Ц Врач был?
Стереотипное мышление. Если есть справка, значит, болен. Нет спасительно
го листка Ц здоров, как стадо быков. Внешний вид и внутреннее состояние в
расчёт не принимаются.
Ц Был врач, был Ц как же иначе. Не прогульщик же я, в самом деле?
Ц А кто вас, молодых, теперь поймёт? Дашка из школы придёт Ц жалуется: ах,
мигрень! В её-то годы…
Выдана небольшая медицинская семейная тайна. Спокойнее, Радуга, умерь се
рдцебиение.
Ц Акселерация, Анна Николаевна, бич времени. Раньше взрослеем, раньше хв
ораем, раньше страдаем.
Вроде пошутил, а Дашкиной матери не понравилось.
Ц Ты, я гляжу, исстрадался весь.
Попадание в десятку. Знала бы она о вчерашнем…
Ц Не без того, Анна Николаевна, не без того.
Теперь прилично и покинуть её, двинуться к намеченной цели.
Ц Всего хорошего, Анна Николаевна.
А есть ли цель? Ох, не криви душой сам с собой, дорогой Алик. Есть цель, есть, и
ты дуешь прямиком к ней, хотя Ц разумом Ц понимаешь всю бессмысленност
ь и цели и желания поспешно проверить то, что никакой проверки не требует.
А почему, собственно, не требует? Ведь не всерьёз же, так, от нечего делать…

А утро-то какое Ц любо посмотреть! На небе ни облачка, ветра нет, тишина, те
пло. Время отдыха и рекордов.
Вот и цель. Сад, зажатый с двух сторон серыми стенами домов, с третьей Ц чу
гунной решёткой, отгородившей от него гомон и жар проспекта, с четвёртой
Ц тихая и пустынная набережная, откуда легко спуститься к Москве-реке, ч
тобы, нырнув, обнаружить на дне гицатлинской работы кувшин с усталым джи
нном внутри. Но кувшины с джиннами Ц продукт хитрых сновидений, далёких
от суровой действительности. А действительность Ц здесь она: спортивны
й комплекс в саду. Хоккейная коробка, превращённая на лето в баскетбольн
ую площадку; шведская стенка, врытая в песок; яма для прыжков в длину и ряд
ом Ц две стойки с кронштейнами. А планка где? Ага, вот она: на песке валяетс
я…
Положим блокнотик с ручкой на лавочку Ц чтоб не мешал. Закрепим кронште
йны на некой высоте Ц скажем, метр. Где у нас метр? Вот у нас метр. Приладим
планочку. Кто нас видит? Вроде никто не видит. От проспекта древонасажден
ия скрывают, детсадовская малышня гуляет нынче в другом месте Ц везение
. Ра-азбегаемся. Толчок…
Алик лежал в яме с песком и смотрел в небо. Между небом и землей застыла де
ревянная, плохо струганная планка, застыла Ц не покачнулась.
«Вроде взял», Ц подумал Алик и тут же устыдился: высота Ц метр, сам устан
авливал, чем тут гордиться?
Да дело не в высоте, дело в факте: взял! Ан нет, не обманывайся: в первую очер
едь, в высоте. Метр любой дурак возьмёт, тут и техники никакой не требуется
. А с ростом под сто восемьдесят можно и для первого раза планку повыше уст
ановить.
Установим. Допустим, метр сорок. Как раз такую высоту Алик и сбивал на урок
е у Бима. Под дружный смех публики.
Ра-азбегаемся. Толчок…
Планка, не колыхнувшись, застыла над ним Ц гораздо ближе к небу, чем в про
шлый раз.
Что же получается? Ц думал Алик. Выходит, он умеет прыгать, умеет, если оче
нь хочет, и только страх пополам со стыдом (вдруг не получится?..) мешал ему у
бедиться в этом в спортзале. Он вскочил, побежал к началу разбега, вновь по
мчался к планке и вновь легко перелетел через неё, да ещё с солидным запас
ом Ц сантиметров, эдак, в двадцать Ц тридцать.
Он не удивился. Видно, время ещё не пришло для охов и ахов. Он лежал на песке
, глядел в небо, перечёркнутое планкой надвое. В одной половине стояло сол
нце, слепило глаза. Алик невольно щурился, и корявая планка казалась тонк
ой ниткой: не задеть бы, порвётся.
«Могу, могу, могу…» Ц билось в голове. Резко сел, стряхивая с себя оцепене
ние. Чему радоваться?
«Ты же физически здоровый парень, Ц говорил ему отец не однажды. Ц Тебе
стоит только захотеть, и получится всё, что положено твоему возрасту и зд
оровью. Но захотеть ты не в силах. Ты ленив, и проклятая инерция сильнее тв
оих благих намерений».
«Я Ц интеллектуал», Ц говорил Алик.
«Ты только притворяешься интеллектуалом, Ц говорил отец. Ц Ленивый ин
теллект Ц это катахреза, то есть совмещение несовместимых понятий. А по
том: писать средние стихи не значит быть интеллектуалом».
Алик молча глотал «средние стихи», терпел, не возражал. Он мог бы сказать о
тцу, что тот тоже никогда не был спортсменом, а долгие велосипедные поход
ы, о которых он с удовольствием вспоминал, ещё не спорт, а так… физическая
нагрузка. Он мог бы напомнить отцу, что тот сам лет шесть назад не пустил е
го в хоккейную школу. Не будучи болельщиком, отец не понимал прелести зам
орской игры, её таинственного флёра, которым окутана она для любого паца
на от семи до семидесяти лет.
«Все великие поэты прошлого были далеки от спорта», Ц говорил Алик.
«Недоказательно, Ц говорил отец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15