А могло быть иначе, как вы думаете?..
Ц Меня зовут Алик Радуга, Ц вежливо кланяется Алик, переступая на песке
босыми ногами. Ноги мокрые, и песок кучками налип на них. Ц Извините меня
за мой вид, но я, право, не ждал встречи…
Ц И зря, Ц лениво говорит джинн. Ц Мог бы и предусмотреть, ничего в том т
рудного нет.
Говорит он на хорошем русском языке, и это не должно вызывать удивления, в
о-первых, потому, что дело происходит во сне, а во-вторых, потому, что джинн
у безразлично, на каком наречии вести товарный диалог с благодетелем-ос
вободителем.
Ц А вас как зовут? Ц спрашивает Алик, втайне и нелепо надеясь, что джинн н
азовёт с детства знакомое имя Ц Хоттабыч.
Не тут-то было.
Ц Зови меня дядя Ибрагим, Ц ответствует джинн, и Алик понимает, что напо
ролся на вполне оригинального, неизвестного мировой литературе джинна.
И то правда: Хоттабыч Ц всего лишь один из многочисленного племени, исст
ари рассеянного по свету в кувшинах, бутылках, банках, графинах и прочих т
юремных ёмкостях, и он уже давно обжился на грешной земле, поступил на слу
жбу, выработал себе пенсион и теперь нянчит внуков небезызвестного Воль
ки ибн Алёши.
Дядя Ибрагим Ц из того же племени, ясное дело.
Ц И давно вы в кувшине, дядя Ибрагим? Ц интересуется Алик, лихорадочно п
рикидывая: как мог кувшин попасть в Москву-реку? В самом деле: швырнули ег
о в воду, вероятно, где-то в Аравии, либо в Красное море, либо чуть подале, в Ч
ёрное. Или в Индийский океан. Или, на худой конец, в полноводную реку Нил, ко
торая вынесла его в Средиземное море. А Москва-река берёт своё начало из с
реднерусских безымянных речушек, а те Ц из топей да болот… Впрочем, стои
т предположить, что сосуды с джиннами по приказу великого и могучего Ибл
иса (или кого там ещё?) специально рассеивали по миру, чтобы впоследствии к
аждая страна имела хотя бы по нескольку экземпляров.
Ц Давно, отрок, Ц хлюпая простуженным носом, говорит джинн, сморкается
в два пальца, вытирая их о шаровары. Алик внутренне передёрнулся, но виду н
е подал. Ц Так давно, что сам толком не помню. Ты сделал доброе дело, отыска
в меня в этой аллахом проклятой речке. Полагается приз Ц по твоему выбор
у. Подумай как следует и сообщи. За мной не заржавеет. А я пока покочумаю чу
ток. Ц Тут он сворачивается калачиком на песке, сдвигает тюрбан на ухо и
начинает храпеть.
Лексикон его мало чем отличается от того, каким щеголяют юные короли дво
ров. И Алику не чужд был такой лексикон, слыхивал он подобные выражения не
однократно, посему перевода ему не потребовалось. Раз джинн сказал: «не з
аржавеет», значит, выполнит он любое желание Ц как и положено джиннам! Ц
не обманет, отвесит сполна.
«Что бы пожелать?» Ц думает Алик, хотя думать-то незачем Ц всё давно про
думано, и сон этот творился как раз ради соответствующего желания, и джин
н для того из кувшина вылупился Ц вполне доступный джинн, без всякой ара
вийско-сказочной терминологии, незнакомой, впрочем, Алику, так как сказо
к «Тысячи и одной ночи» он ещё всерьёз не читал. А исподтишка, втайне от ро
дителей Ц так терминологию не запомнишь, так только бы сюжет уловить.
«Что бы пожелать?» Ц для приличия думает Алик, а на самом деле точно форму
лирует давно созревшее пожелание. И как только сформулировал, без застен
чивости растолкал спящего джинна.
Ц Я готов!
Ц А? Чего? Ц спросонья не понимает джинн, протирает глаза, вертит голово
й. Ц Ну, говори-говори.
Ц Я хочу уметь прыгать в высоту как минимум по первому разряду, Ц сказа
л и замер от собственной наглости. Впрочем, добавляет для ясности: Ц По пе
рвому взрослому.
Ц Ого! Ц восклицает джинн. Ц Ну и аппетит… Ц садится поудобнее, начина
ет цену набивать: Ц Трудное дело. Не знаю, справлюсь ли: стар стал, растеря
л умение.
Ц Ну уж и растерял, Ц льстит ему Алик. Ц И потом, я у вас не три желания пр
ошу исполнить Ц как положено, а всего одно махонькое-премахонькое. Ц Ту
т он даже голос до писка доводит и показывает пальцами, какое оно «премах
онькое» Ц его желаньице заветное.
Ц Иблис с тобой, Ц грубо заявляет джинн, потирает руки, явно радуясь, что
не три желания исполнять-мучиться, Ц покладистый клиент попался. Ц А з
а благородство тебе премию отвалю. Будешь, брат, прыгать не по первому раз
ряду, а по «мастерам». Годится?
Ц Годится, Ц говорит Алик, немея от восторга и слушая, как сердце провал
ивается в желудок и возвращается на место: ещё бы Ц пульс у него сейчас по
рядка пятисот ударов в минуту, хотя так и не бывает. (Сон это сон, сколько ра
з повторять можно…)
Ц Ну, поехали.
Джинн выдирает из бороды три волоса, рвёт их на мелкие части, приговарива
я про себя длинное арабское заклинание, непонятное и неведомое Алику, по
чему он его и не запомнил, прошло оно мимо сна. Бросает волосинки по ветру,
дует, плюёт опять-таки трижды, хлопает в ладоши.
Ц Готово. Только… Ц тут он вроде бы смущается, не хочет договаривать.
Ц Что только? Ц Алик строг, как покупатель, которому всучили товар втор
ого сорта.
Ц Да так, ерундистика…
Ц Короче, папаша!
Ц Условие одно тебе положу.
Ц Какое условие?
Ц Да ты не сомневайся, желание я исполнил Ц будь здоров, никто не придер
ётся. Только по инструкции такого типа желания исполняются с условием. И
дар существует лишь до тех пор, пока его хозяин условие блюдёт.
Ц Да не тяните вы, в самом деле! Ц срывается на крик Алик.
Ц Не кричи. Ты не в степи, а я не глухой. Условие таково: будешь прыгать выш
е всех, пока не солжёшь Ц намеренно ли, нечаянно ли, по злобе или по глупос
ти, из жалости или из вредности, и прочая и прочая.
Ц Как так не солжёшь?
Ц А вот так. Никогда и никому ни в чём не ври. Даже в мелочах. А соврёшь Ц да
р мгновенно исчезнет, как не было. И плакали тогда твои прыжки «по мастера
м».
«Плохо дело, Ц думает Алик. Ц Совсем не врать Ц это ж надо! А если никак н
ельзя не соврать Ц что тогда?»
Ц А если никак нельзя не соврать Ц что тогда? Ц спрашивает он с надеждо
й.
Ц Либо ври, либо рекорды ставь. Альтернатива ясна?
Ц Куда яснее, Ц горестно вздыхает Алик.
Ц А чего ты мучаешься? Я тебе ещё лёгкое условие поставил, бывают посложн
ее. Дерзай, юноша. Вперёд и выше. «Мы хотим всем рекордам наши звонкие дать
имена!» Так, что ли, в песне?
Ц Так.
Ц А раз так, я пошёл.
Ц Куда?
Ц Документы себе выправлю, на службу пристроюсь. Где тут у вас цирк помещ
ается?
Ц Есть на Цветном бульваре, Ц машинально, ещё не придя в себя, отвечает А
лик, Ц есть на проспекте Вернадского Ц совсем новый.
Ц Я на Цветной пойду, Ц решает джинн. Ц Старое Ц доброе, надёжное, по оп
ыту сужу. Буду иллюзионистом…
И уходит.
И Алик уходит. Одевается, влезает по откосу, идёт во двор: пора завтракать
и Ц в школу. И сон заканчивается, растекается, уплывает в какие-то чёрные
глубины, вспыхивает вдалеке яркой точкой, как выключенная картинка на эк
ране цветного «Рубина».
И ничего нет. Темнота и жар.

3

А потом начинается второй сон.
Будто бы идёт Алик в лес. А дело происходит в Подмосковье, на сорок шестом
километре Щёлковского шоссе, в деревне Трубино, где родители Алика трети
й год подряд снимают дачу. Леса там, надо сказать, сказочные. Былинные леса
. Как такие в Подмосковье сохранились Ц чудеса!
И вот идёт Алик в лес по грибы Ц любит он грибы искать, не возвращается до
мой без полного ведра Ц и знает, как отличить волнушку от маслёнка, а груз
дь от опёнка, что для хилого и загазованного горожанина достаточно почёт
но. Долго ли, коротко ли, а только забредает Алик невесть куда, в чащу тёмну
ю, непролазную. Думает: пора и честь знать, оглобли поворачивать. Повернул
. Идёт, идёт Ц вроде не туда. Неужто заблудился?
Прошёл ещё с полкилометра. Глядь Ц избушка. Похоже, лесник живёт. Продира
ется Алик сквозь кусты орешника, цепляется ковбойкой за шипы-колючки на
диких розах, выбирается на тропинку, аккуратно посыпанную песком и огоро
женную по бокам крест-накрест короткими прутиками. Топает по ней, подход
ит к избушке Ц свят-свят, что же такое он зрит?
Стоит посередь участка малый домик, песчаная тропка в крыльцо упирается
, окно раскрыто, на подоконнике Ц горшок с геранью, ситцевая занавеска на
ветру полощется. Изба как изба Ц на первый взгляд. А на второй: вместо фун
дамента у неё Ц куриные ноги. Не натуральные, конечно, а, видно, из дерева р
езанные, стилизованные, да так умело, что не отличить от натуральных, толь
ко в сто раз увеличенных.
«Мастер делал, умелец», Ц решает про себя Алик и, не сомневаясь, подымает
ся по лестнице, стучит в дверь.
А оттуда голос Ц старушечий, сварливый:
Ц Кого ещё чёрт принёс?
Ц Откройте, пожалуйста, Ц жалобно молит Алик.
Дверь распахивается. На пороге стоит довольно мерзкого вида старушенци
я Ц в ватнике не по-летнему, в чёрной суконной юбке, в коротких валенках с
галошами, в шерстяном платке с рыночными розами. «Движенья быстры, лик уж
асен» Ц как поэт сказал.
Ц Чего надо? Ц спрашивает.
Ц Извините, бабушка, Ц вежливо говорит Алик Ц умеет он быть предельно
вежливым, галантным, знает, как действует такое обращение на старших. Ц П
рискорбно беспокоить вас, сознаю, однако, заблудился я в вашем лесу. Не под
скажете ли любезно, как мне выбраться на дорогу к деревне Трубино?
Факт, подействовало на грозную бабку. Явно смягчилась она, даже морщин на
лице вроде меньше стало.
Ц Откуда ты такой вальяжный да куртуазный? Ц интересуется.
«Ну и бабулечка, Ц удивляется Алик, Ц лепит фразу с применением редкого
ныне материала».
Ц Школьник я, бабушка.
Она с сомнением оглядывает его, бормочет:
Ц «Ноги босы, грязно тело, да едва прикрыта грудь…» Не похоже что-то…
Ц Некрасов в другое время жил, Ц терпеливо разъясняет Алик, не перестав
ая изумляться бабкиной могучей эрудиции. Ц Нынче школьники вполне прил
ично выглядят.
Ц Да знаю… Это я по инерции… Проклятое наследие… А учишься-то как?
Ц На «хорошо» и «отлично».
Ц Нешто без двоек обходится?
Ц Пока без них.
Ц Тогда заходи.
В горнице чисто, полы выскоблены, пахнет геранью, корицей и ещё чем-то, что
неуловимо знакомо, а не поймать, не догадаться, что за аромат. Стол, четыре
стула, лавка, крытая одеялом, скроенным из пёстрых лоскутов. Комод. Кружев
ные белые салфетки. Кошка-копилка. Цветная фотография кошки с бантиком, п
рикнопленная к стене. На комоде Ц жёлтая суперобложка польского фотоал
ьбома «Кошки перед объективом». На одеяле Ц живая чёрная кошка. Смотрит
на Алика, глаза горят, один Ц зелёный, другой Ц красный.



У стены Ц русская печь.
Ц Холодно, Ц неожиданно говорит бабка.
Ц Что вы, бабушка, Ц удивляется Алик. Ц Жарко. Обещали, что ещё жарче буд
ет: циклон с Атлантики движется.
Ц С Атлантики движется, за Гольфстрим цепляется, Ц частит бабка. И неож
иданно яростно: Ц А мы его антициклоном покроем, чтоб не рыпался.
«Сумасшедшая старуха», Ц решает Алик, но вежливости не теряет:
Ц Ваше право.
Ц То-то и оно, что моё. Ты, внучёк, подсоби старой женщине, напили да наколи
дровишек, протопи печку, а я тебя на верную дорогу наставлю: всю жизнь идти
по ней будешь, коли не свернёшь.
Ц Мне не надо на всю жизнь. Мне бы в Трубино.
Ц Трубино Ц мелочь. В Трубино ты мигом окажешься, вопроса нет. Сходи, вну
чёк, во двор, наделай чурочек.
Алик пожимает плечами Ц вот уж сон чудной! Ц спрашивает коротко:
Ц Пила? Топор?
Ц Всё там, внучёк, всё справное, из легированной стали, высокоуглеродист
ой, коррозии не подверженной. Коли Ц не хочу.
«Ох, не хочу», Ц с тоской думает Алик, однако идёт во двор, где и вправду ст
оят аккуратные козлы, сложены отрезки брёвен, которые и пилить-то не надо
: расколи и Ц в печь. И топор рядом. Обыкновенный топор, какой в любом сельп
о имеется; врёт бабулька, что из легированной стали.
Поставил полешко, взял топор, размахнулся, тюкнул по срезу Ц напополам р
азлетелось. Снова поставил, снова тюкнул Ц опять напополам. Любо-дорого
смотреть такой распрекрасный сон, тем более что в реальной действительн
ости Алик топора и в руках не держал. В самом деле: зачем топор в московско
й квартире с центральным отоплением? Вздор, чушь, чепуха…
Нарубил охапку, сложил на левую руку, правой прихватил, пошёл в горницу.
Ц Ах, и молодец! Ц радуется бабка. Ц Теперь топи.
Свалил у печки дрова, открыл заслонку. Взял нож, нарезал лучины, постелил в
печь клочок газеты, уложил лучину, сверху полешек подкинул. Чиркнул спич
кой Ц занялось пламя, прихватило дерево, затрещало, заметалось в тесной
печи. Алик ещё полешек доложил, закрыл заслонку.
Ц Готово.
А бабка уже котёл здоровенный на печь прилаживает.
Ц Варить что будете, бабушка?
Ц Тебя, внучёк, и поварю. Согласен?
«Ну, вляпался, Ц думает Алик, Ц эту бабку в психбольницу на четвёртой ск
орости отволочь надо». Но отвечает:
Ц Боюсь, невкусным я вам покажусь. Сухощав да ненаварист. В Трубино в про
дмаге говядина неплохая…
Ц Ох, уморил! Ц мелко-мелко хохочет бабка, глаза совсем в щёлки преврати
лись, лицо, как чернослив, морщинистое. А зубы у неё Ц ровно у молодой: креп
кие, мелкие, чуть желтоватые. Ц Да какая ж говядина с человечиной сравнит
ся?
Ц Вот что, бабушка. Ц Алик сух и непреклонен. Ц Дрова я вам наколол, разг
оваривать с вами некогда. Показывайте дорогу. Обещали.
Бабка перестаёт смеяться, утирает рот ладошкой, платок с розами поправля
ет. Говорит неожиданно деловым тоном:
Ц Верно. Обещала. И от обещаний своих не отказываюсь. Будет тебе дорога, т
олько сперва отгадай три загадки. Отгадаешь Ц выведу на путь истинный. Н
е сумеешь Ц сварю и съем, не обессудь, внучёк.
Ц Это даже очень мило, Ц весело соглашается Алик. Ц Валяйте, загадывай
те.
Бабка опять хихикает, ладони потирает.
Ц Ох, трудны загадки, не один отрок из-за них в щи попал. Первая такая: без о
кон, без дверей Ц полна горница людей. Каково, а?
Ц Так себе, Ц отвечает Алик. Ц Огурец это.
Ц Тю, догадался… Ц бабка ошеломлена. Ц Как же ты?
Ц Сызмальства смышлён был, Ц скромничает Алик.
Ц Тогда вторая. Потруднее. Два конца, два кольца, в середине Ц гвоздик.
Ц Ножницы.
Ц Ну, парень, да ты и впрямь без двоек учишься. Ц У неё уж и азарт появился.
Ц Бери третью: стоит корова, мычать здорова, трахнешь по зубам Ц заревё
т. Что?
Ц Рояль.
Ц А вот и не рояль. А вот и пианино, Ц пробует сквалыжничать бабка.
Ц А хоть бы и фисгармония. Ц Алик твёрд и невозмутим. Ц Однотипные музы
кальные инструменты. Где дорога?
Бабка тяжело вздыхает, идёт к двери, шлёпая галошами. Алик за ней. Вышли на
крыльцо. Бабка спрашивает:
Ц Есть у тебя желание заветное, неисполнимое, чтобы, как червь, тебя точи
ло?
Ц Есть, Ц почему-то шёпотом отвечает Алик, и сердце, как и в первом сне, на
чинает биться со скоростью хорошей турбины. Ц Хочу уметь прыгать в высо
ту по первому разряду.
Бабка презрительно смотрит на него.
Ц Давай уж лучше «по мастерам», чего мелочиться-то?
Ц Можно и «по мастерам», Ц постепенно приходит в себя Алик, нагличает.
Ц Плёвое дело. Ц Бабка вздымает руки горе, и лицо её будто разглаживает
ся. Начинает с завываньем: Ц На дворе трава, на траве дрова, под дровами му
жичок с ноготок, у него в руках платок Ц эх, платок, ты накинь тот платок на
шесток, чтобы был наш отрок в воздухе лёгок…
Ц Что за бредятина? Ц невежливо спрашивает Алик.
Ц Заклинанье это, Ц обижается бабка. Ц Древнее. Будешь ты теперь, внучё
к, сигать в свою высоту, как кузнечик, только соблюди условие непреложное.

Ц Что за условие?
Ц Не солги никому никогда ни в чём…
Ц Ни намеренно, ни нечаянно, ни по злобе, ни по глупости?..
Ц Ни из жалости, ни из вредности, Ц подхватывает бабка и спрашивает под
озрительно: Ц Откуда знаешь?
Ц Слыхал… Ц туманно говорит Алик.
Ц Соблюдёшь?
Ц Придётся. А вы, никак, баба-яга?
Ц Она самая, внучёк. Иди, внучёк, указанной дорогой, не сворачивай, не лги н
и ближнему, ни дальнему, ни соседу, ни прохожему, ни матери, ни жене.
Ц Не женат я пока, бабушка, Ц смущается Алик.
Ц Ну-у, эта глупость тебя не минует. Хорошо Ц не скоро. А в Турбино своё по
той тропке пойдёшь. Бывай, внучёк, не поминай лихом.
И Алик уходит. Скрывается в лесу. И сон заканчивается, растекается, уплыва
ет в какие-то чёрные глубины, вспыхивает вдалеке яркой точкой, как выключ
енная картинка на экране цветного «Рубина».
И ничего нет. Темнота и жар.

4

И тогда начинается сон третий.
Будто бы пришёл Алик в мамин институт. Мама Ц биолог, занимается исследо
ванием человеческого мозга. «Мозг Ц это чёрный ящик, Ц говорит ей отец.
Ц Изучай не изучай, а до результатов далеко». «Согласна, Ц отвечает ему
мама. Ц Только с поправкой. Чёрный ящик Ц это когда мы не ведаем принцип
а работы прибора, в нашем случае Ц мозга, а данные на входе и выходе знаем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15