У святого Луки Дьявол заявляет, что ему дарована власть над всеми царствами этого мира — «ибо она предана мне, и я, кому хочу, даю ее». Иисус называет Дьявола «князем этого мира», а святой Павел — «богом этого мира». Позднее эти отрывки были удручающе использованы гностиками, которые сделали из них вывод, что
Дьявол управляет этим миром, поскольку сам создал его, а Бог пребывает где-то очень далеко.
Следующий штрих, привнесенный в образ Дьявола, — его идентификация с Левиафаном, чудовищным доисторическим драконом или змеем, боровшимся с Ягве. Исайя рассказывает о том, как Господь накажет «Левиафана, змея изгибающегося, и убьет чудовище морское». Легенда о победе Ягве над Левиафаном может быть связана с вавилонскими и хананей-скими мифами. В Вавилоне ежегодно отмечалась победа Мардука над драконом Тиаматом, который пытался сбросить богов. В хананей-ском мифе бог Ваал убивает морского дракона Лофана или Левиафана.
Когда пронзишь Левиафана, скользкого змея, И положишь конец извивающейся твари, Семиглавому тирану...
Левиафан и Дьявол, оба являющиеся врагами Господа, преисполненные гордыни и навлекшие на себя кару, объединены в Откровении, где появляется красный дракон с семью головами. Хвост дракона увлекает с неба третью часть звезд и сбрасывает их на землю. «И произошла на небе война: Михаил и ангелы его воевали против дракона, и дракон и ангелы его воевали против них. Но не устояли, и не нашлось уже для них места на небе. И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю Вселенную, низвержен на землю, и ангелы его низвержены с ним». И с небес раздается ликующий голос, ибо «низвержен клеветник братии наших, клеветавший на них пред Богом нашим день и ночь». И голос этот обрекает на горе жителей Земли, ибо «к вам сошел диавол в сильной ярости, зная, что не много ему остается времени!».
В этом грандиозном видении соединяются все основные нити позднейшей христианской концепции Дьявола — «сатана», обвиняющий людей перед Богом; война в небесах, где воинством Господним руководит Михаил; изгнание Люцифера с небес; падшие ангелы или звезды, ставшие на его сторону; семиглавый дракон Левиафан; представление о мстительной ярости Дьявола, обрушившейся на Землю. Остается неясным, связано ли клеветничество Дьявола с поведением змеи в Эдеме, однако многие поколения христиан, знавших этот текст, идентифицировали «древнего змия» с робким искусителем в Раю.
Именно христиане придали дьяволу значимость чуть ли не Бога. Уверенные в безупреч-
148
ной благости Бога, они испытывали ужас от присутствия великого сверхъестественного врага, который воплощал в себе квинтэссенцию ;;ла. Уверенность в том, что Дьявол согрешил из гордыни, остается одним из постулатов ортодоксального католицизма.
В средние века и в начале нового времени Дьявол являлся обыденной реальностью. Он фигурировал в народных сказках, пьесах, рождественских пантомимах; о нем говорили с церковных кафедр; он усмехался или хмурился с витражей и настенной живописи в храмах. Он и его воинство были повсюду, осторожные, всезнающие, коварные и грозные.
Зло обладает известной извращенной притягательностью, и чем большая власть приписывалась Дьяволу, тем сильнее возрастало его обаяние. Дьявол, как и Бог, постоянно изображался в образе человека, и христиане верили в бунт великого архангела против Бога отчасти и потому, что это находило отклик в человеческих сердцах. Люцифер был бунтующим человеком, и его гордыня представлялась более приемлемым объяснением происхождения зла, чем, как ни парадоксально, вожделение Сторогкей. В результате возникла тенденция изображать Дьявола в облике титанической романтической фигуры, как в «Потерянном Рае», — бесстрашный и решительный бунтарь, не склонившийся перед лицом большей силы и не покорившийся после поражения, — и окружать его вольным или невольным восхищением. При таком величии власти л гордости Дьявола нет ничего удивительного i; том, что некоторые стали ему поклоняться.
Люди, поклоняющиеся Дьяволу, не расценивают его как зло. Для сатаниста сверхъестественное существо, являющееся врагом всего .христианского мира, представляется добрым и благожелательным божеством. Однако слово < добрый», применяемое к Дьяволу его последователями, не носит традиционного христианского смысла. Сатанисты считают, что то, что христиане называют добром, на самом деле является злом и наоборот. Хотя сатанизму, как л черной магии, свойственна известная амбивалентность, его последователи получают извращенное удовольствие от свершения зла, сохраняя при этом уверенность, что на самом деле их поступки благочестивы.
Вполне естественно, что поклонение Дьяво-j!.y как доброму божеству предполагает, что христианский Бог-Отец, Бог Ветхого завета, был и остается злым богом, враждебным человеку, нравственности и истине. Сатанизм, до-
веденный до предела, клеймит и Иисуса Христа как злое существо, хотя в прошлом секты, обвиняемые в дьяволопоклонстве, не разделяли этого мнения.
Если Бог-Отец, Бог-Сын, творцы иудойско-христианского закона и этики, злы, из этого неизбежно следует отрицание всего кодекса иудейско-христианской морали и традиционных правил, которые на нем основаны. Последователи Дьявола чрезвычайно озабочены получением чувственных удовольствий и мирскими достижениями. Они восхищаются гордостью, силой и мощью. Они стремятся к самоутверждению, власти, сладострастию, грязи, насилию, жестокости и другим сильным чувственным переживаниям. Они порицают, как мертвую, бесхребетную и бесцветную, христианскую набожность с ее добродетелями не от мира сего, самоотречением, смирением и чистотой ума и сердца. Они искренне солидарны с обвинительной строкой Свинберна — «Ты победил, о бледный Галилеянин, мир посерел от твоего дыханья».
Как и во всей черной магии, действия, традиционно считающиеся порочными, ценятся за их психологические и мистические эффекты. Дьяволопоклонники полагают, что достижение совершенства и обретение божественного возможно через экстатические состояния, являющиеся результатом чувственных оргий, включающих в себя извращенную сексуальность, гомосексуальность, бичевание, а порой и каннибализм. Поскольку христианские церкви, особенно римско-католическая, считаются институтами поклонения злому богу, их церемонии пародируются и искажаются. И эта практика ят«ляется не просто позой, существует мнение, что таким образом сила, заложенная в христианских ритуалах, направляется на сатанинские цели.
Погруженные в этот мир и в эту жизнь, поклонники Дьявола полагают, что он управляет миром, и служение ему вознаграждается удовольствием и властью. После смерти они надеются заново родиться на земле или попасть в ад, который является не инфернальным местом пыток, а пространством, где удовольствия лишь увеличиваются и способность испытывать их значительно возрастает. Они уверены, что в конечном итоге Дьявол победит, сбросит Бога христиан и со славой вернется на небеса, откуда он был несправедливо изгнан христианским Богом. И в этот день верные сторонники Сатаны пожнут плоды вечной власти и восторгов.
Приверженность одному или нескольким из этих постулатов зачастую оказывалась достаточной, чтобы быть обвиненным в дьяволопок-
149
лонстве. В этом обвиняли множество сект и групп, хотя истинные сатанисты, как и сегодня, всегда были редкостью. Чтобы избегнуть наказания, обвиняемые секты окружали себя тайнами, поэтому зачастую невозможно определить, присутствовало ли в них сознательное поклонение христианскому Дьяволу или нет. Даже истинный характер ведьмовства в Европе, несмотря на многочисленные свидетельства, до сих пор подвергается серьезным сомнениям. Однако все обвинения, выдвигаемые против подозреваемых дьяволопоклонников, справедливо или несправедливо, имеют одну общую черту — переиначивание христианских ценностей.
Ранний период развития сатанизма был подвержен сильному влиянию широко распространенного дуализма, предполагавшего, что противоположные добрые и злые боги существуют независимо друг от друга. Сам по себе дуализм не предполагает дьяволопоклонства, но создает для него благоприятную базу. Гораздо привлекательнее быть сторонником Дьявола, если он" находится в более или менее равном положении с Богом, чем в том случае, если он подчиняется ему и действует с его молчаливого согласия, как это представлено в ортодоксальном христианстве.
Основным убеждением гностических сект, обвиняемых ортодоксальными христианами в сатанизме, был дуализм. Как было замечено, «для любого гностика мир действительно ад». Убежденные в том, что мир пропитан злом, гностики но могли считать, что он создан добрым богом. Они считали, что Верховный Бог, принцип добра, находится в отдаленных небесах. Мир был создан и управляется мелкими божествами, называемыми Архонтами, «правителями», которые занимают или активно враждебную позицию по отношению к Богу, или вовсе не подозревают о его существовании. Некоторые гностики считали Архонтов богам» планет, хранителями, мешающими человеческой душе подниматься после смерти сквозь сферы.
Главный Архонт зачастую идентифицировался с Богом Ветхого завета, который в представлении гностиков был злым, жестоким, мстительным и коварным божеством. В пересказе своих христианских оппонентов Симон Маг и еще один гностический учитель Менандр полагали, что мир был создан архангелами, восставшими против Верховного Божества. Сатур-нин, учивший в Антиохии в начале II века, утверждал, что мир был создан семью взбунтовавшимися ангелами под предводительством
Бога иудеев, который вдохновил Моисея и ветхозаветных пророков повести человечество не тем путем.
Христиане неизменно недоумевали, слыша настойчивые утверждения, что Бог-Отец зол, а миром правят взбунтовавшиеся ангелы, но гностики на этом не останавливались. Они счита ли, что человек был создан Архонтами и изначально зол, хотя и несет в себе божественную искру. Некоторые говорили, что человек, созданный Архонтами, не мог стоять и ползал по земле, как червяк. Верховное Божество сжалилось над ним и послало ему божественную искру, давшую бедной твари возможность встать и вести человеческую жизнь. Теории такого рода подрывали устои христианства под самый корень, так как если человек был порочным изначально и не терял благодати в Эдеме, то Христу не нужно было приходить и искупать человеческие грехи своей смертью.
С энтузиазмом развивая эту мысль, некоторые гностики идентифицировали Ягве с Дьяволом, другие утверждали, что Дьявол является добрым ангелом, врагом Ягве и Архонтов. Они переворачивали все ветхозаветные ценности, клеймя патриархов и пророков и восхваляя врагов Ягве. По теории гностиков, змея Эдема была спасителем, посланным Верховным Божеством, чтобы научить Адама и Еву различать добро и зло и дать им возможность осознать порочную природу созданного Ягве мира. Некоторые гностики восхищались Каином и указывали, что его мирное подношение зерна было отвергнуто, а кровавая жертва Авеля принята, потому что порочный властелин этого мира получает удовольствие от крови. Другие гностики чтили содомитов, Кору, Дафана и Авирама, фараонов и египтян — всех тех, кого Библия обличает за поклонение другим богам и неследование путями Ягве.
Некоторые заходили настолько далеко, что обвиняли Иисуса (как сына порочного Ягве) и славили Иуду Искариота за то, что тот избавил мир от этого демона. Правда, большинство считало Иисуса божественным спасителем, пришедшим освободить людей от Бога иудеев, но взгляды их все равно были настолько неортодоксальными, что от них буквально разило серой. Согласно святому Иренею, Сатурнин учил, что на самом деле Иисус не был распят. Вместо него был распят Симон Киренеянин, а невидимый Иисус, смеясь, наблюдал за этим. Из этого следовало, что все исповедующие распятие одурачены Архонтами и превращены ими в рабов, те же, кто отрицает распятие, знают истинное положение вещей и свободны от Архонтов.
150
К этим чудовищным перевертышам христианских представлений некоторые гностики присовокупляли отказ от иудейских и христианских моральных законов. Общая установка гностиков на познание, получаемое через бого-вдохновение, которое рассматривалось ими как единственный путь к божественному, вела к презрительному отношению ко всей традиционной морали, поскольку благочестие, в отличие от обладания гнозисом, не давало человеку возможности достичь небес. Некоторые гностики придерживались в своей жизни сурового аскетизма, чтобы освободиться от пут порочного мира. С особенным презрением они относились к воспроизводству, ибо дети лишь увеличивали количество людей, порабощенных Архонтами. Как сообщает Иреией, последователи Валентина считали, что человек, получивший гнозис, становится «духовной субстанцией», то есть практически богом, и никакие поступки не в состоянии запятнать его. |Уверенные в собственном божественном предназначении, они совращали своих учениц и предавались всем плотским удовольствиям «с чрезмерной жадностью». Последователи Симона Мага так же вели распутный образ жизни и практиковали магию.
Гностики даже утверждали, что в порочном образе жизни есть своя добродетель. Они считали, что мир порочен изначально, а его общепринятые моральные нормы были изобретены Архонтами для того, чтобы держать людей в повиновении. Злобный Ягве передал Моисею закон и заповеди, вдохновившие красноречие пророков. Для того чтобы вырваться из рабства, разрушить установления Архонтов и обрести спасение, нужно разрушить все традиционные нормы.
Некоторые гностики доводили эту мысль до такой стадии, где она уже переставала согласовываться с их дуалистическими представлениями, зато оставалась в рамках самой сути магической теории. Они утверждали, что добро и зло — бессмысленные ярлыки, а путь к совершенству заключается в том, чтобы испытать все. «Ибо они утверждали, — сообщает Иреней о гностиках, считавших, что мир создан Дьяволом, — что вещи добры или злы в зависимости от человеческой точки зрения. Поэтому они считали необходимым, чтобы, переходя из тела в тело, души испытали все, осуществили все возможные поступки и при окончательном уходе уже не желали ничего конкретного». Переселение из тела в тело было необходимым, так как в течение одной жизни адепт «не может совершить все, о чем мы не только не осмеливаемся говорить, но и помыслить себе не можем».
Все эти гностические представления хорошо согласуются с общей схемой сатанизма, которая во многом определяется именно ими. Свидетельств о том, что кто-либо из гностиков сознательно поклонялся Дьяволу, не существует. Однако не удивительно, что ортодоксальные христиане были убеждены в их дьяволо-поклонстве.
После победы христианства и признания его государственной религией в Римской империи гностические теории продолжали жить в тайных еретических сектах на Востоке и со временем были перенесены в Западную Европу. Основные секты, участвовавшие в этом процессе, — Мессалиты Армении, медленно продвигавшиеся на запад, начиная с IV века, и достигшие Балкан к XI веку, Павликане, процветавшие в Армении и Малой Азии с V века и перебравшиеся на Балканы в 872 году, и Бо-гомилы, утвердившиеся в Болгарии к 950 году и во многом воспринявшие свои идеи от Пав-ликан и Мессалитов и, в свою очередь, передавшие эти идеи дальше на запад.
В XII веке основные центры богомильства находились в Боснии, северной Италии и южной Франции. Они приобретали сильное влияние на катаров (от греческого «катарой» — «чистые»), первые коммуны которых появились на севере Италии в XI веке. Сто лет спустя юг Франции буквально захлестнула волна катаров, идеи которых разделяли многие представители местной знати. Первый епископ катар был избран в северной Франции около 1150 года, и движение катаров распространилось во Фландрию и западную Германию. В 1167 году, совершая путешествие по северной Италии и южной Франции, епископ-бого-мил посетил верных катаров и основал новые епископства.
Катары утверждали, что Бог Ветхого завета — Сатана, который является властителем этого созданного им мира. Он властвует над человеческим телом, смертью и всем материальным и преходящим. Некоторые считали, что изначально Сатана был падшим ангелом, но другие придерживались дуалистической точки зрения и полагали, что он существовал как независимый противник истинного Богэ с начала времен и будет пребывать им вечно.
Моральные воззрения катаров также полностью расходились с представлениями ортодоксальных христиан. Как и предшествовавшие им гностики, катары считали грехом производство детей, пополнявших стадо дьявольского мира, и утверждали, что наказ плодиться и размножаться был дан Адаму и Еве Са-
151
таной — Ягве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Дьявол управляет этим миром, поскольку сам создал его, а Бог пребывает где-то очень далеко.
Следующий штрих, привнесенный в образ Дьявола, — его идентификация с Левиафаном, чудовищным доисторическим драконом или змеем, боровшимся с Ягве. Исайя рассказывает о том, как Господь накажет «Левиафана, змея изгибающегося, и убьет чудовище морское». Легенда о победе Ягве над Левиафаном может быть связана с вавилонскими и хананей-скими мифами. В Вавилоне ежегодно отмечалась победа Мардука над драконом Тиаматом, который пытался сбросить богов. В хананей-ском мифе бог Ваал убивает морского дракона Лофана или Левиафана.
Когда пронзишь Левиафана, скользкого змея, И положишь конец извивающейся твари, Семиглавому тирану...
Левиафан и Дьявол, оба являющиеся врагами Господа, преисполненные гордыни и навлекшие на себя кару, объединены в Откровении, где появляется красный дракон с семью головами. Хвост дракона увлекает с неба третью часть звезд и сбрасывает их на землю. «И произошла на небе война: Михаил и ангелы его воевали против дракона, и дракон и ангелы его воевали против них. Но не устояли, и не нашлось уже для них места на небе. И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю Вселенную, низвержен на землю, и ангелы его низвержены с ним». И с небес раздается ликующий голос, ибо «низвержен клеветник братии наших, клеветавший на них пред Богом нашим день и ночь». И голос этот обрекает на горе жителей Земли, ибо «к вам сошел диавол в сильной ярости, зная, что не много ему остается времени!».
В этом грандиозном видении соединяются все основные нити позднейшей христианской концепции Дьявола — «сатана», обвиняющий людей перед Богом; война в небесах, где воинством Господним руководит Михаил; изгнание Люцифера с небес; падшие ангелы или звезды, ставшие на его сторону; семиглавый дракон Левиафан; представление о мстительной ярости Дьявола, обрушившейся на Землю. Остается неясным, связано ли клеветничество Дьявола с поведением змеи в Эдеме, однако многие поколения христиан, знавших этот текст, идентифицировали «древнего змия» с робким искусителем в Раю.
Именно христиане придали дьяволу значимость чуть ли не Бога. Уверенные в безупреч-
148
ной благости Бога, они испытывали ужас от присутствия великого сверхъестественного врага, который воплощал в себе квинтэссенцию ;;ла. Уверенность в том, что Дьявол согрешил из гордыни, остается одним из постулатов ортодоксального католицизма.
В средние века и в начале нового времени Дьявол являлся обыденной реальностью. Он фигурировал в народных сказках, пьесах, рождественских пантомимах; о нем говорили с церковных кафедр; он усмехался или хмурился с витражей и настенной живописи в храмах. Он и его воинство были повсюду, осторожные, всезнающие, коварные и грозные.
Зло обладает известной извращенной притягательностью, и чем большая власть приписывалась Дьяволу, тем сильнее возрастало его обаяние. Дьявол, как и Бог, постоянно изображался в образе человека, и христиане верили в бунт великого архангела против Бога отчасти и потому, что это находило отклик в человеческих сердцах. Люцифер был бунтующим человеком, и его гордыня представлялась более приемлемым объяснением происхождения зла, чем, как ни парадоксально, вожделение Сторогкей. В результате возникла тенденция изображать Дьявола в облике титанической романтической фигуры, как в «Потерянном Рае», — бесстрашный и решительный бунтарь, не склонившийся перед лицом большей силы и не покорившийся после поражения, — и окружать его вольным или невольным восхищением. При таком величии власти л гордости Дьявола нет ничего удивительного i; том, что некоторые стали ему поклоняться.
Люди, поклоняющиеся Дьяволу, не расценивают его как зло. Для сатаниста сверхъестественное существо, являющееся врагом всего .христианского мира, представляется добрым и благожелательным божеством. Однако слово < добрый», применяемое к Дьяволу его последователями, не носит традиционного христианского смысла. Сатанисты считают, что то, что христиане называют добром, на самом деле является злом и наоборот. Хотя сатанизму, как л черной магии, свойственна известная амбивалентность, его последователи получают извращенное удовольствие от свершения зла, сохраняя при этом уверенность, что на самом деле их поступки благочестивы.
Вполне естественно, что поклонение Дьяво-j!.y как доброму божеству предполагает, что христианский Бог-Отец, Бог Ветхого завета, был и остается злым богом, враждебным человеку, нравственности и истине. Сатанизм, до-
веденный до предела, клеймит и Иисуса Христа как злое существо, хотя в прошлом секты, обвиняемые в дьяволопоклонстве, не разделяли этого мнения.
Если Бог-Отец, Бог-Сын, творцы иудойско-христианского закона и этики, злы, из этого неизбежно следует отрицание всего кодекса иудейско-христианской морали и традиционных правил, которые на нем основаны. Последователи Дьявола чрезвычайно озабочены получением чувственных удовольствий и мирскими достижениями. Они восхищаются гордостью, силой и мощью. Они стремятся к самоутверждению, власти, сладострастию, грязи, насилию, жестокости и другим сильным чувственным переживаниям. Они порицают, как мертвую, бесхребетную и бесцветную, христианскую набожность с ее добродетелями не от мира сего, самоотречением, смирением и чистотой ума и сердца. Они искренне солидарны с обвинительной строкой Свинберна — «Ты победил, о бледный Галилеянин, мир посерел от твоего дыханья».
Как и во всей черной магии, действия, традиционно считающиеся порочными, ценятся за их психологические и мистические эффекты. Дьяволопоклонники полагают, что достижение совершенства и обретение божественного возможно через экстатические состояния, являющиеся результатом чувственных оргий, включающих в себя извращенную сексуальность, гомосексуальность, бичевание, а порой и каннибализм. Поскольку христианские церкви, особенно римско-католическая, считаются институтами поклонения злому богу, их церемонии пародируются и искажаются. И эта практика ят«ляется не просто позой, существует мнение, что таким образом сила, заложенная в христианских ритуалах, направляется на сатанинские цели.
Погруженные в этот мир и в эту жизнь, поклонники Дьявола полагают, что он управляет миром, и служение ему вознаграждается удовольствием и властью. После смерти они надеются заново родиться на земле или попасть в ад, который является не инфернальным местом пыток, а пространством, где удовольствия лишь увеличиваются и способность испытывать их значительно возрастает. Они уверены, что в конечном итоге Дьявол победит, сбросит Бога христиан и со славой вернется на небеса, откуда он был несправедливо изгнан христианским Богом. И в этот день верные сторонники Сатаны пожнут плоды вечной власти и восторгов.
Приверженность одному или нескольким из этих постулатов зачастую оказывалась достаточной, чтобы быть обвиненным в дьяволопок-
149
лонстве. В этом обвиняли множество сект и групп, хотя истинные сатанисты, как и сегодня, всегда были редкостью. Чтобы избегнуть наказания, обвиняемые секты окружали себя тайнами, поэтому зачастую невозможно определить, присутствовало ли в них сознательное поклонение христианскому Дьяволу или нет. Даже истинный характер ведьмовства в Европе, несмотря на многочисленные свидетельства, до сих пор подвергается серьезным сомнениям. Однако все обвинения, выдвигаемые против подозреваемых дьяволопоклонников, справедливо или несправедливо, имеют одну общую черту — переиначивание христианских ценностей.
Ранний период развития сатанизма был подвержен сильному влиянию широко распространенного дуализма, предполагавшего, что противоположные добрые и злые боги существуют независимо друг от друга. Сам по себе дуализм не предполагает дьяволопоклонства, но создает для него благоприятную базу. Гораздо привлекательнее быть сторонником Дьявола, если он" находится в более или менее равном положении с Богом, чем в том случае, если он подчиняется ему и действует с его молчаливого согласия, как это представлено в ортодоксальном христианстве.
Основным убеждением гностических сект, обвиняемых ортодоксальными христианами в сатанизме, был дуализм. Как было замечено, «для любого гностика мир действительно ад». Убежденные в том, что мир пропитан злом, гностики но могли считать, что он создан добрым богом. Они считали, что Верховный Бог, принцип добра, находится в отдаленных небесах. Мир был создан и управляется мелкими божествами, называемыми Архонтами, «правителями», которые занимают или активно враждебную позицию по отношению к Богу, или вовсе не подозревают о его существовании. Некоторые гностики считали Архонтов богам» планет, хранителями, мешающими человеческой душе подниматься после смерти сквозь сферы.
Главный Архонт зачастую идентифицировался с Богом Ветхого завета, который в представлении гностиков был злым, жестоким, мстительным и коварным божеством. В пересказе своих христианских оппонентов Симон Маг и еще один гностический учитель Менандр полагали, что мир был создан архангелами, восставшими против Верховного Божества. Сатур-нин, учивший в Антиохии в начале II века, утверждал, что мир был создан семью взбунтовавшимися ангелами под предводительством
Бога иудеев, который вдохновил Моисея и ветхозаветных пророков повести человечество не тем путем.
Христиане неизменно недоумевали, слыша настойчивые утверждения, что Бог-Отец зол, а миром правят взбунтовавшиеся ангелы, но гностики на этом не останавливались. Они счита ли, что человек был создан Архонтами и изначально зол, хотя и несет в себе божественную искру. Некоторые говорили, что человек, созданный Архонтами, не мог стоять и ползал по земле, как червяк. Верховное Божество сжалилось над ним и послало ему божественную искру, давшую бедной твари возможность встать и вести человеческую жизнь. Теории такого рода подрывали устои христианства под самый корень, так как если человек был порочным изначально и не терял благодати в Эдеме, то Христу не нужно было приходить и искупать человеческие грехи своей смертью.
С энтузиазмом развивая эту мысль, некоторые гностики идентифицировали Ягве с Дьяволом, другие утверждали, что Дьявол является добрым ангелом, врагом Ягве и Архонтов. Они переворачивали все ветхозаветные ценности, клеймя патриархов и пророков и восхваляя врагов Ягве. По теории гностиков, змея Эдема была спасителем, посланным Верховным Божеством, чтобы научить Адама и Еву различать добро и зло и дать им возможность осознать порочную природу созданного Ягве мира. Некоторые гностики восхищались Каином и указывали, что его мирное подношение зерна было отвергнуто, а кровавая жертва Авеля принята, потому что порочный властелин этого мира получает удовольствие от крови. Другие гностики чтили содомитов, Кору, Дафана и Авирама, фараонов и египтян — всех тех, кого Библия обличает за поклонение другим богам и неследование путями Ягве.
Некоторые заходили настолько далеко, что обвиняли Иисуса (как сына порочного Ягве) и славили Иуду Искариота за то, что тот избавил мир от этого демона. Правда, большинство считало Иисуса божественным спасителем, пришедшим освободить людей от Бога иудеев, но взгляды их все равно были настолько неортодоксальными, что от них буквально разило серой. Согласно святому Иренею, Сатурнин учил, что на самом деле Иисус не был распят. Вместо него был распят Симон Киренеянин, а невидимый Иисус, смеясь, наблюдал за этим. Из этого следовало, что все исповедующие распятие одурачены Архонтами и превращены ими в рабов, те же, кто отрицает распятие, знают истинное положение вещей и свободны от Архонтов.
150
К этим чудовищным перевертышам христианских представлений некоторые гностики присовокупляли отказ от иудейских и христианских моральных законов. Общая установка гностиков на познание, получаемое через бого-вдохновение, которое рассматривалось ими как единственный путь к божественному, вела к презрительному отношению ко всей традиционной морали, поскольку благочестие, в отличие от обладания гнозисом, не давало человеку возможности достичь небес. Некоторые гностики придерживались в своей жизни сурового аскетизма, чтобы освободиться от пут порочного мира. С особенным презрением они относились к воспроизводству, ибо дети лишь увеличивали количество людей, порабощенных Архонтами. Как сообщает Иреией, последователи Валентина считали, что человек, получивший гнозис, становится «духовной субстанцией», то есть практически богом, и никакие поступки не в состоянии запятнать его. |Уверенные в собственном божественном предназначении, они совращали своих учениц и предавались всем плотским удовольствиям «с чрезмерной жадностью». Последователи Симона Мага так же вели распутный образ жизни и практиковали магию.
Гностики даже утверждали, что в порочном образе жизни есть своя добродетель. Они считали, что мир порочен изначально, а его общепринятые моральные нормы были изобретены Архонтами для того, чтобы держать людей в повиновении. Злобный Ягве передал Моисею закон и заповеди, вдохновившие красноречие пророков. Для того чтобы вырваться из рабства, разрушить установления Архонтов и обрести спасение, нужно разрушить все традиционные нормы.
Некоторые гностики доводили эту мысль до такой стадии, где она уже переставала согласовываться с их дуалистическими представлениями, зато оставалась в рамках самой сути магической теории. Они утверждали, что добро и зло — бессмысленные ярлыки, а путь к совершенству заключается в том, чтобы испытать все. «Ибо они утверждали, — сообщает Иреней о гностиках, считавших, что мир создан Дьяволом, — что вещи добры или злы в зависимости от человеческой точки зрения. Поэтому они считали необходимым, чтобы, переходя из тела в тело, души испытали все, осуществили все возможные поступки и при окончательном уходе уже не желали ничего конкретного». Переселение из тела в тело было необходимым, так как в течение одной жизни адепт «не может совершить все, о чем мы не только не осмеливаемся говорить, но и помыслить себе не можем».
Все эти гностические представления хорошо согласуются с общей схемой сатанизма, которая во многом определяется именно ими. Свидетельств о том, что кто-либо из гностиков сознательно поклонялся Дьяволу, не существует. Однако не удивительно, что ортодоксальные христиане были убеждены в их дьяволо-поклонстве.
После победы христианства и признания его государственной религией в Римской империи гностические теории продолжали жить в тайных еретических сектах на Востоке и со временем были перенесены в Западную Европу. Основные секты, участвовавшие в этом процессе, — Мессалиты Армении, медленно продвигавшиеся на запад, начиная с IV века, и достигшие Балкан к XI веку, Павликане, процветавшие в Армении и Малой Азии с V века и перебравшиеся на Балканы в 872 году, и Бо-гомилы, утвердившиеся в Болгарии к 950 году и во многом воспринявшие свои идеи от Пав-ликан и Мессалитов и, в свою очередь, передавшие эти идеи дальше на запад.
В XII веке основные центры богомильства находились в Боснии, северной Италии и южной Франции. Они приобретали сильное влияние на катаров (от греческого «катарой» — «чистые»), первые коммуны которых появились на севере Италии в XI веке. Сто лет спустя юг Франции буквально захлестнула волна катаров, идеи которых разделяли многие представители местной знати. Первый епископ катар был избран в северной Франции около 1150 года, и движение катаров распространилось во Фландрию и западную Германию. В 1167 году, совершая путешествие по северной Италии и южной Франции, епископ-бого-мил посетил верных катаров и основал новые епископства.
Катары утверждали, что Бог Ветхого завета — Сатана, который является властителем этого созданного им мира. Он властвует над человеческим телом, смертью и всем материальным и преходящим. Некоторые считали, что изначально Сатана был падшим ангелом, но другие придерживались дуалистической точки зрения и полагали, что он существовал как независимый противник истинного Богэ с начала времен и будет пребывать им вечно.
Моральные воззрения катаров также полностью расходились с представлениями ортодоксальных христиан. Как и предшествовавшие им гностики, катары считали грехом производство детей, пополнявших стадо дьявольского мира, и утверждали, что наказ плодиться и размножаться был дан Адаму и Еве Са-
151
таной — Ягве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44