Эти квитанции являлись неотъемлемой частью жизни в большом городе. Мысль о том, чтобы поискать стоянку или хотя бы найти место, куда можно было бы официально поставить машину, ему и в голову не приходила – это значило, что какое-то расстояние нужно пройти пешком – это в такую-то мерзкую погоду! Диди никогда бы этого делать не стал.
По мнению Парис, Диди внешне был типичнейшим французом. У него было длинное бледное лицо, темные печальные глаза средневекового мученика, которые сочетались с крупным орлиным носом и подбородком, как у де Голля. Однако он был недурен, всегда элегантный в своих прекрасно сшитых белых костюмах, которые зимой носил с темно-синими футболками, а летом – со светло-голубой или розовой рубашкой и галстуком. По его рассказам она так же хорошо знала его частную жизнь, как и свою собственную – вернее, полное отсутствие оной. Разве у них оставалось время на любовные приключения? Только работа, работа и еще раз работа. И это ее устраивало. Диди – единственный человек, которому она рассказала об Амадео Витрацци.
– Подожди, милая, подожди немного, – успокаивал он ее. – Когда ты станешь звездой, мы будем покупать шелк у Дерома, и тогда ты скажешь синьору Витрацци – а он будет с улыбкой ждать твоего заказа – что его ткани тебя не устраивают. Пусть катится к Олимпи Аваллон.
– Куда поедем сначала? – спросила она, пока Диди продирался сквозь забитые машинами улицы.
– Шляпы. – Он нажал на тормоз, затем резко свернул в боковой проулок. – Я сказал, что мы появимся до пяти, что уже опаздываем.
– Ой, Диди, я надеюсь, что Жан-Люк сделал все, как надо.
Шляпы были одной из важнейших деталей костюма, от них зависело очень много.
Диди опять поставил машину в неположенном месте, пока Парис поднималась по лестнице в мастерскую Жан-Люка. Этого молодого человека Диди открыл еще в школе дизайнеров. Его интересные модели, сделанные с большой фантазией, приводили ее в восторг, но теперь она почему-то беспокоилась. В конце концов, это его первый серьезный заказ; а вдруг он совсем не так хорош, как показался им по первому впечатлению?
Им открыла дверь молодая жена Жан-Люка. На руках у нее вертелся ребенок, и она приветливо улыбнулась Парис.
– Входите, мадемуазель. Жан-Люк ждет вас. Может, выпьете чашечку чая или бокал вина?
Парис изо всех сил старалась сдержать волнение, пока шла за женщиной по коридору в довольно обшарпанную мастерскую. Малыш улыбался ей беззубой улыбкой из-за материнского плеча, и она тоже улыбнулась ему, коснувшись его пухлой ручонки пальцем. Он был такой славный.
– Все готово, Парис. – Жан-Люк пожал ей руку и провел к длинному рабочему столу, тянущемуся вдоль стены. Шляпы лежали на небольших подставках и были похожи на клумбу ярких летних цветов в зимнем неуюте этой мрачноватой комнаты.
Жан-Люк сотворил маленькую элегантную шляпку-таблетку с вуалью, которую полагалось носить сдвинутой на один глаз, как в тридцатые годы, щегольскую испанскую шляпу, чтобы носить с костюмами, и широкополую соломенную шляпу, украшенную разноцветными лентами, к романтическим дневным платьям. Парис напрасно волновалась – они были превосходны.
– Даже более, чем превосходны, – заключила она, кидаясь ему на шею, – это просто восторг! Ты настоящий гений, Жан-Люк. Эти шляпы будут иметь такой успех, что на следующий год я не смогу уже пользоваться твоими услугами, – ты станешь мне не по карману.
Жан-Люк скромно улыбался: – Надеюсь, так и будет, но я очень рад, что ты довольна ими.
– Вы должны прийти на демонстрацию – все трое, – сказала она, включая сюда и малыша.
В комнату быстрым шагом вошел Диди, так же нелепо выглядевший здесь в своем элегантном костюме, как и все эти шикарные шляпы.
– Диди, посмотри, правда, чудо? – Парис примерила несколько шляп, чтобы он мог их оценить.
– Фантастика! Прекрасная работа, Жан-Люк. Я так и знал, что ты справишься. Они превосходны. Пошли, Парис, нам пора.
Они быстро спустились по лестнице, положили шляпы в коробках на заднее сиденье и поехали в другой салон за обувью, а затем за бижутерией и украшениями для волос.
К восьми часам они сидели рядышком в «мерседесе» Диди, усталые, но чрезвычайно довольные.
– У меня только одна претензия, – сказала, потягиваясь, Парис, – синие босоножки не очень подходят по цвету к тому платью, как хотелось бы. А так во всем остальном – все замечательно. Ты согласен, Диди?
– Да, слава Богу. – Для новичков в этом деле они действительно добились поразительно многого, подумал он. – Осталось только одно, – сказал он. – Надо выбрать зал для демонстрации. Поедем сейчас или после того, как что-нибудь выпьем?
Мысль о том, чтобы выпить, пришлась Парис по душе. Однако им предстояло еще принять очень ответственное решение.
– Мне бы хотелось, – сказала она медленно, – большой-пребольшой и очень холодный коктейль из шампанского. С вишенкой.
– Превосходно, – ответил Диди, трогаясь с места.
– После того, как мы посмотрим оба зала.
Он вздохнул: – Я так и думал, что ты это скажешь!
Парис пила утренний кофе и думала, правильное ли она приняла решение. Несомненно, «Арт Нуово» лежит несколько в стороне, но ведь теперь демонстрируют свои модели где угодно – на ипподроме или же в красочных шатрах в парках, а в этой гостинице вся обстановка как нельзя лучше подходила к ее моделям. Ее вещи несли в себе стиль великолепных голливудских мюзиклов тридцатых годов, мысленно она так и представляла Фреда Астора, танцующего на широкой, плавно изгибающейся книзу лестнице. Диди пытался спорить с ней, говоря, что ей нужно выступить в центре, там, где сосредоточены основные дома моделей, и кроме того, они все равно уставят весь зал цветами, так что не имеет значения, что это будет за помещение, и она почти уже было согласилась, но, в конце концов, они решили, что тот зал слишком велик для ее небольшой коллекции. А что, если придет только половина приглашенных? Модели просто потеряются там.
«В следующий раз, – подумала она, ставя чашку за столик и вылезая из кровати, – я сниму самый шикарный зал в «Рице» и устрою сначала прием, а демонстрацию проведу в самом роскошном салоне. Я постараюсь восстановить дух Шанель». А пока они могут позволить себе только это.
Взглянув в окно, она увидела, что опять идет дождь. Кончится ли наконец эта проклятая зима? О, Боже, уже половина восьмого! А ей нужно сделать еще так много до двенадцати часов, когда придет Финола. Все идет хорошо – и по плану. Так трудно предусмотреть буквально все, хотя Диди старался изо всех сил; честно говоря, они выполняли работу за пятерых. Но ей действительно нужен был человек, который занимался бы только аксессуарами, и еще один – чтобы следил за тематикой во время демонстрации: спортивная одежда, повседневная одежда, платья для коктейлей, вечерние туалеты. «Ну, ничего, – улыбнулась она, – на будущий год все сделаем по-другому. Я добьюсь большого успеха, буду жить в шикарной квартире; вставать в девять, пока мои ассистенты и их помощники будут заниматься всякой нудной работой. Возможно, я даже смогу поехать на свою виллу в Марракеш – для «творческого отдыха»… Приятно было помечтать, и она даже под душем продолжала грезить о будущей светлой жизни. Это было единственное светлое пятно за целый день.
К половине второго Финола так и не появилась – и даже не позвонила. Парис ужасно переживала из-за шести вечерних платьев, висевших на стойке, причем все они подгонялись именно на костлявую фигуру Финолы.
Парис специально старалась заполучить ее, несмотря на высокую цену, которую та запросила за работу, потому что фигура Финолы, с длинными ногами, широкими плечами и узкими бедрами напоминала фигуры кинозвезд тридцатых годов и как нельзя лучше подходила для вещей Парис. В демонстрации должны были участвовать еще четыре манекенщицы, нанятые лишь на один день, и те должны были демонстрировать обычную одежду стандартного размера; предполагалось, что небольшую подгонку сделают прямо накануне демонстрации. Она понимала, что четырех девушек маловато. Это значит, что им придется переодеваться очень быстро, но больше она просто не могла себе позволить – и все из-за Финолы. А теперь эта дрянь опаздывает…
– Ну, где же она, Диди?
– Она ничего не говорила? Может быть, она с кем-нибудь договорилась вместе пообедать?
– Вообще-то, да, но она ведь обещала позвонить.
Диди опять набрал номер Финолы. Никто не снял трубку. Он направился к двери.
– Ты куда? – спросила Парис, идя за ним.
– Попробую ее найти. Ты сиди здесь и жди. – Он сбежал по ступеням к машине. «А когда я ее найду, – подумал он кровожадно, – то сверну ее тощую шею».
Финола выпорхнула из шикарного нового салона молодого японского модельера, который два года назад имел потрясающий успех, продемонстрировав свою необычную и новаторскую коллекцию, и с тех пор одерживал победу за победой. Девушка была страшно довольна собой, она долго водила их за нос, а теперь они предложили ей колоссальную сумму, чтобы она приняла участие в их показе. Это только доказывает, думала она, сбегая по лестнице, что если держаться до конца, то всегда получишь, что хочешь. Она им нужна. Да, конечно, Парис Хавен не очень-то повезло, но у нее коллекция небольшая, и она довольно легко сможет кого-нибудь найти, хотя, естественно, все лучшие манекенщицы уже заняты.
Как только она спустилась, Диди ухватил ее за руку и потащил к машине, стоящей у тротуара.
– Отпусти меня, – завопила Финола. – Что ты делаешь?
– Что я делаю? Везу тебя на встречу, о которой ты, по всей вероятности, позабыла.
Финола виновато уставилась на него.
– На какую это встречу?
Диди отпустил ее и засунул руки в карманы своего белого пиджака. Начался дождь, и его черные волосы прилипли к голове. Темные глаза выделялись на бледном лице, и выражение у них было не из самых приятных.
– Что ты задумала, Финола?
Она поспешно отступила назад.
– Ах да, вспомнила, я должна была позвонить Парис… я как раз собиралась это сделать.
– И что ты собираешься ей сказать? Что ты не можешь участвовать в демонстрации? Ведь это так, Финола? Мицоко предложил тебе блестящие условия и денег побольше?
Финола сердито тряхнула головой, откидывая назад длинные светлые волосы. Черт подери, она уже совсем промокла!
– Вы правы, сэр, и я приняла это предложение. Боюсь, что не смогу принять участие в показе Парис. Можешь посоветовать ей обратиться в агентство и найти кого-нибудь другого.
Диди хотелось стукнуть ее как следует, у него просто руки чесались, поэтому он запихнул их еще глубже в карманы, стараясь сдержаться. Эта стерва использовала их, чтобы вытянуть у Мицоко побольше денег и стать главной манекенщицей в его шоу. В чем-то она, конечно, права, он не мог винить ее за это – ведь жизнь манекенщиц коротка, но, видит Бог, он мог бы убить ее за то, что она сделала по отношению к Парис!
– Черт бы тебя побрал, вонючка, – рявкнул он, отворачиваясь от нее.
Финола вспыхнула.
– Черт бы тебя побрал – ты, педик, – завопила она, не обращая внимания на удивленные взгляды прохожих.
– Ну что мне теперь делать, Диди! – В голосе Парис слышались трагические нотки Сары Бернар, и Берти оторвала взгляд от светло-серого атласного жакета, к которому пришивала тонюсенькую полосочку мелких стразов.
Диди переминался с ноги на ногу, не зная, чем ей помочь.
– Мы обратимся в агентство и найдем кого-нибудь другого.
– Но никого другого нет! Все, абсолютно все манекенщицы Парижа заняты на две недели вперед. Остался только третий сорт–девушки из магазинов мод. Все!
Берти слушала с интересом. Только подумать, значит, эта мисс Финола бросила их в самый неподходящий момент. Берти была не очень-то удивлена, она и раньше поражалась, как эти новые, еще не вставшие на ноги модельеры смогли заполучить одну из самых известных моделей Парижа, однако она решила, что та просто приятельница Парис и оказывает ей дружескую услугу. По ее мнению, без нее было бы лучше, хотя, конечно, она действительно хорошая модель, и такая манекенщица им, конечно, нужна. Из четырех человек, собравшихся в этой комнате – ее, Парис, Диди и еще одной швеи, мадам Леско – Берти была наиболее опытной и знающей свое дело мастерицей. По ее мнению, они делали некоторые вещи не так, как стоило бы, однако здесь она была лишь швеей, и никто не спрашивал ее мнения. Интересно, думала она, что же они придумают?
Парис рухнула на старую кушетку, стоящую в комнате, и разрыдалась: – Это уже чересчур, Диди, просто чересчур. Ну что мне делать?
Диди сел рядом с ней, ощущая свою полную беспомощность. Впервые в жизни он не знал, что делать.
– Ничего, Парис, все обойдется, вот увидишь. Незаменимых нет.
– Но Финола действительно незаменима, и ты это прекрасно знаешь, по крайней мере, на эти две недели.
Диди понимал, что она права.
– Я приготовлю тебе немного кофе, – предложил он, – или, может быть, бренди?
Парис уткнулась лицом в подушку и заплакала еще горше.
Берти больше не могла этого вынести. Отложив в сторону свою работу, она подошла к ним.
– Простите меня, мадемуазель…
Диди встал. Он всегда был безупречно вежлив по отношению к простым людям.
– Да, Берти.
– Я слышала, что произошло с этой американкой-манекенщицей, месье, и могу вас заверить, что ничуть не удивлена. Мне очень жаль, что так случилось, месье, мадемуазель.
– Спасибо, Берти, вы очень добры.
– Если позволите, у меня есть одно предложение. Я работаю в салонах с детства – уже почти сорок лет. У меня большой опыт. Я видела сотни показов – и хороших, и плохих – я видела все мученья, через которые приходится проходить, чтобы их организовать. У меня есть одна идея, месье. Мне кажется, можно спасти наш показ.
Парис недоверчиво переглянулась с Диди, затем оба они уставились на Берти.
– Садитесь, Берти. – Диди взял ее за руку и усадил на стул. – Так. А теперь расскажите нам, что за идея у вас?
ГЛАВА 8
Красный «феррари» бросался в глаза около демонстрационного зала Пароли, его мокрые от дождя бока блестели от света, льющегося из окон. Два молодых человека, небрежно облокотившись на роскошное произведение современного автомобилестроения, стояли в ожидании, когда появится Фабрицио Пароли, не обращая внимания на дождь, поливающий мощеную брусчаткой улицу, и спрятав от воды фотоаппараты под видавшими виды пальто. Ходили слухи, что у него довольно близкие отношения с дочерью Хавен, и уже два раза они видели, как те вместе выходили из демонстрационного зала, и каждый раз он отвозил ее до дома, но к ней не поднимался. Однако слухи могли обернуться сенсацией, а у газетчиков неплохой нюх на незаконные связи, и они были готовы на все, чтобы раздуть любую искорку до пожара. Это было не так уж и трудно сделать – если перед парочкой неожиданно щелкает фотовспышка, то вид у них всегда немного испуганный, а испуганный взгляд можно преподнести как «виноватый» – если правильно, с некоторым намеком, сформулировать заголовок.
Фабрицио поднял ворот пальто, выходя из служебного входа «Пароли» с задней стороны салона, и смешался с толпой идущих домой служащих. Опустив голову, он быстро прошел по задней аллее, затем свернул на темнеющую улицу, где на углу его поджидало такси.
Индия открыла дверцу, и он скользнул внутрь, отряхивая мокрые волосы. Его холодные губы нашли ее рот, и такси тронулось в темноту.
Странно, думала Индия, чувствуя, как поцелуй Фабрицио становится все более страстным, а его рука скользнула уже под жакет, этот неожиданный интерес газетчиков после смерти Дженни пробудил у Фабрицио романтический интерес к ней. Казалось, он желает ее всегда, где бы они ни были – на работе, в машине, даже здесь, в такси, он просто не мог сдерживаться. Его руки были уже у нее под блузкой, лаская ее грудь, и Индия вздыхала от удовольствия. Фабрицио наконец оторвался от женщины. Глаза его в темноте сверкали. Он взял ее руку и положил себе между ног, чтобы он ощутила его напрягшуюся плоть. Через тонкую ткань она почувствовала его жаркое тело, которое поглаживала медленными, размеренными движениями.
– Подожди, подожди, carina, – прошептал он, опять хватая ее за руку.
Индия бросила взгляд на шофера такси, внимание которого, к счастью, полностью поглощала темная и мокрая дорога, ведущая из Рима за город. Фабрицио зарылся головой в ее мягкий лисий жакет и стал слегка покусывать ее сосок, пока она не вскрикнула.
– Тс-с-с! – зашипел Фабрицио. Неожиданно Индия вспомнила историю о том, как Дженни занималась любовью со своим англичанином в Венеции, в гондоле – такси, конечно, не так романтично, как гондола, но идея, в общем, та же. Она фыркнула. Фабрицио оторвался от своего занятия и сердито посмотрел на нее.
– Почему ты смеешься, Индия? Что я такого сделал?
– Ничего… ты не сделал ничего такого – просто смешно, вот и все. – Она откинулась на спинку сиденья и расхохоталась. Фабрицио отодвинулся, одернул пиджак и пригладил волосы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
По мнению Парис, Диди внешне был типичнейшим французом. У него было длинное бледное лицо, темные печальные глаза средневекового мученика, которые сочетались с крупным орлиным носом и подбородком, как у де Голля. Однако он был недурен, всегда элегантный в своих прекрасно сшитых белых костюмах, которые зимой носил с темно-синими футболками, а летом – со светло-голубой или розовой рубашкой и галстуком. По его рассказам она так же хорошо знала его частную жизнь, как и свою собственную – вернее, полное отсутствие оной. Разве у них оставалось время на любовные приключения? Только работа, работа и еще раз работа. И это ее устраивало. Диди – единственный человек, которому она рассказала об Амадео Витрацци.
– Подожди, милая, подожди немного, – успокаивал он ее. – Когда ты станешь звездой, мы будем покупать шелк у Дерома, и тогда ты скажешь синьору Витрацци – а он будет с улыбкой ждать твоего заказа – что его ткани тебя не устраивают. Пусть катится к Олимпи Аваллон.
– Куда поедем сначала? – спросила она, пока Диди продирался сквозь забитые машинами улицы.
– Шляпы. – Он нажал на тормоз, затем резко свернул в боковой проулок. – Я сказал, что мы появимся до пяти, что уже опаздываем.
– Ой, Диди, я надеюсь, что Жан-Люк сделал все, как надо.
Шляпы были одной из важнейших деталей костюма, от них зависело очень много.
Диди опять поставил машину в неположенном месте, пока Парис поднималась по лестнице в мастерскую Жан-Люка. Этого молодого человека Диди открыл еще в школе дизайнеров. Его интересные модели, сделанные с большой фантазией, приводили ее в восторг, но теперь она почему-то беспокоилась. В конце концов, это его первый серьезный заказ; а вдруг он совсем не так хорош, как показался им по первому впечатлению?
Им открыла дверь молодая жена Жан-Люка. На руках у нее вертелся ребенок, и она приветливо улыбнулась Парис.
– Входите, мадемуазель. Жан-Люк ждет вас. Может, выпьете чашечку чая или бокал вина?
Парис изо всех сил старалась сдержать волнение, пока шла за женщиной по коридору в довольно обшарпанную мастерскую. Малыш улыбался ей беззубой улыбкой из-за материнского плеча, и она тоже улыбнулась ему, коснувшись его пухлой ручонки пальцем. Он был такой славный.
– Все готово, Парис. – Жан-Люк пожал ей руку и провел к длинному рабочему столу, тянущемуся вдоль стены. Шляпы лежали на небольших подставках и были похожи на клумбу ярких летних цветов в зимнем неуюте этой мрачноватой комнаты.
Жан-Люк сотворил маленькую элегантную шляпку-таблетку с вуалью, которую полагалось носить сдвинутой на один глаз, как в тридцатые годы, щегольскую испанскую шляпу, чтобы носить с костюмами, и широкополую соломенную шляпу, украшенную разноцветными лентами, к романтическим дневным платьям. Парис напрасно волновалась – они были превосходны.
– Даже более, чем превосходны, – заключила она, кидаясь ему на шею, – это просто восторг! Ты настоящий гений, Жан-Люк. Эти шляпы будут иметь такой успех, что на следующий год я не смогу уже пользоваться твоими услугами, – ты станешь мне не по карману.
Жан-Люк скромно улыбался: – Надеюсь, так и будет, но я очень рад, что ты довольна ими.
– Вы должны прийти на демонстрацию – все трое, – сказала она, включая сюда и малыша.
В комнату быстрым шагом вошел Диди, так же нелепо выглядевший здесь в своем элегантном костюме, как и все эти шикарные шляпы.
– Диди, посмотри, правда, чудо? – Парис примерила несколько шляп, чтобы он мог их оценить.
– Фантастика! Прекрасная работа, Жан-Люк. Я так и знал, что ты справишься. Они превосходны. Пошли, Парис, нам пора.
Они быстро спустились по лестнице, положили шляпы в коробках на заднее сиденье и поехали в другой салон за обувью, а затем за бижутерией и украшениями для волос.
К восьми часам они сидели рядышком в «мерседесе» Диди, усталые, но чрезвычайно довольные.
– У меня только одна претензия, – сказала, потягиваясь, Парис, – синие босоножки не очень подходят по цвету к тому платью, как хотелось бы. А так во всем остальном – все замечательно. Ты согласен, Диди?
– Да, слава Богу. – Для новичков в этом деле они действительно добились поразительно многого, подумал он. – Осталось только одно, – сказал он. – Надо выбрать зал для демонстрации. Поедем сейчас или после того, как что-нибудь выпьем?
Мысль о том, чтобы выпить, пришлась Парис по душе. Однако им предстояло еще принять очень ответственное решение.
– Мне бы хотелось, – сказала она медленно, – большой-пребольшой и очень холодный коктейль из шампанского. С вишенкой.
– Превосходно, – ответил Диди, трогаясь с места.
– После того, как мы посмотрим оба зала.
Он вздохнул: – Я так и думал, что ты это скажешь!
Парис пила утренний кофе и думала, правильное ли она приняла решение. Несомненно, «Арт Нуово» лежит несколько в стороне, но ведь теперь демонстрируют свои модели где угодно – на ипподроме или же в красочных шатрах в парках, а в этой гостинице вся обстановка как нельзя лучше подходила к ее моделям. Ее вещи несли в себе стиль великолепных голливудских мюзиклов тридцатых годов, мысленно она так и представляла Фреда Астора, танцующего на широкой, плавно изгибающейся книзу лестнице. Диди пытался спорить с ней, говоря, что ей нужно выступить в центре, там, где сосредоточены основные дома моделей, и кроме того, они все равно уставят весь зал цветами, так что не имеет значения, что это будет за помещение, и она почти уже было согласилась, но, в конце концов, они решили, что тот зал слишком велик для ее небольшой коллекции. А что, если придет только половина приглашенных? Модели просто потеряются там.
«В следующий раз, – подумала она, ставя чашку за столик и вылезая из кровати, – я сниму самый шикарный зал в «Рице» и устрою сначала прием, а демонстрацию проведу в самом роскошном салоне. Я постараюсь восстановить дух Шанель». А пока они могут позволить себе только это.
Взглянув в окно, она увидела, что опять идет дождь. Кончится ли наконец эта проклятая зима? О, Боже, уже половина восьмого! А ей нужно сделать еще так много до двенадцати часов, когда придет Финола. Все идет хорошо – и по плану. Так трудно предусмотреть буквально все, хотя Диди старался изо всех сил; честно говоря, они выполняли работу за пятерых. Но ей действительно нужен был человек, который занимался бы только аксессуарами, и еще один – чтобы следил за тематикой во время демонстрации: спортивная одежда, повседневная одежда, платья для коктейлей, вечерние туалеты. «Ну, ничего, – улыбнулась она, – на будущий год все сделаем по-другому. Я добьюсь большого успеха, буду жить в шикарной квартире; вставать в девять, пока мои ассистенты и их помощники будут заниматься всякой нудной работой. Возможно, я даже смогу поехать на свою виллу в Марракеш – для «творческого отдыха»… Приятно было помечтать, и она даже под душем продолжала грезить о будущей светлой жизни. Это было единственное светлое пятно за целый день.
К половине второго Финола так и не появилась – и даже не позвонила. Парис ужасно переживала из-за шести вечерних платьев, висевших на стойке, причем все они подгонялись именно на костлявую фигуру Финолы.
Парис специально старалась заполучить ее, несмотря на высокую цену, которую та запросила за работу, потому что фигура Финолы, с длинными ногами, широкими плечами и узкими бедрами напоминала фигуры кинозвезд тридцатых годов и как нельзя лучше подходила для вещей Парис. В демонстрации должны были участвовать еще четыре манекенщицы, нанятые лишь на один день, и те должны были демонстрировать обычную одежду стандартного размера; предполагалось, что небольшую подгонку сделают прямо накануне демонстрации. Она понимала, что четырех девушек маловато. Это значит, что им придется переодеваться очень быстро, но больше она просто не могла себе позволить – и все из-за Финолы. А теперь эта дрянь опаздывает…
– Ну, где же она, Диди?
– Она ничего не говорила? Может быть, она с кем-нибудь договорилась вместе пообедать?
– Вообще-то, да, но она ведь обещала позвонить.
Диди опять набрал номер Финолы. Никто не снял трубку. Он направился к двери.
– Ты куда? – спросила Парис, идя за ним.
– Попробую ее найти. Ты сиди здесь и жди. – Он сбежал по ступеням к машине. «А когда я ее найду, – подумал он кровожадно, – то сверну ее тощую шею».
Финола выпорхнула из шикарного нового салона молодого японского модельера, который два года назад имел потрясающий успех, продемонстрировав свою необычную и новаторскую коллекцию, и с тех пор одерживал победу за победой. Девушка была страшно довольна собой, она долго водила их за нос, а теперь они предложили ей колоссальную сумму, чтобы она приняла участие в их показе. Это только доказывает, думала она, сбегая по лестнице, что если держаться до конца, то всегда получишь, что хочешь. Она им нужна. Да, конечно, Парис Хавен не очень-то повезло, но у нее коллекция небольшая, и она довольно легко сможет кого-нибудь найти, хотя, естественно, все лучшие манекенщицы уже заняты.
Как только она спустилась, Диди ухватил ее за руку и потащил к машине, стоящей у тротуара.
– Отпусти меня, – завопила Финола. – Что ты делаешь?
– Что я делаю? Везу тебя на встречу, о которой ты, по всей вероятности, позабыла.
Финола виновато уставилась на него.
– На какую это встречу?
Диди отпустил ее и засунул руки в карманы своего белого пиджака. Начался дождь, и его черные волосы прилипли к голове. Темные глаза выделялись на бледном лице, и выражение у них было не из самых приятных.
– Что ты задумала, Финола?
Она поспешно отступила назад.
– Ах да, вспомнила, я должна была позвонить Парис… я как раз собиралась это сделать.
– И что ты собираешься ей сказать? Что ты не можешь участвовать в демонстрации? Ведь это так, Финола? Мицоко предложил тебе блестящие условия и денег побольше?
Финола сердито тряхнула головой, откидывая назад длинные светлые волосы. Черт подери, она уже совсем промокла!
– Вы правы, сэр, и я приняла это предложение. Боюсь, что не смогу принять участие в показе Парис. Можешь посоветовать ей обратиться в агентство и найти кого-нибудь другого.
Диди хотелось стукнуть ее как следует, у него просто руки чесались, поэтому он запихнул их еще глубже в карманы, стараясь сдержаться. Эта стерва использовала их, чтобы вытянуть у Мицоко побольше денег и стать главной манекенщицей в его шоу. В чем-то она, конечно, права, он не мог винить ее за это – ведь жизнь манекенщиц коротка, но, видит Бог, он мог бы убить ее за то, что она сделала по отношению к Парис!
– Черт бы тебя побрал, вонючка, – рявкнул он, отворачиваясь от нее.
Финола вспыхнула.
– Черт бы тебя побрал – ты, педик, – завопила она, не обращая внимания на удивленные взгляды прохожих.
– Ну что мне теперь делать, Диди! – В голосе Парис слышались трагические нотки Сары Бернар, и Берти оторвала взгляд от светло-серого атласного жакета, к которому пришивала тонюсенькую полосочку мелких стразов.
Диди переминался с ноги на ногу, не зная, чем ей помочь.
– Мы обратимся в агентство и найдем кого-нибудь другого.
– Но никого другого нет! Все, абсолютно все манекенщицы Парижа заняты на две недели вперед. Остался только третий сорт–девушки из магазинов мод. Все!
Берти слушала с интересом. Только подумать, значит, эта мисс Финола бросила их в самый неподходящий момент. Берти была не очень-то удивлена, она и раньше поражалась, как эти новые, еще не вставшие на ноги модельеры смогли заполучить одну из самых известных моделей Парижа, однако она решила, что та просто приятельница Парис и оказывает ей дружескую услугу. По ее мнению, без нее было бы лучше, хотя, конечно, она действительно хорошая модель, и такая манекенщица им, конечно, нужна. Из четырех человек, собравшихся в этой комнате – ее, Парис, Диди и еще одной швеи, мадам Леско – Берти была наиболее опытной и знающей свое дело мастерицей. По ее мнению, они делали некоторые вещи не так, как стоило бы, однако здесь она была лишь швеей, и никто не спрашивал ее мнения. Интересно, думала она, что же они придумают?
Парис рухнула на старую кушетку, стоящую в комнате, и разрыдалась: – Это уже чересчур, Диди, просто чересчур. Ну что мне делать?
Диди сел рядом с ней, ощущая свою полную беспомощность. Впервые в жизни он не знал, что делать.
– Ничего, Парис, все обойдется, вот увидишь. Незаменимых нет.
– Но Финола действительно незаменима, и ты это прекрасно знаешь, по крайней мере, на эти две недели.
Диди понимал, что она права.
– Я приготовлю тебе немного кофе, – предложил он, – или, может быть, бренди?
Парис уткнулась лицом в подушку и заплакала еще горше.
Берти больше не могла этого вынести. Отложив в сторону свою работу, она подошла к ним.
– Простите меня, мадемуазель…
Диди встал. Он всегда был безупречно вежлив по отношению к простым людям.
– Да, Берти.
– Я слышала, что произошло с этой американкой-манекенщицей, месье, и могу вас заверить, что ничуть не удивлена. Мне очень жаль, что так случилось, месье, мадемуазель.
– Спасибо, Берти, вы очень добры.
– Если позволите, у меня есть одно предложение. Я работаю в салонах с детства – уже почти сорок лет. У меня большой опыт. Я видела сотни показов – и хороших, и плохих – я видела все мученья, через которые приходится проходить, чтобы их организовать. У меня есть одна идея, месье. Мне кажется, можно спасти наш показ.
Парис недоверчиво переглянулась с Диди, затем оба они уставились на Берти.
– Садитесь, Берти. – Диди взял ее за руку и усадил на стул. – Так. А теперь расскажите нам, что за идея у вас?
ГЛАВА 8
Красный «феррари» бросался в глаза около демонстрационного зала Пароли, его мокрые от дождя бока блестели от света, льющегося из окон. Два молодых человека, небрежно облокотившись на роскошное произведение современного автомобилестроения, стояли в ожидании, когда появится Фабрицио Пароли, не обращая внимания на дождь, поливающий мощеную брусчаткой улицу, и спрятав от воды фотоаппараты под видавшими виды пальто. Ходили слухи, что у него довольно близкие отношения с дочерью Хавен, и уже два раза они видели, как те вместе выходили из демонстрационного зала, и каждый раз он отвозил ее до дома, но к ней не поднимался. Однако слухи могли обернуться сенсацией, а у газетчиков неплохой нюх на незаконные связи, и они были готовы на все, чтобы раздуть любую искорку до пожара. Это было не так уж и трудно сделать – если перед парочкой неожиданно щелкает фотовспышка, то вид у них всегда немного испуганный, а испуганный взгляд можно преподнести как «виноватый» – если правильно, с некоторым намеком, сформулировать заголовок.
Фабрицио поднял ворот пальто, выходя из служебного входа «Пароли» с задней стороны салона, и смешался с толпой идущих домой служащих. Опустив голову, он быстро прошел по задней аллее, затем свернул на темнеющую улицу, где на углу его поджидало такси.
Индия открыла дверцу, и он скользнул внутрь, отряхивая мокрые волосы. Его холодные губы нашли ее рот, и такси тронулось в темноту.
Странно, думала Индия, чувствуя, как поцелуй Фабрицио становится все более страстным, а его рука скользнула уже под жакет, этот неожиданный интерес газетчиков после смерти Дженни пробудил у Фабрицио романтический интерес к ней. Казалось, он желает ее всегда, где бы они ни были – на работе, в машине, даже здесь, в такси, он просто не мог сдерживаться. Его руки были уже у нее под блузкой, лаская ее грудь, и Индия вздыхала от удовольствия. Фабрицио наконец оторвался от женщины. Глаза его в темноте сверкали. Он взял ее руку и положил себе между ног, чтобы он ощутила его напрягшуюся плоть. Через тонкую ткань она почувствовала его жаркое тело, которое поглаживала медленными, размеренными движениями.
– Подожди, подожди, carina, – прошептал он, опять хватая ее за руку.
Индия бросила взгляд на шофера такси, внимание которого, к счастью, полностью поглощала темная и мокрая дорога, ведущая из Рима за город. Фабрицио зарылся головой в ее мягкий лисий жакет и стал слегка покусывать ее сосок, пока она не вскрикнула.
– Тс-с-с! – зашипел Фабрицио. Неожиданно Индия вспомнила историю о том, как Дженни занималась любовью со своим англичанином в Венеции, в гондоле – такси, конечно, не так романтично, как гондола, но идея, в общем, та же. Она фыркнула. Фабрицио оторвался от своего занятия и сердито посмотрел на нее.
– Почему ты смеешься, Индия? Что я такого сделал?
– Ничего… ты не сделал ничего такого – просто смешно, вот и все. – Она откинулась на спинку сиденья и расхохоталась. Фабрицио отодвинулся, одернул пиджак и пригладил волосы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42