Ник поднял загорелую руку и запустил ее в блестящие белокурые волосы Адель. Он приподнял ее голову, притянул Адель к себе и поцеловал.После двух страстных поцелуев открытым ртом Ник приподнял Адель, и она оказалась верхом на нем.Адель засмеялась и встала на колени, чтобы стыдливо убрать сорочку из-под разведенных бедер. Она осторожно раскинула мерцающую шелковую ткань на смуглой поросшей волосами груди Ника и на его животе, игриво пряча от него треугольник густых золотистых завитков и скрывающуюся под ними женскую плоть.Темноволосая голова Ника оставалась на подушке. Он просунул одну руку под белую шелковую ткань, провел средним пальцем сверху вниз по упругому животу Адель. Она судорожно вздохнула. Ник одарил ее чувственной улыбкой. И стал ласкать то, что было скрыто от его взоров.Адель прогнулась и громко застонала от удовольствия, В восторге от его умелого прикосновения, она захотела, чтобы именно сейчас он сделал все, чтобы овладеть ею, без ее помощи. И она высвободила руки из соскользнувшего лифа сорочки.— Делай все, что хочешь, милый, — задыхаясь, прошептала она, — ты делаешь это так хорошо, так умело.И она подняла обе руки, завела их за голову, сложив кисти замком.— Да, о да, Ник, — выдохнула она, глядя ему прямо в отливающие серебром глаза, — м-м-м, а-а-х, люби меня.И Ник стал любить ее.То, как он занимался с ней любовью, доставляло пылкой Адель невообразимое удовольствие. Она наслаждалась каждым восхитительным ощущением, совершенно потеряв счет времени.Она все еще держала руки сомкнутыми за головой, а глаза ее были широко раскрыты. Это было невероятно эротично — чувствовать, как руки Ника прикасаются к ней, управляют ею, и не видеть их под белой шелковой тканью сорочки.Даже когда его твердая, пульсирующая плоть оказалась глубоко в ее теле и он обнял ее руками за талию, Адель все же настояла, чтобы ее сорочка прикрывала его живот.С одной выставленной из сорочки грудью, раскачивающейся в такт неистовым движениям, Адель Паккард в экстазе двигала бедрами и стонала, объезжая твердую вздымающуюся плоть своего смуглого обнаженного любовника.Ей нравилось и то, что место, где соединялись их трепещущие тела — где черные жесткие завитки Ника и его напряженное, но бархатистое на ощупь естество соприкасались с ее белокурыми завитками и влажной, мягкой и пылающей плотью, — оставалось стыдливо прикрытым до счастливого завершения акта.И только после того, как оба они испытали полное удовлетворение, Адель скинула с себя сорочку, отбросила ее в сторону и устало повалилась на постель, счастливо растянувшись рядом с Ником.Прошло совсем немного времени, когда Адель поняла, что в эту прохладную, дождливую сентябрьскую ночь мысли ее красивого любовника были где-то далеко.Через несколько минут она уже снова хотела его. Она легла на бок, повернувшись к нему лицом и опираясь на локоть. Затем нарочно прижалась всеми изгибами своего мягкого обнаженного тела к его жесткому смуглому телу. Потом она медленно провела согнутой в колене ногой по его мускулистому бедру, и в то же самое время протянула руку к его паху, осторожно прикоснулась к мужской плоти, умело лаская ее. Безрезультатно. Нахмурившись при виде лежащей в ее ладони бессильной плоти, она испустила вздох разочарования.— В чем дело, дорогой? — Адель сверху вниз смотрела на его лицо. — Это из-за другой женщины?— Да, — сказал Ник, протягивая руку за сигарой. — Но не в том смысле, что ты думаешь. — Он прислонил подушку к высокому изголовью кровати и сел.— В каком же это смысле? — Прижимаясь к нему стройным телом, Адель снова положила на него мягкую руку. Она принялась играть с завитками черных волос, спускающихся по обнаженному животу Ника. — И кто же она?Ник зажег сигару и произнес, не вынимая ее изо рта:— Рыжеволосая, надоедливая маленькая спасительница душ с бешеным темпераментом.— О, капитан Армии спасения?Ник рассказывал Адель о том, как капитан Кей Монтгомери переманила к себе его вышибалу-англичанина. Ник едва не перекусил острыми зубами сигару пополам.— Она самая! — Его отливающие серебром глаза сузились. — Вчера вечером Роуз Рейли перешла к ней и вступила в эту чертовую Армию спасения.Адель пожала обнаженными матовыми плечами.— Ну и что, ты потерял одну из своих танцовщиц. У тебя много других.Глаза Ника потемнели еще больше.— Черт возьми, я не говорю о какой-то там девушке. Роуз Рейли — главная приманка всего Барбари-Коуст. Глава 13 Что же ей делать с Ником Мак-Кейбом? Кей уставилась на сверкающие воды залива Сан-Франциско. Скрестив руки на груди, прикусив в раздумье нижнюю губу, она стояла у разбитого окна портового пакгауза.Высокое осеннее солнце ярко светило, но от этого ее подавленное настроение ничуть не улучшалось. Не радовал ее и темно-синий залив, сверкающий за устричными рядами на пристани. В этот ясный осенний полдень изменчивые воды залива переливались на солнце мириадами зеркальных осколков, ослепляя своим сиянием.Однако Кей не трогало это чарующее зрелище. Она была слишком озабочена своими мыслями, чтобы наслаждаться видом моря.Уже скоро День благодарения. Конец ноября, с беспокойством размышляла она, и так много еще предстоит сделать. А времени остается совсем мало.Безнадежно покачав головой, Кей отвернулась от окна. Она бросила взгляд на аккуратную пачку зелененьких, только что пересчитанных и лежащих на колченогом столе. Точно сто долларов. Внушительная сумма, еженедельно выплачиваемая под заклад собственности корпуса. Не имеет значения, что армия ограничена в средствах, — Нику Даниелу Мак-Кейбу необходимо платить каждую неделю, точно в срок.Иначе…Если уплата не будет произведена — если он через неделю не получит свои сто долларов, — то злобный владелец салуна лишит их права пользования недвижимостью портового района.Кей, стиснув зубы, заскрежетала ими.Рядом с пачкой денег лежал небольшой синий гроссбух, в котором делались записи о каждом платеже и подводился баланс. Невыплаченной оставалась еще страшная сумма.Кей вздохнула, выдвинула из-под стола стул и осторожно уселась на него.При-той же скорости погашения долга понадобится еще 155 недель! Или 38 месяцев и 3 недели. Или 3 года 2 месяца и 3 недели.Кей громко застонала. Упершись локтем в стол, она закрыла лицо руками. И снова застонала.Почему из всех клубов Барбари-Коуст Керли забрел именно в заведение Ника Мак-Кейба? Из всех салунов, где он мог бы играть, почему ему пришлось оставлять деньги на столах «Золотой карусели»? Почему среди всех жадных, цепких рук, в которые могла бы угодить земельная собственность армии, она попала в загорелые руки бессердечного Ника Мак-Кейба!Кей потерла глаза костяшками пальцев. Потом потянулась и продолжала сидеть, подперев щеки ладонями и уставясь в пространство. Она нахмурилась при мысли о скорой неприятной встрече с Ником Мак-Кейбом, ее мучителем. Менее чем через час она увидит сероглазого дьявола.Кей подскочила на стуле; ее голубые глаза засверкали от негодования и тревоги. Как это характерно для подлого владельца салуна — требовать, чтобы именно она делала еженедельный взнос. Каждую среду, днем, в назначенный час, она должна была лично приносить деньги в клуб «Золотая карусель».Кей вдруг поняла, что яростно скрежещет зубами — так у нее разболелись челюсти. Она одернула себя, расслабилась. И задалась вопросом, сочли бы возможным высокочтимый генерал Уильям Бут или даже сам благословенный Иисус любить своих врагов, если бы имели несчастье повстречать жестокого Ника Мак-Кейба!В отчаянии закрыв глаза, Кей размышляла о том, каким образом армия могла бы добыть больше денег. Они очень нуждались в деньгах. Не хватало денег на униформу, на еду и квартиру. Совершенно недостаточно на то, чтобы, отдавая долг Нику Мак-Кейбу, начать строительство постоянной миссии спасения.Деньги были нужны на организацию приюта для бездомных. Приюта для сбившихся с пути женщин. Деньги на питание сирот из Бэттери-Плейс. Деньги на уход за больными. На множество важных дел. Кей открыла глаза.Денег всегда не хватало. Всегда. От постоянных мыслей о том, как разобраться во всех проблемах, как найти нужное решение, у Кей разламывалась голова. Где можно было бы достать денег? Что ей сделать, чтобы добыть их?— Деньги, деньги, деньги! , — громко бормотала Кей, терзаемая грузом непосильных задач, легших на ее плечи.Капитан Кей Монтгомери держала свой собственный совет. Она молчаливо страдала в одиночку. Она не видела смысла в том, чтобы попусту обременять других. Она изо всех сил старалась скрыть от всех сложности проблем. Приверженные делу рекруты не имели понятия о том, что миссия близка к провалу. Она не хотела, чтобы они знали об этом. Они ничего не знали о сроке, истекающем в мае, и они не узнают об этом. Об этом знали только она и Керли.Неожиданный взрыв хохота сразу же вывел Кей из состояния задумчивости. Высокий, мелодичный смех принадлежал женщине.Кей улыбнулась.Она бы где угодно узнала этот заразительный девчоночий смех. Она отошла от окна, чтобы поскорее поприветствовать милую кроткую молодую женщину — свою невестку.Когда Кей увидела их, ее улыбка сменилась нервным смехом. Керли приближался вместе с Роуз. Щурясь и смеясь, они входили с улицы, где сияло ноябрьское солнце. Роуз ехала верхом на Керли, обвившись вокруг его худощавого тела. Руками она крепко обнимала его за шею. Ее длинные юбки задрались, показывая круглые колени ног, просунутых под согнутые руки Керли.Счастливая новобрачная хихикала и покусывала правое ухо своего мужа. Керли рычал и предупреждал — или обещал, что он сделает со своей игривой женой, когда они войдут.Кей почувствовала, как кровь прилила к ее лицу: она покраснела от смущения. Желая поскорее обнаружить свое присутствие, она громко произнесла:— Добрый день. — И быстро вступила в полосу солнечного света.На лицах застигнутых врасплох молодоженов появилось одинаковое выражение. — Удивление, немедленно сменившееся замешательством. Мальчишеское лицо Керли стало таким же красным, как у Кей, а лицо Роуз побледнело как полотно.Поспешно опуская Роуз вниз, Керли зачем-то откашлялся:— Послушай, Кей. А-а… мы не ожидали встретить тебя здесь.Подавляя в себе желание сказать, что это более чем очевидно, Кей проявила еще большее смирение.— Я знаю. Я должна была уйти полчаса тому назад. Я ухожу.— Вот как? — Керли переминался с ноги на ногу, а Роуз тем временем поправляла смятые юбки и разглаживала жакет. — Мы… у нас с Роуз… оказалось несколько свободных минут… и… — Керли не отрывал взгляда от своих хорошо начищенных ботинок.И опять счастливая, жизнерадостная Роуз стала смеяться над своим любимым, ребячливым Керли, над тем, как он краснел и запинался. Звуки ее прелестного смеха наполнили большой пустой пакгауз. Роуз встала перед своим высоким мужем, одетым в униформу, и, широко раскинув руки, обняла Кей.— Прости нас за фривольное поведение, — прошептала она ей на ухо. — Мы с Керли так сильно любим друг друга… мы воспользовались возможностью провести вместе несколько украденных минут.— Я уже ухожу, — кивая, ответила Кей и обняла женщину.Стремясь поскорее уйти, Кей отпустила Роуз. Она вернулась к колченогому столу, схватила синий жакет и натянула его. Потом взяла сосчитанные купюры, засунула их в карман и надела черную соломенную шляпку. На ходу завязывая ленты, она прямиком направилась к выходу, стараясь не смотреть на Керли.И бросила через плечо:— Я ухожу. Не знаю, когда… Запри за мной дверь. Кей выскочила на яркое калифорнийское солнце. Ее щеки запылали при новых взрывах смеха, прозвучавших ей вслед, а потом дверь громко захлопнулась, и ее закрыли на засов.Кей набрала в легкие побольше воздуха и пошла вперед резкими, решительными шагами. Ей хотелось уйти подальше от пакгауза и любовников, занятых глупыми, грубоватыми шутками. Быстро направляясь в сторону Драмм-стрит, Кей ощутила легкий, незнакомый ей до сих пор приступ зависти. Роуз и Керли были так счастливы, им было так хорошо вместе, они были без ума влюблены друг в друга.«На что это может быть похоже, — подумала Кей, — любить мужчину всем своим сердцем? И быть в ответ нежно любимой? Играть в бессмысленные любовные игры? Дразнить и щекотать друг друга, смеяться и… и… заниматься любовью? «Кей судорожно сглотнула.Она тряхнула головой, решительно подняла подбородок и отогнала от себя эти мысли. Однако спустя несколько минут капитан Кей Монтгомери снова ощутила непонятное томление.На углу ее остановил полицейский.На пересечении Бэттери-стрит и Пасифик-стрит стоял полицейский, регулирующий дорожное движение. На его худощавой фигуре отлично сидела сшитая на заказ синяя униформа. На голове была высокая черная шляпа констебля, а на руках — белоснежные хлопчатобумажные перчатки. Когда офицер поднял руку в белой перчатке, чтобы остановить движение, на груди у него засверкали латунные пуговицы.Резко взятые под уздцы лошади захрапели, а колеса экипажей заскрежетали при остановке. Тогда полицейский с улыбкой повернулся и дал сигнал переходить улицу ожидающей группе сирот из Бэттери-Плейс.Кей с улыбкой наблюдала за детьми.Их форменная одежда была тщательно выглажена, волосы аккуратно причесаны. На девочках были белые хлопчатобумажные блузки, плиссированные юбки из ярко-синей шерсти, белые хлопчатобумажные носки и хорошо начищенные черные туфли. Мальчики не уступали им в щегольстве: на них были белые накрахмаленные рубашки с темно-синими галстуками-самовязами, синие шорты, белые чулки и начищенные черные ботинки.Каждый ребенок в этой щебечущей стайке, сопровождаемой двумя взрослыми, был ухожен, бодр, счастлив и не сбивался с шага.Но позади всех — отставая от группы на несколько шагов — процессию замыкал мальчик. Грустный, маленький и болезненно худой мальчик. Полы его белой рубашки выбивались из синих шорт. Темно-синий галстук съехал набок. Один белый чулок болтался вокруг лодыжки. Его левая коленка была изукрашена большой неприглядной болячкой. Волосы, поразительного ярко-рыжего цвета, были спутаны. На макушке торчал непокорный вихор.Кей не могла отвести глаз от малыша.Совершенно неожиданно в ней проснулось сильное материнское чувство. При взгляде на очаровательного рыжеволосого мальчугана у нее сжалось сердце. Она неотрывно следила за мальчиком, пока группа не скрылась из виду, поглощенная толпами людей, снующих по людным улицам.Даже и тогда Кей продолжала всматриваться в толпу, сощурившись от яркого солнечного света, пытаясь разглядеть маленькую огненно-рыжую головку. Наконец она пришла в себя, вздохнула и продолжила свой путь.Но в ее душе запечатлелся незабываемый образ печального рыжеволосого мальчугана.
Кей нетерпеливо позвонила в колокольчик у черного входа в клуб «Золотая карусель». Ее впустил улыбающийся слуга-китаец Ника, Лин Тан, кланяясь и провожая ее до черной лестницы. Лин Тан довел Кей до личных апартаментов Ника.— Хозяин только что выйти, мисс капитан, — произнес вежливый слуга-китаец, вводя ее в просторную гостиную и оставив там одну.Нахмурившись, не желая даже присесть, Кей в напряжении стояла у входных дверей, готовая в случае необходимости броситься в укрытие. Проходили минуты, а Ник Мак-Кейб не появлялся. Раздосадованная тем, что он заставил ее ждать, Кей сказала себе, что не позволит невнимательному владельцу салуна вывести ее из равновесия.Она несмело окинула взглядом роскошную комнату. Вытянутый диван и легкие, с обивкой стулья были на вид прочными, дорогими и очень удобными. Видно было, что они принадлежат мужчине. То же самое можно было сказать о массивных блестящих столах из красного дерева, пушистом ковре, тяжелых портьерах.Кей решилась наконец подойти к зеркалу, начинающемуся от каминной доски и доходящему до потолка. Огромное зеркало, обрамленное сверкающим серебром, производило необычайное впечатление. Кей придвинулась поближе, взглянула в красивое полированное стекло. Она нахмурилась, когда, наклонившись к зеркалу, заметила, что из-под шляпки выбился рыжий локон, повиснув на левой щеке. Ей сразу же вспомнились нечесаные рыжие вихры маленького сироты.Кей огляделась по сторонам. Никого не было видно. Она поспешно сняла черный армейский капор, бросила его на ближайший стул. Стоя прямо перед зеркалом, она зачесала назад непокорные рыжие волосы и аккуратно уложила их с помощью шпилек. Изучая свое отражение, Кей ущипнула себя за бледные щеки, чтобы они порозовели. Она поворачивала голову из стороны в сторону, критически оценивая свою внешность. Она слегка покусала губы, чтобы придать им большую пухлость. И, совсем забывшись.Кей горделиво улыбнулась, прикасаясь нежными пальцами к высоким, красиво очерченным скулам.— О-о, капитан, вам придется произнести лишнюю молитву за это маленькое проявление тщеславия.Кей уронила руки и обернулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38