– Как ты могла бросить меня? – с болью произнес он, всплеснув руками.– Мои чувства к тебе неизменны, но быть с тобой я не могу. Ничего не изменилось с тех пор, как мы говорили об этом в последний раз. – Она подошла к двери на слабеющих ногах. – Тебе лучше уйти. Здесь я в безопасности и не нуждаюсь в твоей защите.Он догнал ее и схватил за плечи.– Ты, верно, шутишь? Такая любовь, как наша, приходит раз в жизни.Она опустила голову.– Да, ты и в этом прав. Но пусть уж я умру старой девой, чем меня повесят вместе с тобой через год или даже раньше.– Я готов рисковать ради тебя жизнью! – крикнул он, встряхнув ее. – Но ты ничем не хочешь пожертвовать ради меня. Ни одним днем своей жизни.– Наверное, я труслива и слаба, но у меня есть дело, которое я обязана завершить. Прошу тебя, не суди меня слишком строго. – Она. умоляюще взглянула на него. – Я клятвенно обещаю, что не стану доносить на тебя властям и твою тайну никто не узнает, – сказала она.Это была правда: она не станет рисковать ради него, пока не привлечет к суду убийцу отца.– Для любви еще не пришло время. Сейчас время ненавидеть и мстить, – отчеканила она, распахнув дверь. – Уходи, прошу тебя.Он выпустил ее, в глазах его отразились боль и мука, и сердце Серины сжалось. Его боль – это ее боль, но лучше покончить с этим сразу, одним ударом, чем видеть, как постепенно будет умирать их любовь. Его преступная деятельность и любовь – понятия несовместимые.– Прости меня, Ник. Он надел треуголку.– Если ты можешь думать только о мщении и видишь во мне разбойника, а не того, кто я есть на самом деле, значит, наша любовь была обречена с самого начала. – Он вышел, и Раф последовал за ним молчаливой тенью. Дверь захлопнулась с таким грохотом, что даже стены задрожали.Серина опустилась на стул и разрыдалась. Она плакала так долго, что у нее разболелась голова. Сердце ее разорвалось на кусочки, и вряд ли теперь их удастся склеить. Может, она поступила опрометчиво? Серина долго сидела задумавшись. Наконец чья-то рука обняла ее за плечи, и она услышала нежный голосок Андрии:– Идем, Серина. Тебе надо выспаться, и ты почувствуешь себя гораздо лучше. Наступит завтрашний день, а за ним и следующий. И боль постепенно утихнет.– Вряд ли я вообще смогу заснуть, – пробормотала Серина, вытирая глаза рукавом и поднимаясь вслед за Андрией в их комнату. – Но откуда ты знаешь все это?– Я потеряла всех, кого любила, и думала, что умру от горя, но, как видишь, до сих пор живу. Мое прошлое стало мучительным воспоминанием, и я поняла, что люди невольно заставляют страдать друг друга.«И я тоже», – подумала Серина, вспомнив взгляд Ника, полный тоски и боли. Но теперь уже не вернуть назад тех слов, которые сделали их чужими друг другу.– Я была замужем, – призналась Андриа. – Мой муж любил меня без памяти. У нас был прелестный ребенок… – Голос ее задрожал. – У нас был могущественный враг, который делал все, чтобы помешать нашему счастью. Он – или она? – нас разлучил. Я потеряла и мужа, и ребенка. Я и сама чуть не погибла, и до сих пор не знаю, как мне удалось выжить. – Она тяжело вздохнула. – Я живу сегодняшним днем. За работой время проходит незаметно. И только так я могу существовать.Плача, они обнялись.– Господи, ну почему любовь всегда приносит страдания? – сквозь слезы пробормотала Серина, уткнувшись в плечо Андрии.Андриа покачала головой.– Да потому, что она приносит и радость.Ник и Раф ехали по ночному Лондону, и каждый думал о своем. По молчаливому согласию они двинулись по знакомой дороге в Суссекс. Только разбойничий налет поможет им встряхнуться. Риск, опасность – вот что Нику сейчас нужно. Игра со смертью, с судьбой. Возможность еще раз доказать себе, что сиротский приют важнее, чем разбитое сердце.Ник выругался. Их кони неслись галопом к южной окраине города. Раф летел рядом, пригнувшись к шее своего коня.– Не знаешь, в Суррее бал не дают, Раф? – крикнул. Ник.– Нет, но в Кроли или Льюисе намечалось какое-то празднество. Если выехать за пределы Лондона, мы наверняка поймаем карету.– Если нам повезет, – вздохнул Ник, чувствуя себя самым несчастным человеком на свете. – Плохо, что Пегас остался в Лондоне.– Не хочу возвращаться в Лондон, – злобно огрызнулся Раф. – Там одни страдания и неразгаданные тайны.– Вонь, толпы народу, воры и убийцы, – подхватил Ник.– И неверные женщины.Ник почувствовал, как к горлу подступает комок. Он сглотнул, проклиная свою слабость. Это она сделала его слабым. Она внушила ему мысль, что леди, настоящая леди, никогда не выйдет за него замуж. Он как был, так и остался беспризорным воришкой.У него нет ни имени, ни состояния, а в глазах Серины он еще и разбойник, обитатель трущоб.Она ничего не знает о Николасе Терстоне, эсквайре. Тем лучше. Может, она и права – наглухо закрыла свое сердце, чтобы себя защитить. Если ее повесят вместе с ним, она не сможет отомстить дяде. И все же ее отказ ранил его больнее, чем его шпоры ранили коня.– Не хотелось бы, чтобы Тревор Эмерсон нас поймал, – проговорил Ник, ни к кому не обращаясь. Вот бы вернуться к Серине в обличье Полуночного разбойника – маска, перчатки, пистолеты, что закопаны в огороде у Ноя. Но сначала деньги для сиротского приюта. Он не имеет права забыть о своем долге.– Почему ты заговорил о капитане Эмерсоне? – спросил Раф, когда они замедлили шаг и перешли на неторопливую рысь.– Этот человек постоянно вертится у нас под ногами. Он мой друг, но чует нас за версту. И я тоже чую, что он следует за нами по пятам. Еще несколько вылазок, и тайна Полуночного разбойника перестанет быть тайной.– Мне будет не хватать риска и опасности, но и болтаться на виселице что-то не хочется, тем более после того, как мне удалось вернуться живым с войны.– Да, это было бы глупо. Не понимаю, почему ты до сих пор меня не бросил.Раф поправил шляпу.– Я всегда храню верность своим друзьям. А ты единственный человек, который помог мне, когда я не знал, как мне жить дальше.– Мне трудно даже представить, что значит потерять память.– Это как будто ты заново родился, хотя ты и взрослый. Доктор говорит, что память со временем может ко мне вернуться. – Он грустно усмехнулся. – Не уверен, что я хочу вновь ее обрести. Мое прошлое было не очень счастливым. Скорее бурным.– Очень может быть, если ты и в самом деле состоишь в родстве с Роуэном. Он известен своим взбалмошным характером и аморальным поведением. Он был замешан в скандале – вызвал на дуэль мужа своей любовницы и убил его.Раф наклонился к шее коня.– Что же у меня в прошлом? Может, еще более отвратительные скандалы?– Не думаю. До меня дошли бы сплетни. – Ник вскинул руку. – Слышишь? Сюда едет экипаж. Зачем терять такую возможность? – Ник повернул коня с дороги в кусты и вынул из сумки перчатки и маску. – Полуночный разбойник на этот раз будет грабить у самого Лондона. Надеюсь, ему повезет.Ник выехал на дорогу, и мурашки побежали у него по спине. Он знал, что на сей раз играет с огнем и эта вылазка может стоить ему жизни. Глава 18 Прошло две недели.Серина спустилась в холл после бессонной ночи, еле держась на ногах от усталости. Веки ее, казалось, словно налились свинцом – так хотелось спать. Всю ночь она ворочалась в постели, не сомкнув глаз.Войдя в магазин мисс Хопкинс, соединявшийся дверью с жилыми помещениями, и очутившись в кладовой, заваленной коробками и ящиками, она услышала за портьерой голоса. Кто бы это мог. быть? Она уже несколько недель жила уединенно, не показывалась на улице, и ей стало любопытно посмотреть на посетителей.Аристократы обычно так рано не приходят. Голос мужской. Как странно, подумала она, прислушиваясь. Подойдя к портьере, она вдруг узнала голос своего дяди.– Нет, я уже сказала, что ее здесь нет, – говорила мисс Хопкинс. – Я не видела ее, иначе непременно бы вам сообщила, сэр Лютер. Думаю, она покинула страну, раз вы ее до сих пор не нашли.– Но зачем ей уезжать? – вкрадчиво спросил он. Волосы зашевелились на голове Серины: она безошибочно уловила злобные нотки за внешней любезностью. – Что могло заставить ее пойти на такой шаг? – настойчиво допытывался он.– Не знаю. Иногда молодым леди приходят в голову довольно нелепые идеи. Может, она влюбилась и последовала за своим кавалером на континент?– Я бы об этом узнал! – прошипел сэр Лютер, стукнув кулаком по столу. Серина вздрогнула. – Она бы никуда не поехала без багажа и денег.«Ты прекрасно знаешь, дядюшка, почему я сбежала», – мысленно обратилась к нему Серина. Он играет роль заботливого опекуна, и довольно искусно.– Сэр Лютер, позвольте вам заметить, что вы не живете в Хай-Кресенте и не знаете, с кем она встречалась и что было у нее на уме.Сэр Лютер что-то буркнул себе под нос, и Серина представила его одутловатое лицо, багровое от злости. Если бы она раздвинула портьеры и сделала всего один шаг, то оказалась бы в его власти. Как же уязвима ее так называемая свобода! Да, здесь она чувствовала себя в безопасности, надеясь, что дядя не вернется сюда, но он оказался хитрее. Нельзя быть такой наивной! И медлить больше нельзя: пора приводить свой план в исполнение. Сэр Лютер не успокоится, пока ее не отыщет.Серина, запрокинув голову, смотрела на палладианский фасад особняка Левертонов на Беркли-сквер. Копоть покрыла каменные стены, узкие длинные окна тускло поблескивали. Ступеньки парадного входа были подметены, но осенние листья все продолжали падать на каменные плиты. На всем здании лежала печать заброшенности.Дрогнувшей рукой Серина взялась за дверной молоток. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем лакей в парике открыл дверь. Он посмотрел на нее в некотором недоумении.Она набрала в грудь воздуха и произнесла:– Я бы хотела видеть сэра Джеймса Левертона.– А как прикажете вас представить? – прогнусавил слуга.– Мисс Серина Хиллиард.Он хмыкнул, впустил ее в холл, затем провел в маленькую приемную, холодную и полутемную. Коричневая обивка мебели выглядела унылой и обветшалой в неярких лучах осеннего солнца. Увядшие цветы в вазе усиливали гнетущее впечатление.В коридоре послышались неуверенные шаги. Серина ожидала увидеть худощавого старика в башмаках на высоких каблуках и старомодном парике, но вместо этого перед ней предстал высокий стройный молодой человек, отдаленно напоминающий сэра Джеймса. Распутный образ жизни наложил отпечаток на его красивое лицо, а темные круги под глазами придавали ему усталый вид. Нет сомнений, что он редко расставался с бутылкой. Такое же изможденное выражение лица и бледность отличали и ее отца, когда он начал пить.На молодом человеке был расшитый золотом камзол с позолоченными пуговицами, от блеска которых можно было ослепнуть. Рука его мелко дрожала, когда он поднес пальцы Серины к своим напомаженным губам.– Я польщен, что в этот мрачный день мне нанесла визит столь прелестная особа, – жеманно произнес он.– Сэр Джеймс Левертон? – спросила она, заметно приуныв. Этот человек вряд ли ей поможет. Он слишком безволен.– Мисс Хиллиард, мне знакомо ваше имя. Наши отцы были друзьями. Я удивлен, что вы ничего не знаете о смерти моего отца, сэра Джеймса. Я сэр Итан, нынешний глава семейства Левертон.– Сэр Джеймс умер? – потрясенно воскликнула Серина.– Да, несколько лет назад. Чем могу вам помочь? – Он окинул критическим взглядом ее простой плащ и шляпку с широкими полями, скрывавшую ее лицо от любопытных глаз, – подарок мисс Хопкинс.– Я надеялась, что ваш отец окажет мне помощь в моем бедственном положении.Его лицо помрачнело.– Если вам нужны деньги…– Нет, ничего подобного!Он указал ей на диван перед камином, в котором давно не разжигали огонь.– Расскажите мне все.Чувствуя себя несколько неуютно, но решив, что у нее нет выбора, она рассказала сэру Итану об убийстве отца и сэре Лютере.– Я единственная свидетельница и не успокоюсь, пока мой дядя не понесет наказание за убийство отца.Сэр Итан задумчиво потер подбородок. Его рука, унизанная кольцами и перстнями, безвольно свисала со спинки дивана. В комнате повисло тяжелое напряженное молчание, отчего Серине стало не по себе. Затаив дыхание, она ждала ответа.– Что же вы от меня хотите, мисс Хиллиард? – спросил он наконец.– Я думала, что вы могли бы переговорить с властями. Семья Левертон пользуется огромным уважением, и у вас есть связи. Вы могли бы помочь мне восстановить справедливость, сэр Итан. – Она в отчаянии прижала ладони к лицу. – Я не знаю, к кому еще обратиться. Мне больше никто не поможет, и могущественных друзей у меня нет.Итан смущенно похлопал ее по руке, и она невольно вздрогнула – такими холодными были его пальцы. Он напоминал ей рептилию, и она уже готова была пожалеть, что пришла на Беркли-сквер.– Не знаю, достаточно ли у меня влияния, но я непременно переговорю с властями, мисс Хиллиард.Она встала, поняв по его тону, что разговор окончен. Он тоже поднялся, правда, несколько неуверенно, и покачнулся, с трудом удержав равновесие.– Я очень признательна вам за поддержку. Наши отцы были друзьями, – повторила она.– Где я смогу вас найти в том случае, если мне удастся переговорить с судьей или вашим делом заинтересуется сэр Генри Филдинг?Серина решила пока не давать ему свой адрес.– Я приду к вам сама через пару дней, сэр Итан.– Трудновато будет привлечь к суду сэра Лютера, если у вас нет против него улик.– Я понимаю, но попытаюсь сделать все возможное… или погибну. Мой дядя ищет, меня, чтобы заставить замолчать навсегда. Он не захочет рисковать… – Она не договорила и умолкла.Сэр Итан изобразил на лице ужас.– О, это слишком мрачно! Уверяю вас, этого не произойдет.Он проводил ее до двери. Серина ушла от него разочарованная. Сэр Итан не производил впечатления человека, который может пользоваться влиянием в суде.Глотая слезы, она невольно сравнивала Ника с напомаженным и трясущимся аристократом, и разбойник теперь виделся ей весьма волевым и решительным джентльменом. Если сэр Итан ей не поможет, она останется без поддержки.Итан смотрел ей вслед из окна. Стройная фигурка и красота пленили его, но он слишком устал, чтобы обольщать ее улыбками и цветистыми комплиментами. Успеется еще, подумал он, усмехаясь. Пообещать помочь ей, солгать о своем разговоре с судьей, и она почувствует себя ему обязанной. Желание обладать ее соблазнительным телом вдохнуло в него бодрость, но желудок так разболелся, что страстные мечтания пришлось отложить на потом.Он остановил портшез и приказал носильщикам следовать за дамой, торопливо пересекавшей площадь. Надо узнать, где она живет, – на всякий случай.Мисс Хиллиард могла бы стать приятным амурным приключением – глаза как у дикой кошки, соблазнительные формы. Калли Вайн наскучила ему сразу же, как только отдалась. Слезливая размазня, нежный цветочек. Фиалка. Ему нравились женщины раскованные, порочные. Зачем ему в постели эта плакса? Но невинность имеет свои преимущества – ему было приятно сорвать этот цветок. Особого плотского удовлетворения он не получил, зато насладился новизной.Портшез раскачивался, голова у него кружилась, и его начало тошнить. Носильщики пронесли Итана через шумную Пиккадилли, пробираясь между экипажами и повозками. Потом они повернули на Хеймаркет и остановились, поставив портшез на землю. Итан осторожно раздвинул занавески и увидел, как мисс Хиллиард, оглянувшись по сторонам, постучала в лавку модистки Хопкинс.Он улыбнулся – тщетная предосторожность! Отыскать ее убежище не составило труда. Он побарабанил пальцами по подоконнику. Что ж, это пригодится ему в дальнейшем.Из мисс Хиллиард получится настоящая куртизанка, не то что истеричная Калли Вайн. Подумав о Калли, он даже пожалел о своем желании лишить ее девственности. Когда все кончилось, он понял, что совершил ошибку, и самая большая глупость, которую он сделал, – пообещал на ней жениться. Она восприняла это со всей серьезностью и закатила ему истерику, когда узнала, что свадьбы не будет. Неудивительно, что с ней произошел несчастный случай. У девицы совершенно отсутствует здравый смысл.Лужайки сада в поместье Холлоуз покрывали красные и желтые листья. Они шуршали и кружились под порывами ветра.Делиция склонилась над постелью Калли.– Надо вставать. Мы тебя усадим в инвалидное кресло. Я положила подушки, чтобы у тебя не болела спина. Вот увидишь, ты скоро поправишься.– Я калека, Делиция. Лучше умереть, чем провести остаток жизни прикованной к постели.– А тебе и не придется лежать в постели. – Делиция переживала за подругу: куда подевались доверчивость, открытость Калли? Перед ней бледная тень некогда жизнерадостной, полной сил девушки – впалые щеки, тусклые волосы, пустые глаза.Делиция мысленно осыпала Итана проклятиями. Гнев и отчаяние снедали ее с тех пор, как она узнала о том, что случилось десять дней назад. Чувство вины угнетало ее с каждым днем все сильнее – Калли не становилось лучше, нога срасталась неправильно, как и предсказывал доктор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31