Делиция повисла у него на шее и расцеловала в обе щеки.– Ник, благодарю тебя! Ты умеешь меня развеселить. Ник рассмеялся, настроение его улучшилось. Он заметил злобный огонек во взгляде Итана и понял, что за щедрость, проявленную к Делиции, его ждет неприятный разговор. Он обнял сестру и поцеловал ручку мисс Вайн. «Если Итан тронет хоть волосок на голове этого создания, я вызову его на дуэль», – решил он. На этот раз биться они будут до смертельного исхода. Глава 11 Кучер Рой испуганно уставился на багровое от злости лицо Лютера Хиллиарда. Дверь была закрыта, и сбежать через черный ход не было никакой возможности. Здесь, в дешевой гостинице, он ждал мисс Серину. Можно было бы выскочить на улицу и смешаться с толпой, но толстяк преградил ему путь.Рой сжался под ледяным взглядом Лютера.– По правде сказать, я не знаю, где мисс Серина. В Суссексе на нас напали два разбойника, и после этого она исчезла.– Ты знаешь, почему мисс Серина в такой спешке покинула Хай-Кресент?– Нет, – ответил Рой, не желая делиться своими подозрениями. – Я думал, она поссорилась с сэром Эндрю.– Сэр Эндрю мертв. И теперь я, сэр Лютер, унаследовал землю и титул. Не мешало бы тебе быть со мной почтительнее. – Он сделал шаг вперед, и Рой попятился от него, пока не уперся спиной в стену.Очутившись в ловушке, он поклонился и произнес:– Сэр Лютер.– Ты должен был знать, когда она появится в Лондоне. – Лютер грубо схватил Роя за шерстяную куртку, так что та треснула. – Ты лжешь мне?– Нет, сэр Лютер! Если бы мисс Серина меня искала, я бы вам сказал.Сэр Лютер прищурил заплывшие жиром глазки, обдав Роя смрадным дыханием.– Я не верю тебе, Рой. На какие деньги ты живешь в гостинице? Наверняка за тебя платит мисс Серина! – Он притянул к себе Роя, и у того сердце ушло в пятки от страха.– У меня есть кое-какие сбережения, а еще я помогаю ухаживать за лошадьми. Она в Лондон не приезжала, иначе я бы ее нашел.– Ты помог ей сбежать, старая крыса! – прорычал сэр Лютер и схватил Роя за горло. – За это ты умрешь. Тебе больше не удастся мне насолить.У Роя перехватило дыхание, и он не мог вымолвить ни слова. «Я и не пытался насолить вам! – хотелось ему крикнуть. – Жизнь дороже».– Если я оставлю тебя в живых, ты будешь свидетельствовать против меня по ее наущению, – продолжал сэр Лютер, сжимая его горло.Роя обуяла паника. Он пытался вырваться, но сэр Лютер был сильнее. В глазах хозяина блеснул сумасшедший огонек. Рой успел подумать, что этот джентльмен всегда был немного не в себе.Сэр Лютер медленно сжимал пальцы у него на горле, Рой сопротивлялся, но тщетно.Ему хотелось закричать во все горло, позвать на помощь. Но поздно! На глаза упала серая пелена, затем все вокруг почернело, потом стало красным, – будто в голове разлилась кровь. Сердце отчаянно колотилось – единственное, что продолжало еще жить. И громкий шум в ушах. Теряя сознание, Рой обмяк и перестал сопротивляться.Сэр Лютер душил его, пока безжизненное тело не повисло у него на руках. Тогда он отшвырнул того, кто еще совсем недавно был кучером в Хай-Кресенте, прослужившим своим хозяевам двадцать лет, и пнул бездыханный труп. Перешагнув через него, он вышел на улицу.
Серина разогнула ноющую от боли спину. Внезапно ее охватило предчувствие беды. Опасность приближалась с каждым днем. Даже здесь она не защищена от Лютера, пока он жив.Перед ее внутренним взором всплыла сцена, которую она теперь никогда не забудет. Багровое от ярости лицо Лютера, взгляд, полный ненависти. Отец, когда-то такой гордый и сильный, а теперь распростертый на полу. И лужа крови.Серина наблюдала эту сцену, спрятавшись за портьерой в библиотеке. Она стала свидетельницей ссоры двух братьев, причиной которой послужила полоска земли между их поместьями.Лютер пришел в бешенство и ударил отца ножом в грудь. Она стояла, застыв от ужаса: Лютер заметил ее, и она едва успела выскочить на террасу. Няня Хопкинс прятала ее, пока Лютер не перестал ее искать. Потом Серина тайком проникла в дом и стащила из отцовского стола шкатулку с деньгами и ключ. Кучер охотно согласился покинуть вместе с ней Хай-Кресент.Серина со стоном закрыла лицо руками, забыв, что они холодные и мокрые, поскольку она мыла полы. Поморщившись, она стала выковыривать грязь из-под ногтей.Ей смертельно надоело заточение, но бежать отсюда пока рано. Лютер наверняка ее разыскивает. Он, должно быть, расспросил слуг и узнал, что у няни Хопкинс в Лондоне живет родственница.А когда Лютер не обнаружит ее в магазине мисс Молли Хопкинс, он перестанет ее искать.И все же, стараясь уверить себя, что она прячется здесь от Лютера Хиллиарда, Серина понимала, что в первую очередь ее удерживает чувство, которое она испытывает к Нику. Жар обволакивал ее тело, стоило ей вспомнить ночь, проведенную в его объятиях. Ну вот, опять! А ведь прошло лишь несколько часов, как они расстались. Какой стыд!В кухне хлопнула дверь, и Серина решила, что это охранник пришел за чашкой кофе или молока. День выдался по-зимнему холодным, ветер свистел в щелях дома.Она поежилась – спина заледенела, несмотря на работу. Можно надеть шерстяное платье, которое купил Ник, но это означало бы, что она ему покорилась.Услышав голос Ника, она вздрогнула.– А, вот ты где. Какое счастье, что ты не подожгла дом, готовя завтрак!– Меня не удивляет, что ты всегда воображаешь худшее, – проговорила она, выжимая тряпку и мечтая о том, чтобы это была его шея. Не желая встречаться с ним взглядом, она принялась усердно возить тряпкой по ступенькам. – И за это ты не получишь то, что я приготовила.– Подгоревший бекон и пережаренную яичницу? – Он прислонился к дубовой балюстраде, и она, почувствовав на себе его горячий взгляд, еще усерднее заработала тряпкой.– Я приготовила рыбу и картофельный пирог – вполне съедобно.– Твой поцелуй вкуснее, – ухмыльнулся он, и нежные нотки в его голосе заставили ее сердце сладко заныть.– Но не такой сытный.Он ничего не сказал, но продолжал стоять рядом. Его высокая фигура одновременно и пугала, и влекла ее. Она не понимала, как такое может быть.– Я принес кое-что, чтобы скрасить твое заточение, – проговорил он наконец и зашуршал бумагой.– Можешь оставить себе свои подарки, – строптиво заявила она. – Я ничего от тебя не приму.Ник не мог оторвать глаз от ее округлых бедер, скрытых под рваной бархатной юбкой. Он положил пакет на ступеньку, а она, не обращая на него внимания, продолжала остервенело орудовать тряпкой.Он обнял ее сзади за талию. Она замерла, не выпуская из рук тряпку. Он прижал ее к себе и нащупал ее грудь под тесным лифом, представляя в мечтах, как расшнуровывает бархатный корсаж.Она не двигалась.Он закрыл глаза и вдохнул ее аромат, неуловимую смесь роз и женственности. Нежные завитки волос на ее шее щекотали ему ноздри, и он прижался к ним губами.Он почувствовал, как она напряглась, готовая в любой миг вырваться из его объятий. Он мог бы задрать ей юбки и овладеть ею прямо здесь, на ступеньках, но ему не хотелось ее унижать. Это значило бы навсегда потерять ее доверие.Он отступил, не сводя глаз с ее тонкой талии и аппетитных бедер.– Так тебе не интересно, что я купил? – спросил он хриплым голосом.Она молча покачала соловой.Он подхватил ее на руки и понес наверх, не обращая внимания на протестующие вопли. Перешагнув через ведро с водой, он чуть не поскользнулся на куске мыла. Очутившись в своей спальне, которая была ближе, чем ее, он со смехом опустил ее на пол.– Дикая кошка, – усмехнулся он. – Оставайся здесь. Я мигом.Она сердито насупилась, но послушалась. Наверное, в ней победило любопытство. Он вернулся и сунул ей в руки объемный сверток.– Разверни.Она недоверчиво покосилась на него, и он добавил:– Не бойся, это не змея и не ядовитый паук.– Змея, – протянула она рассеянно, проворно разрывая упаковку. Он внимательно следил за выражением ее лица. Щеки ее залились радостным румянцем, глаза широко распахнулись.– Это для тебя. Ты сказала, что любишь рисовать, и я подумал, что тебе понравится набор рисовальных принадлежностей. – У него перехватило дыхание от того, что на лице ее появилось выражение искренней радости, которую она не смогла скрыть за маской высокомерного безразличия.– Спасибо, – выдохнула она. – Очень мило с твоей стороны.– Я хоть и преступник, но не злодей.– Я знаю, – прошептала она так тихо, что он едва ее расслышал. Ее слова, однако, ознаменовали новую веху в их отношениях. И он был немало удивлен, обнаружив, что это для него важно.В комнате повисло неловкое молчание, и Ник не знал, как его нарушить. Он смотрел, как она перебирает кисточки и ощупывает туго натянутый холст.– Что ты будешь рисовать? – спросил он наконец.– Хороший вопрос. – Она бросила взгляд в сторону окна, за которым виднелись крыши и трубы домов, и вздохнула. – Полагаю, какую-нибудь трубу или крышу.– Ты всегда рисуешь с натуры?– Да. Цветы, деревья, пейзажи.– Тогда я принесу тебе букет цветов. Хризантемы подойдут?Она кивнула, и взгляд ее потеплел.– Да, я люблю хризантемы. – Она собрала подарки и понесла их в свою комнату. Ник последовал за ней, как будто между ними осталось что-то недосказанное. Он сразу заметил приятную перемену в ее комнате.– Что ты здесь сделала? Комната просто преобразилась.– Я все вымыла, вплоть до стен, и нашла простыни, из которых смастерила занавески. Простенькие такие, но с ними как-то уютнее, и они скрывают меня от любопытных взглядов из дома напротив. Я и не знала, что в Лондоне дома стоят так близко друг к другу. Если высунуться в окно, можно, пожалуй, достать рукой до противоположной стены.Ник усмехнулся.– Не думаю, что у тебя такие длинные руки, но люди и в самом деле живут здесь в тесноте. В более респектабельных районах города и улицы шире, и дома дальше отстоят друг от друга.– Мне бы так хотелось полюбоваться парками и достопримечательностями Лондона, – мечтательно протянула она.Ник уже готов был пообещать прогулку, чтобы доставить ей удовольствие, но вовремя вспомнил о том, что она может его выдать властям.– Может быть, вскоре ты их увидишь. Она внимательно посмотрела на него.– Я сейчас никуда не убегу, – объяснила она. – Ты был прав, когда говорил, что я бегу от опасности. Это так, и я поняла, что здесь у меня надежное укрытие.Он почему-то был уверен, что она говорит правду.– Но это не помешает тебе выдать меня, едва ты окажешься на улице.– Если тебя арестуют, Ник, то этот дом конфискуют и я лишусь надежного укрытия.– Да, – согласился он с улыбкой. – Ты рассуждаешь весьма здраво, моя дорогая. Можешь прятаться здесь до конца своей жизни. Мне такой вариант по душе.Она укоризненно нахмурилась.– Если ты думаешь, что я всю жизнь проживу в этом доме в качестве твоей любовницы, то ошибаешься. Я уйду, когда придет время, и ты меня не остановишь.– Насколько я понимаю, ты уже моя любовница, – засмеялся он и сделал к ней несколько шагов. Желание обнять ее, прижать к своему сердцу овладело им с неодолимой силой. Ее прозрачная кожа, хрупкие запястья делали ее каким-то неземным существом, но он чувствовал, что внутри ее скрывается вулкан кипящих страстей. Она постоянно вынуждала быть начеку.– Я поддалась твоим чарам, но в дальнейшем сумею справиться со своими чувствами, – заявила она с прежним высокомерием. – И надеюсь, ты с уважением отнесешься к моему решению.Он посмотрел в ее прелестное выразительное лицо. В ее загадочных миндалевидных глазах светился вызов.– Ты веришь в любовь, Серина? Она отвернулась и задумалась.– Не знаю, – проговорила она наконец. – Сомневаюсь, что любовь – долговечное чувство.– Ты ответила искренне, и мне это нравится. – Он взял ее за руку и потянул к кровати. Заметив се нерешительность, он постарался ее успокоить: – Не бойся. Я не собираюсь на тебя набрасываться.Она послушалась, и они сели, чинно, как в церкви, друг подле друга.– Когда мне было четырнадцать, я влюбился в дочку нашего соседа, – начал рассказывать Ник. – Правда, моя безответная любовь продлилась всего полгода. Потом я влюбился в супругу управляющего. – Серина оторопело уставилась на него, и Ник рассмеялся. – Да, это ужасно неприлично. Она назначала мне тайные свидания и посвящала в таинства любви. Да. – Он глубоко вздохнул. – Потом были и другие, но я никого из них не любил всем сердцем, пока не встретил женщину, которая стала женой моего друга. Она могла бы стать моей женой, если бы я добивался ее с большим рвением.– Но почему ты отступился? – спросила Серина. – И что значит быть по-настоящему влюбленным?– Я и сам не могу понять, почему не стал ее добиваться. Причина здесь может быть только одна: я считал, что недостаточно хорош для нее, и потому держался в тени. Она виконтесса, а у меня нет ни титула, ни денег. – Он сжал руку Серины. – Ты сама поймешь, когда полюбишь по-настоящему. Для меня это и боль, и радость, и желание сделать все для любимого человека. Любовь порой превращает людей в безумцев, но я согласен на все, только бы испытать это чувство Может, я и в самом деле ее любил. – Он задумчиво посмотрел на Сери ну. – Не знаю, зачем я тебе это говорю. Но ты отвлекаешь меня от грустных мыслей.– Я всегда считала, что любовь способна преодолеть все преграды. Иначе это не любовь.Он внезапно выпустил ее руку и подошел к окну.– Я не собираюсь проверять эту теорию. Ни одна благородная леди не согласится стать женой незаконнорожденного, усыновленного аристократом.– Послушать тебя, так ты до сих пор страдаешь от этого.– Я не могу примирить в себе аристократа и бродягу. В душе я по-прежнему вор и разбойник, а внешне – респектабельный джентльмен.– Почему ты всегда отзываешься пренебрежительно о своем аристократическом воспитании? Тебе повезло, что ты получил образование. Большинство бедняков не умеют ни читать, ни писать.– Может, так для них лучше. Многие представители высшего сословия не умеют использовать свои знания. Они растрачивают жизнь на пьяные дебоши и совсем не думают о том, что люди вокруг голодают.Она откинулась на подушки и поджала ноги.– А ты?– Как меня может это не тревожить? Страдания окружают нас повсюду, и только слепой их не видит.– Но что ты делаешь, чтобы помочь несчастным? Ты же не можешь накормить весь Лондон.Он резко повернулся к ней. Надо посвятить ее в свою тайну, довериться ей и показать сиротский приют. Глава 12 –Идем, я тебе кое-что покажу. Но сперва, пожалуйста, надень то, что я тебе купил, а я схожу за твоим плащом.Двадцать минут спустя они шли по булыжной мостовой, и Ник крепко держал ее за руку. Серина с удовольствием вдыхала запахи улицы, даже запах конского навоза. С реки дул холодный бриз, и она дышала полной грудью, наслаждаясь свежестью.Наконец-то на воле! Ей хотелось перемолвиться словечком и с разносчиком булочек, и с продавцом газет, и с дворниками. Она и не подозревала, что так соскучилась по общению. Интересно, что сказал ее друзьям Лютер? Как объяснил ее внезапное исчезновение? Но зачем сейчас об этом думать? Сегодня он не причинит ей вреда.Как приятно надеть все новое и чистое! Туфли чуть жмут, но это не беда. А длинный бархатный плащ защищает от холода.– Я сгораю от любопытства, – улыбнулась она, сжимая его горячую ладонь.– Ты улыбнулась! – изумленно воскликнул он и чуть не перевернул корзину с яблоками, столкнувшись с тучной торговкой в чепце и драном платке. Женщина разразилась проклятиями, и Серина невольно сжалась, услышав площадную брань.Ребятишки в лохмотьях сновали среди подвод и телег. Толпа становилась все гуще, по мере того как они продвигались в сторону узких улочек и обветшалых домов.– Это восточная окраина Сент-Джайлза, – пояснил Ник. – Мы почти пришли.Он завел ее за угол, и они очутились у высокого кирпичного здания, бывшего когда-то товарным складом. Дом недавно подремонтировали, и свежие деревянные панели сияли желтизной на мрачном фоне фасада. Ник остановился перед дверью и, повернувшись к Серине, внимательно посмотрел на нее, продолжая сжимать ее руку.Словно повинуясь какому-то тайному ритуалу, он медленно выпустил ее пальцы, предлагая ей свободу и одновременно проверяя, сдержит ли она свое обещание не убегать от него.Они долго смотрели друг на друга. Наконец она спросила:– Чего же мы ждем?Он улыбнулся, и сердце ее сладко заныло. Ах, если бы он был злым, жестоким, чтобы ей проще было его ненавидеть! Но нет – он добрый и внимательный.Пол огромного холла был выложен плиткой. Посреди стоял длинный стол, за которым сидел высокий худой мужчина. Увидев их, он вскочил, и его лицо озарила радостная улыбка. Под сводами холла эхом звенели детские голоса.– Мистер Тер…– Добрый день, Торнби, – перебил его Ник и пожал костлявую руку старика. – Я привел в гости к детям свою знакомую.– Они сейчас обедают, все, кроме больных.– Хочешь, навестим больных в лазарете, Серина? – спросил Ник.Она молча кивнула.– Этот сиротский приют – смысл моей жизни, – пояснил Ник, следуя вместе с ней за Торнби, который поднимался по лестнице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Серина разогнула ноющую от боли спину. Внезапно ее охватило предчувствие беды. Опасность приближалась с каждым днем. Даже здесь она не защищена от Лютера, пока он жив.Перед ее внутренним взором всплыла сцена, которую она теперь никогда не забудет. Багровое от ярости лицо Лютера, взгляд, полный ненависти. Отец, когда-то такой гордый и сильный, а теперь распростертый на полу. И лужа крови.Серина наблюдала эту сцену, спрятавшись за портьерой в библиотеке. Она стала свидетельницей ссоры двух братьев, причиной которой послужила полоска земли между их поместьями.Лютер пришел в бешенство и ударил отца ножом в грудь. Она стояла, застыв от ужаса: Лютер заметил ее, и она едва успела выскочить на террасу. Няня Хопкинс прятала ее, пока Лютер не перестал ее искать. Потом Серина тайком проникла в дом и стащила из отцовского стола шкатулку с деньгами и ключ. Кучер охотно согласился покинуть вместе с ней Хай-Кресент.Серина со стоном закрыла лицо руками, забыв, что они холодные и мокрые, поскольку она мыла полы. Поморщившись, она стала выковыривать грязь из-под ногтей.Ей смертельно надоело заточение, но бежать отсюда пока рано. Лютер наверняка ее разыскивает. Он, должно быть, расспросил слуг и узнал, что у няни Хопкинс в Лондоне живет родственница.А когда Лютер не обнаружит ее в магазине мисс Молли Хопкинс, он перестанет ее искать.И все же, стараясь уверить себя, что она прячется здесь от Лютера Хиллиарда, Серина понимала, что в первую очередь ее удерживает чувство, которое она испытывает к Нику. Жар обволакивал ее тело, стоило ей вспомнить ночь, проведенную в его объятиях. Ну вот, опять! А ведь прошло лишь несколько часов, как они расстались. Какой стыд!В кухне хлопнула дверь, и Серина решила, что это охранник пришел за чашкой кофе или молока. День выдался по-зимнему холодным, ветер свистел в щелях дома.Она поежилась – спина заледенела, несмотря на работу. Можно надеть шерстяное платье, которое купил Ник, но это означало бы, что она ему покорилась.Услышав голос Ника, она вздрогнула.– А, вот ты где. Какое счастье, что ты не подожгла дом, готовя завтрак!– Меня не удивляет, что ты всегда воображаешь худшее, – проговорила она, выжимая тряпку и мечтая о том, чтобы это была его шея. Не желая встречаться с ним взглядом, она принялась усердно возить тряпкой по ступенькам. – И за это ты не получишь то, что я приготовила.– Подгоревший бекон и пережаренную яичницу? – Он прислонился к дубовой балюстраде, и она, почувствовав на себе его горячий взгляд, еще усерднее заработала тряпкой.– Я приготовила рыбу и картофельный пирог – вполне съедобно.– Твой поцелуй вкуснее, – ухмыльнулся он, и нежные нотки в его голосе заставили ее сердце сладко заныть.– Но не такой сытный.Он ничего не сказал, но продолжал стоять рядом. Его высокая фигура одновременно и пугала, и влекла ее. Она не понимала, как такое может быть.– Я принес кое-что, чтобы скрасить твое заточение, – проговорил он наконец и зашуршал бумагой.– Можешь оставить себе свои подарки, – строптиво заявила она. – Я ничего от тебя не приму.Ник не мог оторвать глаз от ее округлых бедер, скрытых под рваной бархатной юбкой. Он положил пакет на ступеньку, а она, не обращая на него внимания, продолжала остервенело орудовать тряпкой.Он обнял ее сзади за талию. Она замерла, не выпуская из рук тряпку. Он прижал ее к себе и нащупал ее грудь под тесным лифом, представляя в мечтах, как расшнуровывает бархатный корсаж.Она не двигалась.Он закрыл глаза и вдохнул ее аромат, неуловимую смесь роз и женственности. Нежные завитки волос на ее шее щекотали ему ноздри, и он прижался к ним губами.Он почувствовал, как она напряглась, готовая в любой миг вырваться из его объятий. Он мог бы задрать ей юбки и овладеть ею прямо здесь, на ступеньках, но ему не хотелось ее унижать. Это значило бы навсегда потерять ее доверие.Он отступил, не сводя глаз с ее тонкой талии и аппетитных бедер.– Так тебе не интересно, что я купил? – спросил он хриплым голосом.Она молча покачала соловой.Он подхватил ее на руки и понес наверх, не обращая внимания на протестующие вопли. Перешагнув через ведро с водой, он чуть не поскользнулся на куске мыла. Очутившись в своей спальне, которая была ближе, чем ее, он со смехом опустил ее на пол.– Дикая кошка, – усмехнулся он. – Оставайся здесь. Я мигом.Она сердито насупилась, но послушалась. Наверное, в ней победило любопытство. Он вернулся и сунул ей в руки объемный сверток.– Разверни.Она недоверчиво покосилась на него, и он добавил:– Не бойся, это не змея и не ядовитый паук.– Змея, – протянула она рассеянно, проворно разрывая упаковку. Он внимательно следил за выражением ее лица. Щеки ее залились радостным румянцем, глаза широко распахнулись.– Это для тебя. Ты сказала, что любишь рисовать, и я подумал, что тебе понравится набор рисовальных принадлежностей. – У него перехватило дыхание от того, что на лице ее появилось выражение искренней радости, которую она не смогла скрыть за маской высокомерного безразличия.– Спасибо, – выдохнула она. – Очень мило с твоей стороны.– Я хоть и преступник, но не злодей.– Я знаю, – прошептала она так тихо, что он едва ее расслышал. Ее слова, однако, ознаменовали новую веху в их отношениях. И он был немало удивлен, обнаружив, что это для него важно.В комнате повисло неловкое молчание, и Ник не знал, как его нарушить. Он смотрел, как она перебирает кисточки и ощупывает туго натянутый холст.– Что ты будешь рисовать? – спросил он наконец.– Хороший вопрос. – Она бросила взгляд в сторону окна, за которым виднелись крыши и трубы домов, и вздохнула. – Полагаю, какую-нибудь трубу или крышу.– Ты всегда рисуешь с натуры?– Да. Цветы, деревья, пейзажи.– Тогда я принесу тебе букет цветов. Хризантемы подойдут?Она кивнула, и взгляд ее потеплел.– Да, я люблю хризантемы. – Она собрала подарки и понесла их в свою комнату. Ник последовал за ней, как будто между ними осталось что-то недосказанное. Он сразу заметил приятную перемену в ее комнате.– Что ты здесь сделала? Комната просто преобразилась.– Я все вымыла, вплоть до стен, и нашла простыни, из которых смастерила занавески. Простенькие такие, но с ними как-то уютнее, и они скрывают меня от любопытных взглядов из дома напротив. Я и не знала, что в Лондоне дома стоят так близко друг к другу. Если высунуться в окно, можно, пожалуй, достать рукой до противоположной стены.Ник усмехнулся.– Не думаю, что у тебя такие длинные руки, но люди и в самом деле живут здесь в тесноте. В более респектабельных районах города и улицы шире, и дома дальше отстоят друг от друга.– Мне бы так хотелось полюбоваться парками и достопримечательностями Лондона, – мечтательно протянула она.Ник уже готов был пообещать прогулку, чтобы доставить ей удовольствие, но вовремя вспомнил о том, что она может его выдать властям.– Может быть, вскоре ты их увидишь. Она внимательно посмотрела на него.– Я сейчас никуда не убегу, – объяснила она. – Ты был прав, когда говорил, что я бегу от опасности. Это так, и я поняла, что здесь у меня надежное укрытие.Он почему-то был уверен, что она говорит правду.– Но это не помешает тебе выдать меня, едва ты окажешься на улице.– Если тебя арестуют, Ник, то этот дом конфискуют и я лишусь надежного укрытия.– Да, – согласился он с улыбкой. – Ты рассуждаешь весьма здраво, моя дорогая. Можешь прятаться здесь до конца своей жизни. Мне такой вариант по душе.Она укоризненно нахмурилась.– Если ты думаешь, что я всю жизнь проживу в этом доме в качестве твоей любовницы, то ошибаешься. Я уйду, когда придет время, и ты меня не остановишь.– Насколько я понимаю, ты уже моя любовница, – засмеялся он и сделал к ней несколько шагов. Желание обнять ее, прижать к своему сердцу овладело им с неодолимой силой. Ее прозрачная кожа, хрупкие запястья делали ее каким-то неземным существом, но он чувствовал, что внутри ее скрывается вулкан кипящих страстей. Она постоянно вынуждала быть начеку.– Я поддалась твоим чарам, но в дальнейшем сумею справиться со своими чувствами, – заявила она с прежним высокомерием. – И надеюсь, ты с уважением отнесешься к моему решению.Он посмотрел в ее прелестное выразительное лицо. В ее загадочных миндалевидных глазах светился вызов.– Ты веришь в любовь, Серина? Она отвернулась и задумалась.– Не знаю, – проговорила она наконец. – Сомневаюсь, что любовь – долговечное чувство.– Ты ответила искренне, и мне это нравится. – Он взял ее за руку и потянул к кровати. Заметив се нерешительность, он постарался ее успокоить: – Не бойся. Я не собираюсь на тебя набрасываться.Она послушалась, и они сели, чинно, как в церкви, друг подле друга.– Когда мне было четырнадцать, я влюбился в дочку нашего соседа, – начал рассказывать Ник. – Правда, моя безответная любовь продлилась всего полгода. Потом я влюбился в супругу управляющего. – Серина оторопело уставилась на него, и Ник рассмеялся. – Да, это ужасно неприлично. Она назначала мне тайные свидания и посвящала в таинства любви. Да. – Он глубоко вздохнул. – Потом были и другие, но я никого из них не любил всем сердцем, пока не встретил женщину, которая стала женой моего друга. Она могла бы стать моей женой, если бы я добивался ее с большим рвением.– Но почему ты отступился? – спросила Серина. – И что значит быть по-настоящему влюбленным?– Я и сам не могу понять, почему не стал ее добиваться. Причина здесь может быть только одна: я считал, что недостаточно хорош для нее, и потому держался в тени. Она виконтесса, а у меня нет ни титула, ни денег. – Он сжал руку Серины. – Ты сама поймешь, когда полюбишь по-настоящему. Для меня это и боль, и радость, и желание сделать все для любимого человека. Любовь порой превращает людей в безумцев, но я согласен на все, только бы испытать это чувство Может, я и в самом деле ее любил. – Он задумчиво посмотрел на Сери ну. – Не знаю, зачем я тебе это говорю. Но ты отвлекаешь меня от грустных мыслей.– Я всегда считала, что любовь способна преодолеть все преграды. Иначе это не любовь.Он внезапно выпустил ее руку и подошел к окну.– Я не собираюсь проверять эту теорию. Ни одна благородная леди не согласится стать женой незаконнорожденного, усыновленного аристократом.– Послушать тебя, так ты до сих пор страдаешь от этого.– Я не могу примирить в себе аристократа и бродягу. В душе я по-прежнему вор и разбойник, а внешне – респектабельный джентльмен.– Почему ты всегда отзываешься пренебрежительно о своем аристократическом воспитании? Тебе повезло, что ты получил образование. Большинство бедняков не умеют ни читать, ни писать.– Может, так для них лучше. Многие представители высшего сословия не умеют использовать свои знания. Они растрачивают жизнь на пьяные дебоши и совсем не думают о том, что люди вокруг голодают.Она откинулась на подушки и поджала ноги.– А ты?– Как меня может это не тревожить? Страдания окружают нас повсюду, и только слепой их не видит.– Но что ты делаешь, чтобы помочь несчастным? Ты же не можешь накормить весь Лондон.Он резко повернулся к ней. Надо посвятить ее в свою тайну, довериться ей и показать сиротский приют. Глава 12 –Идем, я тебе кое-что покажу. Но сперва, пожалуйста, надень то, что я тебе купил, а я схожу за твоим плащом.Двадцать минут спустя они шли по булыжной мостовой, и Ник крепко держал ее за руку. Серина с удовольствием вдыхала запахи улицы, даже запах конского навоза. С реки дул холодный бриз, и она дышала полной грудью, наслаждаясь свежестью.Наконец-то на воле! Ей хотелось перемолвиться словечком и с разносчиком булочек, и с продавцом газет, и с дворниками. Она и не подозревала, что так соскучилась по общению. Интересно, что сказал ее друзьям Лютер? Как объяснил ее внезапное исчезновение? Но зачем сейчас об этом думать? Сегодня он не причинит ей вреда.Как приятно надеть все новое и чистое! Туфли чуть жмут, но это не беда. А длинный бархатный плащ защищает от холода.– Я сгораю от любопытства, – улыбнулась она, сжимая его горячую ладонь.– Ты улыбнулась! – изумленно воскликнул он и чуть не перевернул корзину с яблоками, столкнувшись с тучной торговкой в чепце и драном платке. Женщина разразилась проклятиями, и Серина невольно сжалась, услышав площадную брань.Ребятишки в лохмотьях сновали среди подвод и телег. Толпа становилась все гуще, по мере того как они продвигались в сторону узких улочек и обветшалых домов.– Это восточная окраина Сент-Джайлза, – пояснил Ник. – Мы почти пришли.Он завел ее за угол, и они очутились у высокого кирпичного здания, бывшего когда-то товарным складом. Дом недавно подремонтировали, и свежие деревянные панели сияли желтизной на мрачном фоне фасада. Ник остановился перед дверью и, повернувшись к Серине, внимательно посмотрел на нее, продолжая сжимать ее руку.Словно повинуясь какому-то тайному ритуалу, он медленно выпустил ее пальцы, предлагая ей свободу и одновременно проверяя, сдержит ли она свое обещание не убегать от него.Они долго смотрели друг на друга. Наконец она спросила:– Чего же мы ждем?Он улыбнулся, и сердце ее сладко заныло. Ах, если бы он был злым, жестоким, чтобы ей проще было его ненавидеть! Но нет – он добрый и внимательный.Пол огромного холла был выложен плиткой. Посреди стоял длинный стол, за которым сидел высокий худой мужчина. Увидев их, он вскочил, и его лицо озарила радостная улыбка. Под сводами холла эхом звенели детские голоса.– Мистер Тер…– Добрый день, Торнби, – перебил его Ник и пожал костлявую руку старика. – Я привел в гости к детям свою знакомую.– Они сейчас обедают, все, кроме больных.– Хочешь, навестим больных в лазарете, Серина? – спросил Ник.Она молча кивнула.– Этот сиротский приют – смысл моей жизни, – пояснил Ник, следуя вместе с ней за Торнби, который поднимался по лестнице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31