Могу я положиться на вас?
— По рукоять, — сухо сказал я.
Инспектор понял мой ответ буквально. Да он и не мог понять подтекста. Для него сказанное мною означало лишь одно: вполне — и этого было достаточно.
— Но к чему все эти тайны? — спросил я. Немного подумав, инспектор Вернон сказал:
— Знаете вы об этом или нет, но в Британии никому не позволительно вступать в сделку с людьми, обвиняемыми в совершении уголовного преступления. Нельзя обещать смягчения приговора в обмен на информацию. Это миф. Вы можете неофициально убедить кого-то признать себя виновным в совершении менее тяжкого, чем инкриминируемое, преступления — к примеру, в вашем случае это будет, допустим, неумышленное причинение телесных повреждений вместо причинения тяжких телесных повреждений. Второе из преступлений гораздо более серьезно и может повлечь за собой значительно более суровый приговор. Однако органы власти могут оказаться несговорчивы и, если они заподозрят вас в сделке с обвиняемым, то их полное право опротестовать ваши действия. Я понятно объясняю?
— Да.
— Таким образом, вопрос о том, какие свидетельские и прочие показания допустимы, а какие нет, — это настоящее минное поле.
— Мне приходилось кое-что слышать об этом.
— Если бы вы не предложили расспросить Берни о Нормане Кворне, я и не подумал бы сделать это. Но Берни сразу же раскололся, и теперь мое начальство хлопает меня по спине и думает, а не обратиться ли ему в Королевскую прокуратуру, которая, разумеется, решит, должен ли состояться судебный процесс или нет, причем, учтите, судебный процесс не по делу о причинении вам тяжких телесных повреждений, а процесс по обвинению Оливера Грантчестера в непредумышленном убийстве Нормана Кворна.
— О, дьявол!
— В такой стадии следствия весьма важно, что и кто знает, чтобы не упустить никаких полезных показаний и свидетельств. Признания Берни не предназначены для ваших ушей, они могут скомпрометировать следствие. Однако я передам их вам, хоть и не должен этого делать.
— Вам это ничем не грозит, абсолютно ничем.
Тем не менее инспектор Вернон осторожно огляделся вокруг, как будто тот, кто мог его подслушать, находился где-то рядом, незаметно проникнув в комнату.
— Берни сказал, — отважился, наконец, инспектор Вернон, — что они — те четверо, которых вы называете бандитами, — посещают в Лондоне спортивный зал в восточном Сити. Туда в течение нескольких последних лет наведывался Оливер Грантчестер. Он немного занимался поднятием тяжестей и бодибилдингом, но не боксом.
— Понятно.
— Когда же ему понадобилось сделать грязную работу, он нанял четверых ваших «посетителей». Грантчестер предложил им хорошие деньги, а рассчитался с ними после выполнения «заказа», хотя работа и не удалась.
— Кворн умер. Вернон кивнул.
— Грантчестер, — сказал инспектор, — велел им явиться к нему домой, сообщил им адрес и объяснил, что они легко найдут его дом, потому что подъезд к нему освещен рождественскими огнями, которые он включит даже средь бела дня. Сам он приехал туда с каким-то пожилым человеком. Это, как вы догадываетесь, был Норман Кворн. Через калитку в ограде Нормана Кворна затащили в сад, и четверо бандитов привязали свою жертву — имени которой они не знали, — к тому же дереву, что и вас, но бить не стали. Грантчестер разжег мангал и сказал Кворну, что положит его на раскаленную решетку, если тот откажется сообщить необходимую информацию.
Некоторое время Вернон молчал, а потом продолжил:
— Берни не знал тогда и до сих пор не знает, что это за информация. Кворн обомлел от ужаса, говорит Берни, а Грантчестер дождался, пока огонь не разгорелся вовсю и не накалил как следует решетку. Тогда он бросил решетку на траву и сказал Кворну, что будет держать его на ней, пока Кворн не скажет ему того, что Грантчестер хотел узнать. Кворн хотел сказать все, что от него требовал Грантчестер, но Грантчестер все равно велел четверым бандитам бросить Кворна на решетку и держать его там. Кворн отчаянно вопил и клялся, что скажет все без утайки, но Грантчестер не позволял поднять его и, казалось, наслаждался тем, что происходило перед его глазами. Когда же Грантчестер разрешил поднять Кворна с решетки, тот был уже мертв. Я слушал инспектора, цепенея от ужаса.
— Берни чуть не вырвало, когда он рассказывал об этом, — после недолгого молчания продолжал Вернон.
— Неудивительно.
— Грантчестер рассвирепел. На земле перед ним лежал мертвый Кворн, а то, что хотел узнать от него Грантчестер, так и осталось тайной. Он велел Берни и остальным спрятать тело Кворна в багажник своей машины, которая стояла в гараже. В своем доме он ухитрился получить отпечатки пальцев всех четверых сообщников, оставленные на стаканах. И предупредил своих подельщиков, чтобы молчали. Если хоть кто-нибудь узнает о том, что произошло в тот день, сказал он им, каждый из них окажется в смертельной опасности. Потом он дал им деньги и сказал, чтобы они уехали. Берни не знает, что Грантчестер сделал с телом Кворна.
— Вы спросили Берни о Шотландии? Вернон кивнул.
— Грантчестер заплатил им за то, чтобы они приехали и выбили из вас кое-какие сведения. Что именно надо выбить, он им не сказал, велел только спросить у вас «Где это?», а вы уж сами догадаетесь, чего от вас требуют. Но вы ничего им не сказали и не дали. Грантчестер был в бешенстве, он кричал, что прежде чем швырять вас с обрыва, им следовало убедиться, что вы мертвы.
— Так-так, — сказал я, морщась от очередного приступа боли.
— Берни говорит, что возразил тогда Грантчестеру, что одно дело — избить человека, а другое — убить, а Грантчестер стал запугивать его и орать, что Берни должен делать то, за что ему платят, и пусть не забывает об отпечатках пальцев.
— Берни глуп, — сказал я.
— Пожалуй, да, с нашей точки зрения. Во всяком случае, плата была хороша, и когда Грантчестер позавчера опять вызвал их к себе, они подчинились.
— Да.
— Он сообщил им, что скоро явитесь вы и что вас надо привязать к тому же дереву, что и Кворна. Только на этот раз о пытке горячей решеткой речи не было. Парень в боксерских перчатках известен под именем Джэззо. Он обещал Грантчестеру, что на этот раз будет осторожнее, так как в Шотландии вы слишком быстро оказались в нокауте. Гарантировал, что заставит вас отвечать на любые вопросы.
Я слушал Вернона без всяких комментариев.
— Однако это оказалось не так-то просто, — сказал Вернон, — и тогда Грантчестер снова притащил свой мангал, потому что в прошлый раз он возымел должное действие. Берни говорит, что он был возмущен.
— Однако это не помешало ему усесться мне на ноги, — заметил я.
— Вы раньше не упоминали об этом.
— Так вы меня и не спрашивали.
— Берни говорит, что при этом была миссис Бенчмарк и она отчаянно умоляла Грантчестера прекратить издеваться над вами, но тот не слушал ее. Я спросил Берни про вас: кричали вы или нет.
— Странный вопрос. К чему вам это знать? Взгляд Вернона стал испытующим:
— Берни сказал, что вы стонали, но не кричали. Превосходно, подумал я. Очень любезно со стороны Берни. — И в это самое время в сад, снеся ограду, вломился автобус. — Вернон умолк и в упор взглянул на меня. — Берни точно излагает события?
— Насколько это касается меня, то да, точно. Инспектор встал и дважды прошелся по комнате
с таким видом, будто был чем-то огорчен.
— Миссис Бенчмарк назвала вас своим братом, но вы ведь не брат ей? — спросил он.
— Ее отец был женат на моей матери. Он умер неделю тому назад.
Вернон кивнул.
— Миссис Бенчмарк расстроена тем, что случилось в саду. Бедная женщина не находит себе места
Я снова воздержался от комментариев.
— Она говорит, что с вами была подружка. Вчера мы отпустили всех футбольных болельщиков, но очень многие из них утверждают, что автобус от бара до сада вела какая-то молодая женщина. Это была она?
— Это не подружка, а настоящий друг, — сказал я. — Она шла в нескольких шагах позади меня, когда эти бандиты затащили меня в сад. Они не заметили ее. Вчера она рассказала мне, что, увидев, как меня привязали к дереву, помчалась в бар и позвонила оттуда в полицию. А тут как раз прибыл полный автобус веселых гуляк, и она улучила момент, села на место водителя и повела автобус ко мне на выручку, за что я век буду благодарен ей.
— Иными словами, — сказал Вернон, — вы не хотели бы причинять ей беспокойство и втягивать в неприятности.
— Совершенно верно.
Он надолго остановил на мне понимающий взгляд.
— И вы не намерены называть нам ее имя и адрес.
— Она замужем, — сказал я, — лучше, чтобы ее муж ни о чем не знал. Да вам она и не нужна, разве не так?
— Пожалуй, вы правы.
— Если автобус оказался поврежденным, я могу заплатить за это, — сказал я.
Вернон подошел к двери, открыл ее и отдал кому-то распоряжение принести чаю. Вернувшись к столу, он сказал:
— Вчера мы получили разрешение на обыск дома Грантчестера.
Вернон ждал, не спрошу ли я его, что интересного и полезного следствию они нашли там, и дождался, но прямо на мой вопрос не ответил.
— Сегодня мы получили из Шотландии по факсу сделанные вами рисунки с изображением лиц бандитов. Вы нарисовали их в тот день, когда на вас напали возле вашего дома, — сказал Вернон. — Берни едва не лишился чувств, когда мы показали ему эти рисунки. Кроме того, из Шотландии же нам прислали список вещей, украденных у вас. В доме Грантчестера мы нашли четыре картины, указанные в этом списке.
— Не может быть!
Вернон успокоительно кивнул.
— Ваш полицейский, сержант Беррик, сообщил, что сзади на этих картинах есть наклейки, и если на них наклеить другие наклейки, то в рентгеновских лучах все равно будет видно ваше имя. Сегодня во второй половине дня мы это проверили. — Вернон прогнал с лица еле заметную улыбку. — Сержант Беррик сказал также, что вы обещали ему нарисовать портрет его жены, если он поможет вам отыскать эти картины.
— Обещал, — сказал я, — и нарисую.
— А моей — нарисуете?
— С удовольствием, — ответил я.
ГЛАВА 14
Во вторник утром я отправился на встречу в банке в Рединге и был препровожден в небольшую комнату для конфиденциальных совещаний, где вокруг стола уже сидели управляющий банком, Маргарет Морден и Тобиас. На столе перед ними даже успели поставить чашечки с дымящимся кофе.
При моем появлении все трое встали.
— О, к чему это? — смутился я. — Я опоздал?
— Нет, — сказал Тобиас.
И все сели. Я занял свободный стул.
— Вы принесли список? — спросил управляющий банком.
На мне была белая рубашка со свободным воротником и куртка. Галстука я не надел. Порывшись в кармане куртки, я достал и передал Тобиасу конверт Нормана Кворна.
Присутствующие несколько удивленно смотрели на меня.
— Прошу прощения за свои синяки, — сказал я, поднеся руку к лицу. — Мне опять немного досталось. Били не очень аккуратно.
— Я говорил с Крисом, — сказал Тобиас. — Он рассказал мне про... мангал Грантчестера.
— Вот как!
Тобиас, надо думать, уже успел пересказать менеджеру банка и Маргарет то, что узнал от Криса. Все смутились. Я тоже. Очень по-английски.
— Ну так что, — сказал я, — деньги отыскать можно?
В этом никто из них, кажется, не сомневался. У них у всех был довольный вид спаниелей, почуявших близкую добычу. Листок бумаги — оставшаяся после Нормана Кворна загадка — переходил из одних рук в другие. Вскоре выяснилось, что, хотя цифры и названия относились к банковским счетам, финансовый директор пивоваренного завода воздержался от того, чтобы доверить бумаге самую главную тайну: к каким именно банкам относятся записанные им счета. Этот список был не более чем памяткой для самого себя. Норман Кворн составил его так, чтобы никто больше не смог расшифровать сделанных им записей.
Каждый из присутствующих с глубокомысленным видом скопировал для себя весь список, цифры и названия. (Нельзя доверить эти данные офисному компьютеру, сказал менеджер банка, эта информация так важна, что необходимо исключить возможность ее утечки). Каждый из присутствующих имел при себе персональный компьютер, не подсоединенный ни к каким другим устройствам и не подверженный воздействиям извне. Все трое ввели в свои личные компьютеры дискеты, на которых было записано то, что было известно только самим владельцам компьютеров, и начали поиск.
В комнате воцарилось молчание. Слышно было лишь, как все трое нажимают клавиши, или нетерпеливое постукивание пальцев, когда задерживалась выдача нужного результата.
Я спокойно ждал. Эти люди знали свое дело, а я был в таких вопросах профаном.
Тобиас и менеджер банка были одеты в приличествующие их профессии темные солидные костюмы. Маргарет пришла на встречу в шерстяном цветастом платье, мягком, розовом, умиротворяющем. Это платье отнюдь не свидетельствовало о деловитости и последовательности мышления Маргарет. Не смешно ли, думал я, что мужчины часто признают женщин равными себе по уму, только если женщины притворяются беспомощными, ждущими от них поддержки. Маргарет забавляла меня. Перехватив мой взгляд, она словно прочла мои мысли и подмигнула. Мужчины не зря боятся женщин, решил я: в каждой из них живет ведьма.
Раньше ведьм сжигали...
Я неуклюже ерзал на своем стуле, наклонившись над столом, облокотясь на него и неглубоко дыша. Быстро освоенное умение владеть измученным телом.
Вчера вечером в полицейском участке инспектор Вернон сказал мне, что Пэтси опознала машину Айвэна (на которой я приехал в деревню, где жила она) и что машина отбуксирована на стоянку полицейского участка, где и находится в настоящее время.
— Могу я забрать ее оттуда? — спросил я, удивленный этим сообщением.
— Если считаете, что в своем теперешнем состоянии сумеете управлять ею.
В кармане возвращенных мне брюк среди прочих вещей находились ключи от машины.
Независимо от своего состояния, я доехал до Ламборна, нашел запасной ключ от дома Эмили на знакомом гвозде, совершил грабительский набег на виски хозяйки дома и провел мучительную ночь в гостиной, прямо в одежде лежа на боку на диване. Больше ни на что у меня не было сил. Меня трясло как в лихорадке.
Утром я вошел в ванную комнату, нашел там с горем пополам бритву, побрился, привел в порядок волосы и прополоскал горло. В конце концов, сказал я себе, в своем физическом состоянии виноват я сам. Надо смириться с этим. Проглоти таблетки и будь благодарен судьбе.
Я позвонил Крису, который сказал, что безуспешно пытался дозвониться до меня по моему номеру мобильного телефона. — Телефон в машине, — сказал я, — батарейка, наверное, разрядилась.
— Так заряди ее, к чертям.
— Уговорил. Заряжу.
— Как твое самочувствие, Ал? И где ты?
— В Ламборне. Ты можешь поехать в Пейнгтон, а потом приехать сюда?
— Сегодня? Привезти всех трех женщин?
— Если можешь. Я позвоню в отель.
— Форма шофера наготове. Сумка номер девять. Разговор закончился в мажорном тоне, а затем я
позвонил в отель и оставил сообщение для матери и Эмили. Последнее, что я сделал, — извлек из-под рамки картины список Кворна, чтобы привезти его в Рединг.
Ко времени ленча эксперты были все еще так же далеки от цели, как и в начале своей работы.
Сделав перерыв, они послали за сандвичами и кофе.
— Беда в том, — объяснил мне менеджер банка, — что у нас здесь три группы переменных величин. Мы должны сопоставлять номера счетов из списка с названиями из того же списка и с идентификационным номером банка, что мы уже сделали, а затем нам необходимо послать эту комбинацию банку в надежде получить от него ответ, что такой номер существует. Однако наши возможности действовать таким образом ограничены. Наиболее реально для нас — сопоставить тот или иной счет номера с тем или иным банком, но при этом мы можем неправильно указать название счета, и тогда банк тут же сообщит нам по факсу, что ввиду неполноты нашего запроса ответ на него невозможен. И ничего с этим не поделаешь. А самое главное, номера счетов — это вообще неверный окольный путь. — Что вы имеете в виду под словами «неверный окольный путь»? — спросил я.
— Все номера в списке заканчиваются двумя нулями. Как правило же — номера счетов начинаются с двух нулей. Мы пытались записать эти номера, изменив порядок цифр на обратный, но и это к успеху не привело. Я, впрочем, до сих пор уверен, что Кворн записал их, так сказать, задом наперед, но если он еще как-то закодировал их или умножил на два, например, то наша задача и в самом деле трудно разрешима, если разрешима вообще.
Тобиас и Маргарет кивали головами, подтверждая тем самым правоту менеджера банка. Лица у них были огорченные.
— Кворн мог послать деньги по какому-то круговому маршруту, использовав все эти номера, как пляжные полотенца на шезлонгах, или же мог послать их прямо из Панамы в какое-то другое место, но пока что мы не нашли их следа. Я действовал, исходя из уверенности, что какой-то из этих номеров или какое-то из названий должно что-то значить для Центрального банка в Панаме, но там не хотят признать это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
— По рукоять, — сухо сказал я.
Инспектор понял мой ответ буквально. Да он и не мог понять подтекста. Для него сказанное мною означало лишь одно: вполне — и этого было достаточно.
— Но к чему все эти тайны? — спросил я. Немного подумав, инспектор Вернон сказал:
— Знаете вы об этом или нет, но в Британии никому не позволительно вступать в сделку с людьми, обвиняемыми в совершении уголовного преступления. Нельзя обещать смягчения приговора в обмен на информацию. Это миф. Вы можете неофициально убедить кого-то признать себя виновным в совершении менее тяжкого, чем инкриминируемое, преступления — к примеру, в вашем случае это будет, допустим, неумышленное причинение телесных повреждений вместо причинения тяжких телесных повреждений. Второе из преступлений гораздо более серьезно и может повлечь за собой значительно более суровый приговор. Однако органы власти могут оказаться несговорчивы и, если они заподозрят вас в сделке с обвиняемым, то их полное право опротестовать ваши действия. Я понятно объясняю?
— Да.
— Таким образом, вопрос о том, какие свидетельские и прочие показания допустимы, а какие нет, — это настоящее минное поле.
— Мне приходилось кое-что слышать об этом.
— Если бы вы не предложили расспросить Берни о Нормане Кворне, я и не подумал бы сделать это. Но Берни сразу же раскололся, и теперь мое начальство хлопает меня по спине и думает, а не обратиться ли ему в Королевскую прокуратуру, которая, разумеется, решит, должен ли состояться судебный процесс или нет, причем, учтите, судебный процесс не по делу о причинении вам тяжких телесных повреждений, а процесс по обвинению Оливера Грантчестера в непредумышленном убийстве Нормана Кворна.
— О, дьявол!
— В такой стадии следствия весьма важно, что и кто знает, чтобы не упустить никаких полезных показаний и свидетельств. Признания Берни не предназначены для ваших ушей, они могут скомпрометировать следствие. Однако я передам их вам, хоть и не должен этого делать.
— Вам это ничем не грозит, абсолютно ничем.
Тем не менее инспектор Вернон осторожно огляделся вокруг, как будто тот, кто мог его подслушать, находился где-то рядом, незаметно проникнув в комнату.
— Берни сказал, — отважился, наконец, инспектор Вернон, — что они — те четверо, которых вы называете бандитами, — посещают в Лондоне спортивный зал в восточном Сити. Туда в течение нескольких последних лет наведывался Оливер Грантчестер. Он немного занимался поднятием тяжестей и бодибилдингом, но не боксом.
— Понятно.
— Когда же ему понадобилось сделать грязную работу, он нанял четверых ваших «посетителей». Грантчестер предложил им хорошие деньги, а рассчитался с ними после выполнения «заказа», хотя работа и не удалась.
— Кворн умер. Вернон кивнул.
— Грантчестер, — сказал инспектор, — велел им явиться к нему домой, сообщил им адрес и объяснил, что они легко найдут его дом, потому что подъезд к нему освещен рождественскими огнями, которые он включит даже средь бела дня. Сам он приехал туда с каким-то пожилым человеком. Это, как вы догадываетесь, был Норман Кворн. Через калитку в ограде Нормана Кворна затащили в сад, и четверо бандитов привязали свою жертву — имени которой они не знали, — к тому же дереву, что и вас, но бить не стали. Грантчестер разжег мангал и сказал Кворну, что положит его на раскаленную решетку, если тот откажется сообщить необходимую информацию.
Некоторое время Вернон молчал, а потом продолжил:
— Берни не знал тогда и до сих пор не знает, что это за информация. Кворн обомлел от ужаса, говорит Берни, а Грантчестер дождался, пока огонь не разгорелся вовсю и не накалил как следует решетку. Тогда он бросил решетку на траву и сказал Кворну, что будет держать его на ней, пока Кворн не скажет ему того, что Грантчестер хотел узнать. Кворн хотел сказать все, что от него требовал Грантчестер, но Грантчестер все равно велел четверым бандитам бросить Кворна на решетку и держать его там. Кворн отчаянно вопил и клялся, что скажет все без утайки, но Грантчестер не позволял поднять его и, казалось, наслаждался тем, что происходило перед его глазами. Когда же Грантчестер разрешил поднять Кворна с решетки, тот был уже мертв. Я слушал инспектора, цепенея от ужаса.
— Берни чуть не вырвало, когда он рассказывал об этом, — после недолгого молчания продолжал Вернон.
— Неудивительно.
— Грантчестер рассвирепел. На земле перед ним лежал мертвый Кворн, а то, что хотел узнать от него Грантчестер, так и осталось тайной. Он велел Берни и остальным спрятать тело Кворна в багажник своей машины, которая стояла в гараже. В своем доме он ухитрился получить отпечатки пальцев всех четверых сообщников, оставленные на стаканах. И предупредил своих подельщиков, чтобы молчали. Если хоть кто-нибудь узнает о том, что произошло в тот день, сказал он им, каждый из них окажется в смертельной опасности. Потом он дал им деньги и сказал, чтобы они уехали. Берни не знает, что Грантчестер сделал с телом Кворна.
— Вы спросили Берни о Шотландии? Вернон кивнул.
— Грантчестер заплатил им за то, чтобы они приехали и выбили из вас кое-какие сведения. Что именно надо выбить, он им не сказал, велел только спросить у вас «Где это?», а вы уж сами догадаетесь, чего от вас требуют. Но вы ничего им не сказали и не дали. Грантчестер был в бешенстве, он кричал, что прежде чем швырять вас с обрыва, им следовало убедиться, что вы мертвы.
— Так-так, — сказал я, морщась от очередного приступа боли.
— Берни говорит, что возразил тогда Грантчестеру, что одно дело — избить человека, а другое — убить, а Грантчестер стал запугивать его и орать, что Берни должен делать то, за что ему платят, и пусть не забывает об отпечатках пальцев.
— Берни глуп, — сказал я.
— Пожалуй, да, с нашей точки зрения. Во всяком случае, плата была хороша, и когда Грантчестер позавчера опять вызвал их к себе, они подчинились.
— Да.
— Он сообщил им, что скоро явитесь вы и что вас надо привязать к тому же дереву, что и Кворна. Только на этот раз о пытке горячей решеткой речи не было. Парень в боксерских перчатках известен под именем Джэззо. Он обещал Грантчестеру, что на этот раз будет осторожнее, так как в Шотландии вы слишком быстро оказались в нокауте. Гарантировал, что заставит вас отвечать на любые вопросы.
Я слушал Вернона без всяких комментариев.
— Однако это оказалось не так-то просто, — сказал Вернон, — и тогда Грантчестер снова притащил свой мангал, потому что в прошлый раз он возымел должное действие. Берни говорит, что он был возмущен.
— Однако это не помешало ему усесться мне на ноги, — заметил я.
— Вы раньше не упоминали об этом.
— Так вы меня и не спрашивали.
— Берни говорит, что при этом была миссис Бенчмарк и она отчаянно умоляла Грантчестера прекратить издеваться над вами, но тот не слушал ее. Я спросил Берни про вас: кричали вы или нет.
— Странный вопрос. К чему вам это знать? Взгляд Вернона стал испытующим:
— Берни сказал, что вы стонали, но не кричали. Превосходно, подумал я. Очень любезно со стороны Берни. — И в это самое время в сад, снеся ограду, вломился автобус. — Вернон умолк и в упор взглянул на меня. — Берни точно излагает события?
— Насколько это касается меня, то да, точно. Инспектор встал и дважды прошелся по комнате
с таким видом, будто был чем-то огорчен.
— Миссис Бенчмарк назвала вас своим братом, но вы ведь не брат ей? — спросил он.
— Ее отец был женат на моей матери. Он умер неделю тому назад.
Вернон кивнул.
— Миссис Бенчмарк расстроена тем, что случилось в саду. Бедная женщина не находит себе места
Я снова воздержался от комментариев.
— Она говорит, что с вами была подружка. Вчера мы отпустили всех футбольных болельщиков, но очень многие из них утверждают, что автобус от бара до сада вела какая-то молодая женщина. Это была она?
— Это не подружка, а настоящий друг, — сказал я. — Она шла в нескольких шагах позади меня, когда эти бандиты затащили меня в сад. Они не заметили ее. Вчера она рассказала мне, что, увидев, как меня привязали к дереву, помчалась в бар и позвонила оттуда в полицию. А тут как раз прибыл полный автобус веселых гуляк, и она улучила момент, села на место водителя и повела автобус ко мне на выручку, за что я век буду благодарен ей.
— Иными словами, — сказал Вернон, — вы не хотели бы причинять ей беспокойство и втягивать в неприятности.
— Совершенно верно.
Он надолго остановил на мне понимающий взгляд.
— И вы не намерены называть нам ее имя и адрес.
— Она замужем, — сказал я, — лучше, чтобы ее муж ни о чем не знал. Да вам она и не нужна, разве не так?
— Пожалуй, вы правы.
— Если автобус оказался поврежденным, я могу заплатить за это, — сказал я.
Вернон подошел к двери, открыл ее и отдал кому-то распоряжение принести чаю. Вернувшись к столу, он сказал:
— Вчера мы получили разрешение на обыск дома Грантчестера.
Вернон ждал, не спрошу ли я его, что интересного и полезного следствию они нашли там, и дождался, но прямо на мой вопрос не ответил.
— Сегодня мы получили из Шотландии по факсу сделанные вами рисунки с изображением лиц бандитов. Вы нарисовали их в тот день, когда на вас напали возле вашего дома, — сказал Вернон. — Берни едва не лишился чувств, когда мы показали ему эти рисунки. Кроме того, из Шотландии же нам прислали список вещей, украденных у вас. В доме Грантчестера мы нашли четыре картины, указанные в этом списке.
— Не может быть!
Вернон успокоительно кивнул.
— Ваш полицейский, сержант Беррик, сообщил, что сзади на этих картинах есть наклейки, и если на них наклеить другие наклейки, то в рентгеновских лучах все равно будет видно ваше имя. Сегодня во второй половине дня мы это проверили. — Вернон прогнал с лица еле заметную улыбку. — Сержант Беррик сказал также, что вы обещали ему нарисовать портрет его жены, если он поможет вам отыскать эти картины.
— Обещал, — сказал я, — и нарисую.
— А моей — нарисуете?
— С удовольствием, — ответил я.
ГЛАВА 14
Во вторник утром я отправился на встречу в банке в Рединге и был препровожден в небольшую комнату для конфиденциальных совещаний, где вокруг стола уже сидели управляющий банком, Маргарет Морден и Тобиас. На столе перед ними даже успели поставить чашечки с дымящимся кофе.
При моем появлении все трое встали.
— О, к чему это? — смутился я. — Я опоздал?
— Нет, — сказал Тобиас.
И все сели. Я занял свободный стул.
— Вы принесли список? — спросил управляющий банком.
На мне была белая рубашка со свободным воротником и куртка. Галстука я не надел. Порывшись в кармане куртки, я достал и передал Тобиасу конверт Нормана Кворна.
Присутствующие несколько удивленно смотрели на меня.
— Прошу прощения за свои синяки, — сказал я, поднеся руку к лицу. — Мне опять немного досталось. Били не очень аккуратно.
— Я говорил с Крисом, — сказал Тобиас. — Он рассказал мне про... мангал Грантчестера.
— Вот как!
Тобиас, надо думать, уже успел пересказать менеджеру банка и Маргарет то, что узнал от Криса. Все смутились. Я тоже. Очень по-английски.
— Ну так что, — сказал я, — деньги отыскать можно?
В этом никто из них, кажется, не сомневался. У них у всех был довольный вид спаниелей, почуявших близкую добычу. Листок бумаги — оставшаяся после Нормана Кворна загадка — переходил из одних рук в другие. Вскоре выяснилось, что, хотя цифры и названия относились к банковским счетам, финансовый директор пивоваренного завода воздержался от того, чтобы доверить бумаге самую главную тайну: к каким именно банкам относятся записанные им счета. Этот список был не более чем памяткой для самого себя. Норман Кворн составил его так, чтобы никто больше не смог расшифровать сделанных им записей.
Каждый из присутствующих с глубокомысленным видом скопировал для себя весь список, цифры и названия. (Нельзя доверить эти данные офисному компьютеру, сказал менеджер банка, эта информация так важна, что необходимо исключить возможность ее утечки). Каждый из присутствующих имел при себе персональный компьютер, не подсоединенный ни к каким другим устройствам и не подверженный воздействиям извне. Все трое ввели в свои личные компьютеры дискеты, на которых было записано то, что было известно только самим владельцам компьютеров, и начали поиск.
В комнате воцарилось молчание. Слышно было лишь, как все трое нажимают клавиши, или нетерпеливое постукивание пальцев, когда задерживалась выдача нужного результата.
Я спокойно ждал. Эти люди знали свое дело, а я был в таких вопросах профаном.
Тобиас и менеджер банка были одеты в приличествующие их профессии темные солидные костюмы. Маргарет пришла на встречу в шерстяном цветастом платье, мягком, розовом, умиротворяющем. Это платье отнюдь не свидетельствовало о деловитости и последовательности мышления Маргарет. Не смешно ли, думал я, что мужчины часто признают женщин равными себе по уму, только если женщины притворяются беспомощными, ждущими от них поддержки. Маргарет забавляла меня. Перехватив мой взгляд, она словно прочла мои мысли и подмигнула. Мужчины не зря боятся женщин, решил я: в каждой из них живет ведьма.
Раньше ведьм сжигали...
Я неуклюже ерзал на своем стуле, наклонившись над столом, облокотясь на него и неглубоко дыша. Быстро освоенное умение владеть измученным телом.
Вчера вечером в полицейском участке инспектор Вернон сказал мне, что Пэтси опознала машину Айвэна (на которой я приехал в деревню, где жила она) и что машина отбуксирована на стоянку полицейского участка, где и находится в настоящее время.
— Могу я забрать ее оттуда? — спросил я, удивленный этим сообщением.
— Если считаете, что в своем теперешнем состоянии сумеете управлять ею.
В кармане возвращенных мне брюк среди прочих вещей находились ключи от машины.
Независимо от своего состояния, я доехал до Ламборна, нашел запасной ключ от дома Эмили на знакомом гвозде, совершил грабительский набег на виски хозяйки дома и провел мучительную ночь в гостиной, прямо в одежде лежа на боку на диване. Больше ни на что у меня не было сил. Меня трясло как в лихорадке.
Утром я вошел в ванную комнату, нашел там с горем пополам бритву, побрился, привел в порядок волосы и прополоскал горло. В конце концов, сказал я себе, в своем физическом состоянии виноват я сам. Надо смириться с этим. Проглоти таблетки и будь благодарен судьбе.
Я позвонил Крису, который сказал, что безуспешно пытался дозвониться до меня по моему номеру мобильного телефона. — Телефон в машине, — сказал я, — батарейка, наверное, разрядилась.
— Так заряди ее, к чертям.
— Уговорил. Заряжу.
— Как твое самочувствие, Ал? И где ты?
— В Ламборне. Ты можешь поехать в Пейнгтон, а потом приехать сюда?
— Сегодня? Привезти всех трех женщин?
— Если можешь. Я позвоню в отель.
— Форма шофера наготове. Сумка номер девять. Разговор закончился в мажорном тоне, а затем я
позвонил в отель и оставил сообщение для матери и Эмили. Последнее, что я сделал, — извлек из-под рамки картины список Кворна, чтобы привезти его в Рединг.
Ко времени ленча эксперты были все еще так же далеки от цели, как и в начале своей работы.
Сделав перерыв, они послали за сандвичами и кофе.
— Беда в том, — объяснил мне менеджер банка, — что у нас здесь три группы переменных величин. Мы должны сопоставлять номера счетов из списка с названиями из того же списка и с идентификационным номером банка, что мы уже сделали, а затем нам необходимо послать эту комбинацию банку в надежде получить от него ответ, что такой номер существует. Однако наши возможности действовать таким образом ограничены. Наиболее реально для нас — сопоставить тот или иной счет номера с тем или иным банком, но при этом мы можем неправильно указать название счета, и тогда банк тут же сообщит нам по факсу, что ввиду неполноты нашего запроса ответ на него невозможен. И ничего с этим не поделаешь. А самое главное, номера счетов — это вообще неверный окольный путь. — Что вы имеете в виду под словами «неверный окольный путь»? — спросил я.
— Все номера в списке заканчиваются двумя нулями. Как правило же — номера счетов начинаются с двух нулей. Мы пытались записать эти номера, изменив порядок цифр на обратный, но и это к успеху не привело. Я, впрочем, до сих пор уверен, что Кворн записал их, так сказать, задом наперед, но если он еще как-то закодировал их или умножил на два, например, то наша задача и в самом деле трудно разрешима, если разрешима вообще.
Тобиас и Маргарет кивали головами, подтверждая тем самым правоту менеджера банка. Лица у них были огорченные.
— Кворн мог послать деньги по какому-то круговому маршруту, использовав все эти номера, как пляжные полотенца на шезлонгах, или же мог послать их прямо из Панамы в какое-то другое место, но пока что мы не нашли их следа. Я действовал, исходя из уверенности, что какой-то из этих номеров или какое-то из названий должно что-то значить для Центрального банка в Панаме, но там не хотят признать это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34