Мать медленно, как будто через силу произнесла:
— А ведь это я... сделала ту запись, которую... искал Айвэн.
— Ма, дорогая моя...
— Но я не помню, что именно. Записала, не задумываясь... Ах, если бы знать!
Чашка задребезжала о блюдце в руках матери. Я забрал у нее блюдце с чашкой и опустился перед матерью на колени.
— Как тяжело мне без него, — сказала мать.
Я ощутил всю остроту ее горя. Я знал, что это горе будет физически мучительно для нее, а потом утихнет, оставив в душе глубокий след, боль и скорбь, которые станут для матери привычными.
— Кто-то позвонил по телефону, какая-то женщина, — снова заговорила мать. — Она спросила Айвэна, а он был в это время, кажется, в ванной, и я сказала этой женщине, что Айвэн сам позвонит ей. Ты знаешь, записной книжки вечно не оказывалось под рукой, как раз когда она бывала нужна, и мне пришлось записать номер телефона этой женщины на дне коробки, как это делал обычно сам Айвэн. И я сказала ему... но... — Мать пыталась вспомнить этот номер — и не могла. — Я не знала, что это так важно.
— А может быть, и нет, — сказал я.
— Но если Айвэн вышел на улицу ночью и искал коробку...
— А когда звонила эта женщина? Ты не помнишь? Который час был тогда?
Мать напрягла память.
— Утром. Она звонила утром, когда Айвэн одевался. Потом он сам позвонил ей, но не дозвонился, я думаю. Ему никто, кажется, не ответил.
— А Лоис делала уборку в тот день?
— Да. Она всегда приходит в субботу по утрам — именно затем, чтобы навести порядок. — Немного подумав, мать добавила: — Все, что я записала на коробке, был номер телефона этой женщины.
— А кто она такая, ты не знаешь?
— Она не назвала себя, — нахмурилась мать. Некоторое время прошло в молчании, и вдруг мать воскликнула. — Она сказала, что у нее к Айвэну какое-то дело, связанное с Лестерширом!
— Лестерширом?
— Да, кажется, так.
Лестершир напомнил мне о Нормане Кворне, а все, что касалось Нормана Кворна, могло очень заинтересовать Айвэна.
Подумав, я сказал:
— Как ты думаешь, могла это быть сестра Нормана Кворна? Мы встречали ее в Лестершире, когда ездили на опознание.
— Бедная женщина, как она тогда рыдала.
Мне стало не по себе, когда я увидел, как тяжело матери вспоминать об этом. — Интересно, а что, если звонила именно она? — спросил я.
— Возможно, — сказала мать.
— Ты могла бы вспомнить ее имя?
— Нет, вряд ли.
Я тоже не мог вспомнить, слышал ли имя сестры Нормана Кворна, хотя, наверное, мне его и называли. Возможно, размышлял я, Айвэн спохватился, что не позвонил сестре Кворна, когда уже собирался лечь спать. Тогда же он и обнаружил, что коробки с номером ее телефона на его столе нет и стал искать ее. При этом какая-то мысль очень разволновала его. А тут еще и коробка, как назло, не нашлась...
Как разыскать сестру Нормана Кворна, если я не знаю ее имени?
Я позвонил на пивоваренный завод.
Полная неудача. Там, кажется, вообще никто не знал даже, что у Нормана Кворна есть сестра.
Что еще мог я предпринять?
В справочнике (потому что предыдущая коробка была выброшена уже давно) я нашел номер телефона главного полицейского инспектора Рейнольдса и позвонил ему. Его не оказалось на месте. Номер его домашнего телефона мне не дали. Посоветовали позвонить инспектору утром — на службу.
Не дожидаясь утра, я узнал номер телефона морга, который мы посетили в Лестершире, и позвонил туда. Все, что мне могли сообщить оттуда, так это номер телефона похоронного бюро, которому они передали тело Нормана Кворна. Я дозвонился и до этого бюро, спросил, кто организовал похороны Кворна и оплатил счет. Сэр Айвэн Вестеринг, сказали мне, выдал чек на покрытие всех расходов.
Как это похоже на него, подумал я.
ГЛАВА 12
Утром я созвонился с главным инспектором Рейнольдсом. Он промямлил что-то не очень внятное и попросил перезвонить ему снова через десять минут. Я так и сделал, и тогда он смог ответить на мои вопросы.
Сестра Нормана Кворна — миссис Одри Ньютон, вдова, проживает по адресу улица Минтон Террас, дом № 4 в Блоксхэме, в Оксфордшире. Назвал Рейнольде и номер телефона миссис Одри Ньютон.
Я от всей души поблагодарил его, а он просил, если я узнаю что-нибудь новое, сообщить ему об этом.
— К примеру: где умер Норман Кворн? — спросил я.
— Что-нибудь в этом роде.
Я обещал Рейнольдсу, что выполню его просьбу, если, конечно, мне повезет.
Используя мобильный телефон, по которому я всегда звонил из дома в Кресченте, я набрал номер миссис Одри Ньютон и застал ее дома. Она подтвердила, что приблизительно неделю тому назад хотела переговорить с сэром Айвэном Вестерингом, но он не отозвался на ее звонок. Она допускала, что он мог не хотеть говорить с ней, но сэр Айвэн был так любезен и великодушен, что взял на себя расходы на похороны ее брата. Вот миссис Одри Ньютон и решила, что теперь, когда ее брат уже никому не причинит новых бед и неприятностей, как никто не причинит их и ему, она может передать сэру Айвэну то, что оставил у нее Норман.
— А что он оставил? — спросил я.
— Какой-то список, очень коротенький. Но сам Норман сказал, что это очень важно. Я откашлялся. У меня вдруг перехватило горло, я спросил, не передаст ли миссис Ньютон этот список не Айвэну, а мне.
Немного подумав, она ответила, что передаст этот список леди Весгеринг.
— Она была так добра ко мне в тот день, вы помните, когда сэр Айвэн опознал тело Нормана, — добавила миссис Ньютон. Ее голос при этом дрогнул.
Я тут же согласился и сказал, что приеду к ней вместе с леди Вестеринг, и миссис Ньютон по моей просьбе объяснила мне, как найти ее дом в Блоксхэме.
Моей матери предложение миссис Одри Ньютон не понравилось.
— Поедем, прошу тебя, — сказал я. — К тому же поездка поможет тебе хоть немного отвлечься... — И я повез мать на северо-запад от Лондона в машине Айвэна. Мы приехали вскоре в большую деревню или что-то вроде маленького городка.
Улица Минтон Террас оказалась рядом очень маленьких домиков с черепичными крышами. Дверь дома № 4 нам открыла полная женщина, которую мы видели в приемном зале морга при опознании тела Нормана Кворна.
Она пригласила нас в дом. Заметно нервничая, женщина предложила угощение: херес и маленькие пирожные на круглых белых салфетках, вышитых тамбуром и пахнущим кедром, чтобы отпугивать моль.
Миссис Ньютон, простая, честная женщина, стыдилась своего брата, которым прежде гордилась и восхищалась. Мы выпили почти весь херес и съели почти все пирожные, пока миссис Ньютон объясняла, как и почему Норман оставил этот листок бумаги у нее. — Я ненадолго приехала в Вонтидж и остановилась у него. Я иногда гостила у Нормана, ведь у меня, кроме него, никого нет... не было, а у него никого, кроме меня. Он никогда не был женат. В тот день он собирался уезжать на отдых, он всегда проводил его в одиночестве, и я тоже готовилась к отъезду домой.
Она умолкла и взглянула на нас: все ли нам понятно. Мы кивнули.
— Норман должен был уехать на такси на железнодорожную станцию Дидкот, но кто-то, по-моему, с пивоваренного завода, заехал за ним, — продолжала миссис Одри Ньютон. — Мы оба случайно оказались в это время возле окна на лестничной площадке верхнего этажа, когда к воротам подъехал автомобиль. — Она нахмурилась. — Норману появление этого автомобиля очень не понравилось. Странно, но, вспоминая теперь об этом, я почти уверена, что Норман чего-то испугался, хотя тогда мне это и не пришло в голову. Я думала, кроме пивоваренного завода, других интересов у него нет. Да, мне казалось, что пивоваренный завод — это его жизнь.
И смерть тоже, подумал я.
— Норман сказал мне, — продолжала снова миссис Ньютон, — что ему лучше уйти, но вдруг вынул из внутреннего кармана своего пиджака конверт, и я увидела при этом его заграничный паспорт, потому что он, как обычно, хотел провести отпуск в Испании. Да, так вот — этот конверт он прямо-таки втиснул мне в руки и сказал, чтобы я обязательно сохранила его у себя, а он потом пришлет за ним... Но, конечно, так никого и не прислал. Я вспомнила о конверте совсем недавно, когда делала уборку в доме Нормана, уже после похорон. Я тогда подумала: что там внутри? Потом вернулась к себе домой, сюда, вскрыла конверт, а там какой-то маленький списочек. А что, если, думаю, это что-то важное для пивоваренного завода? Надо бы отдать список сэру Айвэну. Сэр Айвэн был так добр ко мне, помог похоронить брата! А ведь Норман похитил у завода все деньги... До сих пор не могу поверить в это!
Я улучил момент и вклинился в поток слов миссис Ньютон.
— А сейчас конверт здесь, в этом доме? — спросил я.
— Да, совершенно верно, — подтвердила она, кажется, еще не дослушав моего вопроса. — Норман сказал мне, чтобы я взяла такси, то, которое он заказал для себя, когда оно приедет, конечно, и дал мне денег, чтобы хватило доехать до самого дома. Он был такой щедрый! Ах, я бы никогда не допустила его до беды, если бы он был жив!
— Да, конечно, миссис Ньютон, мы понимаем вас, — перебил я. — Так вы вскрыли конверт только на прошлой неделе?...
— Да, совершенно верно...
— И позвонили тогда же сэру Айвэну...
— Но поговорить с ним мне так и не удалось.
— Этот список, что был в конверте, у вас?
— Да. — Миссис Ньютон подошла к буфету и взяла конверт из выдвижного ящика. — Надеюсь, я поступаю правильно, — сказала она, передавая конверт моей матери. — Час назад звонил один человек с пивоваренного завода, спрашивал, не осталось ли у меня каких-нибудь бумаг Нормана. Я сказала, только маленький списочек, а этот человек сказал, что пришлет за ним кого-нибудь сегодня же после полудня.
Я взглянул на часы. Двенадцать. Полдень.
— Ты никому не говорила, куда мы едем? — спросил я у матери. — Только Лоис. — Мой вопрос вызвал у матери некоторое недоумение. — Я сказала ей, что мы едем в Блоксхэм повидаться с одной леди и к ленчу нас не будет.
Таковы женщины, подумал я, переводя взгляд с матери на миссис Ньютон и обратно. Ни одна из них не задумывается над тем, к каким последствиям может привести то, что они говорят.
— На пивоваренном заводе, — обратился я к миссис Ньютон, — мне сказали, что они не знают вашего имени, не знают даже, что у Нормана Кворна была сестра.
— Как это не знают, — сказала миссис Ньютон, чрезвычайно удивленная тем, что услышала от меня. — Норман иногда брал меня с собой на праздничные вечера, которые устраивало правление завода. Он очень гордился тем, что его назначили финансовым директором.
— А кто звонил вам оттуда сегодня?
— Десмонд Финч. — Ее лицо исказила легкая гримаса. — Неприятный человек. Кто-кто, а уж он-то знает меня.
Я взял у матери конверт и извлек из него листок бумаги, который оказался, как и говорила миссис Ньютон, кратким списком, состоящим из двух колонок. Одна колонка из шести строчек содержала серии цифр, а другая — тоже из шести строк — какие-то собственные имена или названия. Я спрятал листок обратно в конверт, который оставил открытым.
Наступило молчание, показавшееся мне слишком долгим. Надо было как можно скорее что-то придумать.
Наконец я сказал миссис Ньютон:
— По-моему, вам необходимо уехать на уик-энд куда-нибудь на побережье. Затем я обратился к матери:
— А еще лучше, если ты поедешь вместе с миссис Ньютон. Тебе полезно будет провести несколько дней вдали от дома.
— Я никуда не хочу ехать, — сказала мать, изумленная тем, что я предложил ей.
— Ма, я так редко прошу тебя о чем бы то ни было, — настаивал я. — И сейчас ни о чем бы не просил, если бы это не было так важно. А вам, миссис Ньютон, — обратился я к хозяйке дома, — я обеспечу проживание в отеле высшего класса, если вы согласитесь сразу же собраться в дорогу, захватив с собой все, что понадобится вам на несколько ближайших дней.
— Но это так неожиданно, — заколебалась она.
— Согласен. Но часто лучше всего бывает то, что делаешь экспромтом, под влиянием минуты, ведь так?
Миссис Ньютон покачала головой, но послушалась меня и ушла собираться в путь.
— Из-за чего такая спешка? И что вообще происходит? — спросила меня мать, когда уже хозяйка дома не могла нас услышать.
— Не волнуйся. Я хочу, чтобы ты была в безопасности, — прямо сказал я. — Только сделай то, о чем я прошу, ма.
— А как быть с одеждой? У меня с собой ничего же нет!
— Купишь там что-нибудь.
— Ты и правда эксцентричный, Александр.
— Не больше, чем надо.
Я прибегнул к помощи своего мобильного телефона и набрал номер пейджера Криса и передал ему сообщение: «Это Ал. Срочно позвони мне».
Не прошло, наверное, и полминуты, как мой аппарат заверещал. — Это Крис.
— Где ты?
— Возле дома Сэртиса.
— А он где?
— Я видел его пять минут назад. Он тут осматривал своих лошадей.
— Мне нужен шофер и приличный автомобиль, комфортабельный. Это по силам «Юнгу и Аттли»?
— Нет проблем.
— Повторяю: машина должна быть комфортабельной. В ней поедут три женщины.
— Понял. Когда и где?
— Вчера. Черт с ним, с Сэртисом. Шофер должен приехать в Ламборн, туда, где находится конюшня, принадлежащая Эмили Кокс. Я встречу его там.
— Срочно?
— Ультрасрочно.
— Приступаю.
Моя мать от волнения стиснула ладони:
— Что ультрасрочно?
— У тебя нет случайно булавки?
Мать так взглянула на меня, словно усомнилась втом, здоров ли я.
— Так есть или нет? Ты всегда держала ее в несессере.
Мать достала из сумочки дорожный несессер размером с кредитую карточку. Она возила с собой этот несессер на всякий случай в силу многолетней привычки. Сейчас мать, ни слова не говоря, извлекла из несессера булавку и протянула ее мне.
Я, как обычно, был одет в джинсы и свитер. Взяв у матери булавку, я положил конверт в карман джинсов и приколол булавкой, чтобы он случайно не выпал, а потом натянул свитер так, чтобы он прикрывал карманы. — А бумага? — спросил я у матери. — У тебя найдется какой-нибудь листок, на котором можно рисовать?
Она нашла у себя письмо от каких-то знакомых. Я взял конверт от этого письма, полностью раскрыл его и на чистой внутренней стороне шариковой авторучкой матери нарисовал девять маленьких портретов: среди них Десмонда Финча, Пэтси, Сэртиса и даже Тобиаса Толлрайта. Я успел закончить эту работу до появления миссис Ньютон. Когда она быстро сошла вниз по лестнице, неся в руках дорожную сумку, ее настроение показалось мне праздничным.
Я показал ей листок с нарисованными на нем лицами.
— Кто в тот день приехал за вашим братом? Может быть, кто-то из тех, кто нарисован здесь? — спросил я.
Мой вопрос ничуть не удивил ее. Она пристально всмотрелась в нарисованные мной портреты.
— Вот кто, — твердо сказала она, уверенно показав пальцем на одно из лиц.
— Вы уверены?
— Вполне.
— А теперь — в путь.
Миссис Ньютон заперла свой дом, и мы поехали в Ламборн.
— Зачем мы едем в Ламборн? — спросила меня мать.
— Мне необходимо поговорить с Эмили, — сказал я.
— А по телефону разве нельзя?
— Нельзя. Насекомые мешают. Жучки.
Была пятница, время ленча. Если Эмили уехала на скачки, дело могло бы немного усложниться. Но нет: Эмили оказалась дома, у себя в офисе и читала какие-то документы, обсуждая их со своим секретарем.
Сильнее удивить ее, чем в этот раз, я уже не смогу, сказала она. Впрочем, она легко согласилась, чтобы я приготовил ленч и налил вина ее нежданным гостям, однако наотрез отказалась присоединиться к «бегству Святого семейства из Египта», резонно заметив, что она не Моисей.
Я вывел Эмили в гостиную и там объяснил ей взрывоопасность нынешней ситуации.
— Ты преувеличиваешь, — сказала Эмили.
— Надеюсь, что так.
— Я, во всяком случае, не испугалась.
— А я — наоборот, — сказал я. Эмили удивленно уставилась на меня.
— Эм, если бы кто-то стоял сейчас у тебя за спиной и грозил, что перережет тебе горло, если я не застрелюсь, и я поверил бы ему, то тогда...
— Что тогда?
— Тогда (только без излишней патетики, — сдерживал я себя), тогда я застрелился бы.
— До этого не дойдет, — после долгого молчания сказала Эмили.
— И слава Богу. Но Эм, послушайся меня, так надо.
— А как быть с моими лошадьми?
— У твоего главного жокея есть домашний телефон. Позвони ему.
— Откуда?
— Пока не знаю, — сказал я. — Но откуда бы ты ни звонила, пользуйся только мобильным телефоном.
— По-моему, все это ужасно глупо.
. — Знаешь, Эм, как бы я хотел сейчас быть в Шотландии и писать свои картины, — сказал я, — но я здесь. И прыгаю через пропасть, которой никто, кроме меня, кажется, не видит. Ей Богу, клянусь тебе, меня очень заботит твоя безопасность.
— Ал... — Из груди Эмили вырвался долгий, покорный вздох. — Зачем тебе это?
Зачем!
Вечный вопрос.
Вопрос, на который нет ответа.
Почему мне не безразлично, что — хорошо, а что — плохо?
Отчего одни люди преступают Закон, а другие стоят на страже Закона? Что заставляет этих других рисковать собственной жизнью?
Эмили быстро вышла из гостиной и оставила меня разглядывать картину, которую я подарил ей, ту самую, где я пытался изобразить не просто игру любителей гольфа в непогоду, но стойкость человеческого духа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34