— Ну ладно, — сказал я наконец. — Звоните Анджело. Когда я уеду, можете гонять программы сколько душе угодно.Он больше не видел причин откладывать. Гилберт бросил на меня взгляд, по которому было заметно, что к нему быстро возвращалась его природная надменность, снял трубку с одного из телефонов, взглянул на табличку рядом с ним и набрал номер.Номер, естественно, не ответил. Он набрал его снова. И еще раз. Он уже начал терять терпение. Потом, что-то бурча себе под нос, попробовал позвонить с другого телефона — все с тем же результатом.— В чем дело? — спросил я.— Не отвечает.— Вы, должно быть, не тот номер набираете, — сказал я. — Вот он у меня тут есть.Я полез в карман за своим ежедневником, нарочито долго листал страницы, нашел номер и зачитал его вслух.— Я его и набираю! — сказал Гилберт.— Не может быть! Попробуйте еще раз.Никогда не замечал за собой особых актерских способностей, но для первого раза у меня выходило совсем неплохо. Гилберт снова набрал номер, нахмурился. Я решил, что мне пора взволноваться и обеспокоиться.— Вы должны дозвониться! — сказал я. — Я весь день носился тудасюда, добывал эти кассеты. Теперь вы должны дозвониться Анджело! Он должен освободить мою жену!Конечно, командного опыта у него было куда больше, чем у меня, но я тоже привык к необходимости ставить на место зарвавшихся наглецов, а когда я шагнул в его сторону, обоим нам стало очевидно, что физически я выше, крепче и куда сильнее его.— Попробую позвонить на телефонную станцию, — поспешно ответил он.Я стоял у него над душой, переминался с ноги на ногу и бурлил от притворного беспокойства, пока телефонистка безуспешно пыталась дозвониться по номеру и наконец ответила, что на линии авария.— Но это невозможно! — возопил я. — Вы должны позвонить Анджело!!!Гарри Гилберт только тупо смотрел на меня, понимая, что это невозможно. Я немного убавил звук, но постарался выглядеть настолько разгневанным, насколько мог.— Нам придется поехать туда вместе.— Но Анджело сказал...— К черту вашего Анджело и то, что он сказал! — энергично отрезал я. — Он не уйдет из того дома, пока не узнает, что кассеты у вас, а теперь вы, похоже, не можете сообщить ему об этом. Так что нам придется поехать туда и сказать ему это лично, черт подери! И я сыт по горло всем этим бардаком!— Хотите — поезжайте сами, — сказал Гилберт. — Я не поеду.— Нет, поедете! Я не собираюсь являться в этот дом в одиночку, когда там сидит Анджело со своим пистолетом. Он мне сказал, чтобы я отдал кассеты вам, и я их вам отдал. Так что теперь поезжайте и скажите ему об этом сами.И обещаю вам, — угрожающе сказал я, постепенно входя в роль, — что я возьму вас с собой так или иначе! Если не поедете добром, мне придется сбить вас с ног и связать. Потому, что, кроме вас, Анджело никого слушать не станет.Я схватил кассеты, лежащие возле компьютера.— Если хотите получить их обратно, поезжайте со мной!Он согласился. У него просто не было выбора. Я вытащил из кармана коробки от кассет и показал ему вкладыши: «Оклахома», «Мы с королем», «Вестсайдская история». Потом достал кассету, которая оставалась в магнитофоне, и тоже убрал ее в коробку.— Их мы возьмем с собой, чтобы доказать Анджело, что они действительно у вас, — сказал я.Он согласился и на это. Мы вместе подошли к моей машине, он уселся на переднее пассажирское место и захлопнул за собой дверь.— Давайте кассеты, — сказал он. Однако я положил их на полочку, так, чтобы ему со своего места было не дотянуться, и сказал, что отдам их, когда приедем в Норидж. Странная была поездка.Гилберт был довольно силен, и в обычных обстоятельствах я бы с ним связываться не решился. Но я обнаружил, что сам я куда сильнее, чем привык себя считать. Я всю свою жизнь побаивался начальства: в школе, в университете и потом, когда стал учителем. Даже когда мне случалось спорить с вышестоящими, презирать их или бунтовать против них, я никогда не осмеливался бороться до победного конца. Иначе меня могли запросто выкинуть из школы, из колледжа или с работы.А Гарри Гилберт меня ниоткуда выкинуть не мог, и, возможно, в этом было все дело. Несмотря на его уверенность в собственном превосходстве, я мог его не бояться. Я мог пользоваться своим умом и силой, чтобы заставить его сделать то, что мне надо. Это было новое, пьянящее чувство. «Осторожнее, — одернул я себя, — не то сам сделаешь таким же надменным глупцом, как этот».Мне внезапно подумалось, что Анджело должен испытывать то же, что и я. Впервые развернул крылья своей внутренней силы и теперь наслаждается этим. Наслаждается тем, что способен на большее, чем думал раньше. Перед ним, как и передо мной, развернулись новые горизонты. Только вот внутренних тормозов у него нет.— Анджело там не один, — сказал я. — Моя жена сказала «они».Я говорил ровным, неагрессивным тоном.— И ко мне Анджело приходил не один, — продолжал я. — С ним был еще один человек. Очень похожий на него с виду. И во всем слушался Анджело.Гилберт помолчал, потом пожал плечами.— Эдди. Двоюродный брат Анджело. Их матери были близнецами.— Итальянки? — спросил я.Он снова помолчал.— Мы все итальянцы по происхождению.— Но родились в Англии?— Да. А почему вы спрашиваете?Я вздохнул.— Просто так.Он что-то проворчал в ответ, но постепенно его гнев, вызванный моим поведением, поулегся. Я не знаю, считал ли он мой поступок оправданным.На самом деле беспокойство и тревогу мне разыгрывать не требовалось.Я непроизвольно барабанил пальцами по баранке, когда нам приходилось останавливаться у светофоров, и вслух проклинал длинные фургоны, загораживавшие дорогу. К тому времени, как мы добрались до Нориджа, четыре часа отсрочки уже миновали, и я меньше всего хотел, чтобы Анджело внезапно взорвался гневом.— Вы что-нибудь заплатите миссис О'Рорке за эти программы? — спросил я.— Нет, — ответил он, помолчав.— Даже если Анджело об этом не узнает?Он яростно скосил на меня глаза.— Анджело во всем слушается меня! Его не касается, заплачу я этой старухе или нет!«Ну, — подумал я, — если он действительно в это верит, он сам себя обманывает». А быть может, ему просто хочется верить в то, что до сих пор было правдой. Быть может, он и в самом деле не видит, что дням его власти над Анджело приходит конец.«Ладно, — подумал я, — лишь бы этой власти хватило еще на два часа!» Глава 10 Весенние вечера долги, но к тому времени, как мы въехали в Норидж, свет уже угасал, хотя полностью стемнеть должно было не раньше чем через час. Я въехал на улицу, где находился дом Кейтли, так, чтобы, когда я остановлюсь у тротуара, Гилберт оказался между мною и домом. Анджело видел мою машину у дома своего отца, и ее появление могло его вспугнуть.— Пожалуйста, выйдите из машины, как только я остановлюсь, — сказал я. — Так, чтобы Анджело вас видел.Он снова заворчал, но когда я остановился, он послушно открыл дверцу и предоставил всем, кто мог видеть нас из-за занавесок, наблюдать за тем, как он неуклюже выбирается из машины.— Погодите, — сказал я, выходя из своей дверцы и обращаясь к нему через крышу машины. — Возьмите кассеты.Я протянул руку через крышу и отдал их ему.— Несите их в руке, — сказал я, — так, чтобы Анджело видел.— Что-то вы слишком много командуете!— Я доверяю вашему сыну не больше, чем он мне.Он по-бычьи глянул на меня — к нему полностью возвратилась его самоуверенность, но все же повернулся и поднял кассеты, показывая их тем, кто был в доме.А я, прячась за его спиной, наклонился и достал винтовку, завернутую в полотенце, прижал ее к себе и прикрыл полой пиджака.Анджело открыл дверь и выглянул, прячась за нею.— Войдите в дом, — сказал я Гилберту. — На нас могут глазеть из окон.Услышав, что за ним могут подглядывать, Гилберт испуганно огляделся и поспешно пошел к своему сыну. Я проворно обогнул машину и пошел следом за ним, едва не наступая ему на пятки.— Объясните! — настойчиво сказал я.Он угрожающе вскинул голову, но тем не менее громко сказал Анджело:— Телефон испорчен!— Че-го? — удивился Анджело и приоткрыл дверь чуть пошире. — Не может быть!— Телефон испорчен! — нетерпеливо повторил Гилберт. — Не валяй дурака! С чего бы я иначе поперся сюда, в Норидж?Анджело отошел от двери и вернулся в гостиную, где стоял телефон. Я слышал, как он снял трубку, несколько раз нажал на рычаг, потом бросил ее.— Но кассеты он привез, — сказал Гилберт, подходя к двери гостиной и показывая яркие коробки. — Я проверял их, все три. На этот раз они настоящие.— Входи, ты, недоносок! — окликнул меня Анджело. Я поставил завернутую в полотенце винтовку на пол, дулом в ковер, прислонив ее к небольшому комоду, который находился на расстоянии вытянутой руки от двери в гостиную, и сам шагнул на порог.Вся мебель в гостиной была передвинута. Сара и Донна сидели спина к спине в центре комнаты, связанные по рукам и ногам и прикрученные к стульям из столовой. По одну сторону от них стоял Анджело с «Вальтером» в руке, по другую, за спиной женщин, Эдди, двойник Анджело. Повсюду были расставлены стаканы и тарелки, и в комнате было сильно накурено. Сара сидела прямо напротив меня. Мы посмотрели друг другу в глаза со странным равнодушием. Я почти отстраненно отметил темные мешки у нее под глазами, обвисшее от усталости тело и глубокие борозды, которые проложили у ее губ боль и напряжение.Она не сказала ничего. Несомненно, она решила, что я, как всегда, холоден и бессердечен: на лице ее отразились не любовь и облегчение, а облегчение и отвращение.— Ступайте домой, — сказал я Анджело. — Вы добились, чего хотели.Я молился, чтобы он ушел. Чтобы он удовлетворился, чтобы вел себя разумно, чтобы послушался отца, чтобы он оказался более или менее нормальным человеком.Гарри Гилберт начал не спеша разворачиваться лицом ко мне.— Ну вот, Анджело. Нам лучше уйти.— Нет, — ответил Анджело, Гилберт остановился.— Что ты сказал?!— Я сказал «нет», — ответил Анджело. — Этот лох заплатит мне за все неприятности, в которые он меня втравил. Иди сюда, ты, ублюдок!— Анджело, нет! — воскликнул Гилберт. Он сделал успокаивающий жест женщинам. — Довольно.Анджело приставил свой пистолет с круглым глушителем на дуле к виску Донны.— Вот эта бестолковая сучонка, — злобно сказал он, — несколько часов орала, что они сдадут меня в полицию!— Они будут молчать! — поспешно сказал я.— Ну еще бы! Я об этом позабочусь.Смысл его слов был ясен даже Гилберту. Он в ужасе и отвращении замахал руками.— Положи пистолет, Анджело! Положи немедленно!Его голос гремел суровым родительским приказом, и давняя привычка пересилила: Анджело почти повиновался. Но тут же преодолел свой рефлекс. Я понял: теперь или никогда!Я протянул правую руку, стряхнул полотенце и схватил винтовку — все это одним плавным движением. Мгновение спустя я уже стоял в дверях, целясь из винтовки в Анджело. Щелкнул предохранитель.— Брось оружие! — приказал я. Все были ошеломлены, но Анджело, похоже, больше всех, потому что мне дважды удалось сыграть с ним одну и ту же шутку. Трое мужчин словно застыли на месте. На Сару я не смотрел.— Брось пистолет! — повторил я. Анджело все еще целился в Донну.Он не мог заставить себя бросить оружие. Настолько потерять лицо?— Я тебя пристрелю! — сказал я. Он все еще колебался. Я поднял дуло к потолку и спустил курок. Грохот в маленькой комнате был оглушительный. С потолка посыпались куски штукатурки. Резкий запах бездымного пороха заглушил застоялую вонь сигаретного дыма, и все разинули рты, точно рыбы. Не успел Анджело шевельнуться, как я перезарядил винтовку и направил ее ему в сердце. Он смотрел в дуло ошарашенно и недоверчиво.— Брось пистолет, — сказал я. — Брось, говорю!Но он все еще колебался. "Мне придется стрелять в него! — подумал я.— Не хочу! Ну почему бы ему не бросить этот треклятый пистолет! Все равно же он ничего не выиграет!"В комнате, казалось, все еще звенели отголоски выстрела, как вдруг в тишине раздался голос Сары. С мрачной агрессивностью, которая была направлена не меньше на меня, чем на Анджело, она сказала вслух:— Он победитель Олимпийских игр.В глазах Анджело появилось сомнение.— Брось пистолет, — сказал я ровным голосом, — а не то я прострелю тебе руку.Анджело бросил пистолет.Лицо его полыхало яростью и ненавистью, и я подумал, что сейчас он, пожалуй, способен броситься на меня, не задумываясь о последствиях. Но я спокойно смотрел ему в лицо, не проявляя ни гнева, ни торжества — ничего, что способно было бы разъярить его.— Кассеты у тебя, — сказал я. — Садитесь в машину, все трое, и убирайтесь из моей жизни. Я вами сыт по горло.Я шагнул назад, в прихожую, и кивнул им на входную дверь.— Выходите, — сказал я. — По одному. Анджело первым.Он направился ко мне. Темные глаза зияли, как дыры, на оливковом лице. В комнате было слишком темно, и свет не мог наделить их злобной живостью. Я отошел еще на несколько шагов назад и проводил его до двери черным стволом винтовки, как тогда, у меня дома.— Я до тебя доберусь! — пообещал он. Я не ответил.Он рывком отворил дверь, вложив в это движение всю свою ярость, и вышел на улицу.— Теперь вы, — сказал я Гарри Гилберту. Он был почти так же зол, как его сын, но я приметил в его глазах легкую признательность за то, что я сумел остановить Анджело, когда он, отец, оказался бессилен, — хотя, возможно, мне это только показалось.Он вышел вслед за Анджело на дорожку, и я увидел, как они открывают дверцы машины Анджело.— Теперь ты, — сказал я Эдди. — Возьми пистолет. За глушитель.Умеешь его разряжать?Второй экземпляр кивнул с несчастным видом.— Ну так разряди, — сказал я. — Только осторожненько.Эдди взглянул на винтовку, на Анджело, который садился в машину, достал из обоймы патроны и вытряхнул их на ковер.— Хорошо, — сказал я. — Пистолет можешь взять с собой.Я указал дулом и дернул головой в сторону двери. Эдди из всех троих удалился наиболее охотно и наиболее поспешно.Я смотрел из прихожей, как Анджело завел мотор и задом вылетел на мостовую. Оказавшись на улице, он нарочно долбанул мою машину, повредив заодно себе заднее крыло, и рванул по улице, словно утверждая свое посрамленное мужское достоинство.С чувством ужасного напряжения я закрыл входную дверь и вернулся в гостиную. Подошел к Саре, оглядел резиновые ремни, которыми были связаны ее запястья, и расстегнул их.Потом расстегнул ремни на ногах. Потом отвязал Донну.Донна расплакалась. Сара неуклюже поднялась со стула и рухнула на более мягкий диван.— Ты понимаешь, сколько времени мы тут просидели? — с горечью осведомилась она. — Насчет туалета можешь не спрашивать: да, они время от времени отвязывали нас, чтобы мы могли сходить в туалет.— А поесть?— Я тебя ненавижу! — сказала она.— Я же серьезно спрашиваю.— Да, и поесть тоже. Два раза.Он меня готовить заставлял.— Это было ужасно! — воскликнула Донна, не переставая всхлипывать.— Ужасно! Ты себе просто представить не можешь!— Они не... — встревоженно начал я.— Нет, — отрезала Сара. — Только издевались.— Мерзавцы! — воскликнула Донна. — Они называли нас коровами! Она проковыляла по ковру и плюхнулась в кресло. — У меня все тело болит!По ее щекам струились слезы. Я вспомнил, как Анджело обозвал ее «мокрой курицей», но поспешно задавил это воспоминание.— Послушайте, — сказал я, — я понимаю, что вам сейчас не до этого, но мне хотелось бы, чтобы вы собрали самые необходимые вещи и мы немедленно уехали отсюда.Донна беспомощно затрясла головой.— Зачем? — вызывающе воскликнула Сара.— Анджело уезжал очень неохотно. Вы же сами видели. А вдруг он захочет вернуться? Когда решит, что мы утратили бдительность. А он может.Эта мысль встревожила их не меньше, чем меня, а Сару еще и рассердила.— Зачем ты отдал им пистолет? — гневно спросила она. — Идиотский поступок! Ты так глуп!— Вы едете?— Но ты же не можешь ожидать, чтобы мы... — заскулила Донна.— Мне надо позвонить, — сказал я Саре. — Отсюда я позвонить не могу. Телефон не работает. Я уеду на машине. Вы со мной или нет?Сара быстро сообразила, что к чему, сказала, что они со мной, и, невзирая на протесты Донны, потащила ее наверх. Через несколько минут они появились снова, обе с саквояжами. Я приметил, что Сара успела накрасить губы. Я улыбнулся ей, на миг испытав почти забытую радость, какую некогда доставляло мне ее появление. Она удивилась и смутилась.— Ну, пошли! — сказал я и взял у них саквояжи, чтобы положить в багажник. — Нам лучше убраться отсюда.Я взял винтовку, снова замотанную в полотенце, чтобы соседи не увидели, и убрал ее в чемодан. Посмотрел, захватила ли Донна ключи от дома, захлопнул входную дверь; и мы поехали.— Куда мы едем? — спросила Сара.— А куда тебе хочется?— А деньги?— Кредитные карточки, — сказал я. Мы некоторое время ехали в молчании, прерываемом лишь всхлипами и сморканием Донны. На улицах и в домах уже повсюду зажглись огни, долгий тихий вечер сменился ночью.Я остановился у телефонной будки, и позвонил по бесплатному номеру в полицию Суффолка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30